Примирительные процедуры в уголовном процессе: история и современность

А.А. Павлушина,

В.А. Пономаренко

Образ жизни общества является одним из ведущих факторов успешного выживания и распространения людей по земному шару. Он связан с необходимостью постоянного разрешения социальных конфликтов. Известно, что вероятность конфликта повышается с ростом возможностей для конкуренции и с качеством ресурсов, с одной стороны, и с наличием реальных шансов на примирение после конфликта, с другой. Поэтому естественно предполагать, что параллельно с эволюцией человека эволюционировали и природные механизмы регуляции социальной напряженности. Отрабатывались законы и нормы поведения, в соответствии с которыми разрешались конфликтные ситуации.

Таким образом, испокон веков у различных народов формировались примирительные социальные механизмы, которые необходимы для выживания конкретного социума, обеспечения социального равновесия в обществе, восстановления социальных отношений. В мире не существует ни одного общества, в котором не было бы места конфликтам, поэтому процедуры, направленные на восстановление социальных связей, существовали и существуют повсеместно. При этом отношения между противниками восстанавливаются и зачастую становятся более теплыми, чем до конфликта.

В замирении может принимать участие и третья сторона, особенно когда сами партнеры помириться не могут. Тогда в действие вступают родственники или уважаемые члены группы, которые идут к пострадавшему и просят о мире.

В некоторых кавказских культурах описан традиционный ритуал примирения, когда женщина, чаще всего мать, может остановить конфликтующих (дерущихся) мужчин, бросая между ними платок с головы. И они обязаны остановиться.

Можно говорить, что человек располагает врожденными эволюционно развитыми механизмами урегулирования конфликтов. Уровень примирения может варьироваться в разных группах в зависимости от социальных условий. Качественно новое явление у человека - это примирения на межгрупповом уровне. Это эволюционно новая тенденция, связанная с потребностью в кооперации на надгрупповом уровне. Культура вносит новые элементы в процесс примирения. В результате онтогенеза более древние биологические механизмы не отнимаются, не отрицаются, не исчезают, а просто дополняются новыми этносоциальными и культурными компонентами*(1159).

В основе данных примирительных социальных механизмов лежат авторитет и личные качества посредников в разрешении конфликта, которыми чаще всего являлись старейшины и вожди племен, а также общие социокультурные универсалии справедливости, взаимовыручки и общеобязательности, надежности и достоинства, предоставления возможностей и поддержки со стороны членов общины и др.

Основной целью таких примирительных социальных механизмов является разрешение конфликтов, возникающих в общине, примирение конфликтующих сторон, восстановление мира и стабильности в социуме, исходя из представлений о должном и справедливом.

У древних славян примирение (побратимство) находило свое закрепление в исторически сложившихся обычаях, и первые упоминания сведений об использовании примирительных процедур при разрешении споров и конфликтов относятся к VI в. н.э. В период действия Русской Правды в установлении виновного и примирении конфликтующих сторон активно участвовали "судьи-посредники". С XI по XV в. механизм примирения в русском судопроизводстве не претерпел значительных изменений. И только в XVI в. было нормативно установлено, что примирительные процедуры предшествуют непосредственному судебному разбирательству, являясь ее составной частью. Однако в дальнейшем примирительные процедуры проводились либо одновременно с непосредственными судебными действиями, либо заменяли их, либо использовались уже после вынесения решения*(1160).

Социальные механизмы примирения сохранялись на протяжении длительного исторического периода, и только в 1775 г. указом Екатерины Великой примирение получило и законодательное оформление, когда были учреждены совестные суды, которые рассматривали дела в порядке примирительной процедуры. При создании совестных судов учитывалась и особенность правосознания жителей России: улаживать споры не по праву, а по совести, преобладание нравственного, или ценностного подхода к праву.

Согласно ст. 400 Учреждения о губерниях от 07.11.1775 у совестных судов "должность есть в гражданских делах примирять тех спорящихся, которые прозьбою прибегают к разбирательству совестного суда". Более того, в соответствии с Высочайшей резолюцией от 15.03.1788 совестный суд имел право для примирения тяжущихся истребовать к себе нерешенное дело гражданской палаты и других присутственных мест. Судьей совестного суда губернии был "к тому способный, совестный, разсудительный, справедливый и беспорочный человек, которого всякое судебное место представляет Государеву наместнику, и сей из тех представленных определял одному быть судьей совестного суда того наместничества" (ст. 395 Учреждения о губерниях)*(1161).

В соответствии с Учреждениями для управления губерний совестные суды создавались в целях рассмотрения таких уголовных дел, которые в силу смягчающих обстоятельств требовали снисхождения к преступнику, а в делах гражданских должны были играть роль третейских судов*(1162).

Как указывал И. Наумов: "Оный суд не решит дел без согласия тяжущихся: он только убеждает их к окончанию их дела по совести. Совестный суд отличается тем от прочих судов, что в нем уважается не обряд письменный, или форма, но существо дела"*(1163).

История свидетельствует, что в Российской Империи активно использовались и другие формы разрешения споров и конфликтов.

У народов Северного Кавказа испокон веков существовал суд старейшин - примирительный, посреднический суд. Он представлял собой родовой суд, существовавший в каждом роде; его главной задачей было примирение сторон. Решения этого суда, основанные на нормах обычного права и религиозных нормах, считались обязательными лишь в случае признания его обеими сторонами.

Так, Ю.М. Кетов, исследовавший обычное право у Кабардинцев, указывает, что до второй половины XVIII в. в Кабарде действовали "традиционные" суды, где источником права, основой судоустройства и судопроизводства являлись нормы кабардинского обычного права - адата*(1164). Подобные суды имели место и у других народов Кавказа данного периода.

В XIX в. происходят глубокие изменения в статусе обычного права на Кавказе. В 1827 г. принят Устав для управления ногайцами и другими магометанами, кочующими в Кавказской области. Согласно этому уставу все дела по спорам между ногайцами, равно как и иски к ногайцам, должны разбираться и решаться по их древним обычаям, законам и обрядам через посредников в аулах или голов и старшин*(1165).

Так, в 1801 г. в Российской Империи была возобновлена деятельность традиционного калмыцкого суда Зарго, прежде существовавшего в XVII-XVIII вв., но позднее упраздненного*(1166).

Устав о сибирских киргизах, разработанный в 1822 г. М.М. Сперанским, практически исключил вмешательство российских властей в дела суда Биев: из компетенции последнего лишь были изъяты наиболее серьезные преступления - против государственной власти, убийство и грабеж.

В Своде законов Российской Империи, введенном в действие в 1835 г., содержатся положения, прямо предписывавшие использование в мусульманских районах России норм обычного и мусульманского права. Это касалось, прежде всего, имущественных споров, брачно-семейных дел (ч. 1 т. XI). После Судебной реформы 1864 г. в Свод законов был включен том XVI, в котором содержатся положения о постепенном введении судебных уставов с сохранением применения адатов и шариата в мусульманских районах*(1167).

В "традиционных" судах дело рассматривалось только по желанию сторон, но если один из контрагентов говорил, что он не хочет судиться по законам шариата и адата, то его дело передавалось в обычный "светский" суд, где он судился по законам Империи. Если же оба контрагента соглашались на то, чтобы их дело решалось по законам шариата и адата, то оно решалось по данным "законам", и дело считалось юридически корректным. Это особенно важным было в имущественных отношениях, потому что нормы адата и шариата сильно отличались от норм гражданского кодекса Империи, касающихся наследования имущества и др. И мусульмане, как правило, довольствовались своим общинным судом, и это вполне признавалось имперскими властями*(1168).

Говоря о примирительных механизмах народов Кавказа, необходимо отметить, что родовой быт данных народов предполагает культ предков, семейные и родовые святыни, а также апробированную многовековую систему традиций и обычаев. Памятники законодательства - сборники народных обычаев содержали в себе часто повествовательное изложение народного правосознания. Нормы естественного права, регулирующие процесс примирения на Кавказе, были разнообразны.

В 1822 г. был принят Устав об управлении инородцев, который явился основным законодательным актом XIX в., регулирующим политику России по отношению к кочевым народам Сибири. В соответствии с § 68-72, 122-132 Устава обычно-правовые нормы, регулирующие деятельность традиционных судебных органов, были сохранены, при этом особо подчеркивалась роль родовых управлений в исковых делах между инородцами. Их первой инстанцией был институт посредников.

Широкое распространение примирительные процедуры получили в России в крестьянской среде, жизнь которой даже в XIX в. регулировалась посредством неписаных правил и обычаев. В частности, процедуры разрешения конфликтов в волостном суде и в неофициальных судах (суде старейшин, суде соседей, громады, братском суде) основывались именно на примирении, поскольку в Уставе гражданского судопроизводства 1864 г. имеется отдельная глава "О примирительном разбирательстве", согласно которой для примирения стороны вводилась процессуальная фигура посредника, и только в случае неудачи примирения суд выносил решение по существу.

В период укрепления Советской власти наблюдается ограничение применения норм обычного права при разрешении конфликтов. Так, в 1928 г. 20-й сессией ВЦИК 8-го созыва были приняты дополнения к гл. 10 УК РСФСР "О преступлениях, составляющих пережитки родового быта". В соответствии с названными дополнениями устанавливалось уголовное преследование за получение денежного вознаграждения при урегулировании конфликтов и за присвоение полномочий посредников (ст. 194, 203).

К сожалению, в современном обществе все большее доминирование получают институциональное развитие карательные процедуры, что приводит к обострению социальной напряженности, увеличению различных социальных конфликтов и др.

Однако с ростом этнического самосознания россиян резко проявилось несоответствие имеющих место у разных народов этносоциальных механизмов примирения с федеральным законодательством, игнорирующих данные обычно-правовые нормы.

До сегодняшнего дня многие народы России разрешают споры в соответствии с устоявшимися обычаями.

Как показало наше исследование, в настоящее время в ряде этнорелигиозных общностей активно действуют "общинные" суды. Так, в цыганской среде одним из важных общественных институтов является общинный суд ("крис", "сэндо", "жюдеката"). Среди цыган нередко возникают конфликты, вызванные невозвращением долга, невыполнением обещания, совершением преступления среди своих (последнее бывает чрезвычайно редко, так как цыгане считают, что воровать у своих - это очень большой грех). В этих случаях потерпевшая сторона собирает общинный суд, поскольку у цыган не принято, чтобы чужие вмешивались во внутритаборные отношения. При этом в суде могут принимать участие все жители табора ("рромэнийа").

Приглашаются представители родов, пользующиеся среди цыган авторитетом, при этом люди незаинтересованные, ведь заранее известно, что цыган (более всего ценя семью) склонен становиться на сторону родственника. Соответственно, случается, что судей зовут даже из другого города*(1169).

Суд тщательно знакомится со всеми тонкостями конфликта, выслушивает обе стороны, оценивает все их аргументы и выносит решение, которое всегда бывает окончательным. Конечно, не всегда удается точно взвесить все доводы, многое суд принимает на слово. В таких случаях по традиции обе стороны должны произнести клятву ("совэл") перед иконой. Она имеет для суда решающее значение, поскольку человеку, который побожился, принято верить. Если будет выявлен клятвопреступник ("магэрдо"), то он с позором изгоняется из племени, а весть об этом моментально облетает всех цыган. Клятвопреступник полностью теряет уважение и доверие, с ним никто не станет вступать ни в какие деловые контакты, что при особенностях жизни цыган грозит значительными моральными и материальными издержками. Осужденный уже никогда не сможет зайти ни в одну цыганскую семью, поскольку хозяин дома сам смертельно боится наказания: стоит ему приветить изгнанного, и его самого никуда не будут пускать*(1170).

Деятельность общинных судов, прежде всего, направлена на поиск мер, направленных на устранение конфликта и примирение сторон.

Общинный же суд достаточно строго относится к своим соплеменникам, и решение этого суда будет выполнено беспрекословно, иначе виновного ждет презрение, этот человек теряет уважение и доверие, с ним никто не станет вступать ни в какие деловые контакты, что при особенностях жизни цыган грозит значительными моральными и материальными издержками.

Обычно решение общинного суда заключается в возмещении потерпевшему понесенного ущерба, наложении штрафа и др. Если проигравший оказывается неплатежеспособным, "суд" описывает его имущество и продает.

В последние годы в Дагестане наблюдается тенденции возврата к "обычным" примирительным социальным механизмам. В условиях обновления социальных, экономических, а во многих случаях - морально-этических отношений в обществе необычайно возросло этническое самосознание народов Дагестана, отмечается новая волна повышенного интереса к истории и культуре своего народа, к национально-культурным традициям, ко всему, что несет на себе признак местного, самобытного, этнически дифференцированного и т.д. В такой обстановке отдельные черты исторически отброшенного, устаревшего, общественно-негативного иногда воспринимаются как специфически-национальное, старозаветно завещанное, как "кодекс предков"*(1171). Подобные настроения поддерживаются также и несовершенством работы правоохранительных органов, утерей людьми веры в неотвратимость наказания за преступление, все еще не искорененных (более того, имеющими тенденции к усилению) всевластием "золотых мешков" и "телефонного права", ростом волны похищений, покушений, убийств*(1172).

Одним из сдерживающих факторов преступности в республиках Северного Кавказа, и в частности преступлений против личности, является этносоциальная основа противодействия противоправным действия по принципу "око за око, зуб за зуб". При этом, когда преступление приобретает значительный общественный резонанс, в роли вершителя "праведного" суда выступают не сами потерпевшие, а джамаат (сельская община)*(1173).

Процедуру примирения могут осуществлять авторитетные и влиятельные люди той местности, где было совершено преступление. В них непосредственное участие могут принять не только родственники обеих сторон, но и пользующиеся доверием сторон лица из соседних аулов, сел и общин. Ключевая роль в примирении отводилась выбору посредников примирения. Наказание, будучи реакцией на преступление, имеет цель: не воздаяние преступнику, а подавление порочных инстинктов общества, устранение тревоги и восстановление внутри его мира, нарушенного вызывающим поведением конкретного лица или группы лиц*(1174).

У кабардинцев все "внутрисемейные" (общинные) конфликты разрешаются не в судебном порядке, а именно в соответствии с обычно-правовыми установлениями кабардинцев*(1175).

Подобных примеров эффективности применения этносоциальных примирительных механизмов можно приводить на примере многих народов, населяющих нашу страну.

Как нам представляется, существует, по крайней мере, несколько общих предпосылок для развития социально-примирительных механизмов разрешения споров и конфликтов:

- наличие выстроенной системы разрешения дел в определенных этнических и религиозных общностях, аккумулирующей многовековой опыт "судоотправления";

- высокий авторитет "традиционных", "общинных" судов;

- возможность быстрого и эффективного разрешения конфликтов (споров) и др.

Исторический анализ примирительных процедур в России дает основание полагать, что состояние и перспектива этого направления имеет большой социально-правовой потенциал для развития примирительных процедур в отечественном уголовном и гражданском судопроизводстве.

Несмотря на то что этносоциальные примирительные механизмы в общественной практике имеют глубокие исторические корни, роль и место института примирительных процедур в российской правовой системе не определены, что не может способствовать их эффективному практическому применению.

Вопрос ставится в практической (прагматической) плоскости, если тысячелетняя общественная практика использует примирительные механизмы, если обстоятельства места, времени и условий развития общества объективно формируют такие потребности, то к таким способам урегулирования общественной жизни, упорядочивания взаимоотношений людей следует обращаться.

Этносоциальные механизмы урегулирования конфликтов являются эффективным и перспективным направлением в современной юридической науке. Современной юридической науке и практике следует разработать возможности процессуальной легализации этносоциальных примирительных механизмов, выработанных на основе традиций и обычаев.

Указанные механизмы могут стать одним из существенных и важных факторов обеспечения социальной стабильности в нашем обществе и достижения назначений уголовного судопроизводства.

Современные международно-правовые стандарты предусматривают применение досудебных процедур в уголовном процессе. В настоящее время практика применения досудебных примирительных процедур в системе уголовного судопроизводства, между лицом, совершившим преступление, и потерпевшим носит достаточно распространенный характер в таких странах, как США, Канада, Англия, Германия, Франция, Финляндия и т.д.*(1176)

Однако в сфере российского судопроизводства специальные примирительные процедуры не нашли должного воплощения. Однако 29 января 2008 г. на Внеочередном съезде Общероссийской общественной организации "Ассоциация юристов России", посвященном теме "Внесудебное разрешение споров как социальная задача", Дмитрий Медведев отметил, что одной из социально значимых задач юристов России является развитие в нашей стране альтернативных методов разрешения споров, в том числе третейского суда и переговоров. По мнению Президента РФ, это существенно поможет разгрузке российской судебной системы и сориентирует нашу страну на формирование гражданского общества.

Подобные идеи и ранее высказывались отечественными учеными-юристами. Так, профессор С.В. Бажанов отмечает, что "основная идея, господствующая ныне в умах ученых-юристов, заключается в том, что карательный, репрессивный характер "уголовной политики" необходимо заменить на восстановительный... Эффективная государственно-правовая политика в области борьбы с преступностью - это восстановление нарушенных прав жертв преступления и злоупотребления властью, возрождение доверия населения к правоохранительным органам"*(1177).

Заинтересованность в развитии альтернативных методов разрешения споров, и в частности медиации, в регионах нашей страны за последнее время становится четко выраженной тенденцией, о чем свидетельствуют многочисленные научные публикации и проведение научно-практических конференций, круглых столов в нашей стране*(1178).

Вообще, отечественное уголовно-процессуальное законодательство о примирении сторон говорится в ст. 25 УПК, где дается перечень субъектов возможного примирения и общие условия ее реализации. Кроме того, в ст. 76 УК перечисляются основания освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением сторон.

В соответствии с указанным статьями УК и УПК суд, а также следователь с согласия руководителя следственного органа или дознаватель с согласия прокурора вправе на основании заявления потерпевшего или его законного представителя прекратить уголовное дело в отношении лица, подозреваемого, обвиняемого в совершении впервые преступления небольшой или средней тяжести, в случаях, предусмотренных ст. 76 УК, если это лицо примирилось с потерпевшим и загладило причиненный ему вред. Кроме того, согласно ч. 2 ст. 27 УПК для прекращения уголовного преследования по указанному основанию необходимо, чтобы с этим согласился обвиняемый (подозреваемый).

Говоря о коллизии между процессуальной нормой (ст. 25 УПК) и нормой материального права (ст. 76 УК), учеными высказываются различные точки зрения. Так, по мнению А.Н. Савченко, ст. 25 УПК содержит больший объем прав гражданина в вопросе примирения, чем ст. 76 УК, поэтому в процессе правоприменения следует руководствоваться ею*(1179).

Однако нам представляется верной позиция, в соответствии с которой при освобождении от уголовной ответственности на основании ст. 76 УК устанавливаются материально-правовые отношения, а это прерогатива уголовного права, поэтому коллизию необходимо решать, основываясь на правилах ст. 76 УК*(1180).

Статья 25 УПК как процессуальная норма носит процедурный характер, регламентируя порядок примирения сторон конфликта, где примирение сторон - это соглашение о разрешении уголовно-правового конфликта (спора) частного характера.

Возможность заключения мирового соглашения по делам частного обвинения обусловлена двумя взаимосвязанными факторами:

во-первых, исходя из положений ст. 45 Конституции, каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом;

во-вторых, исходя из положений статей УПК, сторонами мирового соглашения являются обвинитель и подсудимый.

В соответствии с действующим законодательством, примирение допускается на любом этапе производства по делу до удаления суда в совещательную комнату для вынесения приговора.

Соглашению по делам частного обвинения присущи следующие признаки: добровольность соглашения частного обвинителя и подсудимого о примирении; его содержание предопределено волеизъявлением сторон и согласовано между ними; влечет прекращение производства по уголовному делу; осуществляется под контролем суда и принимается последним.

Как правило, суд выясняет у частного обвинителя, заглажен ли последнему причиненный вред. Однако каким образом и на каких условиях достигнуто примирение, каким способом заглажен причиненный вред, а также мотивы примирения решающего значения для принятия решения судом не имеют.

Таким образом, следует указать на несовершенство уголовно-процессуальных норм, регулирующих процесс примирения, наличие в них существенных изъянов и пробелов не позволяет пока говорить, что институт примирения стал надежной защитой прав участников уголовного судопроизводства, эффективным инструментом разрешения социальных конфликтов.

Дискуссионным остается вопрос относительно роли судьи в процедуре примирения сторон уголовного судопроизводства.

Так, с одной стороны, по делам частного обвинения затрагиваются исключительно интересы частных лиц и вмешательство судьи в волеизъявление потерпевшего может рассматриваться как выполнение несвойственных ему функций - имеет ли право мировой судья лично осуществлять процедуру примирения*(1181).

С другой - первым, к кому обращаются лица с просьбой разрешить возникший конфликт, является именно мировой судья. И здесь огромное значение следует придавать профессионализму мирового судьи в достижении примирения между спорящими сторонами. Ведь, как верно отмечают С.Ю. Пахомова и В.А. Булгаков, сам смысл мировой юстиции исторически соответствует духу примирительных процедур, тем более что в современных условиях мировые судьи рассматривают дела частного и частно-публичного обвинения (категории дел, наиболее подходящие для медиации)*(1182).

57% опрошенных лиц, чьи дела частного обвинения были окончены мировым соглашением, указали, что примирение сторон могло состояться уже на первом заседании суда, при этом 39% отметили, что конфликт мог быть разрешен мировым судьей до судебного заседания. 64% респондентов указали на надуманность оснований переноса заседаний суда и необоснованную многократность проведения заседаний суда, а 11% указали на участие в урегулировании конфликта нейтральных посредников.

В то же время 51% опрошенных мировых судей на вопрос, что же им мешает активно использовать институт примирения, указали на их высокую загруженность и нехватку времени для проведения действий, направленных на примирение сторон. При этом 32% указали, что урегулирование конфликта не входит в их компетенцию, а 76% положительно высказались относительно привлечения нейтральных посредников к урегулированию конфликтов.

Конечно, для того чтобы достичь примирения сторон как основной цели судопроизводства по делам частного обвинения от мирового судьи, независимых посредников и других субъектов, участвующих в примирении сторон, необходимо: знание причин возникновения, закономерностей развития и сути конфликтов, подпадающих под категории дел частного обвинения; владение методиками примирения участвующих в деле сторон.

Учитывая социально-правовой характер и природу, характеризующую уголовные дела частного обвинения, можно с уверенность говорить о примирительной роли не только мирового судьи, который будет рассматривать уголовное дело, но и возможности применения к данной категории дел различные социальные примирительные механизмы, в том числе и этносоциальные.

Такими социальными примирительными механизмами являются "традиционные" (общинные) суды, а также привлечение к примирению конфликтующих сторон посредников (медиаторов).

Чтобы определить понятие "медиации", обратимся к рекомендации Комитета министров государств - членов Совета Европы N R (99) от 15 сентября 1999 г., которая так и называется "О медиации в уголовных делах". Предлагаемые рекомендации отражают наиболее глубокие доктринальные разработки проблемы медиации, а также обобщают опыт многих государств, давно развивающих у себя эту практику.

Согласно данному документу под медиацией понимаются "любые меры, позволяющие жертве преступления и лицу, совершившему преступление, активно участвовать, при наличии на то их свободного волеизъявления, в преодолении трудностей, вызванных фактом совершения преступления, при помощи третьего независимого лица (медиатора)".

Именно в последних словах - "при помощи третьего независимого лица" - и содержится тот аспект, который отличает примирение от медиации. Если при "простом" примирении лишь пассивно фиксируется факт состоявшегося примирения, то медиация предполагает активное способствование примирению, что во многом и выполняют общинные суды, т.е. незаинтересованные судьи-посредники из своей этноконфессиональной среды, которые способствуют примирению, не будучи сами участниками конфликта.

О том, что предлагаемый механизм может принести успех, свидетельствует, в частности, пример разрешения сложного конфликта в 1999 г. в Республике Ингушетия, где группа из трех человек похитила (так называемое похищение с целью вступить в брак) из здания суда во время судебного слушания по ошибке вместо незамужней девушки - секретаря, федерального судью (замужнюю женщину). Факт ошибки в объекте похищения выявился только за пределами населенного пункта с участием "заказчика"*(1183).

По местным обычаям, произошедшее явилось серьезным оскорблением семьи потерпевшей, т.е. был причинен моральный вред (нравственные страдания, причиненные деянием, посягающими на личные неимущественные права или другие нематериальные блага, принадлежащие гражданину) потерпевшей и ее родственникам. Случившееся могло привести к совершению других тяжких преступлений, так как применительно к нашему примеру похищение спровоцировало объявление мужем похищенной кровной мести заказчику и исполнителям похищения за нанесенное оскорбление. И только привлечение к разрешению дела авторитетных представителей общин и применение этнически традиционного механизма примирения враждующих сторон помогло разрешить сложившуюся ситуацию и предотвратить дальнейшую цепь преступлений.

Проведенное этноправовое исследование жителей сельских муниципальных образований Самарской, Ульяновской, Саратовской областей, республик Татарстан и Башкортостан показало, что сложность процедуры рассмотрения уголовных дел и традиционная дистанциированность деревенского жителя от судебного разбирательства ведут к тому, что сельский житель предпочитает иные, неформальные и внесудебные формы улаживания конфликтов. Так, в случае конфликтов на селе (при совершении деяния, квалифицируемого как уголовно наказуемое), чтобы не привлекать милицию и избежать судебного разбирательства, стороны обращаются за урегулированием конфликта к нейтральному, обладающему доверием сторон человека, который бы смог уладить данный конфликт. Такими людьми чаще всего становятся представители сельской администрации, выбираемые на соответствующие должности сходом сельской общины*(1184). Примирение сторон чаще всего заканчивается выплатой денежной компенсации потерпевшему виновной стороной. Данная процедура соответствует традиционным представлениям жителей средней полосы России о справедливости.

Применительно к форме участия "традиционных" (общинных) судов (медиаторов) при разрешении уголовно-правовых конфликтов, то оно может представляться следующим образом. Лицо, призванное решать вопрос о возбуждении головного преследования, откладывает решение данного вопроса и передает материалы общинному (медиаторному) суду (в случае признания медиации возможной и целесообразной), при положительном разрешении конфликта уголовное дело прекращается за примирением сторон, в порядке, предусмотренном УПК. В том случае, если общинному (медиаторному) суду не удалось примирить участников уголовно-правового конфликта и разрешить дело по существу, то материалы возвращаются должностным лицам, уполномоченных осуществлять производство по уголовному делу для принятия процессуального решения и производства в порядке уголовного судопроизводства.

Кроме того, участники (участник) уголовно-правового конфликта могут непосредственно обратиться в общинный (медиаторный) суд для разрешения спорных вопросов, в случае если решение данного суда не удовлетворило стороны (сторону), то они имеют право обратиться в официальные судебные органы для разрешения дела по существу.

Как нам представляется, в отличие от официального правосудия предлагаемой процедуре внесудебного разрешения конфликтов и споров свойственны следующие особенности:

1) такое рассмотрение конфликтов (споров) приемлемо только по преступлениям небольшой общественной опасности (небольшого материального ущерба и т.п.);

2) формы улаживания конфликтов и споров носят примирительный и восстановительный характер;

3) примирение возможно при взаимном согласии сторон конфликта (спора);

4) реализация происходит на основе обычаев и традиций признанных в конкретной этнорелигиозных среде и не вступающих в противоречие действующему законодательству. В данном случае речь не идет об установлении соподчиненности обычного, религиозного права и национального права, федеральное законодательство должно лишь формально определить полномочия примирителей и "общинных" судов и предусмотреть возможность обращения в официальные суды;

5) разрешение конфликта (спора) осуществляется незаинтересованным лицом (лицами), заслуживающим доверия и уважения обеими сторонами;

6) в случае несогласия с принятым решением по рассмотренному делу стороны имеют право обратиться к официальному правосудию для разрешения дела по существу.

Безусловно, предложенная форма разрешения уголовно-процессуальных конфликтов должна найти отражение в соответствующем нормативном правовом акте, согласуемым с действующим уголовно-процессуальным законодательством.

Институт посредничества, меры, принятые по его законодательному закреплению, вызывают интерес у правоведов и в целом ими поддерживаются.

На самом деле идея посредничества зародилась в России давно и именно "снизу", о чем свидетельствует "сохранение" и "самозарождение" различных образований, проводящих примирительные процедуры, обращение к медиатором лиц, желающих во внесудебном порядке урегулировать возникший конфликт. А внедрение примирительных процедур "сверху" - путем принятия закона - направлено на упорядочение развития медиации, закрепление принципов посредничества, недопущение стихийного развития этого института, на предотвращение злоупотреблений в новом для России деле.

Посредники - не конкуренты судебной системе, но медиация имеет право на существование наряду с судебной системой, а спорящие стороны имеют право выбора на обращение либо в суд, в третейский суд, либо к посреднику.

Имплементирование посредничества (медиации) в уголовное судопроизводство является оптимальным средством эффективной реализации института примирения. Медиация является наиболее приемлемой формой разрешения криминальных конфликтов в уголовном судопроизводстве из всех существующих мер, альтернативных уголовному преследованию*(1185), поэтому нашла отклик и у законодателя. Проект федерального закона "О примирительной процедуре с участием посредника (медиации)" внесен в Государственную Думу, прошел необходимые экспертизы и рекомендован к первому чтению.

Положительная оценка законопроекта дана и экспертами Совета Европы, признавшими, что в целом он согласуется с европейскими и другими международными стандартами и требованиями в области медиации.

Эксперты также высказали ряд предложений и замечаний, которые будут обсуждены при дальнейшей работе над законопроектом.

Многие в России ждут принятия Закона о медиации*(1186).

На основании вышеизложенного считаем возможным обратить внимание законодателя на предложения относительно внесения дополнений в УПК следующего содержания:

"Статья 319.1. Заключение соглашения о примирении по делам частного обвинения

1. Соглашение о примирении может быть заключено между частным обвинителем (потерпевшим) и подсудимым на любой стадии уголовного судопроизводства до удаления суда в совещательную комнату для вынесения приговора.

2. Соглашение о примирении заключается в письменной форме и подписывается сторонами, а также лицом (лицами), принимающим (и) участие в примирении сторон.

3. Соглашение о примирении должно содержать сведения о добровольности примирения сторон, об устранении причиненного вреда и просьбу суду прекратить производство по делу.

4. Если в соглашении о примирении имеются сведения о распределении судебных расходов, суд разрешает этот вопрос.

5. Соглашение о примирении составляется и подписывается в трех экземплярах, один из этих экземпляров приобщается судом к материалам дела.

6. Соглашение о примирении принимается и рассматривается судом по существу, после чего суд принимает решение об удовлетворении заключенного соглашения, либо о его отклонении".

Подводя итог вышесказанному, считаем возможным сформулировать понятие участия посредника (медиации) в примирительной процедуре по уголовным делам, под которой необходимо понимать добровольную форму примирения потерпевшего с подозреваемым (обвиняемым), заключающееся в привлечении незаинтересованного посредника (медиатора) к разрешению уголовно-правового конфликта и обеспечению восстановления нарушенных прав потерпевшего.