II. Проза для детей.

Начинает свое становление проза для детей. Перерабатываются и сокращаются (адаптируются) русские воинские повести: «Ска­зание о Мамаевом побоище» (о Куликовской битве), «Повесть об осадном сидении донских казаков», семейно-бытовая «Повесть о Петре и Февронии». Появляются и зачатки жанра рассказа. В одном из рассказов «Приглаголание о сыне и матери» повествуется о том, как сын-преступник по дороге на казнь откусил ухо своей матери, объяснив злой поступок тем, что мать — виновница его гибели, поскольку не наказала его за первую кражу.

Развивается и собственно историческая литература для начи­нающих читателей: часто встречаются статьи-переработки с исто­рическими сведениями — из начала «Повести временных лет»,а также книга«Синопсис» — краткое обозрение русской истории.

Предисловия к книгам, жанры «слова», «послания» были за­чатками публицистики, обращенной к детям.

III. Переводные произведения в древнерусской литературе для детей.

Секуляризация жизни привела к появлению в русской литера­туре светских жанров, быстро ставших достоянием юных читателей. Например, переводятся и перерабатываются басни Эзопа, притчи и басни из древнеиндийской «Панчатантры» («Пятикнижия»), они составили сборник «Стефанит и Ихнилат». Проблемы Добра и Зла, Рассудка и Безрассудства и т. п. решаются шире, чем было принято в канонах церковной литературы. На рубеже XVII—XVIII вв. басни уже утвердились как часть «школьной» литературы. Особую попу­лярность завоевывают романы и повести. Множатся списки «Алек­сандрии», «Повести о Варлааме и Иоасафе». Все это свидетельствует о высокой культуре Древней Руси, т.к. любое произведение переводилось только тогда, когда оно могло было быть принято читателями. Кроме того, оригинал настолько перерабатывался, что становился созданием национальной культуры, органически вплетался в ее состав.

IV. Детская литература 18 века.

Древнерусская литература для детей явилась почвой для детской литературы последующих эпох. Ее достижения были развиты в 18 веке, где отчетливо выделяются трипериода:

1 Первый период совпадает с царствованием Петра Великого. Первая четверть столетия.

2. Середина века (1726-1768)

3. Последняя треть века.

Всесторонние реформы Петра I (1672—1725) при­дали его царствованию и последующим временам энергию преоб­разований в европейском духе, но при этом нанесли урон нацио­нальной самобытности, в том числе и в сфере богатых традиций древнерусской литературы.

В годы полновластного правления Петра (1689— 1725) книг из­дано больше, чем с начала книгопечатания, однако это были в основном переводы книг по точным наукам, военному делу, стро­ительству, ремеслам и т.п. Царь своим указом повелел перево­дить и печатать книги, изданные в Европе не позже пятнадцати лет назад. По этому указу юное поколение могло иметь более ши­рокий доступ к самым актуальным идеям и открытиям, в основ­ном из области естественных и точных наук.

Ведущая идея петровского времени — служение общему благу государства, при этом представление о благе диктовал царь-ре­форматор. Наставляя сына-подростка Алексея, царь-отец держал­ся сурового политического тона: «Ты должен любить все, что со­ставляет благо и честь отечества...»

Царь Петр очень рано начал учить дочерей грамоте и с удо­вольствием вел «взрослую» переписку с ними, когда бывал в по­ходах. Конечно, его письма не могут считаться образцами высо­кой литературы, но все же следует внимательнее отнестись к са­мому жанру письма отца к детям. Этот жанр составляет важную часть «домашней» литературы для детей, и его история может пролить свет и на другие жанры, художественные и публицисти­ческие. И сегодня английские школьники читают письма лорда Честерфильда к сыну.

Можно сказать, что железная воля Петра I определяла педа­гогическую тенденцию во всем обществе. В детях видели будущих государственных работников, от детских книг ждали пользы, а не развлечения или религиозного просвещения. Нравственная про­поведь, привычная в древних книгах, уступает место уставу при­дворного этикета и правилам карьеры. Самая известная светская книга петровского времени — «Юности честное зерцало, или По­казания к житейскому обхождению» (1717; перевод с немецкого); это сборник правил поведения при дворе для юношей и девиц.

Просветитель, сподвижник Петра, Феофан Прокопович (1681 — 1736) написал для детей «Краткую русскую историю» и «Первое учение отрокам» — еще один свод назиданий и правил, выдер­жавший двадцать изданий.

Середина XVIII века была особенно скудна на детские книги. Некоторый подъем наметился только в последней трети века, в пору правления Екатерины II (1762—1796). В этот период возникают понятия «женская библиотека», «детская библиотека».

Екатерина II была не слишком счастливой матерью, всю силу любви и заботы она перенесла на внуков Александра и Констан­тина.

Ради внуков Екатерина II разработала целую педагогическую систему, легшую в основу либерально-аристократической культу­ры детства. Ее идеи будут в XIX веке развиты воспитателями, слу­жившими в великосветских семьях, в частности В. А.Жуковским, А. О. Ишимовой. В центре этой системы — идея счастья ребенка, от будущих деяний которого зависит благоденствие народа и государ­ства. Ребенок счастлив не от рождения, хотя бы и благородного, — он должен достичь счастья путем соединения рассудка и доброде­тели, путем духовного совершенствования. Пусть он явит миру все свое совершенство, чтобы оправдать любовь и надежду народа.

С позиции императрицы воспитание есть процесс обоюдный. Главная цель воспитания — «здоровое тело и умонастроение к добру», особенно важен «улыбательный дух»: «Питая в детях весе­лость нрава, надлежит отдалять от глаз и ушей их все тому про­тивное, как-то: печальные воображения или уныние наносящие рассказы». Эти и другие наставления дала императрица главному воспитателю царевичей. Она входила во все мелочи воспитатель­ного дела: для шестимесячного Александра бабушка смоделиро­вала особый костюм, да такой удачный, что выкройку этого кос­тюмчика просили у нее прусский принц и шведский король. Она уделяла внукам много времени, составила для них ряд учебных книг, которые вошли в обязательное чтение детей придворных.

В числе книг Екатерины Великой — «Российская азбука с граж­данским учением», «Китайские мысли о совести», «Выбранные российские пословицы», «Записки», «Продолжение начального учения». Сборник нравоучительных примеров «Разговор и расска­зы» написан целиком по слогам; вероятно, это он должен был служить первой книгой для чтения.

Не обладавшая особым литературным даром, императрица тем не менее сочинила две сказки. «Сказке о царевиче Хлоре» (1781) приданы черты условно-исторического повествования: действие отнесено к древнейшей докиевской эпохе.

«Сказка о царевиче Февее» (1783) предназначена для чтения подросших детей. Царевич Февей (его имя значит «красное сол­нышко») и царевич Хлор аллегоризируют два возраста — детство и юность. Собственно детских или подростковых черт в этих персона­жах нет. Заранее предначертанное идеальное будущее ребенка заме­щает собой его настоящее, поэтому фигура ребенка кажется умень­шенной копией взрослого. В литературах Древнего Рима и эпохи классицизма психофизиологической специфике детства не уделя­лось внимания, любовь и уважение к ребенку проявлялись в «обна­ружении» в нем идеальных взрослых черт. В сказках Екатерины хоро­шо заметны и другие приметы русского классицизма: смешение традиций античного европеизма, ориентализма и славянизма, культ просвещенного разума и рассудочной добродетели, идеология им­перского утопизма, изображение должного вместо действительного.

Екатерина II разрабатывала принципы актуального для того времени жанра — детской дидактико-аллегорической сказки, близ­кой басне или притче. Сказочные традиции, заложенные «фило­софом на троне», будут использовать детский писатель В. Бурья­нов, его современники А.С.Пушкин и В.А.Жуковский, а также Д.С.Мамин-Сибиряк, В.М.Гаршин, М.Горький. Значение ска­зок Екатерины II выходило за пределы задач индивидуального воспитания. Еще при жизни автора они были переведены и изда­ны в Германии, а в XIX веке переиздавались в России.

Просвещенная императрица хорошо разбиралась в европейской философии и литературе своего времени, сама написала около пяти тысяч разнообразных сочинений. Полагая воспитание и про­свещение лучшими средствами для развития государственного бла­госостояния и смягчения нравов, Екатерина Великая немало сде­лала для становления новой системы учебных заведений в Рос­сии, поощряла искусства и литературу.

В русской истории XVIII века вопросы воспитания и образова­ния, ума и «слабоумия» были ключевыми, так как дворянское сословие раскололось на старинное, гордящееся своим еще «допет­ровским» умом, и новое, выше знатности ставящее величие души и просвещенный разум. Дмитрий Иванович Фонвизин (1745— 1792), восприемник идей Вольтера, посвятил этим вопросам лучшую свою комедию «Недоросль» (1782), а также неоконченную коме­дию «Выбор гувернера» (1790—1792). Он утверждал, что аристо­кратическая спесь родителей в сочетании с их варварским умом — наихудшие условия для развития детей, образы которых он рисо­вал с беспощадностью злого карикатуриста. Десятилетний князь Василий из неоконченной пьесы всем без разбора сует для поце­луя ручку, недоросль Митрофанушка заявляет: «Не хочу учиться, хочу жениться». Митрофанушка воплощает в себе тип простодуш­ного дикаря времен российского Просвещения (к тому времени Фонвизин уже читал «философскую повесть» Вольтера «Кандид, или Оптимизм», 1759, — о настоящем дикаре, попавшем в циви­лизованное общество). У Вольтера один дикарь на всю Францию, Фонвизин же увидел множество дикарей, да еще облеченных вла­стью: такова мера весов в комедии.

В «Недоросле звучит критика и по поводу тех церковных книг, которые на протяжении многих поколений внушали ученикам мысль о ничтожестве собственной личности. Трудно переоценить роль «Недоросля» в исто­рии русской педагогики, в развитии русского детского театра и русской литературы в целом.

Огромную роль в демократизации детской литературы сыграли такие выдающиеся деятели екатерининской эпохи, как Н. И. Нови­ков, Н.Г.Курганов, А.Т.Болотов, Н.М.Карамзин. Они настой­чиво прививали юным читателям мысль о добродетелях, не завися­щих от сословной принадлежности человека, всемерно расширя­ли представления детей о мире. Н.Г.Кургановым (1725— 1796) со­здана первая книга энциклопедического характера для детей стар­шего возраста — «Российская универсальная грамматика» (1769, позже была издана под названием «Письмовник»). А. Т. Болотов (1738—1833) написал для учеников своего пансиона «Детскую философию, или Нравоучительные разговоры между одною гос­пожой и ея детьми, сочиненные для поспешествования истинной пользе молодых людей», несколько пьес для организованного им детского театра, стихи и другие произведения.

Николаю Ивановичу Новикову (1744—1818), непримиримому критику Екатерины II, просветителю, писателю и издателю сати­рических журналов, принадлежит честь организации первого в Рос­сии журнала для детей — «Детское чтение для сердца и разума». Журнал выходил с 1785 по 1789 год еженедельно как бесплатное приложение к газете «Московские ведомости» и был адресован детям от шести до двенадцати лет. Тут были и познавательные статьи по разным отраслям знания, и повести, рассказы, пьесы, сказки и забавные истории, а также басни, загадки, остроумные шутки, написанные правильным разговорным языком, эмоционально и живо. Назидательные мысли чаше всего облекались в форму обра­щения к маленькому читателю или в поучительную шутку, про­зрачную аллегорию. «Детское чтение для сердца и разума» заложи­ло важнейшие традиции отечественной детской периодики: энцик­лопедизм в сочетании с художественностью, уважение, доверие к сознанию ребенка, правдивость и оптимистичный тон.

Влияние журнала на становление нескольких поколений дво­рянских детей огромно. Свидетельство о том оставил Ф.М.Досто­евский. Его автобиографический герой-писатель из романа «Уни­женные и оскорбленные» (1861) вспоминает «золотое, прекрасное время» детства, «как достали нам тогда однажды "Детское чтение", как мы тогда убежали в сад, к пруду, где стояла под старым густым кленом наша любимая зеленая скамейка, уселись там и начали читать "Альфонса и Далинду" — волшебную повесть. Еще и теперь я не могу вспомнить эту повесть без какого-то странного сердечного движения, и когда я, год тому назад, припомнил Наташе две пер­вые строчки: "Альфонс, герой моей повести, родился в Португа­лии; Дон-Рамиро, его отец" и т.д., я чуть не заплакал».

Помимо журнала для детей Новиков издавал сборники произ­ведений учеников московского Благородного пансиона: «Распус­кающийся цветок» (1787) и «Полезное упражнение юношества» (1789). Заложенная им традиция издательской поддержки творче­ства детей и подростков дала быстрые и яркие результаты. Ученик пансиона в 1797—1800 годах Василий Жуковский, в будущем ве­ликий поэт и переводчик, был в числе участников печатного аль­манаха «Утренняя заря», который готовился Собранием воспи­танников Университетского Благородного пансиона.

Александр Семенович Шишков (1754— 1841) — крупнейший де­ятель славянского Возрождения — общественного движения рубежа XVIII —XIX веков. Его патриотическое мировоззрение строилось на идее единства и равноправия русского и других славянских язы­ков, шире — всего славянского мира. Язык и литературу Шишков также рассматривал в единстве — как словесность. Слово и язык он провозгласил основами литературы и человечества.

Следуя за учением М.В.Ломоносова о «трех штилях» речи, Шишков разделил все произведения на «три словесности»: к пер­вой отнес священные книги, ко второй — народное творчество, к третьей — произведения, подражающие западным образцам по моде XVIII века. Противником всего чужеземного он не был, но выступал против «смешения французского с нижегородским» (по выражению Грибоедова).

Шишков начал теоретическое осмысление фольклора и ввел фольклор в область академических и эстетических интересов рус­ских филологов, писателей, общественных кругов. Этот шаг имел огромное значение для всей дальнейшей судьбы русской детской литературы.

Много лет идейным противником Шишкова был Карамзин. Их разногласия начались с подхода к развитию литературного языка. Карамзин полагал, что в его основу нужно положить разговорный язык образованных слоев общества, он допускал заимствования из других языков. Шишков считал образцом обработанный язык старинных книг, был против использования иноязычных слов, так как, по его мнению, это ведет к утрате народом собственного образа мыслей.

В целом язык русской литературы был ближе к карамзинской художественной прозе, однако язык древних рукописей оказал большое влияние и на самого Карамзина, а также на Пушкина и писателей его круга. Вследствие долгой борьбы между «архаиста­ми» и «новаторами» русская детская литература стала обладать ши­роким лексиконом, в который редко допускались разговорные сло­ва и выражения, а заимствования подчинялись славянизмам. Дет­ские писатели могли придерживаться «шишковского» или «ка-рамзинского» пути, но большинство из них в XIX веке предпочли консервативный слог, делая новаторскому слогу уступки. В итоге литература для детей позапрошлого века более консервативна в отношении языка, нежели литература для взрослых, отчасти кон­серватизм передался и детским изданиям XX века.

Вслед за Ломоносовым Шишков призывал писателей соблю­дать строгое соответствие языковых средств выбранному стилю. Нельзя было смешивать «высокие» и «низкие» слова и конструк­ции. Ревностно следил он за чистотой языка от наслоений и несо­образных смешений. Во многом благодаря Шишкову были сфор­мированы требования к языку детской книги и заложены основы ее художественной критики.

К литературным занятиям Шишков обратился на рубеже 1770— 1780-х годов, еще служа во флоте. В «Собрание детских повестей»* вошли не только перево­ды, но и собственные сочинения писателя. Он посвятил этот труд Е.Р.Дашковой; именно соратница Екатерины Великой, новая глава Академии, распорядилась издать книгу. После первого издания в 1787 г. книга много раз перепечатывалась, а отдельные произведе­ния из нее публиковались вплоть до конца XIX века.

В 1785—1789 годах Шишков постоянно сотрудничал с просве­тителем и книгоиздателем Новиковым. В 1796 г. он был принят в сочлены Российской Академии «в уважение похвальных опытов в российском слове». Под опытами имелись в виду прежде всего произ­ведения для детей, а также перевод книги «Морское искусство». Так в сферу деятельности Академии вошла детская литература: ин­терес к ней состоял не в изучении, а в пополнении и развитии на современном уровне.

На рубеже XVIII —XIX веков Шишков стал известнейшим дет­ским писателем. Свои произведения для детей он включил в пер­вый том семнадцатитомного собрания сочинений (1817— 1839), тем самым заложив традицию среди писателей вычленять этот особый вид творчества и отводить ему первое место в наследии (к примеру, так построены собрания К.И.Чуковского и С.Я.Маршака).

Переводы Шишкова, по общепринятой практике того време­ни, были русифицированными пересказами; герои переименовы­вались и со всею обстановкой переносились в Россию, перевод­чик переделывал все, что хотел. Шишков, с его бережным отно­шением к слову, избежал обычной в таких книгах грубости. Он дал образцы настоящего искусства для начинающих читателей.

Шишков впервые соединил с детской книжной поэзией на­родную песню, детскую игру, ввел элементы детского фольклора. Это соединение положило начало новой художественной тенден­ции, особенно важной для литературы XX века, — передавать детский слог. Например, «Колыбельная песенка, которую поет Аню­та, качая свою куклу» помимо удачной попытки народным сло­гом изложить книжное назидание интересна приближением к живой детской речи. Произведения Шишкова читали несколько поколений детей.

Николай Михайлович Карамзин (1766— 1826) известен прежде всего как крупнейший историк и глава русского сентиментализма (литературного направления рубежа XVII —XVIII веков; согласно идеям сентименталистов, чувствительное сердце выше рассудка). Для детей Карамзин написал и перевел около 30 произведений, большая часть которых появилась на страницах новиковского «Дет­ского чтения для сердца и разума». Отличительные черты поэзии и прозы Карамзина — идеализация человека и поэтизация приро­ды, нежность и теплота в изображении внутреннего мира героев и их нравственных отношений. В его «Анакреонтических стихах», (1788) повести «Евгений и Юлия» (1789) и других произведениях для детей воспеваются благородная дружба, чистая любовь, кра­сота природы и человека. Среди сказок выделяется «Дремучий лес» (1795), произведение, напоминающее «страшные» истории, ко­торые бытуют в детской среде в качестве фольклорного жанра. Повесть Карамзина «Бедная Лиза» (1792) была одним из самых популярных произведений детского и юношеского чтения. Так, племянница А.И.Герцена Т.П.Пассек вспоминала, что в семи­летнем возрасте, читая «Бедную Лизу», она так рыдала, что засы­пала на мокрой подушке.

Связь детской литературы с фольклором утвердилась сравни­тельно поздно, на рубеже XVIII —XIX веков. На протяжении XVII и почти всего XVIII века активно функционировала система ди­дактических жанров, рожденная письменной литературой Евро­пы и России: различные «зерцала», «беседы», «разговоры», «пу­тешествия», «письма», басни и притчи. Начиная с эпохи сенти­ментализма, жанрово-стилевая система детской литературы транс­формировалась и национализировалась под влиянием былин, вол­шебных сказок, преданий, песен. Мир ее расширился, сделался менее условным: хотя и присутствовали в нем прежние Зефиры и Флоры, но пространство и герои были русскими, чувства были не «должными», а действительными и потому противоречивыми. Уныние и печаль, которые отрицала Екатерина II, заняли в сен­тиментальной поэзии равное место с радостью и весельем. Выс­шим из чувств была признана «прекрасная меланхолия». Программ­ное стихотворение Карамзина «Весенняя песнь меланхолика» (1788), в котором описано противоречие между состоянием при­роды и настроением юного героя, автор поместил в журнал «Дет­ское чтение для сердца и разума». Так было положено начало ли­рическому психологизму в детской поэзии. Карамзин передал новое состоя­ние русской культуры: настало время усталости от диктата разу­ма, потребовалась литература демонстративно развлекательная.

Русские читатели второй половины XVIII века переживали повальное увлечение сказками. До дыр зачитывали сборники М.Д.Чулкова «Пересмешник, или Словенские сказки» (1766 — 1768), В.АЛевшина «Русские сказки, содержащие древнейшие повествования о славных богатырях, сказки народные и прочие, оставшиеся через пересказывание в памяти приключения» (1780 — 1783). Энтузиасты принялись записывать сказки своих дворовых. Няньки могли теперь без опаски сказывать простонародные сказ­ки вверенным их заботам детям.

Писатели угадали настроение публики и предложили ей стихи и сказки о феях, богах и богатырях, сложенные по законам лите­ратуры. В моду вошла «легкая» поэзия, воспевшая радости жизни. Писатели не собирались потакать низкому вкусу, напротив, они воспитывали новый вкус, настаивая на необходимости поворота от вненациональных мифологических образов и тем к нацио­нальным, заимствованным из русского фольклора. Они создавали в галантных сказках и стихах русский Олимп, куда поместили пер­сонажей былин, лубочных романов, волшебных сказок и легенд.

Хотя для сентименталистской сказки в целом характерно сме­шение античных, средневековых, европейских и славянских мо­тивов, деталей светских и простонародных, чувств наивных и глу­боких, все-таки национальное мировидение побеждает в ней.

Сказки писателей-сентименталистов из салонов перемешались постепенно в детские комнаты. Лицеист Пушкин отдал дань сти­хам сентименталиста И.Ф.Богдановича, прежде всего его сказке «Душенька» (1783), восходящей к сказке античного писателя Апу­лея «Амур и Психея», а также к повести Лафонтена «Любовь Пси­хеи и Купидона» (1669). Мотивы этого сюжета прозвучат в роман­тической поэме-сказке Пушкина «Руслан и Людмила».

Благодаря литературе сентиментализма читатели младшего и среднего возраста получили произведения, пробуждающие не столько разум, как в литературе классицизма, сколько чувство. «Чувствительный человек», воплощавший добро и красоту, сде­лался нравственно-эстетическим идеалом детской литературы.

V. Лубочная литература и народный театр.

Лубочная литература, возникшая в конце XVII века, на протяжении XVIII — XIX веков была частью массовой культуры русского народа и занимала промежуточное положение между уст­ным народным творчеством и книжной литературой¹. Ее аноним­ные творцы выражали мысли и вкусы демократического большин­ства, и, как всякое народное творчество, лубочная литература нашла своих приверженцев среди детей и подростков.

Лубки — это печатные гравюры с картинками и текстом. Само по себе гравирование есть перевод подготовленных рисунков и текстов с бумаги на поверхность доски путем вырезания на ней углублений. После этапа гравирования изображение печатается на бумаге или ткани.

Темы русских лубков были самые разные: иллюстрации к биб­лейским повествованиям, картины воинской славы, важные со­бытия, народные развлечения и обычаи, бытовые сценки, народ­ный календарь, сказки, песни и даже политические сатиры.

По лубкам учились читать, ими украшали жилые покои не толь­ко простолюдины, но и дворяне. Нередко сюжеты черпались из переводных рыцарских романов: так появились герои зарубежно­го происхождения — Еруслан Лазаревич, Бова Королевич и др

Народный театр —вид культуры, известный многим наро­дам мира с древнейших времен. Происхождение его связывают с магическими обрядами и мистериями. В славянских и европейских странах подъем народного театра приходится на XV—XVII века, в XVIII—XIX веках настало его «золотое царство», он распростра­нился повсеместно, а в XX веке вошел в сферу официального искусства¹.

Разнообразные формы народного театра подразделяют на дра­матургические (с участием живых актеров) и кукольные. Народ­ную драму и кукольное представление объединяет искусство ма­сок.

В России XVIII—XIX веков народный театр продолжал тради­ции скоморохов и вместе с лубочной литературой занимал важ­ное место в праздничных забавах народа. Он является частью на­родной смеховой, или, как еще ее называют, карнавальной культуры. Народный театр служит связующим звеном между двумя форма­ми существования культуры — официальной и неофициальной. Сюжеты из Священной истории, представлявшиеся в народном театре, разыгрывались в свете эстетических запросов народа; по­сле «божественных» представлений обязательно следовали пред­ставления с грубым юмором.

На ярмарках в дощатых балаганах предлагались интереснейшие зрелища: цирковые номера, демонстрация восковых фигур и ку­кол-автоматов, различные «панорамы», драматические и куколь­ные спектакли.

Встреча Деда Мороза и Снегурочки — популярная драмати­ческая игра, сохранившая связь с обрядом (в эту игру играют только в новогодние дни), а также с народной драмой. Драмати­ческие игры отличаются от других видов игр наличием системы художественных образов и элементов искусства — стихов, пе­сен, танцев.

Традиции народной драмы положены А. Н. Островским в основу его пьесы «Снегурочка». Этим традициям следуют детские писате­ли в работе над «новогодними» пьесами и сценариями, образую­щими ныне большой тематический пласт детской литературы.

Народный кукольный театр еще более условен, не­жели народная драма и драматическая игра. В нем живое показы­вается через неживое — куклу.

Куклы известны человечеству не менее четырех тысяч лет. Основные виды их — обрядовые, потешные, декоративные, теат­ральные.

Примерами современных обрядовых кукол могут служить пуга­ло (его функция — быть охранительным духом летнего сада или огорода) и снеговик — зимний дух двора. Пугало подвижно, а снеговик статичен. Обрядовая кукла может быть маленькой, как лесовик, — всего с шишку, обернутую мхом и перевязанную тра­винкой.

Выводы.

• Процесс становления и укрепления светской культуры в XVII — XVIII веках привел к формированию сначала детской по­эзии, затем прозы и драматургии.

• Переход от средневекового типа культуры к новому типу, осуществлявшийся в XVII —XVIII веках, вел к признанию в ре­бенке личности и к появлению в начале XIX столетия такой лите­ратуры для детей, которая способна доставить ребенку не только пользу, но и наслаждение.

• Классицистская идея просвещенного разума и сентименталистская идея чувствительного сердца были в равной степени по­лезны для развития русской детской литературы.

• Дидактические жанры детской литературы трансформирова­лись под влиянием некоторых форм фольклора, к которому стали проявлять интерес писатели рубежа XVIII —XIX веков.

• Устное народное творчество, народный театр, народная книж­ность и собственно литература — важные источники литературы для детей, подготовившие почву для рождения детской книжно­сти и питающие ее до нынешних времен.

• Влияние фольклора на развитие детской литературы во мно­гом обусловлено массовым распространением в XVIII —XIX веках лубочной литературы и народного театра.

• Лубочная литература и народный театр имели самостоятель­ное значение в жизни детей.

Литература.

1. Арзамасцева, И.Н. Детская литература: учебник.- М.Академия, 2013

2. Демин, А.С. О древнерусском литературном творчестве. Опыт типологии с XI по середину XVIII вв. от Илариона до Ломоносова / А.С. Демин. - М. : Языки славянской культуры, 2003. - 759 с. – Ресурс доступа: biblioclub.ru/index.php?page=book&id=73152

3. Сетин, Ф.И. история русской детской литературы: учебник.- М.: Просвещение, 1990

4.Сказание о Мамаевом побоище . - М. : Директ-Медиа, 2014. - 31 с. - [Электронный ресурс]. – Ресурс доступа: //biblioclub.ru/index.php?page=book&id=254105