Ротация культурных инноваций

Япония по меньшей мере дважды пережила пе­риоды интенсивного заимствования культурных инноваций: первый раз на протяжении VI-VIII вв. под влиянием Китая и Кореи, второй раз в конце XIX — начале XX в. под влиянием западных ци­вилизаций. В обоих случаях массированный по­ток инноваций вливался прежде всего в элитар­ную субкультуру, постепенно проникая в быт гос­подствующих классов. Последние частично старались насадить инновации в массах админи­стративным путем. Так было в VII-VIII вв. с внедре­нием буддизма, так было и в XIX в. с введением европейской форменной одежды и прически. Однако темпы распространения и религии, и одежды, и многих других элементов культуры мало зависели от административных мер. Зато четко проявлялась иная закономерность. Как только в элитарной субкультуре упомянутые эле­менты становились всеобщим нормативом, они довольно быстро начинали распространяться вниз по социальной шкале, приобретая дополни­тельное значение, коннотацию престижности. Когда заимствованный элемент уже настолько вра­стал в быт всего народа, что переставал восприни­маться как престижный, начинался обратный про­цесс. Верхушечные слои, нуждаясь в определенных престижных символах, искали и находили их в тех компонентах традиционной культуры, которые вы­глядели как полузабытая архаика или во всяком случае не относились к числу повседневно употреб­ляемых. Но получив «права гражданства» в элитар­ной субкультуре, эти компоненты как бы вновь при­обретали давно утраченное ими или даже никогда в них не присутствовавшее престижное значение и в преобразованном виде снова обретали ценность в глазах тех социальных групп, которые ранее го­товы были без сожаления их утратить. Так, в частности, произошло в Японии с синтоист­ской религией, которая к XVIII в. была близка к полному растворению и исчезновению в буддиз­ме. В конце XVII — начале XIX в. возродился ин­терес к ней в среде реформистски настроенной аристократии. Затем в эпоху «революции Мэйд-

зи» синтоизм не только стал государственной религией, но и вновь прочно вошел на довольно долгое время (в ритуальной сфере даже по сей день) в культуру широких масс. «Тэта», бытовые деревянные сандалии, уже на заре японской государственности были восприня­ты знатью и стали носить знаковый характер. В средние века они, став очень высокими, исполь­зовались знатью для торжественных выходов, чтобы придать фигуре более высокий рост и тор­жественную осанку. Наконец, в позднем средне­вековье вместе с рядом других атрибутов фео­дального быта они проникают в преобразованном

виде в быт сперва горожан, а затем и крестьян и становятся повседневным общеяпонским видом обуви. Со столь же давних времен в японской крестьянской культуре имелись плетеные цинов­ки — подстилки, использующиеся для сидения и спанья на земляном или деревянном полу. В эпо­ху средневековья в быту класса феодалов и они претерпели изменения: циновками «татами», бо­лее плотными и добротными, обшитыми по кра­ям плотной узорчатой тканью, стали покрывать весь пол жилища феодала или рыцаря. Постепен­но князьям и самураям в этом стало подражать и городское состоятельное простонародье, а затем и крестьянство. Обычай полностью покрывать пол жилища матами стал общепринятым в крес­тьянском быту очень поздно — только в XIX в. Таким же путем сверху вниз распространились в средние века и заимствованные извне элементы культуры, например соевые продукты китайско­го происхождения, а в XIX-XX вв. — европейские элементы: одежда, обувь, мебель и т.д. Источник: Арутюнов С.А. Народы и культуры: Развитие и взаимодействие. М., 1989. С. 188-190