Ребенок полностью теряет контакт с отцом

Как мы видим, требование специалистов к родителям оставаться способными к кооперации на практике чрезвычайно трудно выполнимо, а это значит, что у большинства детей отнимается важнейшее условие для избежания последствий травматизации.

Что означает потеря ребенком контакта с отцом? Вспомним еще раз о бурных реакциях на сообщение, что папа не будет больше жить вместе.

Реакции эти вызваны прежде всего потерей отца (свершившейся или предстоящей). Но это пока лишь частичная потеря, поскольку развод еще не означает, что ребенок вообще никогда больше не увидит своего папу. Безусловно, то, что отец не будет больше досягаем в любую минуту, страшно уже само по себе, но боль детей распространяется гораздо дальше, у них появляется страх – а вдруг папа и правда навсегда исчезнет из моей жизни? Вновь обрести свое душевное равновесие без необходимости подключения невротических механизмов защиты можно лишь в том случае, если эти ужасные опасения не оправдаются. Но, если отношения с отцом и правда прерываются, это как раз и становится доказательством справедливости страхов. Как же сможет ребенок потом снова придти к убеждению, что «папа меня все же до сих пор любит»? Как он может избавиться от своего чувства вины, если он не увидит, что папа не упрекает его ни в чем и совсем на него не сердится? Отсутствие отца только подтверждает его «вину»! Как же может снова зарубцеваться нарциссическая рана, образовавшаяся в результате потери: у мальчика – первичного объекта идентификации, а у девочки – первичного любовного объекта? Можно смело сказать, что непосредственные реакции на развод являются как бы опережением травмы потери отца. Некоторым детям все же удается ее избежать, поскольку, во-первых, отец постоянно остается в пределах досягаемости и, во-вторых, – у совсем небольшого количества детей – ребенок осознает это успокоительное обстоятельство прежде, чем у него начинается процесс вытеснения[29]страха. Но если отец и правда исчезает из жизни ребенка, то самые страшные опасения и фантазии становятся явью.

Психологическое значение, которое имеет действительная потеря отца, распространяется далеко за пределы послеразводной фазы. Мальчики теряют не только часть своей (состоявшейся) идентификации, они теперь и в будущем вынуждены будут обходиться без него. А девочки не только страдают из-за разлуки с эдиповым любовным объектом, они и в будущем вынуждены будут обходиться без любви взрослого представителя мужского пола. Сюда добавляется то обстоятельство, что отец теперь отсутствует и в качестве триангулярного объекта – в этой своей роли он не может выступать ни в выходные, ни по телефону, ни даже в фантазиях и представлениях ребенка, что неизбежно приводит к новым конфликтам в отношениях с матерью. В результате приходят ссоры, депрессивные настроения, проблемы в школе, а часто и психосоматические заболевания.

Не менее болезненно переживается детьми обрыв уже состоявшегося послеразводного контакта с отцом. В этом случае снова оживляются беды, пережитые во время развода и непосредственно после него. Мало того, травма, прежде лишь предполагаемая, становится теперь действительной. Это достаточно печально даже для тех детей, которые, благодаря продолжению отношений с отцом, в той или иной степени хорошо преодолели развод, то есть для тех, кто в ходе послеразводного кризиса невротически не слишком пострадал. Новая потеря восстановленного было душевного равновесия означает, что раны ребенка снова открываются и он вынужден переживать развод сначала. И это не менее печально, чем потеря отца сразу после развода. Что делает позднейшую потерю отца еще более страшной, – так это то, что ребенок вынужден убедиться: его родители не сдержали своих обещаний и он слишком поспешно поверил в то, что не потеряет своего папу, и вся его тяжелая борьба за приспособление к новым жизненным обстоятельствам была напрасной. Ничто ему не помогло, и в этом мире просто не на кого положиться! Таким образом, ребенок теряет большую часть чувства собственной полноценности и доверия к любовным объектам. Но, как уже говорилось, и в этой ситуации имеется немало детей, внешнее поведение которых едва ли выдает драматизм их внутрипсихических переживаний. Порой даже кажется, что дети «спокойно» реагируют на потерю отца, и таких детей еще больше, чем тех, которые не проявляют внешних реакций на сам развод. Во-первых, они, можно сказать, частично уже «натренированы» в своей защите против невыносимых переживаний. Во-вторых, большую роль здесь играет то обстоятельство, что реакции детей на развод, и в первую очередь агрессивно окрашенные, порождаются нежеланием ребенка покориться страданию и его готовностью бороться, что-то предпринимать против этого. Итак, то спокойствие, которое многими матерями интерпретируется как равнодушие к окончательному обрыву отношений с отцом, на самом деле является смесью вытеснения и покорности. Можно себе представить, что принесет такое «спокойствие» психическому развитию ребенка!

Конечно, определенную роль играют и действительные причины обрыва отношений, но гораздо важнее то их значение, которое придает им сам ребенок. И оно не всегда совпадает с представлениями взрослых. Например, мать может мешать контактам ребенка с отцом, а у ребенка складывается впечатление, что это отец не очень хочет их отношений; или отец какое-то время не звонит и не приходит, а ребенок винит мать в том, что она «выжила» отца; ребенок может из чувства вины или в качестве бессознательного решения своего конфликта лояльности отказываться от встреч с отцом, а сознательно объяснять это тем, что его отец, дескать, плохой человек и он не хочет ничего о нем слышать. Но эти субъективные причины влияют на долгосрочное травматическое развитие и ничего не меняют в том обстоятельстве, что (замедленная) потеря отца точно так же глубоко травмирует ребенка. Может быть, здесь есть одно исключение: если мать открыто запрещает ребенку общение с отцом, то ребенок знает, что отец желает их отношений, и ему в какой-то степени удается противостоять матери. Пусть это и не уменьшает боли разлуки, но зато ребенок знает, что у него есть отец, который любит его и думает о нем. Однако такое положение разрушает отношения матери и ребенка, и дети взамен травматической потери отца переживают такую же травматическую потерю своей «внутренней» матери, они перестают верить, что мать их любит, а это отражается на их собственном чувстве любви к матери. Они вынуждены жить с тем из родителей, с которым их (больше) не связывают любовные отношения, а тот, которого они действительно любят, отсутствует в их жизни.