Проблемы адолесцентного возраста

Точно так же зависимость разводов от возраста супругов – статистически доказанный факт: чем моложе супруги в момент заключения брака (или в момент начала совместной жизни), тем выше вероятность, что отношения окажутся неустойчивыми. Этот феномен можно легко объяснить неопытностью и завышенными, частично иллюзорными, ожиданиями молодости.

Почему сегодня многие молодые люди женятся уже в шестнадцать, семнадцать и восемнадцать лет, то есть в наше время, когда в индустриальных странах возраст для заключения брака официально все больше продвигается наверх и одновременно не существует общественных запретов на короткие, ни к чему не обязывающие отношения или в конце концов можно вообще жить одному, не обременяя себя семьей, и посвящать свою жизнь образованию, карьере или просто радостям жизни?

По моему опыту, среди этих парней и девушек в адолесцентном возрасте очень много таких, чьи жизненные обстоятельства в настоящий момент их не устраивают, а именно они слишком сильно внутренне зависят от дома. Итак, речь идет о тех молодых мужчинах и женщинах, которые не в силах завершить общий процесс отделения от родителей; в результате для многих из них заключение брака представляет собой единственную возможность «перерезать пуповину» и начать самостоятельную жизнь.

Однако, поскольку благоразумные доводы говорят против столь ранней женитьбы, многие из этих молодых людей избирают путь вынужденного брака по причине (часто лишь кажущейся) нежелательной беременности. Формулировка «избирать» надежна по той причине, что в наше относительно «образованное» время, когда в распоряжении молодых людей имеются предохранительные средства и возможности прерывания беременности, так называемые «нежеланные дети» в большинстве случаев не «случаются» сами по себе, а, скорее, являются результатом ошибочных действий (соответственно формулировке Фрейда). Кажущаяся невнимательность часто является результатом бессознательного (а порой и вполне сознательного) желания беременности. Если у меня будет ребенок, то мама или папа уже не смогут возражать против того, чтобы я переехал(а) и начал(а) самостоятельную жизнь.

Это желание адолесцентного возраста освободиться от родителей нередко является отдаленным результатом развода. Думаю, среди таких молодых пар число бывших «детей разводов»[61]сверхпропорционально.

Конечно, освобождение от родительского дома относится к огромным проблемам развития всех детей: стремление к автономии вступает в конфликт с регрессивными желаниями защищенности, а ссоры с родителями по поводу норм и форм жизни (мощный мотор стремления к автономии) порождают страх и чувство вины. Но они испытывают и доверие, которое можно выразить словами: «Хоть я и ссорюсь с родителями, хоть я и говорю, что не нуждаюсь в них больше, хоть я и обижаю их тем, что хочу независимости, но я знаю, что они останутся со мной и что они меня любят и придут на помощь, когда будут мне нужны (а они мне еще очень и очень нужны)».

Преодоление конфликтов освобождения в адолесцентном возрасте требует той внутренней силы или того доверия, которых как раз у «детей разводов» и нет, а если и есть, то в очень малой степени:

– у них отсутствует уверенность в непрерывности любовных отношений;

– у них особенно велик страх перед потерей любви и потерей отношений;

– в них, чаще всего, повышен агрессивный потенциал, что делает домашние ссоры особенно грозными;

– разлуки или отдаление от родителей бессознательно переживаются как повторение развода, с той разницей, что молодой человек, когда он уходит, видит себя в роли причиняющего зло другому, и мать – как, может быть, когда-то с отцом – становится в его глазах жертвой, что ведет к повышенному чувству вины, особенно в тех случаях, когда мать действительно остается одна.

В этой ситуации, если освобождение из инфантильных объектных отношений, несмотря на большое желание автономии, все же не удается, у молодых людей остаются три возможности: как мы уже говорили, ждать любовных отношений, которые помогли бы набраться мужества и извинили бы их уход; второй вариант – остаться навсегда «приклеенным» к матери; третий – вырваться, в известной степени насильно, спровоцировав полное разрушение отношений. Это – как во время развода, когда в результате процессов расщепления мужчина и женщина, некогда любившие друг друга, становятся вдруг злейшими врагами. Таким насильственным разрывом молодой человек поражает в себе большую часть внутренних связей, в которых он – именно потому, что он еще молодой человек – нуждается больше всего, – чтобы суметь выжить эмоционально. Однако в некоторых обстоятельствах такой вид освобождения кажется весьма соблазнительным, и этот соблазн представляет собой большую опасность. Если молодому человеку повезет, то он встретит людей, которые смогут ему помочь. Но чаще такие молодые люди начинают искать привязанности и признание в асоциальных, а то и преступных кругах, среди наркоманов, в сектах и т. д. Вначале все это кажется большой подмогой, но когда они начинает понимать иллюзорность такой помощи, то, скорее всего, бывает уже поздно.

Трудности адолесцентного возраста можно рассматривать как не очень отдаленные последствия развода. Но они могут наложить отпечаток на всю дальнейшую жизнь.

1.5. Общественные условия «травмы развода»

Если рассмотреть не только упомянутые выше психические долгосрочные последствия развода, но и привлечь сведения из новых социологических исследований, которые говорят о том, что дети разведенных родителей или одиноких матерей хуже успевают в школе и профессиональной карьере[62], и если подумать о том, что сегодня каждому четвертому ребенку пришлось столкнуться с разводом или разрывом отношений между родителями, то развод предстанет как самая большая проблема современности. Является ли это ценой сегодняшней возможности удовлетворения индивидуальных потребностей, к которым относится и освобождение от неудовлетворительного брака? И не слишком ли высока эта цена, выплачивать которую приходится детям?

Но как же тогда соединить психологические и социальные познания с тем утверждением, что один развод не похож на другой, или с моим лейтмотивом «между травмой и надеждой», то есть с убеждением в том, что развод содержит в себе не только опасности, но и шансы? Однако схожесть разводов – при всем их индивидуальном различии, – кажется, сильно ограничивает шансы развития детей. Не напрашивается ли вывод, что даже относительно выгодные условия развода всего лишь удерживают в определенных рамках печальные последствия, так что всеми нашими профессиональными стараниями мы можем достичь лишь ограничения нанесения вреда.

Если посмотреть поближе, то единственное, что по-настоящему объединяет все разводы, это то обстоятельство, что с какого-то момента один из родителей не живет больше вместе с другим и с детьми. Социальные условия «разведенных» детей, в общем, настолько же разнообразны, как и у детей из полных семей. Это относится как к жизни перед разводом, так и к самому разводу или жизненным отношениям после него. Разница становится видна на примере следующих вопросов:

• Как развивалось супружество родителей до развода?

• Как складывались отношения родителей и ребенка?

• Как развивался ребенок психически и духовно, и прежде всего каково его умение обращаться с кризисами, соответствует оно его возрасту и личности?

• Как именно родители совершают развод?

• Каковы психические и социальные ресурсы родителей, их умение выстоять в собственном кризисе и оказать поддержу ребенку?

• Как развивались любовные отношения ребенка по отношению к обоим родителям после развода?

• Каковы внешние условия, в которых происходит «новая организация семьи»?

• Существуют ли дополнительные отношения, которые то ли обременяют ребенка, то ли, наоборот, поддерживают его (отношения с сестрами и братьями, с дедушкой и бабушкой, родственниками, друзьями, учителями, молодежными группами и т. д.)?

• Изменялись ли жизненно важные отношения непосредственно после развода или по прошествии времени (появление новых партнеров у родителей, единородных или единокровных братьев и сестер, возвращение отца и т. д.)? Если можно вообще говорить о типичных судьбах и последствиях развода, а также о разводе как о «судьбе!», то рассматривать их следует лишь во взаимосвязи с данными общественными отношениями, которые слишком часто бывают неблагополучными:

– в семье на протяжении долгих лет разыгрываются конфликты, пока они не приведут к разводу;

– большинство людей не умеют дружественно заканчивать отношения;

– борьба за то, «кто получит детей»;

– социальная изоляция разведенной матери, особенно в тех случаях, когда на нее возложена опека, а таких случаев подавляющее большинство;

– тяжелая экономическая ситуация матери;

– и, наконец, частичная потеря родительского чувства ответственности в результате личных трудностей и непреодолимых душевных кризисов.

И это те условия, которые в немалой степени зависят от факторов не индивидуального, а, скорее, общественного порядка. Их можно объединить в три группы: во-первых, это большие недостатки образовательной системы и системы консультаций в вопросе «подготовки к жизни»; во-вторых, это недооценка значения отца для развития ребенка; и, в-третьих, большую роль играет все еще сохраняющаяся социальная и экономическая дискриминация женщины.