Язык художественной литературы

(художественный стиль)

1). Вопрос о самостоятельности художественного стиля в ряду других функциональных стилей языка.

Язык национальной художественной литературы не вполне соотносителен с другими типами (использование других разновидностей языка, включение в него разнообразных стилистических комбинаций). Чаще всего стили сопоставляются на основе лексического наполнения, но для характеристики языка художественной литературы необходимо привлекать и другие уровни языковой системы.

Вопрос о признании языка художественной литературы самостоятельным функциональным стилем остается открытым. В.В. Виноградов, А.Н. Гвоздев, А.И. Ефимов и некоторые другие стилисты (И.Р. Гальперин, М.Н. Кожина, Б.Н. Головин) в своих работах отводят ему равноправное место среди других стилей, так как язык художественной литературы выполняет одну из функций воздействия – эстетическую функцию. Вместе с тем отмечается специфичность языка художественной литературы, поскольку в нем концентрируется все многообразие остальных стилей. Именно поэтому многие исследователи исключают художественный стиль из системы функциональных. Такая точка зрения мотивирована и другими аргументами: художественная литература оперирует не только средствами литературного языка, в том числе разговорными, но и элементами общенационального языка, выходящими за рамки понятия «современный литературный язык»: просторечными, диалектными, жаргонными; возможно использование устаревших и индивидуально-авторских (окказиональных) языковых средств. Следовательно:

· язык художественной литературы не включается в понятие «литературный язык» (это совершенно разные понятия);

· язык художественной литературы многостилен, незамкнут; вбирая в себя другие функциональные стили, он в то же время не имеет специфических языковых примет;

· у языка художественной литературы особая, эстетическая функция, в силу чего его нельзя ставить в один ряд с другими стилями.

Эту позицию отстаивают в своих работах В.Д. Бондалетов, Л.Ю. Максимов, Н.А. Мещерский, А.К. Панфилов, Д.Н. Шмелев и другие авторитетные исследователи.

Важно отметить, что обе точки зрения имеют прочную научную базу и каждая из них в конечном счете способствует развитию стилистики в целом и в частности такой ее отрасли как теория художественной речи, которая непосредственно занимается проблемами языка и стиля литературных произведений. Тем не менее мы при дальнейшем анализе стилистических категорий будем придерживаться позиции В.В. Виноградова и его последователей (т.е. первой точки зрения), считая язык художественной литературы особым художественным функциональным стилем языка.

Аргументы в пользу признания самостоятельности художественного стиля:

· Эстетическая (духовная) сфера является одной из важнейших сфер человеческой жизни наряду со всеми остальными. Следовательно, это одна из сфер реализации языковых средств, выполняющих общественно значимую эстетическую функцию. Если же мы исключим язык художественной литературы из числа остальных функциональных стилей, то тогда следует признать, что эстетическая функция не является одной из функций языка, а это противоречит здравому смыслу.

· Художественная речь использует лишь отдельные элементы других стилей, но не выражает их стилистико-речевую системность. При этом элементы других стилей используются здесь в эстетической функции, а не в своем первичном назначении, как в стиле-источнике.

· Художественная речь, несмотря на яркое проявление в ней авторской индивидуальности, отличается достаточным единством речевой стилистической системности и специфики, которые четко отделяют художественную речь в целом от всякого другого функционального стиля (подробнее б аргументах в пользу выделения художественного стиля – см. 39, с.80 – 83).

Согласно оценке А.К. Долинина, «нет никаких препятствий для того, чтобы рассматривать в ряду функциональных стилей и стиль художественной литературы в целом, несмотря на его стилистическую неоднородность, – ведь… стиль любого текста состоит из различных стилистических значений. И если мы решаем, что функциональный стиль выделяется на основе сферы деятельности, которую он обслуживает, и основной функции <…>, то сложность и неоднородность его состава не должны нас останавливать» (31, с.66 – 67).

2). Соотношение понятий «литературный язык» и

«язык художественной литературы».

Понятия литературный язык и язык художественной литературы нельзя ни смешивать, ни разрывать. Нормы литературного языка формируются под влиянием мастеров художественного слова, т.е. языка художественной литературы. По меткому определению М.Н. Кожиной, «художественная литература – мастерская, в которой шлифуются нормы литературного языка». Следовательно, язык художественной литературы при условии, если это авторская речь подлинных художников слова, – образец, эталон литературного языка, его идеальная норма. При всем своеобразии языка того или иного писателя он остается понятным народу, и, следовательно, это не качественно иное явление, т.е. не какой-то особый язык. Однако нормы литературного языка и языка художественной литературы не тождественны, так как художник слова при создании яркого образа может использовать не только нормативные языковые средства, но и любые нелитературные (они уже назывались: диалектные, просторечные, жаргонные, устаревшие и т.д.).

3). Характерные языковые средства художественной речи.

Художественный стиль отличается от других стилей прежде всего тем, что обладает неограниченными возможностями использования различных языковых средств (как литературных, так и находящихся за пределами языковой нормы).

Художественная речь при всей своей кажущейся стилевой пестроте, многостильности не является смешением разных стилей, так как все средства языка подчинены достижению единой эстетической цели, выражению поэтической мысли художника слова.

Художественной речи свойственна метафоричность, образность разноуровневых единиц языка; здесь более, чем в любом другом стиле, используется синонимика, многозначность различных языковых элементов, и прежде всего – лексических.

Подлинный мастер слова способен из всего собственного лексического запаса и имеющегося арсенала других языковых средств выбрать единственно уместные и необходимые слова, выражения, грамматические формы, позволяющие создать яркие и неповторимые художественные образы, оказывающие мощное эмоционально-экспрессивное воздействие на читателя или слушателя. Следовательно, отличительная черта художественной речи – эстетически мотивированная экспрессивность.

Художественный стиль, принципиально отличаясь от научного и официально-делового, в известной мере сближается с публицистическим и разговорно-бытовым, поскольку последним также присущи эмоциональность, образность (меньшая, чем в художественной речи) и использование разностильных компонентов. Но в публицистике и в разговорной стихии преследуются иные, неэстетические стилистические цели.

Для постижения сути художественной речи очень важно осмыслить понятие «внутренняя форма художественного слова», которое впервые ввел Г.О. Винокур (см. 20, с.391). Этим термином принято называть метафорическое значение слова, которое нередко может быть понято лишь после прочтения всего художественного произведения, т.е. является элементом художественного целого. Например, истинный смысл заглавия пьесы М. Булгакова «Собачье сердце» постигается лишь после кульминации и развязки драматического сюжета: название анатомического органа превращается в символ пошлости, хамства, лицемерия, бескультурья, необразованности и других пороков, которыми в действительности может быть наделен только человек, а не животное. Таким образом, «Собачье сердце» становится символом всего нечеловеческого, животного в характере человека. Сравните с названиями других произведений: «Тихий Дон» М. Шолохова (контрастирующая внутренняя форма), «Вишневый сад» А.П. Чехова, «Дачники» М. Горького и т.д. Все эти названия имеют метафорический смысл, внутреннюю форму.

Задание. Подумайте (с учетом «внутренней формы слова»), о человеке какой профессии и о каких проблемах в его взаимоотношениях с родными, коллегами по работе и др. людьми могла бы идти речь в повести с названием «Сердечная недостаточность».

В истинно художественном произведении нет ни одного лишнего слова, не работающего на создание образа. Исключение или замена одного компонента ведет к разрушению целостности поэтического образа. Например, если заменить уменьшительно-ласкательное разговорное слово рыбка в названии сказки А.С. Пушкина на межстилевое рыба (и во всех остальных случаях употребления этого слова в тексте) – образность сразу разрушается. Происходит это потому, что художественный текст – это сложная ткань, в которой тесно переплетены и органически взаимосвязаны все компоненты, имеет значение каждый малейший оттенок смысла или эмоций, так как они обусловлены общим идейно-образным содержанием.

Еще одно, более широкое, свойство художественной речи М.Н. Кожина назвала художественно-образной речевой конкретизацией. Это основная, по мнению исследователя, черта художественной речи, которая объясняет природу воздействия поэтического слова на читателя. Это явление имеет психологическую основу. Как известно, слово в словаре, а также в научной и официально-деловой речи выражает понятие; в разговорно-бытовой сфере общения к понятию добавляется представление, т.е. понятие частично конкретизируется (с помощью конситуации речи, указательных и притяжательных местоимений, жестов, мимики и т.д.). Здесь речь идет о конкретных, известных говорящим предметах, в силу чего понятия превращаются в представления. Но в художественной речи слова выражают уже не конкретные представления, а художественные образы, т.е. слово-понятие и слово-представление трансформируется в слово-образ. Происходит это благодаря особому отбору и организации языковых средств. По наблюдениям психологов, образ возникает в два с половиной раза медленнее, чем воспринимается понятие. Поэтому талантливый писатель осознанно или интуитивно стремится ускорить процесс возникновения художественного образа путем конкретизации слова-понятия всеми доступными языковыми средствами, от фонетических до синтаксических.

Особая роль при этом отводится конкретной лексике, которая наиболее употребительна в художественной литературе. Но используются и многочисленные иные средства. Например, фонетические:

Полночной порою в болотной глуши

Чуть слышно, бесшумно шуршат камыши.

(К.Д. Бальмонт).

Сравните:

На мели вы налима лениво ловили,

И меняли налима вы мне на линя;

О любви не меня ли вы мило молили

И в туманы лимана манили меня?

(Ассонанс [и] и аллитерация сонорных [м], [н], [л]).

Морфологические и синтаксические средства языка:

Швед, русский колет, рубит, режет,

Бой барабанный, крики, скрежет,

Гром пушек, топот, ржанье, стон;

И смерть и ад со всех сторон.

А.С. Пушкин использует для создания картины жестокого, кровопролитного боя аллитерацию – повтор согласных звуков [р] и [ж], ассонанс гласных [о] и [э], но – в первую очередь – формы несовершенного вида глагола в роли однородных членов, сочетающиеся с отглагольными существительными – односоставными назывными предложениями, связанными интонацией перечисления. Это один из ярких примеров комплексной художественно-образной речевой конкретизации, при которой в создании каждой поэтической детали участвуют гармонично взаимосвязанные разноуровневые языковые средства.

В художественной речи отдельные микрообразы, суммируясь и взаимодействуя, создают макрообразы. Например: сонная тишина; золотой огонь; снег, точно серебро; пушистые ветки, белая бахрома, снежная кайма и т.д. – эти микрообразы, органически сочетаясь и сливаясь воедино в художественном тексте, создают общий неповторимый поэтический макрообраз белой зимней березы, для словесного портрета которой С. Есенин выбрал самые сочные краски из своей языковой палитры, интуитивно нашел оптимальное сочетание различных языковых средств.

Использование в художественной речи различных средств языка не имеет ограничений, и неисчислимо количество возможных комбинаций. Но все же прослеживаются определенные закономерности:

1. В связи с повествовательной манерой изложения превалируют различные значения и оттенки форм прошедшего времени глагола. Разнообразны и значения будущего времени.

2. Распространено употребление форм одного времени в значении другого. Изложение обычно ведется в разных видо-временных планах.

3. Преобладают формы совершенного вида как более конкретного в сравнении с несовершенным.

4. Возможны все имеющиеся в языке формы лица и все личные местоимения. При этом личные местоимения обычно указывают на конкретный предмет, а не на абстрактное понятие, как, например, в научной речи. Исследования показывают, что неопределенно-личные формы глагола, как более обобщенные, встречаются в художественной речи в три раза реже, чем в научной, и в девять раз реже по сравнению с официально-деловой.

5. Обращает на себя внимание небольшое количество слов среднего рода с отвлеченным значением (например: сознание, бытие, общество и т.п.). В мужском роде преобладают конкретные существительные.

6. В художественной речи в отличие от научной краткие прилагательные обычно обозначают не постоянные, а временные состояния и признаки. Например: «Воздух чист, свеж и прозрачен» (т.е. в данный момент, а не постоянно).

Примечание. В целом художественный стиль более динамичен, чем другие стили. Художественные образы даются в развитии, нередко наблюдается быстрая смена событий. В связи с этим возрастает роль и частота употребления глагола по сравнению с научной (в два раза выше), официально-деловой (в три раза выше) и даже разговорно-бытовой речью.

Эмоциональность и экспрессивность в художественной речи проявляется в употреблении наиболее выразительных в эмоциональном отношении разноуровневых элементов языка. Наряду с широким переносным и метафорическим словоупотреблением (страна березового ситца, костер рябины красной, половодье чувств и т.д.) распространены стилистически сниженные разговорные средства и средства с высокой книжной окраской торжественности, например: болтаться, солнышко, плохонький, соня, здорово, зайчик; превосходный, исполин, небеса, очи, лучезарный, лазурь, очаровать, затмить, испепелить и т.п. Экспрессия достигается также за счет использования побудительных предложений с различными оттенками значений: побуждения, совета, просьбы, приказа, желания, пожелания и т.д. В этих же целях привлекаются различные типы предложений, в том числе односоставных с разнообразными стилистическими окрасками; широко используются различные формы передачи чужой речи, особенно несобственно-прямая речь; часто встречаются различные риторические фигуры: инверсия, анафора, эпифора, период, антитеза, градация, параллелизм, эллипсис и т.д., а также различные тропы: эпитет, метафора, метонимия, сравнение, гипербола, аллегория, олицетворение и др.

Но это только общие характерные признаки художественной речи. Набор атрибутивных средств языка в пределах художественного стиля варьируется в зависимости:

во-первых, от требований рода (эпос, лирика, драма), вида (напр., стихотворение, песня, романс, послание, элегия – в лирике) и жанра (напр., роман социально-психологический, исторический, плутовской, научно-фантастический и т.д.);

во-вторых, от индивидуального стиля художника слова (стиль Пушкина, Гоголя, Чехова, Толстого, Тютчева, Есенина и др.). У одного автора, например, преобладают в синтаксисе простые, короткие предложения (в частности, у А. Гайдара); у другого – сложные синтаксические структуры (например, у Л.Н. Толстого). У каждого – свой лексический запас, отраженный в его произведениях; свое видение мира, свои цели, методы и приемы раскрытия художественного образа и т.д. Следовательно, все это в совокупности накладывает отпечаток на язык произведения (наряду с типовой ситуацией общения, особенностями социально-речевых стилей эпохи, национальным колоритом и др. факторами).

Подводя итог рассмотрению особенностей художественного стиля, приходим к выявлению в нем четырех основных закономерностей (по Д. Э. Розенталю):

1) единство коммуникативной и эстетической функций;

2) многостильность;

3) широкое использование изобразительно-выразительных средств языка;

4) проявление творческой индивидуальности автора.

Тем не менее каждая из этих примет не является специфической чертой художественного стиля (встречается и в других стилях) и главным, определяющим фактором отбора и использования языковых средств остается их подчинение единой эстетической функции.