Паронимов и парономазов

Распространенной лексической ошибкой является неразличение паронимов (созвучных однокоренных слов) и парономазов (созвучных разнокорневых слов), а также любых однокоренных слов, отличающихся приставочным или суффиксальным составом.

Чаще других смешивают паронимы одеть – надеть, командированные – командировочные, представить – предоставить, отведать – проведать и т.п. Например, иногда слышим: «Я одела пальто», хотя «одеть» или «раздеть» можно кого-то: «одела ребенка», «раздела сына». А пальто и шляпу мы надеваем и снимаем. Параллельно можно использовать глаголы с -сь: «Я разделась, оделась».

А.Т. Твардовский, тонкий знаток русского языка, в связи с этой ошибкой заметил: «Я сам, как песчинку в хлебе, попадающую на зуб, не выношу слова – одел шапку, а так упорно почему-то пишется вместо «надел». Следует обратить внимание на то, что глагол надеть, как правило, имеет при себе предлог на или предполагает его мысленную подстановку: «надень очки» (на нос). Прямое дополнение при этом глаголе обычно выражено неодушевленным существительным: «пальто», «очки», «шапку» и т.п.

Образцы правильного употребления этого паронима находим у А.С. Пушкина: «Надев широкий боливар, Онегин едет на бульвар», «Мансуров, закадычный друг, надень венок терновый», «Копье стальное взял он в руки, кольчугу он надел на грудь» и др.

Этому же можно поучиться и у М.Ю. Лермонтова: «… они венец терновый, увитый лаврами, надели на него…».

Глагол одеть, напротив, обычно имеет прямое дополнение без предлога, причем это дополнение часто выражено одушевленным существительным (т.е. одеть можно не «на кого, что», а «кого, что»): «Лазурный, пышный сарафан одел Людмилы стройный стан» (А.С. Пушкин).

Точно так же нельзя сказать: «У нас поселились командировочные», т.к. командировочными могут быть удостоверения, расходы, а поселиться могли только командированные», т.е. люди, отправленные в командировку. Представить можно гостя, к награде, к взысканию, а предоставить – отпуск, возможность и т. п. Поэтому неправомерно, например, высказывание: «В конце вечера трибуну представили гостям» (вместо «предоставили»).

В объявлении «Кто желает отведать своих детей в пионерском лагере, можно поехать автобусом в 8:30 до станции Брюховичи» неверно выбранный пароним отведать (вместо «проведать») придает высказыванию «каннибалический» смысл.

Сравните: Смотритель подумал, махнул рукой и решил оступиться (из школьного сочинения).

В одном из продуктовых магазинов Фокинского района г. Брянска долгое время висел стенд «Социалистические обязательства трудового коллектива» с их перечнем из 11 пунктов, в конце которого было странное резюме: «Социалистические обязательства осуждены на собрании трудового коллектива и приняты к выполнению».

Подобные ассоциативные ошибки (преимущественно в речи детей и малообразованных людей) возникают и при неразличении парономазов, особенно иноязычного корня, вследствие недостаточной эрудированности и незнания реального значения слова. В результате появляются такие фразы: «Возле нашего дома рыл землю эскалатор»; «В профкоме есть путевки для аллегорических больных» (вместо аллергических); «О возможных изменениях в программе вам сообщат диктаторы радио и телевидения»; «Недорого продаю пятитонную гармонь» (вместо «пятитоновую»).

Писатель Б. Тимофеев в книге «Правильно ли мы говорим?» вспоминает, как одна недостаточно эрудированная девушка, напевая арию из популярной оперетты «Роз-Мари», вместо Цветок душистых прерий спела «Цветок душистый, прелый».

В.В. Одинцов в популярной книге «Лингвистические парадоксы» рассматривает узаконенные парономатические ошибки – например, фразеологизм реветь белугой, в котором изначально употреблялось существительное белуха со значением ‘млекопитающее из семейства дельфиновых подотряда зубатых китов‘. Это животное, достигающее шести метров длины и полутора тонн веса, действительно может реветь и мычать, однако вследствие малоизвестности его названия и в результате смешения парономазов, различающихся только произношением заднеязычного согласного, наименование малознакомого млекопитающего было в речевом обиходе заменено общеизвестным названием осетровой рыбы, которая не способна не только реветь, но и вообще издавать какие-либо звуки (см. 59, с.13).

Такую же узаконенную ошибку, вызванную смешением в речеупотреблении созвучных слов полость (вместилище, пустота) и полсть (покрывало), анализирует Б. Тимофеев:

Слово «полсть» происходит от глагола «полстить», что означает «валять», «катать», «сбивать в полсть», из которой и делается «покрывало для ног седока»… Словарь Даля точно указывает, что «полсть» и «полость» – совершенно разные слова и понятия. Однако … сто с лишним лет тому назад народ стал называть «медвежью полсть» «медвежьей полостью», считая «полость» в этом значении омонимом слова «полость» в другом значении. Уже Некрасов писал: «Медвежью полость в ноги стлал». Такое же значение находим у Блока: «…легко заправить // Медвежью полость на лету…» (80, с.175).

Другой известный писатель – А. Югов – в книге «Думы о русском слове» указывает на подобную ошибку, укоренившуюся в записях и литературных версиях былины «Вольга и Микула». Вчитайтесь в следующие строки:

Первое сопоставление:

А у ратая кобылка, она рысью идет,

А Вольгин-то конь да поскакивает…

Второе сопоставление:

А у ратая кобылка, она грудью (?) пошла,

Там Вольгин-то конь оставается.

А. Югов доказывает, что вместо контекстуально бессмысленного «грудью» собирателям и популяризаторам фольклора нужно было расслышать в речи сказителя (который, заметим, тоже мог исказить первоисточник) и записать грунью.

В Толковом словаре Даля читаем: «грунь…– тихая конская рысь, малая рысь, побежка между ходою и полной рысью…», что подтверждают примеры из народной речи: «Грунью поля (лета, века) не избегаешь. Сотня пошла на грунях», – в том числе с производными: «Грунить – ехать рысцой, слегка рысить. Грунистая лошадь, ходкая мелкой рысью. Иди грунистей! – прибавь Груни, рыси».

Проявляя себя как вдумчивый исследователь, писатель поясняет:

Это старинное народное слово известно и кавалеристам, это их термин… В русском языке существует, кроме слова «грунь», еще и слово «ступь». И это также ездовой термин. Даль поясняет: «ступь» – самая тихая походка…Ехать ступью, шажком…Итак, мы имеем две степени быстроты, две ходы лошадиные: самая тихая – это «ступь», а чуть быстрее – «грунь». И представьте себе, что в другой записи былины «Вольга и Микула», также сделанной Гильфердингом, мы находим слово «ступью».

У оратая кобылка ступью пошла,

А Вольгин конь да ведь поскакивает…

Чудесно! Дальше ожидаешь от кобылки перехода на «грунь», и тогда понятно, что княжеский конь отстает и вовсе, но… и в этой записи снова мы видим все ту же нелепую «грудь»:

У оратая кобылка грудью пошла,

А Вольгин конь да оставается.

Любопытно, что Л.Н. Толстой в своей «Русской книге для чтения» исключает слово «грудью» начисто. Однако есть у него слово «ходой», а «груни» тоже нет. Мне кажется, что Толстой признал «грудью» бессмыслицей, а слово «грунь» не захотел ввести, как редкое неупотребительное и школьникам непонятное. Но ведь «грунь» – одна из разновидностей «ходы». У Толстого так:

Мужикова кобылка ходой идет,

А Вольгин-то конь уж поскакивает;

Мыжикова кобылка рысцой пошла,

А Вольгин-то уж конь оставаться стал…

Во всяком случае, здесь бессмыслицы «грудью» уже нет. И параллелизм сохранен, последовательный, «двухстепенный» (104, с.174 – 176).

Задание. Найдите ошибки, возникшие в результате смешения паронимов или парономазов в следующих предложениях:

· Кто сыграл заглавную роль в экранизации романа «Война и мир»?

· Неужели вы меня не признали?

· Ларина сама била придворных.

· Его личность мне знакома по этой родинке на щеке.

· Пушкин был связан крепкими узлами с декабристами.

· В эти дни в гостинице Анны Павловны Шерер чувствовалось волнение.

· Горький показывает дно, приготовленное жестоким миром неудачникам.

· Татьяна была спокойная, чувственная девушка. Она любила вставать с зарницей.

· Она охотно отдала бы эту праздничную жизнь за жизнь в деревне, где встретила Онегина.

· В ночлежке на нартах ютятся её обитатели.

· Драматург изображает закостенелое мещанство.

· Чацкий борется с костной средой фамусовского общества.

· Обломов был знаменем своего времени.

· Ученик должен стать соучастником воспитательного и образовательного процессов.

Нередко мы сталкиваемся с неправильным употреблением слов, которые не являются паронимами, т.е. не принадлежат одной части речи, но при этом являются однокоренными: Арфа использовалась для аккомпанемента различным сольным инструментам.В этом предложениивместо прилагательного сольный следует употребить причастие солирующий.

Проанализируйте и постарайтесь не допускать в своей речи следующие характерные ошибки в употреблении однокоренных слов, различающихся приставками или суффиксами, которые и создают конкретные оттенки значения:

В комнатах чистота, полы тщательно промыты (нужно «вымыты», т.к. промывают что-либо внутри: раны, желудок; а полы моют; «вымыть» – сов.в. от «мыть»).

Только к вечеру они забрались на эту гору (следовало сказать «взобрались», т.к. взбираются на что-либо (на гору, на дерево), а забираются куда-либо: в квартиру, в магазин, в чащу леса).

Он удалил предмет от глаза (вместо «отдалил» в значении «переместил на более далекое расстояние» – ср.: «Грозный отдалил от себя прежнего любимца», т.е. сделал менее близким; и «Грозный удалил от себя прежнего любимца», т.е. совсем перестал с ним встречаться).

Директор очень сильно приуменьшил запасы сырья на заводе (следовало употребить «преуменьшил», т.к. приставка при- имеет значение «немного», «слегка»).

Актер играл только трагичные роли (вместо «трагические», т.к. суффикс -и- обозначает качественный признак = печальные; в данном случае, поскольку речь идёт о сценическом амплуа, уместно относительное прилагательное с -ическ- со значением «относящийся к мотивирующему существительному»; здесь – к трагедии).

Скоту надо обеспечить не только сытую, но и теплую зимовку (здесь вместо сытый, т.е. «наевшийся» или «жирный», уместно сытный – «питательный»).

В глаголах часто путают суффиксы -е- и -и- (последний может быть только в переходных глаголах) – например: «Этот участок от частых пожаров и бесконтрольных вырубок совсем облесел» и «Фашисты обезлесили эти районы». Ср.: обескроветь – обескровить, обезглаветь – обезглавить, обезводеть – обезводить, обезволеть – обезволить, обезденежеть – обезденежить, обезлюдеть – обзлюдить и п.

Не стоит путать -ат- и -аст- в прилагательных типа рогастый олень (= с большими, ветвистыми рогами; качественное прилагательное) и рогатый олень (= имеющий рога, не безрогий; относительное прилагательное).

Различайте -н- и -ист- при употреблении таких слов как лесной край (т.е. весь покрытый лесом) и лесистый край (т.е. в этом краю много леса, но есть и безлесные места; следовательно, -н- – полнота, а -ист- – неполнота признака.

Суффикс -щин- имеет отрицательное значение в существительных, обозначающих общественные явления: дедовщина, штурмовщина, матерщина; следовательно, он неуместен при назывании положительных явлений: культурщина, есенщина, пастернаковщина, ахматовщина и т.п.

Неуместно использование уменьшительно-уничижительных суффиксов в литературной речи – например, в словах: сестрёнка, братишка, если они употреблены по отношению к взрослым людям.

Несмотря на трудности, которые создает паронимия, она остается достойным самого детального изучения интересным языковым явлением. Паронимы необходимы для точного выражения мысли, потому что способны, как и синонимы, передавать тончайшие оттенки значений. А. Югов совершенно прав: «Знающий язык своего народа писатель не спутает пустошь и пустырь: пустошь распахивают, а пустырь застраивают».

Паронимия и парономазия широко используются в стилистических целях для усиления действенности речи: Вспомните: у А. Грибоедова: «Служить бы рад, прислуживаться тошно»; у А. Фадеева: «…Варя предпочла Мечика, считая, что в Мечике это не только внешняя красивость, а подлинная душевная красота»; у К. Симонова: «Вспомнил ли он (Сабуров) об Ане в эти дни? Нет, не вспомнил – он помнил о ней, и боль не проходила»; у М. Шолохова в «Тихом Доне»: «Из дверей сарая, стоявшего в конце двора, вышла сгорбленная, согнутая прожитым и пережитым, старуха».

Анализируя стилистическое употребление парономазов, нельзя не согласиться с мнением В.В. Виноградова, который считал, что «созвучия и подобозвучия в разных стилях речи могут выполнять очень разнообразные функции. Эти функции до сих пор мало изучены как в стилистике литературной и народно-разговорной речи, так и в стилистике художественной литературы и устно-поэтического творчества» (18, с.297). Парономатические контрасты более эффектны в сравнении с паронимическими, так как противопоставляются не нормативно закрепленные смысловые оттенки (как у паронимов: трагичный – трагический), а, как у омонимов, коренные семантические различия между членами бинармы. Парономатические аттракции широко распространены сегодня в различных речевых жанрах: как высоких, например, в поэзии (“Надев широкий боливар, Онегин едет на бульвар”, “Коль кругом все будет мирно, то сидеть он будет смирно” /А.С. Пушкин/), так и в жанрах массовой художественной речи, до недавнего времени остававшихся вне поля зрения языковедов –например, в жанре авторской песни:

А будет это так: заплачет ночь дискантом,

И ржавый ломкий лист зацепит за Луну,

И белый-белый снег падет с небес десантом,

Чтоб черным городам придать голубизну.

Ю. Визбор. А будет это так...

Бегут колеса по степи, отстукивая степ;

Гляди в окошко, не гляди, а все едино - степь. (…)

Сквозь вечер, выкрашенный в темно-синюю пастель,

Несет плацкартную постель вагон, как колыбель...

О. Митяев. Давай с тобой поговорим

И на головы прохожим

Утром солнце выливает

Дождь лучистый из последнего ведра;

Боже мой, ну как похожи

“Зайцы” питерских трамваев

На друзей моих из школьного двора.

А. Розенбаум. Старые скамейки

Очень часто парономазы используются как средство создания юмора в популярном жанре анекдота. В нем в последнее время наиболее отчетливо прослеживается усиление интереса говорящих к различным аспектам игры слов, в том числе к парономазии, тенденция к осознанному обыгрыванию этого явления. Характерный пример: Охотники везут на санях убитого медведя. По дороге им встречается грузин, который вдруг останавливается и спрашивает, показывая рукой на зверя: “Грызли?” – “Нет, так застрелили”, – отвечают охотники.

Здесь обыграны лексико-грамматические парономазы с палатальной оппозицией гризли (сущ.) – грызли (глагол).

Журналисты часто соединяют созвучные слова в остроумных заголовках газетных статей: «Настающее настоящее», «Нелады с наладкой», «Долг и должность», «Дуэль и дуэт», «Вещие вещи», «Грани гранита», «Потоки патоки», «Как спасти жильё от жулья» (статья Ю. Лужкова) и п.

Паронимия и парономазия являются питательной средой для каламбуров: памятник первоопечатнику, червь самомнения, известные первопроходимцы, позорная труба, содрание сочинений, этюд в постельных тонах, обуватели обывателей, углуплённый анализ, оскобленное (или оскопленное) достоинство, рюмантичное застолье, скрипя сердцем, грантиозные планы (т.е. виды на получение гранта) и п.

Последние примеры свидетельствуют о том, что в нашей речи нередко появляются окказиональные паронимы и парономазы – из желания сделать семантически прозрачным иноязычное слово (дать ему так называемую «ложную этимологию») или как иронический отклик на какие-либо общественно значимые явления и события. Сравните: прихватизация, интертрепация, «Мы, женщины, на курорте должны быть непокобелимы» (фраза из кинофильма «Будьте моим мужем»). Пародирующее слово встречаем в названии рассказа Ф. Искандера «Гнилая интеллигенция и аферизмы» (ср. с науходоносор из того же рассказа). В эту группу входят окказионализмы пьянварь, лживопись, свинкс, свинкерс (украинское сало в шоколаде) и др. Подобные образования, чаще всего имеющие разговорно-просторечную окраску, постоянно проникают в нашу речь и нередко социализируются (получают широкое распространение), но могут сохранять и статус индивидуально-авторского слова, как, например, окказионализм В. Маяковского в известных строках из ”Неоконченного”: “Как говорят инцидент исперчен // Любовная лодка разбилась о быт”.