Эсхатологические представления

Эсхатология.

«^ О вы, любящие жизнь и ненавидящие смерть» - это очень распространённое обращение древнеегипетских текстов. Это норма и формула древнеегипетской жизни. Однако жизнь и смерть понимается в Египте не только так как понимаем её мы. Жизнь это в первую очередь вечная жизнь, которая наступает после смерти. А смерть это не та смерть через которую проходит каждый человек, а та смерть которая приводит к вечной гибели, которая является «второй смертью». И только та первая смерть страшна, которая за собой влечёт смерть вторую. Древние египтяне на разделяли хитрой увёртки Эпикура, который говорил, что не надо бояться смерти потому что когда есть она нас уже нет, а когда есть мы её ещё нет. Это трусливое убегание от смерти было египтянину не близко. Но с другой стороны любовь к жизни предполагала любовь и к этой жизни и к той жизни. Эта жизнь тоже прекрасна, эта жизнь это икона той жизни. Если эта жизнь прекрасна, внутренне гармонична, нравственно безоблачна, духовно радостна, тогда это знамение того, что всё это станет первообразом в той жизни. По тому как устраивается твоя душа, по тому как живёт сердце здесь, по тому даже как внешние обстоятельства складываются вокруг можно судить о той вечности, которую человек для себя строит.

Египтяне, ценя эту жизнь, оставили замечательное описание того, какой должна быть земная жизнь. «Как прекрасно когда вверх по реке плывут корабли. Как прекрасно когда бросают сеть и птицы улавливаются ею. Как прекрасно когда прокладываются дороги для путешествующих и когда руки людей возводят гробницы, когда искапывают пруды и рощи насаждают для богов. Как прекрасно когда хмелеют люди, когда пьют вино в веселье сердца. Как прекрасно когда гласом радости размыкаются уста, когда князья любуются из домов своих на народное ликованье, когда облачены все в одеяния чистые. Как прекрасно когда уготовано ложе и подголовники удобны, когда каждый человек имеет постель свою и под сенью тенистой и затворы на дверях своих». То есть эта жизнь должна быть прекрасной, Бог создал этот мир и бытие человека прекрасным.

Смерть всегда страшна потому что она неумолима и настигает человека всегда не до конца к ней готового. Особенно эта вторая мысль стала проявляться в Позднем Египте, когда религиозная мысль ослабевает, когда надежда на старый ритуал постепенно умаляется. В этой обстановке страх перед смертью усиливается. Усиливается и ощущение того, что к старости человек утрачивает связь с этой земной жизнью, то есть ещё здесь на земле человек постепенно перестаёт радоваться этой земной жизни, постепенно отходит от неё. В одной из гробниц имеется запись: «Печален конец жизни, не сходен он со всем тем, что было с тобой прежде, то в чём ты был силён тогда, теперь бессилен. Подобно время это восседанию в зале беспамятства на утренней заре дня, который никогда не наступит. Это забытье, сон в то время когда солнце сияет на востоке. Это неутолима жажда перед полным кувшином пива». То есть жизнь идёт во всей её полноте, но она уже идёт мимо человека, такова старость. А за старостью идёт смерть которая казалось бы полностью обрывает связи с этой жизнью. Причём она неумолима. «Что до смерти приди.., все кого завёт она к себе идут к ней немедля, трепещут сердца их от страха перед ней, никто не видел её из богов и людей, но равны великие малы в её руке, никто несилён отвести длань её от всех тех кого любит он. Исторгает она сына у матери прежде нежели старца идущего путём своим. Все боятся и молят её, но не преклоняет она ухо своё к ним, не приходит она и к тому кто взыскует её, не внемлет она мольбам, не взирает ни на какие дары».

Само слово «смерть» - мот – очень созвучно с этим же словом во многих европейских языках. К коптском – это мойт, в санскрите – мрити, на латыни – мортис и т.д. И этимология этого слова нам не известно, известно только что это слово очень древнее, это слово ещё того праязыка, который нам не известен и от которого сохранилось очень мало слов. То есть эта категория для человечества наиважнейшая, поэтому это слово сохранилось в неизменности.

Иероглиф «смерть» изображает человека стоящего на одном колене, в руках держащего топор и бьющего этим топором себя по голове, есть и другое изображение, когда человек уже падает и бьёт себя каким-то крюком по голове. В этих знаках глубины не меньше чем в слове, только слово мы понять не можем, а иероглиф понятен. Смерть это всегда самоубийство. Зная библейское придание появления смерти, мы этому не удивляемся, Адам сам свободной волей выбрал путь смерти. Видимо египтяне и не одни они сознавали, что смерть это то, что сам человек дал себе. Человек сам себя убил. Смерть это опосредованное самоубийство. Вне человека смерти нет, то есть смерть это не объективный рок, от смерти можно уйти если этого хотеть.

Интересно, что египтяне не любили говорить о смерти, когда речь шла об их умерших, они избегали слово мот и предпочитали другие слова «уходить», «достигать», «обретать блаженство», «уйти к своему ка», «стать благословенным», «стать преображённым», «стать воскресшим», «стать достигшим иного». Слово мот употреблялось для врагов, преступников. В древнейший период убитым врагам отсекалась правая рука и половые органы, тем самым показывалось, что умерший плохой смертью, враг не способен к двум главным состояниям человеческой жизни: творению – рука и продолжению жизни – половые органы. То есть ему желалась «вторая смерть», поскольку он вёл неправедную жизнь здесь.

Смерть требовала для человека исключительного внимания, чтобы обойти её, потому что египтяне полагали, что в этой жизни возможно все свои жизненные ситуации решить, но избежать смерти невозможно. В одном из поздних текстов говорится, что «ни один посланник от Бога возвещающий смерть не примет никаких даров, которые побудили бы его забыть то для чего послан он». То есть от ангела смерти никакими дарами не откупишься.

В Египте по всей видимости религия никогда не становилась идеологией, она всегда оставалась средством достижения спасения и вечной жизни, она никогда не превращалась в окостеневшую форму, которой надо следовать из приличия. Поэтому мы находим в гробницах царей, первосвященников тексты размышляющие, скептические, тексты которые наравне с ритуальными формулами показывают, что человек боялся, страдал, мучался, он жил реальной жизнью перед лицом смерти. Текст 18-ой династии, время Эхнатона, когда были потрясены все религиозные основания, и когда вера в Бога перестала быть жизненным центром общества, говорит: «Тот кто богатым был среди людей пребывает ныне в стране возлюбивших одиночество. Тот кто любил свободно шагать ныне связан пеленами и обездвижен.Тот кто облачался в роскошные одежды спит ныне в истлевшем тряпье». Вот такое представление о судьбе умершего. И тем не менее египтяне продолжали и продолжали заботиться о своей смерти буквально всю свою жизнь. Как отмечает немецкий египтолог Зигфрид Моренц: «В течении своей жизни египтяне делали приготовления к смерти в масштабах вряд ли имеющих аналогию где-либо ещё на земле». Мы все знаем, что надо заботиться о могилах предков, некоторые начинают заботиться и своей погребении. Но в Египте это действительно было нормой. Другой египтолог Карл Блеекер пишет: «Хорошо известно, что египтяне не жалели ни трудов, ни средств для надёжного обеспечения счастливого инобытия своих умерших. Безусловно не только случайностью можем мы объяснить тот факт, что большая часть памятников этой удивительной цивилизации и религии связана с заупокойными находками».

Действительно, это земная жизнь проходит там вечно. Гробница конечно же не является единственным упокоением умершего, он восходит на небе, но его тело пребывает в гробнице, это дом для умершего, это то место где он будет находиться до воскресения, это, наконец, храм где сам умерший является главным предметом почитания, потому что он соединился с Богом. Поэтому в древнейшем из дошедших до нас поучений мы видим, что основное внимание уделяется именно гробнице. «Очищай сам себя, всматриваясь в себя, дабы другие не очищали тебя. Когда ты войдёшь в возраст создай семью, возьми супругу жену, владеющую сердцем своим, и она родит сына тебе, ведь это для сына воздвигаешь ты дом свой на земле. Когда же создавать ты будешь обитель для себя, добрым соделай пребывание твоё под Богом. Достойной соделай жизнь твою на западе. Известно, что смиряет нас смерть. Известно, что возносит нас жизнь. Знай же, дом смерти предназначен для жизни. Ищешь ты для себя хорошо обводнённых полей, удели и ему (священнику заупокойного культа) часть угодий твоих, покрываемую ежегодно разливом. Полезнее он тебе более чем сын твой, оказывай предпочтение ему даже перед наследником твоим». То есть тот кто творит по человеку заупокойные молитвы важнее для него собственного сына. И теперь яснее понимаем смысл письменности, потому что египтянин понимал, что не вечно будет священник творить молитвы, всё когда-нибудь забудется, и только начертанный текст будет звучать вечно.

В другом поучении, которое было написано примерно через полторы тысячи лет, обращённом к мальчику говорится о том, что ему необходимо строить себе гробницу. «Не выходи из дома своего, если не ведаешь места где упокоишься ты. Да будет избранное место твоё известно тебе, помни о нём и знай его. Да будет оно пред тобою как путь который надо пройти если ты честен, ты обретёшь его. Благоустрой пребывание твоё в долине, могилу, которая сокроет тело твоё. Да будет оно пред тобою как забота твоя, как то что важно в глазах твоих. Подражай великим, которые ушли, которые упокоились в гробницах своих. Не будет опозорен тот, кто делает так. И хорошо пребывать тебе в готовности, когда явится посланный за тобой, дабы привести тебя. Обретёт он тебя готовым в путь к месту отдохновения твоего». Точно так же и в христианстве жизнь является приготовлением к смерти. И эта мысль была настолько развита у египтян, что Геродот сообщает: «На пиршествах у людей богатых после угощения один человек обносит кругом деревянное изображение покойника лежащего в гробе, изображение представляет собой расписную фигуру величиною в один или два локтя с чертами покойника. Каждому сотрапезнику показывают эту фигуру со словами «Смотри на него. Пей и наслаждайся жизнью, после смерти ведь ты будешь таким же». Смысл этого действа может быть двояким, и оправдание гедонизма, и смысл может быть в том, чтобы человек не полностью предавался радостям этой жизни, а помнил бы и о смерти. И в Египте были важны оба эти смысла, и они не были в жёстком конфликте друг с другом, а они дополняли друг друга. Египетская культура была свободной от мёртвого идеологического фарса, который бы говорил, что так нельзя.

Примерно с первого переходного периода появляются довольно своеобразные тексты, которые именуются «Песнями арфистов». Как правило изображается арфист, а рядом с ним написан текст, который всякий раз разный, и каждый из этих текстов касается проблемы смерти. Интересно, что эти арфисты всегда личностны, и имена их подписаны. И тексты тоже не каноничны, а это свободное поэтическое творчество. То есть по всей видимости смерть человека сопровождалась некой песней, где поминался, восхвалялся умерший, где поэт размышлял о самой смерти в отношении этого человека. И эти тексты помещаются так же в гробницах. Они рассматриваются таким же фактом жизни, таким же фактом радости и красоты, каким являются благовония, ткани, пища, которые приносятся в жертву умершему, знаменуя что он жив. То есть человек жив не только потому что ему приносят жертву, но он жив всецело, и поэтому одной из таких форм ознаменования его жизни и знаком того, что и эта область жизни открыта ему в вечности в гробницах помещают эти песни арфистов.

Пожалуй одной из самых интересных является диалог двух таких песен из гробницы царя Антефа. Одна из них была очень популярна в Европе в конце XIX-го века, и позже была переведена Ахматовой на русский язык. «Со времён прародителей поколения сменяются поколениями. Боги жившие в прошлом (умершие) почивают в гробницах своих. Блаженны преданы они погребению. Те кто воздвигали усыпальницы где место им, каково им. Слышал я слова Имхотапа и Джедевхора, речения которых повторяет каждый. А где ныне обиталища их? Разрушились стены, исчезли их обиталища, будто не существовали они вовсе. Никто не приходит оттуда поведать каково им там, рассказать о нуждах их, дабы успокоить сердца наши, донде же пойдём мы в путь, которым ушли они. А потому услаждай сердце своё, забвение неизбежного (смерти) во благо тебе. Следуй за сердцем твоим покуда ты жив, возливай миро на главу свою, облачайся в прекрасные одеяния, умащайся прекрасными благовониями, дарованными Богом, умножай радости твои и не позволяй сердцу твоему быть в печали, следуй за сердцем своим и за удачей своей. Твори дела свои на земле по повелению сердца твоего. Когда настанет для тебя день скорбный, знай, не услышит утомлённый сердцем (Осирис) их рыданий (плакальщиц). Никого не спасли вопли от могильной ямы. Итак празднуй без устали, ибо никому ещё не было позволено взять имение свой с собою, ибо никто из отшедших не вернулся назад». Но на другой стене начертана другая песнь, как ответ предыдущей. «О вы все, славные, благородные, чистые, пребывающие под Богом внемлите молитве возносимой для отца Бога (это священнический титул), молитве прекрасной души благородного мужа, ставшего ныне богом вечно живущим, воссиявшем на западе. Да восходят молитвы эти на ум потомкам его, всем проходящим мимо. Слышал я те песни, что находятся в гробницах древних. О чём поётся в них? Как превозносится жизнь на земле, а страна мёртвых пренебрегается. Почему говорится такое о стране вечности? Правый и истинный где нет страха, отвратительны ей раздоры, никто не опоясывается там мечём на ближнего своего, нет в стране этой враждебного. Все родичи наши покоятся в ней начиная со времён первоначального, все кому предназначено родиться, все бесчисленные множества их. Все они придут в страну эту, никто не замедлит в здешней стране Египта. Никого нет кто бы не пришёл туда. Что же до времени дел на земле, исчезает оно подобно сновидению. Глаголют «Привет тебе, здравый и невредимый, тому кто достиг запад». Можно видеть в каком глубоком духовном переживании и тонком эстетическом воплощении пребывала египетская культура.

По отношению к умершему, который достиг гробницы, а мумифицированные останки которого легли в саркофаг, над которым совершены все необходимые погребальные и заупокойные действа, по отношению к нему произносили слова, которые запечатлены в нескольких гробницах. «Как прекрасно то, что совершилось с ним». То есть смерть рассматривается не как трагедия, а как достойный конец достойного дела. Но тем не менее по отношению к смерти можно видеть несколько настроений из приведённых выше текстов. Но вот слова и другого качества, принадлежащие жрецу Амона: «Изменчивый миг, в который взираешь на свет солнца прекраснее чем вечность хотя бы ты был в ней и владыкой инобытия». Человек Египта постоянно находится в борении между двумя силами, между верой в блаженную вечность, где он будет владыкой инобытия, и любовью к этому земному миру.

Карл Блеекер говорил о египетской религиозности: «Человек может особенно своей смертью сопричаститься божественной сущности. Человек может победить смерть и восстать вновь. Такое представление о судьбе человека поражает своим оптимизмом. Оптимизм этот характерен для представления о жизни и мироздании исповедуемых древними египтянами». То есть с одной стороны постоянное смущение, мы видим не какую-то благочестивую катехизаторскую картинку, что египтяне верили в вечную жизнь. Нет, была настоящая борьба очень глубоких и умных людей. Но они прекрасно понимали, что привязанность к этой жизни ради самой этой жизни уводит от Бога. Поэтому надо жить не для мига, а для вечности.

Текст в гробнице умершей женщины, обращённый к мужу гласит: «О, брат, супруг, друг, первосвященник, не уставай пить и есть, хмелей, наслаждайся любовью, празднуй, следуй желанию сердца день и ночь. Да не печалится сердце твоё, да будут благими для тебя годы проводимые на земле, ведь запад страна сна. Мрак лежит на этой обители, на этом месте спящих в своих мумиях, не пробуждающихся чтобы видеть своих братьев, своих отцов и матерей, забыло сердце и жён и детей. Вода жизни напояющая всех, её жажду я. Струится она для того кто на земле. Жажду я воды текущей позади меня. Не ведаю я где течёт она с тех пор как пребыла в эту юдоль. Дай мне струящейся воды. Скажи мне не далеко ты от вод? Обрати лицо моё к северу, к раю вод, быть может тогда упокоится сердце моё от снедающей его тоски. О вы все, пришедшие в этот город мёртвых, воскуряёте мне благовония, возливайте мне воду в каждый праздник запада». Перед нами картинка предхристианского мира, в ней всё, и гедонизм, когда умершая женщина желает своему супругу наслаждаться жизнью, когда её уже нет, потому что в мире мёртвых ничего этого нет. А с другой стороны и крик о помощи, чтобы живые помогли повернуться к водам, к бессмертному. То есть это мука жестокой и развитой культуры, в которой постепенно происходит забвение спокойного и уверенного пребывания в Боге.

Есть такая точка в духовной жизни каждого человека, которая именуется страх. Совершенная любовь уничтожает страх. И действительно, когда человек всецело любит и всецело предан Богу, он не боится смерти, потому что он знает. Что Бог не попустит того что ему не должно. Но когда вера умаляется тогда начинается страх, жизнь становится мукой. Из этого страха есть два пути. Есть путь обратно к Богу. И есть путь забвения, того самого гедонизма, наслаждения этим миром. И египтяне из этой точки страха смогли обратиться ко Христу, а не пойти к гедонизму. Поэтому египетская цивилизация стала первой, которая практически полностью обратилась в христианство.

Карл Ясперс ввёл термин «осевое время» - это время началось за 7 – 10 веков до пришествия Христа, и которое связано именно с умалением уверенности в Боге, с возрастанием страха. Это время коснулось и Египта, который из него вышел в христианство. А последнее тысячелетие он держался своей старой верой, и эта старая вера однозначно утверждала победу жизни над смертью, утверждала релятивность смерти и абсолютность жизни.

В Текстах Пирамид победа жизни над смертью утверждается недвусмысленно. Так например говорится об умершем царе: «^ Ненавистна ему смерть, отвратительна неподвижность». Египтяне слово «жизнь» - анх – обозначали известным иероглифом:

Этот знак был очень распространён, его носили на груди как нательный крест, его изображали на ювелирных изделиях, на мебели, на всём что связано с заупокойным ритуалом, на тканях и т.д. Его часто использовали в изображениях умершего или бога, говоря что он победил смерть, он обладатель жизни, поэтому он в руке сжимает этот анх. То есть это универсальный знак жизни. Но здесь египтяне не были первыми, крест это древнейший знак в истории человечества, которые находят ещё со времён раннего палеолита, а с неолита крест уже становится повсеместным знаком жизни. С одной стороны, крест это знак всеобщности, он соединяет запад и восток по горизонтали и небо и землю по вертикали, то есть это то что обнимает собой всё. С другой стороны, крест это образ человека.

Каков путь и какова возможность обретения жизни?

Ключ к обретению жизни очень прост – это делание того, что повелел Бог. В древнейших гробах конца третьего – начала второго тысячелетия находят следующие надписи: «Господь вседержитель, Чьё имя сокрыто. Владыка огня, живущей правды говорит «Повелел я им не делать злого, но сердца их не подчинились словам повелений моих». Итак, люди не делали того, что повелел Бог, и отсюда смерть. А когда мы хотим чтобы этой смерти не было, тогда необходимо делать то, что повелел Бог. И начиная с пятой династии появляются надписи, которые находятся вне царской гробницы, и которые получили название «отрицательной исповеди», это тексты в которых говорится о том, что человек творил добро, а зла не творил. Иногда их называют заклинаниями, но это нет. Просто человек говорил о том хорошем, что он создал в жизни, но не хвалясь, а говоря о том, что он действительно может рассчитывать на вечность. Один из таких текстов принадлежит человеку с титулом Главный Хранитель Нехена, Старший Привратник Посвящённый в Тайны Великого Дома, Священник Правды Хотеп-Хог-Ахет. «Я воздвиг эту гробницу на мои собственные средства. Я никогда не отнимал чью-либо собственность. Все люди трудившиеся на меня над её возведением работали усиленно, вознося молитвы богу за меня, благодаря за этот труд. Они трудились над этим на меня за хлеб, за пиво, за одежду, за умащение, за многие меры ячменя и пшеницы. Никогда я ничего не делал принуждая кого-либо силой работать на меня, ибо любит Бог праведные дела». Этот текст может показаться не высокодуховным, но на самом деле в нём необыкновенная глубина, которую мы просто забыли. Мы забыли о том, что каждый человек создан Богом для того, чтобы трудиться Ему. Когда мы просим кого-то помочь нам, он может это делать или ради Бога, или желая таким образом получить плату. Когда же мы понуждаем человека силой работать на нас, то мы отнимаем не у него, а у Бога, тем самым становясь врагами Бога.

И тут встаёт другой вопрос. Зависит ли судьба от самого человека или от Бога? Если Бог всё предопределяет и в том числе и жизнь человека, то тогда в чём виноват человек? А если человек свободен в своих действиях значит Бог не всё предопределяет. Выход их этого положения для египтян заключён в следующей фразе: «Путь добра предопределён, но не путь зла». Зло это выход из предопределения. Зло – это область свободы, а добро – это область предопределения. Каждый человек предопределён на добро, но имеет свободу отказаться от этого предопределения, и отказ от добра и есть смерть.

Лекция VII (XX)