Правовое регулирование религиоведческой экспертизы.

В широком смысле под экспертизой (expertus – опытный) понимается исследование экспертом каких-либо вопросов, решение которых требует специальных познаний в области науки, техники, искусства и пр.

Определение.

Религиоведческая экспертиза – это независимое и объективное исследование учредительных и иных документов, а также практика регистрируемой организации, основанное на достоверных и научно-обоснованных методиках, проводимое по решению регистрирующего органа уполномоченными экспертами и специалистами в области религиоведения и государственно-конфессиональных отношений на предмет определения религиозного характера организации и достоверности сведений относительно основ вероучения религиозного объединения и соответствующей ему практики. (Пчелинцев А.В.)

Пункт 8 статьи 11 Федерального закона «О свободе совести и религиозных объединениях предусматривает возможность проведения данной экспертизы.

Государственная религиоведческая экспертиза (далее ГРЭ) была введена в 1998 г. Тогда Постановлением Минюста РФ был определен порядок проведения ГРЭ. Приказом Минюста РФ от 18 февраля 2009 г. Порядок проведения ГРЭ был принят в новой редакции (см. приложение 1).

Согласно Приказу МЮ РФ:

Объектами экспертизы являются:

а) учредительные документы религиозной организации, решения ее руководящих и исполнительных органов;

б) сведения об основах вероучения религиозной организации и соответствующей ему практики;

в) формы и методы деятельности религиозной организации;

г) богослужения, другие религиозные обряды и церемонии;

д) внутренние документы религиозной организации, отражающие ее иерархическую и институционную структуру;

е) религиозная литература, печатные, аудио- и видеоматериалы, выпускаемые и (или) распространяемые религиозной организацией.

Задачами экспертизы являются:

а) определение религиозного характера организации на основании учредительных документов, сведений об основах ее вероучения и соответствующей ему практики;

б) проверка и оценка достоверности сведений, содержащихся в представленных религиозной организацией документах, относительно основ ее вероучения;

в) проверка соответствия заявленных при государственной регистрации форм и методов деятельности религиозной организации формам и методам ее фактической деятельности.

При проведении экспертизы могут быть разъяснены иные возникающие при осуществлении государственной регистрации и контроля за деятельностью религиозных организаций вопросы, требующие экспертной оценки.

ГРЭ осуществляют:

1. В отношении централизованных религиозных организаций, имеющих местные религиозные организации на территории двух и более субъектов Российской Федерации, осуществляется Экспертным советом по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации;

6. Проведение экспертизы в отношении местных религиозных организаций и централизованных религиозных организаций, имеющих местные религиозные организации на территории одного субъекта Российской Федерации, осуществляется Экспертным советом по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Управлении Министерства юстиции Российской Федерации в субъекте Российской Федерации.

В случае необходимости территориальный орган Минюста России вправе обратиться за заключением в Совет.

20 апреля 2015 г. утвержден новый состав Экспертного Совета при Минюсте РФ (см. приложение 2)

Государственная экспертиза проводится в сфере, которая признается значимой с точки зрения государственных интересов и поэтому требует особых охранительных гарантий, обеспечиваемых государственным институтом. При этом необходимо учитывать, что:

во-первых, ГРЭ затрагивает конституционное право на свободу совести и вероисповедания,

во-вторых, выводы, сделанные в отношении того или иного религиозного образования могут повлечь за собой серьезные правовые последствия. Например, отказ в государственной регистрации религиозного объединения. А это в свою очередь затрагивает интересы многих граждан.

Безусловно положительным является сам факт конституирования религиоведческой экспертизы, задействования потенциала религиоведения при вынесении решения по сложным ситуациям. Ведь до введения религиоведческой экспертизы представители религиоведческого сообщества были лишены даже формальной возможности высказать свое суждение о вероучении, обрядовой практике, социально-этических ориентациях регистрируемых объединений, их соответствии российским законам. Решением всех этих проблем занимались только и исключительно служащие государственных учреждений, в большинстве своем не обладающие глубокими религиоведческими познаниями.

Насыщенность религиозного пространства, возникновение новых, никогда ранее не существовавших в России религиозных групп и движений постоянно порождали ситуации, для правильной и своевременной оценки которых одного лишь опыта аппаратной работы уже становилось недостаточно. К этому следует добавить и качественно возросший уровень правосознания верующих, их нежелание мириться с чиновничьим произволом, для защиты от которого как отдельные верующие, так и религиозные объединения стали все чаще обращаться за помощью к квалифицированным и авторитетным юристам

Специалисты отмечают следующие проблемы и возникающие правовые вопросы при осуществлении государственной религиоведческой экспертизы.

1. Немало проблем порождает коллизия, существующая между нормами закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» и отсутствием в современном теоретическом религиоведении единого подхода к пониманию природы религии и ее сущностных характеристик. В законе устанавливаются такие признаки религиозных организаций, как наличие вероисповедания, совершения богослужений, обучения религии и религиозного воспитания. Таким образом, законодательно закрепляется только лишь одно из значений слова «религия» - объективно общее (религия как институальное вероисповедание, конфессия, традиция). Наряду с этим существует субъективно-личная трактовка значения термина религии (как индивидуальная вера, религиозность). Кроме того, в переносном смысле религией называют все, чему поклоняются.

Основная причина методологической разноголосицы коренится в сложности самого феномена религии, гигантское множество форм и способов проявления которого побуждает искать различные подходы к их изучению. Даже само слово «религия» трактуется двояко, исходя из разных исторических традиций: философской, идущей от римского оратора и философа Цицерона, выводившего ее из глагола relegere – «перечитывать», «размышлять», и теологической - от раннего христианского писателя Лактанция, выводившего его от глагола religare – «связывать». В известной монографии проф. Е.И. Аринина «Философия религии. Принципы сущностного анализа» приводится свыше 80 определений религии, сформулированных в разное время философами, теологами, социологами. Хотя эти дефиниции не являются исчерпывающими, все же они достаточно убедительно свидетельствуют о многообразии подходов к пониманию религии. И даже принадлежащие авторитетным мыслителям определения сущности религии не воспринимаются современным религиоведческим сообществом как аксиомы, безошибочные мерила при оценке религиозного характера конкретного объединения.

Поэтому когда отдельный эксперт или экспертный совет в целом выносит заключение о религиозной или нерелигиозной природе организации, то оно, по существу, основывается только лишь на одном из нескольких десятков суждений о сущностных признаках религии. Таким образом, коллизии между «юридизмом», предусматривающим четкие и однозначные формулировки и не допускающим различные их толкования, и множественностью существующих в религиоведении дефиниций сущности религии - это вовсе не только лишь одна из тем теоретических дискуссий. И регистрирующий орган, обращающийся к помощи религиоведов, но руководствующийся в своей работе, прежде всего, предписаниями закона, не должен и не может выступать в этих дискуссиях в роли арбитра.

2. Религиоведческий подход к религии означает непредвзятое понимание природы данного феномена. Представление о нем формируется на основании определенных фактических данных о сущности как религии в целом, так и наличных особенностей ее конкретных типов. Вопрос об истинности или ложности религиозных представлений не должны ставиться, поскольку попытки его решения заводят в методологический тупик, и, как многократно подтверждалось практикой, дезорганизуют работу экспертных советов. Религиоведу, проводящему экспертизу, надлежит воздерживаться от суждений об истинности или ложности вероисповедания еще и потому, что вероучительная доктрина является объектом веры последователей религиозного образования вне зависимости от того, как такое вероучение квалифицируется светским религиоведением или иной конфессией. Таким образом, при проведении религиоведческих экспертиз эксперт должен четко знать, что в его компетенцию не входит оценка легитимности религиозных убеждений.

Это вовсе не означает, что эксперт должен отказаться от собственных мировоззренческих убеждений и оценок. Просто он должен оставить их за пределами религиоведческой экспертизы.

3. Религиоведческая экспертиза не должна взваливать на себя решение проблем, для вынесения заключения о которых религиоведение не располагает ни соответствующим методологическим инструментарием, ни категориальным аппаратом. Поэтому использование в лексиконе религиоведческих экспертиз таких терминов, как «псевдорелигия», «лжерелигия», вполне уместных в конфессиональной среде, следует расценивать как выход за пределы компетенции предмета и задач рассматриваемого типа экспертизы. Высказанное замечание отнюдь не следует истолковывать как призыв автоматически признавать религиозными любые образования только лишь на том основании, что по тем или иным причинам они считают себя таковыми. Предметом тщательного религиоведческого анализа должны стать все случаи использования религиозной символики, догматики, обрядовой практики для достижения целей, весьма далеких от образований, создаваемых для совместного исповедания и распространения веры, совершения богослужений. Выявленная в ходе экспертизы несостоятельность претензий выдать то или иное образование за религиозное надлежит аргументированно обосновать в заключении о нерелигиозном характере данного образования.

4. Особую значимость приобретает категориальный аппарат, применяемый в религиоведческой экспертизе. Из него должны быть исключены термины, оскорбляющие взгляды и чувства верующих, независимо от их конфессиональной принадлежности. Поэтому в наименованиях религиозных объединений лучше всего использовать их самоназвания. Кроме того, следует иметь в виду, что закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» вводит в оборот такие типы религиозных образований, как «религиозная группа», «религиозная организация», «местная и централизованная религиозная организация», «иностранная религиозная организация». Применение в религиоведческих экспертизах понятий «тоталитарная секта», «деструктивный культ» можно расценивать как отступление от объективности и непредвзятости - необходимых условий честного и квалифицированного суждения о религиозном объединении. По мнению большинства отечественных религиоведов, названные понятия не имеют устойчивых, повторяющихся признаков и применяются избирательно.

5. И сегодня нередки факты религиозного фанатизма в среде экспертов. Известны случаи, когда отдельные исследователи пытаются свое религиозное понимание окружающего мира перенести на тот или иной юридический предмет и придать ему некий сакральный смысл, который не подлежит обсуждению. Пытаясь быть современными и «прогрессивными», они предлагают свою религиозно окрашенную методологию экспертного исследования выступающего с позиции не научного религиоведения, а с позиции борьбы с так называемым религиозным инакомыслием, принося в жертву принцип научной беспристрастности. Такие упрощенно-вульгарные подходы, а также попытки деления на «наших» и не «наших», хотя и востребованы среди незначительной части религиоведов, по сути, являются спекулятивными и малопродуктивными. Более того, они вредны для науки, поисковым инструментом которой не могут являться оценочные суждения ученого. В равной степени данное замечание относится и к той части атеистически настроенных ученых, которые оценивают религию и веру исключительно с отрицательной стороны.

6. Также на результаты исследования влияет инерционное мышления экспертов, устойчивая привычка к мировоззренческой комфортности, одномерные оценки многообразия религиозных образований, их вероучений и обрядовой практики, организационных форм. Перечисленные изъяны проявляются главным образом в оценках вероисповеданий и обрядов религиозных объединений через призму какой-то одной религиозной традиции, которая берется в качестве «образца», «стандарта» религиозной организации. В таком качестве чаще всего выступает иудейско-христианская традиция, для которой характерны вера в существование Бога-творца, персонифицированного существа, отдельного и отличного человека, а также то, что молитв этому Богу является высшей формой человеческой деятельности. Руководствуясь этими критериями, некоторые религиоведы не считают религиозными организациями не отвечающие им. Например, в тексте экспертного заключения по учению «Свидетелей Иеговы», проведенного в 2000 году, эксперты сравнивают эмоциональную атмосферу религиозных текстов (например, статей из журнала «Сторожевая башня») с эмоциональной атмосферой торговой или политической рекламы и служебного устава. Вот цитата: «В сравнении с рекламой, [в текстах «Свидетелей Иеговы»] повышен тонус фаталистической обреченности человека перед лицом вселенского зла; в сравнении со служебными уставами, повышен уровень страха, внушаемого возможным неисполнением инструкций». Подобный подход вызовет недоумение у любого религиоведа, но данная комплексная экспертиза проводилась двумя филологами, психологом и историком, и в своих положениях является довольно типичной среди других подобных экспертиз. Не обладая необходимыми специальными религиоведческими знаниями в силу специфики своего образования, эксперты прибегают к таким средствам, как, например, сравнение неизвестной религиозной организации с общеизвестной, например Русской православной церковью. Вот еще одна цитата: «К числу общественных институтов, отвергаемых «Свидетелями Иеговы», относится и христианская церковь, за которой, в лице православия, российский Федеральный закон «О свободе совести и религиозных объединениях» признает особую исторически созидательную роль». Или такая цитата: «Дисциплина, требующая, согласно текстам сообщества, безапелляционного послушания и детально контролирующая выполнение нормированных обязательств и пр., также не является типичной для традиционных (согласно общественным представлениям, правосознанию, науке и Федеральному закону) религий» (Комплексное экспертное заключение по учению «Свидетелей Иеговы» по гражданскому делу 2–452/99 (Головинский межмуниципальный суд САО г. Москвы) г. Москва, 4 октября 2000 г.) Эксперты не находят лучшего выхода, чем просто взять то, что уже «разрешено», и сравнить с этим предмет своего исследования. Такой подход не может считаться ни научным, ни юридически правомерным.

7. Серьезной проблемой государственной религиоведческой экспертизы является вопрос о том, какие действия, связанные с выражением религиозности, считать «незаконными» или «экстремистскими». В подобных координатах институт религиоведческой экспертизы является одним из необходимых средств регулирования взаимоотношений государства и религиозных организаций в России; проведение таких религиоведческих экспертиз на предмет признания материалов экстремистскими представляется центральной проблемой. Например, специалист-религиовед знает, что сознание верующего человека склонно к суггестии — некритическому восприятию собственных идей как истинных; это характерно для подавляющего большинства религиозных традиций. «Суггестивная компонента» в религиозных текстах является доминирующей по отношению к информационной по психологическим причинам: верующему психологически трудно воздержаться и не сказать, что его вера истинная или правая, а прочие верования — не правые и не истинные. В случае если экспертиза проводится без участия религиоведа, зачастую высказывания о «неправильности» других религий воспринимаются экспертами как разжигание ненависти и вражды, а также пропаганда религиозного превосходства, что на практике приводит к судебным процессам о признании данных текстов экстремистскими.

Необходимо обратить внимание на следующее: п. 23 Постановления Пленума Верховного суда Российской Федерации от 28 июня 2011 г. N 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» содержит в себе прямой запрет на постановку перед экспертом не входящих в его компетенцию правовых вопросов, связанных с оценкой деяния, а именно: «При назначении судебных экспертиз по делам о преступлениях экстремистской направленности не допускается постановка перед экспертом не входящих в его компетенцию правовых вопросов, связанных с оценкой деяния, разрешение которых относится к исключительной компетенции суда. В частности, перед экспертами не могут быть поставлены вопросы о том, содержатся ли в тексте призывы к экстремистской деятельности, направлены ли информационные материалы на возбуждение ненависти или вражды». Однако, несмотря на этот прямой запрет, до сегодняшнего дня на практике данные вопросы продолжают ставиться перед экспертами и специалистами, как при назначении судебных экспертиз, так и при проведении внесудебных исследований.

8. Еще одной проблемой является статус религиоведческой экспертизы, а именно – является ли она обязательной для органов исполнительной власти или ее характер носит рекомендательный характер. Ни в одном нормативном акте не говорится о том, каковы последствия ГРЭ для органов власти, в том числе осуществляющих государственную регистрацию религиозных организаций. Например, Экспертным советом для проведения ГРЭ при министерстве юстиции РФ по запросу данного министерства в декабре 2000 г. была проведена экспертиза вероучения и практики религиозной организации Армия Спасения в России. Эксперты скрупулезно изучили вероучительные основы и богослужебную практику данной конфессии, по архивным документам проследили историю ее формирования, сами присутствовали на некоторых мероприятиях Армии Спасения, в том числе богослужениях. По единогласному мнению экспертов данная организация признана религиозной, а ее вероучительная практика не противоречащей российскому законодательству. Однако Главное Управление юстиции Министерства юстиции по г. Москве демонстративно проигнорировало данное авторитетное заключение, сделав прямо противоположные выводы о якобы «военизированном» характере Армии Спасения. На основании этого Армии Спасения было отказано в государственной перерегистрации. Впоследствии состоялись многочисленные разбирательства в различных судебных инстанциях, вплоть до Европейского суда по правам человека, который 5 октября 2006 г. вынес решение в пользу Армии Спасения (Религия и право. 2007. № 1. С. 53-63).

9. Также проблемным до сегодняшнего дня остается вопрос о качественном составе экспертного совета Насыщенность религиозного пространства, непростые взаимоотношения между некоторыми конфессиями предъявляют повышенные требования к профессиональной компетентности религиоведов-экспертов. Проведенное выборочное исследование (Загребина, Пчелинцев, Жеребятьев) состава Экспертных Советов по проведению ГРЭ в различных субъектах Федерации показало, что количество религиоведов в них не превышает 25 процентов. Анализ также показывает, что в составе Экспертных Советом немало государственных служащих и представителей органов юстиции, в ведении которых и находится вопрос государственной регистрации религиозных организаций.

Привлечение в качестве экспертов государственных служащих органов государственной власти нарушает принцип объективности и независимости эксперта. Поскольку слишком велика вероятность его административной зависимости от органа, в котором он служит.

Также вряд ли целесообразно привлечение к работе советов в качестве консультантов представителей религиозных организаций. В том случае, если речь идет о регистрации входящих в централизованную религиозную организацию местных религиозных организаций участие в качестве консультанта представителя данного религиозного объединения бессмысленно. Поскольку в данном случае представитель будет выступать как заинтересованное лицо. Если же регистрируется религиозная организация с иным вероучением, нежели исповедует представитель религиозной организации, привлекаемый в качестве консультанта, то со стороны такого консультанта возможно противодействие в регистрации. В обоих случаях решение такого консультанта не будет объективным.