Уголовно-правовые презумпции и фикции

При применении уголовного закона, одним из этапов которого является квалификация преступлений, используются уголовно-правовые презумпции, под которыми понимаются положения, признаваемые истинными, пока не доказано обратное. [39]

Презумпция(от лат. praesumption) – 1) предположение, основанное на вероятности; 2) признание факта юридически достоверным, пока не будет доказано обратное (например, презумпция невиновности).

Типичной особенностью презумпций является их прямое или косвенное закрепление в нормах права. Применение презумпций основывается на предположении о наличии или отсутствии определенных фактов, которые основаны на связи предполагаемых фактов с наличными фактами, исходя из предшествующего опыта. Так, презумпция знания уголовного закона состоит в том, что действующее уголовное законодательство применяется на основании бесспорности знания гражданами уголовно-право­вых запретов исходя из факта его опубликования. Исходя из представления о презумпции, предполагается, что если закон надлежащим образом опубликован, то его положения всем известны. Это предположение воспринимается истинным, пока не будет доказано обратное, например, будет установлено, что лицо находилось длительное время в экспедиции вне связи с внешним миром и не имело возможности получить информацию об изменении закона. К презумпциям можно отнести также осознание лицом, достигшим возраста уголовной ответственности, общественной опасности своего поведения (ст.ст. 22, 23, 27 УК), вменяемости лица, совершившего преступление в состоянии физиологического или наркотического опьянения (ст. 30 УК), и др.

Уголовный закон, как нормы и других отраслей права, формален. В соответствии с уголовно-процессуальным законодательством, деятельность органов уголовного преследования и суда по правовой оценке инкриминируемых виновному лицу преступлений подлежит оформлению (закреплению, фиксации) в соответствующих процессуальных документах (например, в постановлении о возбуждении уголовного дела, постановлении о привлечении в качестве обвиняемого и др.).

На основании методологических рекомендаций по фиксации закрепленных в законах нормативных положений оцениваемое преступное поведение в целях практического удобства должно быть обозначено определенными видами цифровых и буквенных символов. Для решения этой задачи используются знаки, под которыми понимают чувственно воспринимаемые материальные объекты. Применительно к квалификации преступлений к таким знакам относятся:

· обозначения пунктов, которые начинаются с малой буквы и имеют нумерацию арабскими цифрами со скобкой (например, п.п. 1) – 11) ст.63, п.п. 1) – 16) ч. 2 ст.139 УК и др.);

· обозначения частей статьи (частями статьи называют абзацы, которые начинаются с большой буквы и имеют нумерацию арабскими цифрами с точкой, например, 3. ст. 205 УК (Кража, совершенная в крупном размере);

· номера самих статей уголовного закона (например, 286. Бандитизм);

· различные термины: слова «кража», «убийство» и т.п.;

· словосочетания: «преступное сообщество (преступная организация)», «покушение на преступление» и др.;

· разделам, главам и статьям УК могут быть предпосланы примечания, которые делятся на части (например, примечания к разделу X, к гл. 24, к ст. 235 УК).

Закон не определяет порядок и последовательность фиксации результатов квалификации посредством знакового отражения тождества признаков оцениваемого поведения с признаками состава конкретного преступления. Об этом имеются указания лишь в отдельных нормах УК (например, в ч. 3 ст. 13 УК закреплено условие, что «Ответственность за приготовление к преступлению наступает по той же статье Особенной части настоящего Кодекса, что и за оконченное преступление, со ссылкой на данную статью». Аналогичное положение закреплено и в ч. 2 ст. 14 УК). В ряде норм УПК зафиксированы частные требования уголовно-процессуального законодательства обозначать в ряде процессуальных документов пункт, часть, статью УК, предусматривающую ответственность за конкретное преступление (ст.ст. 175, 183, 260 УПК и др.).

В пункте 17 постановления Пленума Верховного Суда РБ от 28.09.2001 г. № 9 (с изм. и доп.) обращается внимание судов, что при квалификации действий виновного лица «вначале следует воспроизвести диспозицию статьи уголовного закона или ту ее часть, которая содержит признаки совершенного преступления, а затем сослаться на уголовный закон (пункт, часть, статью), по которой лицо признано виновным»(курсив автора).

С помощью этой «системы координат» (правил символической квалификации преступлений) правоприменитель имеет возможность кратко сформулировать правовую оценку (квалификацию) содеянного виновным, а также отразить атрибуты закона, который ввел данную статью в уголовный закон или атрибуты закона, изменившего редакцию статьи. Например, запись «ч. 6 ст. 16, ст. 14, п. 12 ч. 2 ст. 139 УК» означает, что лицо привлекается к уголовной ответственности за пособничество в покушении на убийство из корыстных побуждений.

В процессе осуществления квалификации преступлений с применением знаковой фиксации с учетом сложившейся следственно-судебной практики, разъяснений Пленума Верховного суда использование юридических фикций является достаточно распространенным приемом окончательной правовой оценки содеянного.

Фикция (от лат. fictio – вымысел, выдумка) – в римском праве постулирование (признание – поясн. автора)несуществующего существующим при помощи приемов аналогичного истолкования права.

Применительно к уголовному праву с учетом различных позиций можно предложить следующий вариант определения понятия фикции – это намеренно созданное измышленное положение, построение, не соответствующее действительности и обычно используемое с какой-нибудь определенной целью.

Ситуаций, при которых правоприменитель прибегает к использованию приемов юридический фикции при квалификации преступлений, много, особенно в условиях с признаками наличия фактической ошибки субъекта относительно юридически значимых признаков совершенного им общественно опасного деяния.

Так, если лицо, пытающееся похитить из аптечного склада наркотикосодержащие препараты, фактически похищает лекарства, которые не содержат наркотических веществ, имеет место ошибка в объекте. При подобного рода ошибке преступление должно квалифицироваться в соответствии с направленностью умысла виновного, хотя объекту, охватываемому его умыслом, реально ущерб не причинен. «Чтобы привести в соответствие эти два факта (направленность умысла и причинение вреда не тому объекту, на которое субъективно было направлено посягательство), при квалификации преступления используется юридическая фикция». [35] Преступление, которое по своему фактическому содержанию было доведено до конца, оценивается как покушение на намеченный виновным объект (применительно к описанным выше обстоятельствам – как покушение на хищение наркотических средств).

Примером применения юридических фикций является также правило квалификации в случае ошибки в развитии причинной связи. Так, если виновный с умыслом на убийство наносит потерпевшему несколько ранений в жизненно важные органы и, думая, что он умер, с целью скрыть преступление сбрасывает его в реку, Впоследствии после обнаружения трупа и проведения судебно-медицинской экспертизы было установлено, что в легких потерпевшего находилась вода, т.е. смерть наступила не от тех действий, которые охватывались умыслом виновного лица (от удара ножом), а от утопления (асфиксии). При изложенных обстоятельствах с применением механизма правовой фикции содеянное будет квалифицироваться по совокупности преступлений как покушение на убийство и причинение смерти по неосторожности – ч. 1 ст. 14, ч. 1 ст. 339 и ст. 144 УК [78].