Прочтение и обдумывание задачи

О вдумчивом прочтении текста мы уже говорили. Для критика принципиально важно понимать, а точнее даже – чувствовать, когда процесс чтения может носить достаточно беглый, поверхностный характер, а когда требуется применить технику углублённого, пристального изучения словесного материала. Там, где критик имеет дело с нарративными сюжетными потоками, пространными описательными фрагментами, протяжёнными статичными диалогами (даже Пушкин подмечал, что роман требует болтовни), ему нет необходимости слишком глубоко погружаться в суть прочитанного: важно уловить общий смысл. Если же он чувствует, что событийный ряд приобретает принципиальную значимость (интрига, завязка, детективные ходы), а разговоры персонажей получают концептуальную значимость (диалог у Достоевского и т. п.), то он обязан сменить темпоритм чтения, а может быть, вернуться назад и прочесть существенный по смыслу фрагмент ещё раз.

По ходу прочтения, разумеется, будут формироваться и главные цели (сверхзадача) и направленность будущего критического выступления. Знакомство с текстом обычно сопровождается параллельным обдумыванием реализации первоначального замысла. Чувственное восприятие будет усиливать эффект от восприятия семантического уровня.

Следует учитывать и то, что непосредственное прочтение может значительно отличаться от предварительного настроя, сложившегося под влиянием разного рода обстоятельств – житейского опыта, посторонних оценок, предубеждений и предрассудков. Бывают случаи, когда критик, первоначально предполагавший дать положительный отзыв, в итоге пишет разгром, а тот, кто хотел поругать автора, склоняется к более благожелательной оценке. Это очень важно, ценно и правильно, ибо в такой перемене аксиологического вектора состоит залог искренности и органичности выносимого суждения.

Составление общего плана

Многим из нас со школьных лет знакома стереотипная схема написания сочинения: вступление – основная часть – заключение. Естественно, особой новизны в использовании этой назойливой, навязшей на зубах триады не содержится, и нам хотелось бы избавиться от этого шаблона. Но в том и состоит парадоксальная стойкость и несгибаемость этой поистине вечной структуры, что человечество за всё своё существование не изобрело иной формы организации выступления – что письменного, что устного: ведь в любой речи надо же с чего-то начать, потом перейти к сути дела, а в конце сформулировать некоторые выводы. Таким образом, слова наши обретают логическую стройность и естественный вид.

Попытки поменять что-либо в этом вопросе к особым успехам не приводили. Предположим, волевым усилием мы механически поменяем местами вступление и заключение, и что же? С некоторым удивлением мы обнаружим, что при таком композиционном решении (обратный тип), что, встав на переднюю позицию, заключение приобретёт черты необычного введения, а вступление, помещённое в конец, будет восприниматься как нестандартная концовка. Так что же остаётся делать?

Прежде всего ответим на вопрос: непременно ли критику нужно составлять на бумаге или в уме примерный план будущего сочинения? Разумеется, никто не вправе обязать свободного, творческого человека действовать таким образом, который противоречит его желанию. Более того, в некоторых критических жанрах (эссеистика) принцип вольного, ассоциативного перехода от одной материи к другой, от одного образа – к иному даже поощряется. Человек академического склада ума также может не нуждаться в специальном структурировании своей работы: он давно привык мыслить и действовать по главам, по параграфам, по пунктам, как это предписано сочинениям диссертационного и монографического характера.

Однако, как представляется, автору недостаточно опытному, делающему первые шаги, отнюдь не повредит составление хотя бы примерной схемы проработки избранной темы и привлечённого содержания. Только набрасывая такую программу действий, полезно снабдить общий костяк уточняющими формулировками, то есть – не просто вступление, а обозначение главных идей, которые тут предлагается затронуть, не основная часть – а разбитая на отдельные фрагменты последовательность реализации аналитического плана, не безликое заключение, а предполагаемый набор результатов и выводов. Подобный подход к работе особенно необходим людям недостаточно дисциплинированным с точки зрения развития собственных идей, натурам увлекающимся, склонным к отходам в сторону боковых ответвлений и поворотов интеллектуального сюжета.

Без такого хотя бы приблизительного представления о будущем произведении трудно добиться смысловой и художественной цельности текста. Вместо эссеистически лёгкого полёта авторской мысли мы часто встречаемся с аморфным, рыхлым, тёмным, неясным по целям и задаче трактатом, который плохо воспринимается и с трудом доносит до читающего авторскую мысль. А то и вовсе не доносит.

Подведение итогов

Эта главка посвящена тому содержательному элементу, который, как правило, помещается в конце критического исследования и содержит в себе своеобразное резюме авторских размышлений над текстом. Для человека, проделавшего определённую, нередко – серьёзную и кропотливую работу, вполне естественно в финале своего подвести итоговую черту, вспомнить основные положения и выводы, которые делались по ходу приложения аналитических усилий, сформулировать те возможные открытия и результаты, к которым удалось прийти путём теоретических и практических изысканий.

От этой конструктивной составляющей мы справедливо ожидаем мудрого уравновешенного тона, великодушия и основательности в оценках, убеждённости в окончательных выводах. Но это опять-таки – благие пожелания, которые на практике реализуются далеко не всегда. Та часть критического сознания, которая основывается на чувственных представлениях, зачастую подготавливает для читателя сюрприз, и вместо спокойных и умиротворённых итогов, в последних абзацах он встречается с мощным эмоциональным выплеском – нередко автор для концовки приберегает наиболее эффектные и выигрышные пассажи. Такого рода заключительный аккорд, несомненно, придаёт звучанию статьи дополнительную энергетику и силу, но порой идёт в разрез с поставленной задачей.

Жёсткость сделанных выводов может спровоцировать идейных противников на ответные недружественные шаги, на открытие широкой и бурной дискуссии, на повышение градуса общественного и культурного противостояния. В такой ситуации достижения компромисса или консенсуса становится маловероятным, а дальнейшая эскалация идеологического и эстетического размежевания весьма возможна.

Эту психологическую необходимость достижения хотя бы внешнего сближения позиций хорошо понимал А.Т. Твардовский, который в письмах-отзывах на отклоняемые редакцией рукописи неустанно повторял одни и те же или похожие слова вежливости, просил адресатов не обижаться на строгость его оценки, ибо писать что-либо иное означало бы обманывать автора, а следовательно, не уважать его.