МСА и современный мир

3.1. Плюралистический подход в современной
методологии социального познания

C семидесятых годов двадцатого века в западной социологии и примерно лет пять в отечественной ведутся усиленные разговоры о кризисе социологической науки как академической дисциплины. Несомненно, что имеются определенные основания для подобного рода беспокойства. Бесспорно, однако, и то, что обычно ощущение методологического кризиса в научной дисциплине предшествует серьезному качественному продвижению в данной отрасли знания.

Кризис этот характеризуется сегодня тем, что, во-первых, некогда провозглашаемые социологией претензии на роль методологического координатора всех социальных наук явно не соответствуют современным возможностям социологии; во-вторых, реальные социально-инженерные приложения нашей науки не только не обеспечивают при массовом применении надежного достижения заданных результатов деятельности, но часто и не дают гарантированно точного прогноза развития анализируемых тенденций и явлений; в-третьих, современная социологическая наука не может похвастаться достаточно стройной, гармоничной и убеждающей картиной социального мира и его динамики.

В подобных ситуациях обращаются к пересмотру основополагающих методологических посылок в данной отрасли знания. На наш взгляд, наиболее далеко и плодотворно продвинулся английский исследователь Джеффри Александер, работающий сейчас в Гарвардском университете США.

Он предпринимает то, что в начале века сделал наш выдающийся соотечественник М.М. Ковалевский, предложивший плюралистический подход в социологии, но, естественно, на новом, более высоком уровне. Ковалевский в начале двадцатого века убедил мировое сообщество в том, что не стоит искать какой-то один, определяющий и все детерминирующий фактор социальной динамики – общество есть сложное полифакторное образование, и многие факторы комплексно воздействуют на сдвиги, происходящие в социальной среде.

Александер же стремится ввести новый тип ментальности в мире социологов, подобный тому, который возник в физике, когда она экспериментально подтвердила существование у лучистой энергии и волновой, и корпускулярной природы. Физикам пришлось смириться с существованием одновременно как минимум двух не стыкующихся, но одинаково правильных методологических подходов к изучению одного и того же явления. Александер убеждает в том, что нет и не может быть некой универсальной, все связывающей социологической теории, с унитарных позиций объясняющей все процессы, протекающие в обществе, и заменяющей все прежние, не стыкующиеся между собой социологические концепции.

По Александеру, каждый из утвердившихся в социологии подходов – будь то структурализм или интеракционизм, марксизм или этносоциология – применим для наиболее глубокого и адекватного анализа своего класса объектов социальной реальности, и именно для этого класса социальных объектов он наиболее эффективен и плодотворен. Важно понять границы приложения различных методологических подходов и не пытаться сталкивать, противопоставлять различные подходы, отбросить, как утопичную и практически не осуществимую, попытку сконструировать единую и совершенную универсалистскую методологию в социологии.

Такой подход представляется логичным и плодотворным для реализации гносеологической, критической и социально-инженерной функций, однако он не решает одну из важнейших проблем, порождающих кризис современной социологии, – проблему единства картины социального мира. А ведь эта – мировоззренческая – функция является одной из важнейших для обобщающей науки об обществе.

Вот почему социологической теории приходится погружаться глубже, то есть обращаться к анализу базисных социальных ценностей как собственной дисциплины, так и функционирования всего общества в целом. Кризис в этой области может быть преодолен лишь при обращении к структуре ценностных иерархий и общества, и исследователя, изучающего это общество. Это тот самый случай, когда социологическая теория не может обойтись без обращения к высокопрофессиональному философскому рассмотрению проблемы.

3.2. Д. Ролз – основатель теории справедливости

Именно в этом ключе и написана работа профессора Гарвардского университета Джона Ролза (Rawls) “Теория справедливости” (изд-во Новосибирского ун-та, 1995). Она представляет особый интерес для социологов по двум обстоятельствам: во-первых, все свои общетеоретические размышления автор доводит до описания социальных механизмов, предусматривающего их эмпирическую интерпретацию, опору на конкретные социальные индикаторы; и во-вторых, в нашей ситуации идейного раскола российского общества нам крайне интересно знать, какой представляется оптимальная модель социального устройства общества авторитетному и глубокому западному теоретику, прочно стоящему на позициях традиционных либеральных ценностей. Кстати, далеко не случайно, что подобные социально-философские, теоретические работы и Александера, и Ролза, четко сориентированные на запросы социологии, выполнены именно в Гарварде – ведь основателем Гарвардской социологической школы был Питирим Сорокин, впервые привнесший в американскую социологию идею органического единства эмпирической достоверности и методологической глубины.

Работа написана на стыке многих наук, помимо социологии, этики и философии, здесь присутствуют и экономические, и политологические, и информатизационные аспекты. Методологический подход автора характеризуется стремлением комплексно обобщить наиболее значимые существующие, либо существовавшие в науке подходы к анализу рассматриваемых социальных процессов и явлений. Ролз скрупулезно и подробно рассматривает все возможные аргументы за и против, обильно цитирует теоретиков; как классиков, так и современников, иллюстрирует ход рассуждений многочисленными схемами и таблицами, порой прибегает к логическому и математическому аппарату. Несмотря на солидный объем (в книге более пятисот страниц), материал выстроен логично, с неизменной ориентацией на возможность практического применения.

Главная цель работы – обобщить и представить в виде теории высокой степени абстракции с учетом всех наработанных мировой наукой достижений систему современного демократического рационально организованного общества, определить функционирование основных социальных институтов, обеспечивающих стабильность и саморегуляцию такого общества. Основу существования такого общества Ролз выводит из немногих базовых принципов, причем первопричинной ценностью социального устройства он считает справедливость, подобно тому, как первопричиной систем мысли является истина. “Каждая личность, – пишет он, – обладает основанной на справедливости неприкосновенностью, которая не может быть нарушена даже процветающим обществом. По этой причине справедливость не допускает, чтобы потеря свободы одними была оправдана большими благами других. Непозволительно, чтобы лишения, вынужденно испытываемые меньшинством, перевешивались большей суммой преимуществ, которыми наслаждается большинство” [Ролз Д. Теория справедливости. – Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1995. – С. 19].

Попробуем вычленить наиболее важные, с точки зрения социолога, положения теории справедливости Ролза. Сам автор определяет свою ключевую категорию – справедливость – как честность. Отличительная черта справедливого общества – гарантия свобод граждан, при этом права, гарантируемые справедливостью, не должны быть предметом политического торга. Кто же является субъектом справедливости? По Ролзу главный субъект справедливости – это базисная структура общества, точнее, способы, которыми ведущие социальные институты распределяют фундаментальные права и обязанности и определяют разделение преимуществ социальной кооперации. Заметим, что именно нерешенность этой проблематики породила в прошлом веке сначала теорию, а затем и политическую практику анархизма. К числу основных социальных институтов Ролз относит конституцию и основные экономические и социальные устройства. Примерами их, в частности, являются: защита законом свободы мысли и свободы совести, свободный рынок, частная собственность, моногамная семья.

Основная идея теории справедливости состоит в том, что “те, кто занят в социальной кооперации, вместе выбирают, в одном совместном действии, принципы, которые расписывают основные права и обязанности и определяют разделение социальных преимуществ. Люди должны решить заранее, как они будут регулировать свои притязания друг к другу и какова должна быть основная хартия их общества. Точно так же, как каждая личность должна решить путем рациональных размышлений, что составляет благо, то есть систему целей, рациональную для их преследования, так и группа людей должна решить раз и навсегда, что считать справедливым и несправедливым. Выбор, который должен был бы сделать рациональный человек в этой гипотетической ситуации равной свободы, в предположении, что проблема выбора имеет решение, определяет принципы справедливости” [Ролз Д. Теория справедливости. – Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1995. – С. 26]. Мы видим, что автор пытается соединить здесь воедино утилитаристский подход с теорией общественного договора.

Ролз базирует свою теорию справедливости как честности на двух группах элементов: 1) интерпретации исходного состояния и проблемы выбора, которую она ставит, и 2) совокупности принципов, на которые люди могут согласиться. Сам Ролз определяет теорию справедливости как наиболее значимую часть теории рационального выбора. “Принципы справедливости, – пишет он, – имеют дело с конфликтующими притязаниями на преимущества, получаемые через социальную кооперацию; они прилагаются к отношениям между несколькими группами или личностями... Так, если эти принципы являются результатом соглашения, граждане знают принципы, которым следуют другие” (с. 30). В процессе выбора этих принципов представляется разумным и приемлемым, что никто не должен получить преимущества или испытывать тяготы за счет естественных случайностей или социальных обстоятельств. Необходимо также гарантировать, что частные устремления и наклонности, а также концепции личности в отношении собственного блага не будут воздействовать на принимаемые принципы.