Категория симулякрума

Бодрийар доказывает, что знаки человеческой культуры прошли четыре главных этапа:

1) знаки (слова, имиджи и т.д.), являющиеся “отражением базовой реальности”;

2) знаки, “маскирующие и извращающие некую базовую реальность”, имиджи, становящиеся искажением истины, однако они не потеряли всех связей с материальными объектами;

3) знаки, “маскирующие отсутствие некой базовой реальности”, непример: иконы могут скрывать тот факт, что Бог не существует;

4) знаки, “не имеющие никакого отношения к какой бы то ни было реальности; они являются своими собственными чистыми симулякрумами”.

Симулякрум – это имидж того, что не существует и никогда не существовало. По Бодрийару, современное общество основано на производстве и обмене свободно плавающих сигнифайеров (слов и имиджей), не имеющих никакой связи с тем, что они сигнифицируют, означают (вещами, с которыми соотносятся эти слова и имиджи).

Для иллюстрации этого положения Бодрийар приводит ряд примеров. Так, он описывает Диснейлэнд как “совершенную модель” симулякрума. Он является копией вымышленных миров, таких как “пираты, новые земли, будущий мир”. Симулякры не связаны с тематическими парками. Согласно Бодрийару, весь Лос-Анджелес – это нечто, составляющее придуманный мир, основанный на рассказах и имиджах, не имеющих подосновы в реальности, он “не что иное, как огромный сценарий и вечно продолжающаяся кинокартина” [Op. cit. – Р. 26].

В современных обществах преобладание сигнифайеров стремится уничтожить любую “реальность”, с которой они могут быть соотнесены. Он приводит примеры филиппинского племени тасадай, мумии Рамзеса II и семьи Лудов, которые были предметом документальных фильмов в США. Индейцы тасадай были обнаружены в затерянном уголке Филиппин и антропологи начали их изучать. Однако правительство решило, что этот процесс может разрушить традиционную культуру тасадай, и вернуло это племя к изоляции от современной цивилизации. Таким образом, они были превращены в симулякрум, модель “первобытного” общества. Они не столько были возвращены к своему первоначальному и естественному состоянию, сколько стали представлять для западного общества все примитивные народы.

Ученые также разрушили первоначальное состояние мумии египетского фараона Рамзеса II. Будучи раз перенесенной со своего первоначального места и помещенной в музей, она начала рассыпаться, и необходимо было применить научные методы, чтобы попытаться сохранить ее. Одновременно, однако, мумия изменилась, и ее аутентичность разрушались.

Семья Лудов была разрушена аналогичным образом. Выбранная в качестве “типичной” калифорнийской семьи, она стала объектом трехсотчасового фильма, и ее жизнь была показана по всей Америке. Во время этого процесса семья распалась и различные члены семьи пошли своими путями. Было это следствием вмешательства телевидения или нет, но семейная реальность неизбежно изменилась благодаря факту, что они стали объектом публичного спектакля. Попытки “сфотографировать, снять” реальность неизбежно ведут к ее трансформации, иногда к разрушению. Таким образом, наука и телевидение снимает прежде всего имиджи вещей, а не сами вещи.

Бодрийар был весьма пессимистично настроен в отношении последствий такого рода событий. Если стало невозможным зафиксировать реальность, то, значит, также невозможно изменить ее. Он рассматривал общество как “взрывающееся вовнутрь” и становящееся подобием черной дыры, в которой невозможно избежать обмена знаками, не имеющими реального смысла. По мнению Бодрийара, нельзя сказать, что власть распределена неравномерно, она просто исчезла. Никто не может воспользоваться властью для изменения хода вещей. Если президент Кеннеди был убит, поскольку он мог воспользоваться реальной властью, то Джонсон, Никсон, Форд и Рейган были просто марионетками, не имеющими ни малейшего шанса изменить Америку или любую другую часть мира. С концом “реального” и его заменой симулякрумами и окончанием эффективной власти мы все попали в ловушку наподобие виртуальной тюрьмы, лишившей нас свободы изменять вещи и приговорившей нас к неотвратимому обмену бессмысленными знаками.

Отличие Бодрийара от Лиотара состоит в следующем. Он рассматривает людей как попавших в определенного рода ловушку безвластной униформности, но не как освобожденных с помощью плюрализма и разнообразия. Бодрийар еще более неопределенен, чем Лиотар, в объяснении того, как наступает постмодерная эра. Однако он придавал особое значение средствам массовой информации, и особенно телевидению. Он писал о растворении жизни на телевидении: “... телевидение следит за нами, телевидение отчуждает нас, телевидение манипулирует нами, телевидение информирует нас” [Op. cit. – Р. 56]. Представляется, что именно телевидение главным образом ответственно за наступление ситуации, когда имидж и реальность уже неотличимы друг от друга.