Концепция методологического анархизма П. Фейерабенда
Анархизм понимался П. Фейерабендом прежде всего как свобода от власти каких-либо методологических правил, о чем свидетельствует название его программной работы «Против методологического принуждения».
Главный принцип методологического анархизма – это принцип «все дозволено». П. Фейерабенд утверждает, что познание социально дотерминировано, а критерии рациональности и истинности, они относительны. Значение научного метода сильно преувеличено, ученые часто действуют иррационально. Следовательно пригоден любой способ действия, лишь бы он привел к поставленной цели.
По П. Фейерабенду, методологических правил, которые не были бы нарушены (причем нарушены с пользой для развития науки), не существует. Хотя методология науки и выглядит правдоподобной и эпистемологически обоснованной, абсолютное большинство крупных научных открытий делается не по ее рекомендациям, а, чаще всего, вопреки.
Правила не обладают какой-либо истинностью. Их убедительность имеет не эпистемологические, а психологические и культурные корни. Поэтому руководствоваться правилами в научном исследовании нецелесообразно. Отсюда требование П. Фейерабенда заменить все методологические рекомендации одной - «все дозволено!».
В противовес методологии принуждения П. Фейерабенд формулирует собственные «методологические» установки.
Контриндукция. В противовес требованию выведения теоретических построений из фактических наблюдений П. Фейерабенд рекомендует «вводить и обосновывать гипотезы, которые несовместимы с хорошо обоснованными теориями или фактами». Несовместимость новых теорий с авторитетными работает на расширение научного кругозора: сопоставление альтернативных теорий позволяет лучше оценить каждую из них -со всеми ее достоинствами и недостатками (ученому стоит сохранять в поле зрения теории, давно утратившие свой авторитет).
Согласование теории с фактами, по П. Фейерабенду, нецелесообразно по двум причинам:
1. объяснить все возможные факты все равно не получится (обоснование фактами носит условный характер).
2. теория первична по отношению к своему эмпирическому наполнению - факты отбираются, исходя из определенных теоретических предпосылок.
Пролиферация(неконтролируемое размножение) теорий - еще одно «методологическое» требование - непременное условие прогресса науки. Наличие многих конкурирующих теоретических систем гарантирует их постоянное совершенствование, а отсутствие «оппозиции» превращает доминирующую теорию в подобие мифа. Кроме того, влечет за собой и увеличение фактического материала.
Иррациональность обоснования - этот принцип имеет целью уравнять в правах логику обоснования теории и логику открытия. В позитивизме производство нового знания не подлежит никакому нормированию, тогда как на его обоснование накладывается ряд методологических норм и стандартов. Согласно П. Фейерабенду эта ситуация в корне несправедлива, поскольку каждая новая теория диктует свою собственную процедуру доказательства, в том числе и эмпирического. Специфика теории влечет за собой аналогичную специфику своего эмпирического содержания и наоборот.
Неравномерность развития наукиозначает, что в научном дискурсе могут присутствовать идеи «давно минувших дней» в самых неожиданных (а порой - опасных) сочетаниях с идеями, предвосхищающими совершенно новые веяния мысли. Такие идеи могут, неожиданно воскресать (напр., реанимация пифагорейской теории движения планет в коперниканстве).
П. Фейерабенд не соглашается с концепцией постепенного, кумулятивного развития науки. В противовес утверждению Поппера о том, что новые научные теории являются логическим продолжением старых, в том случае, если они работают с одним и тем же эмпирическим содержанием, он настаивает на несовместимости теорий. Новая теория, по Фейрабенду, не дополняет, а отменяет предшествующую, кардинально меняя направление и методы исследования и объявляя часть проблем предшествующей теории псевдонаучными. Принцип несоизмеримости (строгой взаимосвязи логического аппарата теории и решаемых ею проблем и невозможность использовать их отдельно друг от друга или «привить» теоретический аппарат к неродственной ему проблематике) распространяется не только на различные научные теории, но и на сравнение науки с другими типами дискурса - мифом, религией и т. п.
С точки зрения методологии, анархизм является следствием двух принципов: принципа пролиферации и принципа несоизмеримости. Согласно принципу пролиферации, нужно изобретать (размножать) и разрабатывать теории и концепции, несовместимые с существующими и признанными теориями (каждый ученый - должен изобретать свою собственную концепцию и разрабатывать ее, сколь бы абсурдной и дикой она ни казалась окружающим).
Принцип несоизмеримости (теории невозможно сравнивать), защищает любую концепцию от внешней критики со стороны других концепций. Если кто-то изобрел совершенно фантастическую концепцию и не желает с нею расставаться, то с этим ничего нельзя сделать.Автор фантазии создает нечто похожее на куновскую парадигму: это особый, замкнутый в себе мир; и все, что не входит в данный мир, не имеет для него никакого смысла.
Таким образом, соединение принципа пролиферации с принципом несоизмеримости образует методологическую основу анархизма: каждый волен изобретать себе собственную концепцию; ее невозможно сравнить с другими концепциями, ибо нет никакой основы для такого сравнения; следовательно, все допустимо и все оправдано: "существует лишь один принцип, который можно защищать при всех обстоятельствах и на всех этапах развития человечества. Это принцип - все дозволено".
История науки подсказала Фейерабенду еще один аргумент в пользу анархизма: нет ни одного методологического правила, ни одной методологической нормы, которые не нарушались бы в то или иное врем тем или иным ученым. Более того, история показывает, что ученые часто действовали и вынуждены были действовать в прямом противоречии с существующими методологическими правилами. Отсюда следует, что вместо существующих и признанных методологических правил мы можем принять прямо противоположные им. Но и первые и вторые не будут универсальными. Поэтому философия науки вообще не должна стремиться к установлению каких-то правил научной игры.
Фейерабенд отличает свой эпистемологический анархизм от политического анархизма, хотя между ними имеется, конечно, определенная связь. Политический анархист имеет определенную политическую программу, он стремится устранить определенные формы организации общества. Эпистемологический же анархист иногда может защищать эти формы, так как он не питает ни постоянной вражды, ни неизменной преданности ни к чему - ни к какой общественной организации и ни к какой форме идеологии. У него нет никакой жесткой программы, он вообще против всяких программ. Свои цепи он выбирает под влиянием логического рассуждения, настроения, скуки, желая произвести на кого-нибудь впечатление и т.п.
Билет № 22
Сциентизм и антисциентизм
В процессе развития и становления философии науки формируются 2 акцента в понимании места и предмета ФН.
Дилемма сциентизма и антисциентизма — одна из ключевых в современной культуре, когда, с одной стороны, наука и технология переживают небывалый расцвет, а с другой — все более очевидной становится оборотная сторона прогресса.
Сциентизм — представление о науке как ключевом явлении человеческой цивилизации и единственном пути познания мира. В наибольшей степени сциентистские идеи свойственны философии эпохи Просвещения, позитивизму и марксизму. Они видят в науке ядро всех сфер человеческой жизни
Они пытались очистить науку от несвойственных ей оснований и установок (от тех моментов существования науки, которые можно сформулировать и выразить на языке гуманитарного знания).
Сциентизм — это выход научного метода за рамки исследования природы и его вторжение в области, традиционно осваиваемые гуманитарными дисциплинами и вненаучными способами познания. Иными словами, это выход науки за присущие ей границы. Действительно, любые явления и природы, и культурной жизни человека могут быть подвергнуты научному изучению — систематизации, классификации, поиску причин и т.п. Это изучение позволяет создать более или менее полные модели явлений, с помощью которых можно делать проверяемые предсказания и упорядочивать поступающие факты. Однако эти модели не исчерпывают реальности во всей ее полноте. Дело в том, что сами принципы научного исследования накладывают определенные ограничения на познание, попытка преодолеть которые означает отказ от науки в строгом смысле этого слова и переход к вере или мифу.
Под сциентизмом часто имеют в виду преклонение перед плодами технического прогресса, значительно облегчившими жизнь людей, способствовавшим социальному равенству и преодолению ряда общественных проблем.
Сторонники антисциентизма, напротив, не рассматривает науку как основополагающую область, отдавая должное другим сторонам культурной жизни — религии, искусству, философии, которые невозможно свести к научному познанию.
Антисциентисты указывают на оборотную сторону технического прогресса — развитие военных технологий, которые теперь могут угрожать жизни всего человечества, вызванный промышленным ростом экологический кризис, биоэтические проблемы. Наиболее радикальные представители высказываются даже за необходимость полной остановки технического развития.
Ориентации сциентизма и антисциентизма носят универсальный характер. Они пронизывают сферу обыденного сознания независимо от того, используется ли соответствующая им терминология и называют ли подобные умонастроения латинским термином или нет. С ними можно встретиться в сфере морального и эстетического сознания, в области права и политики, воспитания и образования. Иногда эти ориентации носят откровенный и открытый характер, но чаще выражаются скрыто и подспудно. Действительно, опасность получения непригодных в пищу продуктов химического синтеза, острые проблемы в области здравоохранения и экологии заставляют говорить о необходимости социального контроля за применением научных достижений. Однако повышение стандартов жизни и причастность к этому процессу непривилегированных слоев населения добавляют очки в пользу сциентизма.
XX век так и не предложил убедительного ответа в решении дилеммы сциентизма и антисциентизма.
Различия
Аргументы сциентистов н антисциентистов легко декодируются, имея противоположную направленность.
1) С- приветствует достижения науки.
Антис - испытывает предубежденность против научных инноваций.
2) С - провозглашает знание как культурную наивысшую ценность.
Антис - не устает подчеркивать критическое отношение к науке.
3) С - намеренно закрывают глаза на многие острые проблемы, связанные с негативными последствиями всеобщей технократизации.
Антис - прибегают к предельной драматизации ситуации, сгущают краски, рисуя сценарии катастрофического развития человечества, привлекая тем самым большее число своих сторонников.
Ориентации сциентизма и антисциентизма носят универсальный характер. Они пронизывают сферу обыденного сознания независимо от того, используется ли соответствующая им терминология и называют ли подобные умонастроения латинским термином или нет.
Яркий антисциентист Г. Маркузе выразил свое негодование против сциентизма в концепции «одномерного человека», в которой показал, что подавление природного, а затем и индивидуального в человеке сводит многообразие всех его проявлений лишь к одному технократическому параметру. Современный человек крайне перегружен, заорганизован и не принадлежит себе, — это не только представитель технических профессий. В подобном измерении может оказаться и гуманитарий, чья духовная устремленность будет сдавлена тисками нормативности и долженствования.
Суждения русских философов, в частности Я. Бердяева (1874— 1948), Л. Шестова (1866-1938), С. Франка (1877-1950), занимающих особую страницу в критике науки, имеют огромное влияние не только в силу приводимых в них заключений, но и по яростному пафосу и трогающему до глубины души переживанию за судьбу и духовность человечества.
Бердяев по-своему решает проблему сциентизма и антисциентизма, замечая, что «никто серьезно не сомневается в ценности науки. Наука — неоспоримый факт, нужный человеку. Но в ценности и нужности научности можно сомневаться. Наука и научность — совсем разные вещи. Научность есть перенесение критериев науки на другие области, чуждые духовной жизни, чуждые науке. Научность покоится на вере в то, что наука есть верховный критерий всей жизни духа, что установленному ей распорядку все должно покоряться, что ее запреты и разрешения имеют решающее значение повсеместно. Научность предполагает существование единого метода... Но и тут можно указать на плюрализм научных методов, соответствующий плюрализму науки. Нельзя, например, перенести метод естественных наук в психологию и в науки общественные». И если науки, по мнению Н. Бердяева есть сознание зависимости, то научность есть рабство духа у низших сфер бытия, неустанное и повсеместное сознание власти необходимости, зависимости от «мировой тяжести». Бердяев приходит к выводу, что научная общеобязательность — это формализм человечества, внутренне разорванного и духовно разобщенного. Дискурсивное мышление принудительно.
Л. Шестов метко подмечает, что наука покорила человеческую душу не тем, что разрешила все ее сомнения, и даже не тем, что она доказала невозможность удовлетворительного их разрешения. Она соблазнила людей не своим всеведением, а житейскими благами. Он считает, что «нравственность и наука — родные сестры», которые рано или поздно непременно примирятся.
Шестов обращает внимание на реальное противоречие, гнездящееся в сердцевине ставшей науки, когда «огромное количество единичных фактов выбрасывается ею за борт как излишний и ненужный балласт. Наука принимает в свое ведение только те явления, которые постоянно чередуются с известной правильностью; самый драгоценный для нее материал — это те случаи, когда явление может быть по желанию искусственно вызвано. Когда возможен, стало быть, эксперимент». Шестов обращается к современникам с призывом: забудьте научное донкихотство и постарайтесь довериться себе. Он был бы услышан, если бы человек не был столь слабым, нуждающимся в помощи и защите существом.
Билет № 23
Дата добавления: 2016-07-09; просмотров: 7624;