Важность теории личности для клинической работы

Теория личности, основанная на феноменологии

Совсем недавно считалось возможным описывать теорию личности как нечто неопределенное, эмпирически нереальное и при этом служащее в качестве общего руководства для клинического применения в различных областях психологии, таких как психотерапия и прикладные дисциплины. Два последних десятилетия значительно изменили состояние дел. В психологии “когнитивная революция” сделала возможным изучение внутренней работы когнитивных функций. Это, в свою очередь, уменьшило потребность в использовании умозрительных методов, которые мы все унаследовали из “школ мысли”, таких, например, как психоанализ. Нейро-исследования /неврология/ и нейропсихология открыли двери для понимания таких базовых процессов, как сознание, эмоции и поведение. Наше понимание процесса развития поведения и осознанности также сделало огромный шаг вперед. Забота о здоровье постепенно стала “индустрией заботы о здоровье”, и это изменение принесло с собой новые требования к ответственности терапевта в выборе видов лечения, эффективность которых должна быть подкреплена теоретическими исследованиями и практикой.

Важность теории личности для клинической работы

Представляется очевидным, что хорошее исследование нельзя провести без хорошо продуманной теории, базирующейся на современной научной основе. Менее очевиден тот факт, что хорошая клиническая работа также требует хороших теоретических обоснований. Даймонд (Diamond,1951) провел неформальное исследование, в котором он опросил терапевтов, имеющих репутацию выдающихся клиницистов, и сравнил их представления о теории личности, на основе которой они строили свою работу, с представлениями средних терапевтов. Результат его исследования представляется нам интересным. Терапевты с хорошей репутацией имели наиболее отчетливые и разработанные теории личности. Средние терапевты имели гораздо большие трудности в формулировании своих теорий.

К несчастью для гештальт-теории, Фриц Перлз в своем желании противостоять чрезмерно интеллектуализированной культуре, для баланса придавая чувствам и ощущениям большее значение, положил начало общему обесцениванию теории и последующих исследований. Эта точка зрения достигла своей кульминации в “Руководстве по гештальт-терапии” Хетчера и Химельштайна (1976), в котором не отведено никакого места для теоретических и научных подкреплений гештальт-терапии. Вторая часть их книги, названная “Современные теории”, красноречиво иллюстрирует эту проблему в том смысле, что за исключением 7 страниц из Йонтефа (Yontef, 1971), в ней не содержится ничего по-настоящему теоретического.

Справедливости ради надо сказать, что Перлз, Хефферлин и Гудман (1951) попытались модернизировать и пересмотреть некоторые психоаналитические понятия, такие как Эго, Ид, Самость, и определили личность как “систему позиций, выраженную в межличностных отношениях. Это заключение о том, чем является человек, служит фоном, позволяющим объяснить поведение человека, если такое объяснение требуется”. Перлз и другие безусловно стремились к некоему новому /знанию/, которое, к сожалению, не смогло состояться из-за слабой выраженности и временами отсутствия логической последовательности в их теоретической работе. Несмотря на то, что некоторые ценные элементы из этих попыток были подхвачены Смитом (Smith, 1997) и сформулированы как “цикл контакта” (иногда ошибочно именуемый “циклом опыта”, что отражает совокупность некоторых логических непоследовательностей и неточностей в этом теоретическом построении), его построения недостаточно точны и специализированны, чтобы соответствовать запросам нынешней клинической и исследовательской работы. Кроме того, некоторые из понятий не соответствуют научной базе современной психологии.

В результате гештальт-терапия оказалась направлением, не имеющим собственной ясной и краткой теории личности и личностного развития, из которой можно было бы черпать новые идеи, которой можно было бы руководствоваться в психотерапии и на которой можно было бы основывать позицию, поддающуюся проверке и уточнению в научном сообществе. Гештальт, скорее, оказался вынужден теоретически подпитываться из школ современного психоанализа, когнитивной бихевиоральной психотерапии и философских школ, которые большее внимание уделяют теории и исследованиям, нежели личностным функциям и лечению. Тем не менее, когда мы обращаемся ко всему объему литературы по гештальту, становится ясно (см. Burley, 1983), что в этой теории содержатся задатки многообещающей и полезной теории личности, которая может породить важные исследования, сформировать подход к пониманию психопатологии; которая соответствует современной психологической литературе и может составить практическое руководство для терапевтической работы.