Формирование уровня фонологического и моторного программирования, развитие акустико-артикуляторной базы

На начальном этапе формирования этой подсистемы ребенку доступны лишь элементарные речевые акты, включающие одно-два артикуляторных действия, выполняемых сначала расчлененно («ма-ма»), а затем симультанно («мама»). У некоторых детей период расчлененного произнесения слов по слогам так краток, что почти неуловим, преобладает тенденция к целостному воспроизведению симультанного просодического контура. У других — носит достаточно продолжительный характер. Ребенок как бы плавно, переходит из лепета в речь. На этом этапе весьма значительное ресурсное ограничение проявляется в виде многочисленных ассимиляций, редупликаций (итераций) или редукции звуконаполнения, что получило название «принципа гармонии», который был выше описан (Гвоздев А. Н., 1948, Леонтьев А. А., 1997, Vihman M., 1998). Он соотносится в онтолингвистике с периодом «синтагматической фонетики» (Леонтьев А. А., 1997).

Далее происходит увеличение степени комплексности и полиморфизма артикуляторных программ, которые ребенок способен продуцировать. Удлиняется цепочка артикуляторных элементов (слогов), составляющих одну целостную программу речевого акта (обычно это голофразы). К концу этого периода значительно ослабевают ограничения, связанные с «принципом гармонии», намного реже встречаются ассимиляторные феномены, явления итерации. Данный прирост программных возможностей, вероятно, связан с процессами созревания кинестетического и кинетического праксиса. Это совпадает с началом формирования «парадигматической фонетики» (Леонтьев А. А., 1997).

На следующем этапе у ребенка появляется способность создавать двучленные (двухморфемные) программы (Гвоздев А. Н., 1948, Vihman M., 1988). Наблюдения из области патологии дают основание полагать, что это становится возможным не раньше, чем ребенок осваивает артикуляторные программы, включающие два разных слога (Nettelbladt LJ., 1983). Например, пока у детей с моторной алалией экспрессивный словарь включает только так называемые «лепетные слова» (со структурой СГСГ), фразы не появляются.

С появлением первых фраз растет ассортимент двучленных программ с еще относительно низкой степенью комбинаторных возможностей, ограничивающей их вариативность. Среди них преобладают так называемые «замороженные формы» (Цейтлин С. Н., 2000, Bates E., Bretherton I., Snyder L, 1988). Уже на этом этапе в процессе программирования высказываний приходится решать достаточно сложные задачи. Они требуют наличия способности к осуществлению нескольких параллельно протекающих операций програмирования: фонологического (звуковой состав), артикуляторного (моторные программы, релевантные фонетическому слову/морфеме), просодического (интонационно-ритмическое оформление) и синтагматического (продуцирование словосочетаний). Данный скачок в программных возможностях требует значительного прироста церебрального ресурсного обеспечения. Наличие такого прироста косвенно подтверждается существенным расширением репертуара разных видов деятельности, которые в этот период (18-24 мес.) становятся доступны ребенку (Венгер Л. А., 1969, Мухина В. С, 1975, Поддъяков Н. Н., 1977, Bruner J., 1971, Mussen P., Conger J. J., Kagan J., Huston A.. 1987). Обозначенный период соотносится с этапом «синтагматической грамматики» (Леонтьев А. А., 1997).

Артикуляционной базой фонологической системы языка следует считать комплекс артикуляционных навыков, используемых для реализации программы высказывания в звуковой форме. В рамках фонологической подсистемы формируется и функциональный комплекс акустического ее обеспечения — слухоречевой гнозис. В эфферентном (экспрессивном) звене подсистемы слухоречевой гнозис выполняет функцию «акцептора действия» (в терминологии П. К. Анохина). При этом звуковой образ ожидаемого конечного результата артикуляционного акта сличается с реально достигнутым звуковым эффектом. Поскольку известно, что развитие фонематического восприятия в онтогенезе существенно опережает созревание артикуляционнго праксиса (Гвоздев А. Н., 1948, Ferguson С. А., 1978, Vihman M., 1988), можно полагать, что на начальном этапе речевого развития акустический анализатор в акцепторе действия играет ведущую роль. Слуховая перцепция созревает до уровня, достаточного для дифференциации основных фонологических признаков звуков речи (Швач-кин Н. X., 1948, Vihman M., 1988). Как показывают экспериментальные данные, ребенок способен различать звуки речи не только родного языка, но и те, которые не используются в нем. В возрасте около 6 месяцев круг различаемых звуков речи суживается для него до звуков только родной речи (Jusczyk P., 1989, Thelen Е., 1991). В экспериментах P. Kuhl (1989) было показано, что младенец 5-6 месяцев воспринимает гласные и слоги как идентичные, независимо от того, произносятся они мужчиной, женщиной или ребенком. Это доказывает, что ребенок этого возраста уже способен к категориальному восприятию звуков речи. Поразительным является следующее наблюдение, полученное в этих же экспериментах. Фонетически искаженно произнесенный гласный звук ребенок 6 месяцев уже отличает от правильно произнесенного.

По мере созревания артикуляционного праксиса кинестетический компонент начинает играть более активную роль в акцепторе действия акустико-артикуляторной базы и постепенно интегрируется с акустическим гностическим компонентом в целостный акустико-артикуляционный комплекс. Этот комплекс решает задачи обратной афферентации и самоконтроля в актах фонации. Кроме того, он же становится функциональной базой для формирования системы фонематических представлений (рис. 2). Как видно на схеме, гностико-праксическое обеспечение акустико-артикуляторной базы представляет собой сложный комплекс функций, дефицит каждой из которых оказывает специфическое влияние на симптоматику в фонологических нарушениях.

В комплексе артикуляционных навыков можно выделить два ряда операций:

· произнесение звуков речи, а точнее — слогов,

· серийную организацию слогов на уровне слова.