Проблемы в обращении с агрессивностью

В противоположность неспецифическим последствиям, при специфических долгосрочных последствиях речь идет об определенных чертах личности, образование которых началось с переживаний развода и связано с условиями развития, или – с прогностической точки зрения – о чертах, характерных для детей, за плечами которых стоит опыт развода. Я не стану повторять имеющееся в эмпирической литературе описание этих черт на уровне конкретных симптомов или свойств, мне интереснее коснуться (в известном смысле лежащих под ними) психических требований действий, поскольку конкретные симптомы, черты характера или поведение, в которых находят выражение трудности преодоления этих определенных психических требований действий, зависят от многих факторов и часто от таких, которые не связаны непосредственно с «разводной судьбой».

Возьмем, к примеру, первое из так называемых специфических долгосрочных последствий: проблемы в обращении с агрессивностью[54]. Направит ли человек свои агрессивные чувства, фантазии и стремления, с которыми он не в силах справиться, против своей собственной персоны (что приведет к депрессивным настроениям), вытеснит ли он их и станет ли выражать субтильно (в недоброжелательности и злости), окажется ли он подвержен приступам ярости или станет проецировать[55]свою агрессивность на других (в том числе на свои любовные объекты), разовьются ли в нем страхи параноидного характера (например, ревность, недоверие) – все это невозможно предсказать с полной уверенностью, и на этот счет не существует никаких статистических выводов: слишком уж сложен комплекс индивидуальных, социальных и ситуативных факторов, на основе которых образуются конкретные симптомы. Но тот факт, что у бывших «детей разводов» проблемы в обращении с агрессивностью тенденциозно гораздо более велики, снова и снова находит свое подтверждение.

Это обстоятельство, собственно, не должно удивлять: с одной стороны, у «детей разводов», по причине пережитых обид и разочарований, агрессивный потенциал, в общем, значительно выше, а с другой – у них, по многим причинам, вся область агрессивности гораздо больше связана со страхом, чем у детей из более или менее благополучных семей. И это по причине отсутствия или ограничения возможности триангулирования: страх потерять любовь матери (от которой ребенок теперь полностью зависим) чрезвычайно велик; эти дети боятся также потерять сохранившийся контакт с отцом. Наконец, мы не должны забывать, что у родителей, которые любят друг друга, дети учатся тому, что ссора – это всего лишь «второй акт драмы», где «третьим актом» является примирение. В конфликтной же семье именно родительские ссоры привели к полному разрыву отношений. Иными словами, дети убедились, что агрессивность приводит к разлуке и потере объекта! В этом случае ребенок боится своей агрессивности и ему остается одно – вытеснение или защита путем образования симптомов.

Нарушения, вытекающие из этого обстоятельства, идут гораздо дальше предполагаемого страдания из-за симптомов. Люди, вытеснившие свою агрессивность, стесняются и нервничают, когда им приходится отстаивать свое мнение или защищать свои интересы (и многое другое), итак, они платят за это ценой потери важных факторов социальной компетентности.