В религиозном и безрелигиозном сознании
Понятия добра. Добро и польза
Мораль руководит человеческим поведением с точки зрения противопоставления добра и зла. Мир разделяется в моральном сознании на доброе и злое, хорошее и дурное, похвальное с моральной точки зрения и заслуживающее порицания. Все человеческие поступки оцениваются через эту дихотомию: чувство, мысль, намерение, деяние могут быть либо добрыми — соответствующими добру, либо злыми — исходящими из зла и к нему ведущими.
Поэтому добро и зло — фундаментальные категории этического сознания, от содержания которых зависят все иные этические представления.
Добро и зло — понятия высокой степени обобщения, это предельные полярные характеристики человеческого мира, выражающие фундаментальные установки морального сознания. Поэтому на первых подступах к раскрытию их содержания мы сталкиваемся с ситуацией, когда о них почти нечего сказать. Добро есть добро... Мы всегда ему рады. Зло есть зло, и никто его не хочет... Что тут добавишь? Казалось бы, все интуитивно ясно и в то же время трудно выразимо. Впрочем, так бывает со всеми универсальными понятиями, которые выступают предпосылками нашего мышления, неявными ориентирами сознания. Как же быть? Очевидно, надо дать рабочее определение интересующего нас понятия, а затем посте-
Пути добра и зла
пенно, шаг за шагом раскрывать его смысл, конкретизируя его в сопоставлении со смыслом других этических представлений.
Как же можно в самой общей форме определить добро?
Добро есть то, что оценивается положительно, рассматривается как важное и значимое для жизни человека и общества. Добро есть то, что позволяет человеку и обществу жить, развиваться, благоденствовать, достигать гармонии и совершенства.
Добро, таким образом, уже в первом приближении ассоциируется с жизнью, процветанием, полнотой бытия, гармоническим взаимодействием с окружающей действительностью. Добро — это то, что хорошо, прекрасно и достойно всяческой похвалы.
К понятию добра очень близко по содержанию понятие блага, они нередко выступают как синонимы. В обыденной речи оба слова характеризуют не только нравственное поведение, но и материальный достаток. Мы говорим: «Он накопил много добра» или «Там было изобилие материальных благ». Однако сама положительная оценка вещей, продуктов и денег как благ основывается на более широком понимании добра (блага) как того, что ценно и значимо для людей.
Если в безрелигиозном сознании добро (благо) рассматривается только как результат нашей оценки, т. е. некоей субъективной позиции, то в религии добро выступает характеристикой самого мира. Оно онтологично, задано Богом. Более того, Бог сам есть Благо, высшее из всех возможных благ, он — источник и средоточие человеческого ценностного мира. Таким образом, облик добра оказывается предзадан человеку, предпослан ему. Люди должны не измысливать свои представления о добре, а искать и открывать их как объективно существующие. На этом пути они неминуемо придут к Богу как высшему благу.
Понятие добра соотносится с двумя другими понятиями — доброты и добродетели.
______________________________________ Лекция I
Добрым мы называем человека, который несет людям добро, понятое как любовь, помощь, благоволение. Добрый не бывает агрессивным и никогда насильно не навязывает благ, оставляя другим свободу выбора. Доброта — качество, выражающее себя в практической жизни, в поведении людей, она характеризует целостность личности. Поэтому нельзя быть добрым в душе, но жестким, грубым, авторитарным в поведении. Такое поведение разрушает доброту. Доброта связана со способностью поступиться собственными интересами и амбициями ради блага другого человека, она принципиально неэгоистична.
Добродетель не тождественна доброте. Добродетелями мы называем нравственно-похвальные человеческие качества, а они в разных культурах и в разные эпохи существенно различаются. Так, например, главными добродетелями стоического мудреца были бесстрастие, строгость и безжалостность, мужество и неукоснительное выполнение долга. Гордость тоже относится к стоическим добродетелям. В противоположность этому ведущими христианскими добродетелями выступают смирение и неизбирательная сочувствующая любовь, которая обращена даже к врагам. А гордость — гордыня — напротив, причисляется к порокам.
В рамках одной и той же моральной системы разные добродетели выражают разные грани добра. Так, добродетелями являются одновременно смирение и мужество, доброта и строгость, щедрость и бережливость, справедливость и великодушие. Добродетели не просто даны людям, а воспитываются в них. Каждое общество и каждая культура вырабатывает ряд приемов, которые позволяют сформировать в членах сообщества эти высокоценимые моральные качества, которые необходимы для выживания и развития общественного целого. Во всех культурах носителями наилучших добродетелей выступают народные герои и святые.
Очень важно различать понятия добра и пользы. Дело в том, что начиная с XVII—XVIII вв. в Европе формиру-
Пути добра и зла
ется представление о морали как системе взаимной полезности. Между добром и практической пользой ставится знак равенства. Эти идеи получают развитие у английских авторов-утилитаристов XIX в. И. Бентама и Дж.-Ст. Милля, а затем воспроизводятся в новой форме в философии американского прагматизма (Ч. Пирс, У. Джемс, Д. Дьюи).
В соответствии с этими взглядами, добро есть все, что полезно, т. е. все, что отвечает удовлетворению какой-либо потребности человека. Полезно то, что приносит нам удовлетворение, удовольствие, счастье. В разных ситуациях полезны разные вещи и разные способы поведения, поэтому и добро оказывается чрезвычайно разнообразным. В центре утилитаристско-прагматичес-кого понимания «добра-пользы» стоит партикулярный субъект, озабоченный удовлетворением своих потребностей. Он, в принципе, может желать и всем остальным удовольствия и счастья, но заботится в первую очередь о своем собственном благополучии, о добре для себя. Это равное пользе добро оказывается прежде всего совокупностью материальных и социальных благ.
Сведение добра к пользе частного субъекта (человека или группы) размывает критерии между добром и злом. Действительно, для обретения неких благ и удовлетворения своих потребностей может быть весьма полезно (выгодно) кого-нибудь убить или ограбить. Это поможет достичь личной цели и получить искомое удовольствие — богатство или власть. Однако можно ли это назвать добром? Хорошо ли подобное поведение? Может ли оно быть оценено безусловно положительно? Я полагаю, вряд ли. Точно так же может быть весьма полезным для себя унижать других людей, издеваться над ними, дабы удовлетворить свою желание доминирования и самоутверждения. Однако от добра такое поведение тоже очень далеко. Дело в том, что потребности людей весьма различны, они бывают извращенными, невротическими, и потакание им
______________________________________ Лекция 1
способно обернуться величайшим злом для окружающих. Говоря о пользе, мы всегда спрашиваем: «Для кого?»
В моральном сознании истинное добро — это то, что является добром для всех, для человечества как целого и для каждого индивида. Разумеется, такое добро очень абстрактно в мире, где сталкиваются потребности, желания и мнения. Идеал добра для всех — это регулятивная идея, нечто вроде стрелки компаса, указывающей направление движения. Полезное для человечества может быть неполезным для меня. Так, например, обуздание своих низменных влечений — жадности, похоти, зависти — трудное и неприятное дело, но это добро для людей как рода: что было бы с культурой, если бы все стали потакать своим темным страстям? Наверное, люди уже истребили бы друг друга в войне «всех против всех». Поэтому моральный человек укрощает свои эгоистические желания, он в определенном смысле жертвует удовлетворением собственных капризов, амбиций и хотений, следуя благу социокультурного целого. Для всеобщего добра нередко надо отступиться от своего маленького добра, от своекорыстной пользы, добровольно принести их в жертву интересам рода и этим помочь человечеству гармонизировать социальные и моральные отношения.
Кроме вопроса «для кого полезно?», есть вопрос «для чего полезно?».
Полезно делать зарядку, чтобы быть здоровым. Значит, целью и ценностью выступает не сама зарядка, а здоровье. Или полезно зарабатывать много денег. Для чего полезно? Чтобы обеспечить сытую жизнь, престиж или возможность в перспективе иметь свободное время. Но деньги выступают здесь лишь как средство для чего-то иного. Они не добро, а путь к тому, что мы в данном случае считаем добром, к каким-то иным ценностям, которые никак лишь к деньгам не сводятся. Полезное по определению служебно, оно не цель, а средство. Вот почему добро и польза различны, хотя в ходе реальной жизни
Пути добра и зла
одни и те же вещи могут выступать для конкретных людей и в качестве индивидуального добра (например, материальное благополучие) и в качестве пользы (то же материальное благополучие как средство для творчества, познания, самореализации и т. д.).
В морали конкретных культур несомненным добром, которое не может быть сведено к полезности, выступают высшие ценности. Они самоценны, не утилитарны, напротив, все усилия индивида предпринимаются ради их снискания. В религиозной морали это единение с Богом, спасение души, милосердное отношение к другим людям. За рамками религии высшими моральными ценностями являются гуманность, справедливость, любовь. Высшей моральной ценностью может быть самореализация человека, понятая как его гармоническое взаимодействие с миром, творчество, благо Родины. Это те виды отношений, которые не приносят конкретной материальной выгоды, практического преуспеяния. Напротив, ради них люди жертвуют многим другим.
Ради родной страны не щадят жизни, во имя любви отказываются от богатства, из гуманности не соглашаются на выгодные предложения, способные утеснить других.
Высшие ценности конкретных людей и конкретных культур различны, но в высокой морали добро всегда включает в себя лишь такие ориентиры, которые соединяют людей друг с другом и с универсумом как целым. Чисто эгоистические ценности не могут быть моральным добром. Даже там, где они не связаны с материальной, приземленной выгодой и полезностью, а выражаются в стремлении к абсолютной творческой уникальности или индивидуальном самоутверждении без учета других, они не могут быть признаны благими, так как, образно говоря, тяготеют к демонизму. Человек, сделавший высшей и неоспоримой ценностью собственную уникальность, никогда не уступит другим и ничем ради них не поступится, он всегда будет лелеять только свое несравненное «я». В
Лекция 1
конкретной ситуации он не будет добр, а будет неуступчив и зол, нарушая принцип безусловного благоволения.
Еще один момент, который отличает пользу от добра, это бескорыстие добра.
Полезное непременно должно принести благо лично мне или группе, с которой я себя идентифицирую. Поэтому отношения полезности возмездны: я делаю кому-либо нечто полезное с расчетом на то, что получу адекватный ответ. Ваш на баш. При этом я боюсь продешевить и получить меньше, чем отдал. Отданное другим благо должно тут же ко мне вернуться, потому что цель всей «операции» — стяжание полезного для себя. Это практично и рационально, это даже здорово и удобно, но это не добро.
Добро, поскольку оно не гонится за ублажением эгоистического интереса, имеет возможность быть щедрым и не требовать моментального вознаграждения. Точнее, оно вообще не требует вознаграждения, а может лишь надеяться на него. Потому настоящее добро возможно делать только при условии большого душевного богатства. Чтобы безвозмездно и щедрой рукой отдавать другим благоволение, заботу, внимание, любовь, надо все это иметь в изобилии и не бояться, что, истощившись, сам останешься без ничего. Правда, народная мудрость говорит, что тому, кто щедро делает добро, в ответ тоже многое прибывает, чем больше отдаешь — тем больше получаешь. И все-таки рассчитывать на это нельзя. Истинное добро творится без расчетов, из самой потребности изливать любовь, дарить ее миру и людям.
Таким образом, будучи связанными между собой, добро и польза весьма различны.
2. Понятие зла. Откуда в мире зло?
Если добро ассоциируется у нас с жизнью, процветанием и благоденствием для всех людей (а в пределе — для всех живых существ), то зло — это то, что разрушает
Пути добра и зла
жизнь и благополучие человека. Зло — всегда уничтожение, подавление, унижение. Зло деструктивно, оно ведет к распаду, к отчуждению людей друг от друга и от животворящих истоков бытия, к гибели.
Говоря об эмпирической жизни человека, мы должны отметить, что зло, существующее в мире, может быть разделено, по крайней мере, на три вида.
Первый — физическое, или природное, зло. Это все естественные стихийные силы, которые разрушают наше благополучие: землетрясения и наводнения, ураганы и извержения вулканов, эпидемии и обычные болезни. Исторически природное зло не зависит от человеческой воли и сознания, биологические и геологические процессы происходят помимо людских желаний и действий. Впрочем, издревле существовали учения, утверждавшие, что именно негативные человеческие страсти — злоба, гнев, ненависть — создают особые вибрации на тонких уровнях мироздания, которые провоцируют и вызывают природные катаклизмы. Таким образом, духовный мир людей оказывался существенно связанным с якобы чисто природным злом. Подобный взгляд находил выражение и в религии, которая всегда говорила, что физические несчастья, нежданно свалившиеся на людей — это результат Божьего гнева, ибо люди натворили столько безобразий, что последовало наказание.
В современном мире многие явления природного зла прямо связаны с масштабной деятельностью человечества, с нарушением экологического баланса. И все-таки штормы и смерчи, ливни и засухи — прежде всего действие объективных стихий — зло неизбежное и от нас не зависящее.
Вторым видом объективного зла является зло в общественных процессах.
Правда, оно совершается уже с участием человеческого сознания, но все-таки во многом помимо него. Так, социальное отчуждение, которое находит выражение в классовой ненависти, насилии, в тяжелых чувствах зави-
Лекция I
сти, презрения, рождается из объективного процесса разделения труда, который неизбежно приводит к частной собственности и эксплуатации. Точно так же объективное противостояние интересов — борьба за земли, источники сырья — оборачивается агрессией, войнами, в которые множество людей оказывается втянуто помимо своей воли. Социальные катаклизмы разражаются так же стихийно и неконтролируемо, как бури, и тяжелое колесо истории безжалостно проезжает по тысячам и миллионам судеб, ломая их и калеча. Результирующая, возникающая из взаимодействия и столкновения многих воль, обнаруживает себя в исторических событиях как слепая и могучая сила, которую не укротить индивидуальным усилием, не отвести от себя. Будучи образцово-нравственным, хорошим, порядочным человеком, можно волею судеб оказаться в эпицентре социального зла, каковым является война, революция, рабство и т. д.
Древние эзотерические (предназначенные для посвященных) учения утверждают: «Ничто не коснется человека, чего он сам не заслужил». Страдания от социального зла понимаются в этом случае как закономерное следствие безнравственного поведения и мыслей в какой-ни; будь прошлой жизни. Однако мы не можем с достоверностью утверждать, что наше «я» в самом деле многократно приходит в мир, и потому не станем напрямую увязывать объективную сегодняшнюю ситуацию с моральным несовершенством в предполагаемом прошлом. Социальное зло — часть естественно-исторического процесса.
Третий вид зла — зло, субъективное по происхождению, собственно нравственное зло. Разумеется, в реальности оно далеко не всегда существует «в чистом виде», и все же мы обязаны говорить о нем. Нравственным злом мы называем то зло, которое совершается при непосредственном участии человеческого внутреннего мира — его сознания и воли. Это зло, происходящее и творимое по решению самого человека, по его выбору.
Пути добра и зла
Современные исследователи выделяют две основные разновидности морального зла — враждебность и распущенность. Они разворачиваются в целом букете человеческих пороков — нравственно осуждаемых качеств.
К враждебности мы относим стремление к разрушению, агрессию, насилие, гнев, ненависть, желание гибели, подавление других. Это зло активное, энергичное, стремящееся уничтожить чужое бытие и благополучие. Оно направлено вовне. Враждебно настроенный человек сознательно стремится нанести другим вред, ущерб, страдание, унижение.
В XX в. философы и психологи много занимались проблемой враждебности. Существует целый ряд версий относительно причин этой разновидности морального зла и ее укорененности в человеческой природе. Так, Зигмунд Фрейд полагал, что наряду со стремлением к жизни — Эросом — в человеке есть также инстинкт смерти — Танатос. Он заставляет людей стремиться к смерти, разрушению, уничтожению, и если индивид не обрушит силу и энергию своего Танатоса на других, то он уничтожит самого себя.
Теория «фрустрации — агрессии» полагает, что враждебное поведение всегда провоцируется блокированием (фрустрацией) некоей целенаправленной устремленности. Субъект, влекомый мощной потребностью, желает получить искомое и отвечает на помеху яростью. Нередко эта ярость обрушивается не на истинного виновника неудовлетворенности, а на случайную жертву — на того, кто оказался ближе. Кроме того, агрессия возникает как ответ на неприемлемое обращение — угрозы, нападки на самого человека или на то, с чем он себя идентифицирует — семью, нацию, страну, высшие ценности.
Нередко пусковым механизмом активной враждебности является страх: тот, кто перешел от обороны к нападению, уже не испытывает этого мучительного и унизительного чувства.
Лекция I
Целый ряд теорий связывают враждебность и агрессию, свойственную людям, с социальным научением. Общество часто одобряет враждебность, награждает за нее и обучает своих членов агрессивному поведению, его формам и приемам. В животном мире механизмы агрессии имеют приспособительный характер, они работают на выживание сильнейших, имеют глубокий биологический смысл. Однако у животных есть и мощное инстинктивное блокирование агрессии, по крайней мере по отношению к своим сородичам. В человеке ограничительные инстинкты не работают, а нейропсихологические пусковые механизмы агрессии присутствуют. Общество способно активизировать «дремлющий вулкан», хваля за жестокость, награждая за безжалостность, демонстрируя свирепые схватки и приковывая внимание к «инфернальным» (адским) злодействам, к маньякам и убийцам.
Интересную социокультурную трактовку жестокости и разрушительности дает Э. Фромм. Он считает, что «злокачественная агрессия», та, что не является обороной, а выступает страстью к разрушительности в чистом виде, есть результат неверно проживаемой жизни, нереализации человеческих сущностных сил. Человек не знает, не понимает, как быть продуктивным, как выйти из депрессии и скуки, как научиться получать удовольствие от процесса жизни. Эта глубокая неудовлетворенность, имеющая корни и в противоречивой природе человека, и в пронизанной отчуждением культуре, проявляет себя в виде энергичной враждебности.
Несмотря на многочисленность теорий, ни одна из них не дает достаточно исчерпывающего объяснения неизбывной человеческой враждебности по отношению к ближним и тем более не может указать «волшебного средства» для избавления от нее.
Распущенность — другая разновидность морального зла — объединяет такие человеческие пороки: малодушие, трусость, лень, холопство, неумение совладать со свои-
Пути добра и зла
ми влечениями, желаниями и страстями. Распущенный человек легко поддается соблазнам, недаром христианство утверждает, что дьявол овладевает душой двумя путями — либо силой, либо обольщением. К распущенности можно отнести жадность, обжорство, похотливость, неуемную страсть к самым разным удовольствиям.
Вся история развития морали и моральной философии — это упорная и настойчивая борьба с распущенностью, и надо сказать, что до победы еще весьма далеко. Распущенный человек не соблюдает императивов благоволения к другим, потому что не способен отказаться от своих удовольствий, какими бы они ни были грубыми, вредными для здоровья и извращенными. Эгоизм и телесные влечения преобладают в нем и вытесняют всякую деятельную заботу о ближних. Он слаб перед собственными желаниями, он их слуга и раб. В сущности, уступать своим влечениям гораздо проще, чем им противостоять, и распущенный с легким сердцем предается своим слабостям. Его «я» — на поводу у тела и эмоций, воля молчит даже тогда, когда надо сделать усилие и отказаться от немедленного удовлетворения желаний. Распущенный человек уподобляется животному, которое не знает социокультурных ограничений и запретов, он боится и избегает усилия, преодоления, строгой дисциплины, стремится избежать любого дискомфорта, не способен проявлять терпение. Такие люди легко становятся предателями и угодливыми холопами, они готовы жертвовать кем угодно и чем угодно ради собственного удобства, сытости и благоустроенности.
В обыденной жизни распущенные индивиды, на первый взгляд, не так опасны, как агрессивные. Ну, слаб, человек, такова природа! Пьет, гуляет, спит полдня, а в общем-то никому не мешает. Однако как только безудержные желания распущенного человека не могут вовремя насытить себя, он очень легко превращается в самого злобного и жестокого агрессора. Злобность и тру-
Лекция I
сость, лень и неутомимость в насилии часто сочетаются между собой. Распущенные люди не гнушаются ни воровством, ни убийством ради того, чтобы удовлетворить свои ненасытные желания, а уж обман, ложь, коварство для них обычное дело. Таким образом, две разновидности морального зла тесно связаны друг с другом и переплетаются между собой.
Горько сетуя на повсеместную распространенность зла и его многоразличные облики, философы с давних времен ставили перед собой вопрос: откуда взялось зло? Почему оно обступает нас со всех сторон и в объективных, и в субъективных формах? Была ли действительность изначально хороша и совершенна или она при своем рождении из небытия уже явила себя злой, корявой и жестокой? Существует целый ряд ответов, хотя истиной в последней инстанции не владеет никто.
Рассмотрим эти возможные ответы, начав «с конца», с тех концепций, которые появились в Новое время.
XVII—XVIII века укореняют моральное и социальное зло в человеческой природе. Такие знаменитые авторы как Т. Гоббс и И. Кант считают человека по природе эгоистичным и злым, стремящимся оттеснить других людей от благ, и, возможно, еще и потешиться над их страданиями. Ни материалист Гоббс, ни скептик Кант не ищут за пределами человеческой природы никаких трансцендентных причин, делающих людей злыми. Эгоизм и зло — естественные качества, поскольку в эмпирической реальности люди конкурируют друг с другом, а, как известно, кто смел, тот два съел. По Гоббсу, государство и мораль возникают именно как механизм, умеряющий человеческую зловредность, иначе человечество давно истребило бы себя. Кант считает, что хотя человек может и обязан исполнять моральный закон благоволения, это не отменяет естественной укорененности во зле.
Близкий по смыслу ответ дает и знаменитый философ XIX в. Фридрих Ницше. Для него жестокость, агрессив-
Пути добра и зла
ность, безжалостность — нормальное проявление воли к власти, которая свойственна не только человеку, но и всей природе. Быть жестоким и лишенным сантиментов — значит утверждать себя, проявлять в себе фундаментальное вселенское начало, а следовать христианскому милосердию — это идти по пути вырождения. Таким образом, зло оказывается и онтологически укорененным, и морально оправданным.
В философско-социологической концепции К. Маркса моральное и социальное зло тесно связывается с существованием частной собственности, ее уничтожение должно стать основой для повсеместного исправления нравов и установления гармонии между людьми.
Безрелигиозные версии происхождения зла — достаточно позднее явление в истории этики, и по объему своему они всегда занимали весьма скромное место в человеческой мысли. Издревле объяснение негативных сторон жизни опиралось на мифологические, религиозные и идеалистические представления о некоем трансцендентном духовном начале эмпирической действительности.
Первая религиозная версия, которую я хочу здесь привести это представление о морально-онтологической двойственности, лежащей в фундаменте мироздания.
Эту версию развивал и отстаивал зороастризм, или маздеизм — древнее учение персов. Согласно учению пророка Заратуштры (греческая форма — Зороастр), у истоков мироздания стоят два равноправных могучих духа — добрый бог Ахурамазда (Ормузд) и злой — Анхра-Май-нью (Ариман). Ахурамазда сотворил все доброе, чистое, разумное, его противник — все злое, нечистое и вредное. Ахурамазда поддерживает жизнь, творит плодородные земли, воду, сияющий огонь: его обиталище на небе. Анхра-Майнью создал смерть, пустыню, бесплодие, и живет он под землей. Но самое главное то, что между богами идет непримиримая борьба, в которой добро и зло не просто сражаются, а смешиваются, перепутыва-
______________________________________ Лекция I
ются друг с другом, и становится очень трудно отделить одно от другого. Наш мир — смешение и взаимопроникновение добра и зла. Конечно, в перспективе добро должно победить, но Ахурамазда не господствует над силами зла, он может только неутомимо им противостоять.
Надо сказать, что идея моральной двойственности мира, провозглашенная Заратуштрой, впоследствии была подхвачена христианской ересью манихейства.- В III в. н. э. перс Мани из Вавилонии соединяет зороастризм с учением о пришествии Иисуса, что, конечно, вызывало протест со стороны христианской церкви. В соответствии с идеями христианства, добро не может быть равноправно злу, добро выше и изначальной.
Коснувшись взглядов христианства, мы фактически уже перешли ко второй религиозной версии происхождения зла, позиции, согласно которой в основании мира лежит добро. Для христианства зло принципиально вторично, потому что мир творится одним-единственным Богом, явленным в трех лицах. Бог есть Благо и Бытие, он со-творяет мир из-за любви, потому зло не может быть присуще его детищу. Однако откуда же оно тогда взялось? Если Бог — абсолютное добро, безущербное благо, то почему кругом столько страданий? Может быть, Господь все-таки зол? Нет, это исключено. Но тогда, возможно, он не всесилен и не справился с некими злыми началами, возникшими помимо его воли? Это предположение тоже отпадает, ибо Всевышний вездесущ и всемогущ, мир находится под его неусыпным контролем, и ни один волос не упадет с головы человека без воли Божьей... Тогда откуда же ненависть и жестокость? Так в христианской философии веками обсуждается проблема теодицеи — богооправдания в вопросе о наличии в мире зла.
Одно из решений этой проблемы вновь приводит от монотеизма к некоему варианту двойственности мира. В соответствии с ним, Бог творит мир из Ничего, и негативная природа Ничто примешивается к совершенному
Пути добра и зла
Божьему творению, порождая временность, смертность, старение и прочие скверные вещи, включая все виды морального зла. Однако это объяснение может навести на мысль, будто Ничто — это явление, не подвластное Богу...
Чтобы избежать такого ненужного казуса, теология предлагает другое объяснение происхождения зла: зло порождено гордыней и неверным употреблением свободы. Первое, еще «дочеловеческое» зло возникло в результате зависти и гордыни. Светлый ангел Люцифер, или Денница, вознамерился занять место Творца. Он-то и начал борьбу со Всевышним, переманив на свою сторону целый сонм неустойчивых ангелов, которые теперь стали приспешниками богоборческой силы. Люцифер из светлого ангела становится дьяволом, претендуя на чужое место. Его обуревают тяжкие страсти, свойственные моральному злу — жажда эгоистического самоутверждения, враждебность к созданному Господом миру, зависть к важнейшему атрибуту Бога — способности творить. В том-то все и дело, что дьявол — только обезьяна Бога, он не способен созидать и умеет только красть то, что создается Богом. Кроме того, он сам — тварь, а не Творец, он принципиально вторичен и, в конечном счете, подчинен Божьей силе и провидению.
Причиной, сыгравшей роль пускового механизма зла, стала свобода, которую Господь дал сотворенным им духам. И той же свободой он наделил человека. Бог не желал создавать «оловянных солдатиков», которые были бы автоматически покорны его воле. Он творил человека в полном смысле слова по своему образу и подобию, наделяя его свободой и способностью к любви.
Человеку была дана возможность выбирать — предаться Божьей воле или следовать иными путями, отзываться на иные призывы. Адам не выдержал экзамена. Он нарушил Божественный запрет, поддался искушению змия, пожелал «ведать добро и зло», как Всевышний. Свобода и гордыня вторично породили зло, низвергнув Адама в
______________________________________ Лекция 1
бренный земной мир, где его потомки сполна вкусили боль, старость, смерть, ненависть и жестокость.
Версия, приписывающая происхождение зла свободе, снимает с Бога ответственность за зло и переносит его на тварей — духов и людей, проявивших бунтарство.
Третья религиозная версия, объясняющая наличие зла в мире — самая древняя. Она восходит к ведическому учению. Согласно ей, зла в мире вообще нет. Но как же так? — возникает резонный вопрос. Мудрецы утверждают, что зла нет, когда кругом кровь, голод, несправедливость! Как можно не замечать столь явных вещей? «Все это видится нам, — отвечают восточные мыслители, — потому что мы занимаем в мире частичную, партикулярную позицию. У нас ограниченная точка зрения, и потому наш взгляд упирается в те мнимые «несовершенства» бытия, которые на самом деле гармонично вписаны в целое мироздания. Мир можно уподобить роскошному ковру, в затейливом узоре которого присутствуют самые разные нити, в том числе и черные. Без них узор не будет столь красочным. Наша частичная позиция заставляет нас видеть только черноту, переживать негативное так, словно оно не есть элемент гармонии. Чтобы увидеть действительность в ее истинном свете, надо подняться над человеческой личностной точкой зрения, возвысить и расширить свое восприятие до божественной позиции, обнимающей все существующее, тогда мы убедимся, что зла нет, что на самом деле все прекрасно и благостно, замечательно и совершенно».
Подобная точка зрения встречается и у христианских авторов. Ее глубоким недостатком является призыв выйти за рамки человеческого, чтобы пережить доброту мира. Получается, что пока мы существуем в теле, пока наш горизонт — это человеческий горизонт, мы обречены на зло и страдание, и только йоговская медитация либо озарение святого способны преодолеть тесные рамки нашей земной позиции. Благо выступает как находящееся за пре-
Пути добра и зла
делами человеческого. Надо сказать, что проблема соотнесенности взгляда с позиции божественного разума и обычного человеческого рассудка волновала и выдающихся эзотериков. Например, индийский мыслитель XX в. Шри Ауробиндо, поднявшийся до «интегрального сознания» и способный пребывать в свете и гармонии, прекрасно понимал, что его личное блаженство на высотах духа не отменяет бездны страданий, которым подвергаются обычные люди, живущие рядом с ним, его соотечественники. Поэтому немалую часть своей жизни Ауробиндо провел в уединении, ставя на себе эксперименты: он пытался передать свет сознания клеткам материи, чтобы сделать всех людей разумными и бессмертными, способными на истинную приобщенность к добру.
Гармония мира как целого — слабое утешение для тех, кто пребывает в «черной полосе», испытывая все ее негативные воздействия. И все-таки, по современным представлениям, именуемым «холистическими» (т. е. основанными на усмотрении целостности), взгляд на мир как на единство хоть и не избавляет нас от зла, но способен уменьшить страдания, вызываемые самим нашим привычным мироотношением.
Дело в том, что в целом ряде древних учений, в частности в каббале — иудаистской мистической концепции мира — говорится о том, что действительность противоречива, но эта противоречивость не есть добро и зло. Мир делится на правое и левое, верх и низ, мужское и женское, день и ночь, но все эти противоположности есть условия бытия друг друга. Они не антагонисты, не враги. Поэтому пытаясь уничтожить одну сторону как «противника», мы одновременно уничтожаем и другую. В каббалистическом представлении действительность — это иерархия миров, и нигде в них нет добра и зла, они возникают только в самом нижнем мире — эмпирическом, в котором мы живем. Именно тут, и, видимо, благодаря нашей пристрастной точке зрения, противоположности становятся непри-
Лекция I
миримыми оппозициями, превращаются в отряды сил, сражающихся друг против друга. Сторонники холистического подхода считают поэтому, что людям следует избавиться от склонности драматизировать взаимоотношения противоположностей, перестать превращать свет и тьму в Бога и дьявола. Зло, таким образом, рождается из самого нашего отношения к чему-либо как к злу, из воинственности, нежелания найти общий язык и компромисс. Холистическая позиция должна помочь найти добро через избавление от субъективистской злобности. Гармония мира не дана нам непосредственно, но мы можем утвердить добро в своей жизни, опираясь на идею такой гармонии, созидая ее своими мыслями и поступками.
Добро и зло
в религиозном и безрелигиозном сознании
Как мы уже заметили ранее, общие определения добра и зла являются достаточно абстрактными. Важнейшая крупная их конкретизация происходит при выяснении вопроса о том, в рамках какого мировоззрения мы рассматриваем добро и зло — религиозного или безрелигиозного, светского. На первый взгляд, такой подход может показаться странным. Люди верующие и люди неверующие, как правило, в обычной жизни хорошо понимают друг друга в нравственных вопросах и одинаково оценивают те или иные события. Они осуждают убийство, мучительство, воровство, ложь и коварство. Они преклоняются перед добротой и справедливостью, высоко оценивают честность и великодушие. И все-таки при всей схожести нравственных оценок, даваемых в миру верующими и неверующими, мораль, проистекающая из религиозных и из безрелигиозных (нейтральных, безразличных к запредельному) взглядов, принципиально различна. Она разнится в силу коренного расхождения религии и светского сознания в понимании ведущей высшей ценности — добра. А значит, и зло понимается по-
Пути добра и зла
разному. Разумеется, мы говорим в данном случае о людях, истинно верующих, об идеологах религии, о тех, кто искренне предан системе религиозных представлений. Нас не интересуют граждане, формально отправляющие обряды, ибо их точка зрения на добро и зло на самом деле ничем не отличается от представлений человека неверующего, погруженного в земные хлопоты повседневности.
Итак, безрелигиозный человек — это человек, живущий интересами эмпирического обыденного мира. Он может иногда захаживать в церковь и даже предполагать, что «где-то там что-то такое, наверное, имеется», но это «что-то» начинает его интересовать, только если он тяжело заболеет, да и то не всегда. Неверующий живет без учета трансцендентного, без оглядки на высшие силы и, в общем-то, без надежды на загробную жизнь. Он интересуется только посюсторонним, и его представления о добре, а также связанные с добром моральные оценки определяются ценностями земного бытия.
Для безрелигиозного сознания добро — это то, что способствует процветанию реального, чувственно-конкретного человеческого рода и составляющих его индивидов. Таким образом, стяжание материальных благ, богатство, комфорт и удобства, поставляемые прогрессом производства, активное приспособление мира к нашим растущим потребностям и аппетитам — все это благо. Развитие техники и изобретение все новых «баловств» рассматривается как свидетельство силы разума, человеческого величия и морально одобряется.
Человек сытый, здоровый, гармонично физически развитый и умеющий получать самые разнообразные радости от жизни, в том числе и чувственные удовольствия, — это идеал безрелигиозного сознания. Полноценный индивид должен быть коммуникабелен — уметь и любить общаться. Общение — величайшая ценность эмпирической жизни. Хорошо, если человек умеет извлекать приятное для себя из искусства — музыки, живописи, лите-
______________________________________ Лекция 1
ратуры, а то и сам выступает в качестве творца. Сфера познания тоже одобряется и высоко ценится безрелигиозным сознанием. Ученые — мудрецы и пророки нашего времени, вокруг них существует почти священный ореол. Это они дают нам возможность выпытывать у природы ее секреты, познавать тайны и строить свою жизнь со знанием дела. Разумность и научность — это то, чем безрелигиозный человек гордится.
Наконец, важнейшей ценностью «обезвоженного» сознания является самореализация человеческих сил и самоутверждение индивида. Человек должен прожить жизнь (желательно до естественного конца в старости), пройти все ее этапы и воплотить в действительность лучшие свои потенции, развить способности. Он не может сделать этого без свободы, без возможности выбора вариантов собственной судьбы, без проявления своей воли, которая является последней инстанцией во всяком деянии. Поэтому свобода — это величайшее из благ. Даже там, где она тяготит и пугает человека, она не перестает быть благом, нужно просто научиться правильно ее понимать и принимать. Идеал светского сознания — полный собственного достоинства индивид, обладающий развитой индивидуальностью, оригинальный и своеобычный, способный на свободный выбор, достаточно спокойный и достаточно бесстрашный. Серьезным нравственным достоинством безрелигиозного сознания выступает стоическое отношение к смерти, игнорирование грядущего полного небытия и умение «быть живым» и интересоваться миром до последнего мгновения.
Сообразно этим представлениям выглядит в светском сознании зло. Оно связано с материальной бедностью, отсутствием физического и психического комфорта, ущемлением чувственности, с болезнями и страданием. Физическая боль — зло, и душевная боль — тоже. От нее надо избавляться, лечиться. Злом является отсутствие свободы, необходимость подчиняться кому-либо или чему-
Пути добра и зла
либо, невозможность повлиять на обстоятельства. Зло есть все, что мешает самореализации человека, гармоническому развертыванию его физических и душевных сил. Смерть — величайшее зло, но оно неизбежно: род живет смертью индивида. Поэтому смерть надо уметь принять без надежд и сожалений.
С точки зрения безрелигиозного сознания, абсолютное большинство видов зла можно побороть чисто земными средствами, преобразуя человеческую жизнь, продлевая ее и очищая от болезней и страданий. Гармонизация общественной жизни, совершающаяся благодаря науке и политике, может вытеснить зло на окраину повседневного мира, сделать его исключением из правила, как бы приручить и посадить в клетку под охрану. И тогда человечество заживет славно и весело, покоряя время и пространство и мирно общаясь с братьями по разуму.
В корне иным является представление о высшем благе, свойственное религиозному сознанию. Рассмотрим его прежде всего на примере христианства. Истинное благо — это соединение человека с Богом. Поэтому добро есть то, что направляет человека ко Всевышнему, что ведет его по трудному пути разъединения с материальным чувственным миром и слияния с духовным Абсолютом. Отсюда следует, что все отвлекающее людей от Господа, уводящее их в конкретику материального бытия — зло.
Человеческие страсти — жадность, похоть, корыстолюбие — являются силками, в которые противник Бога дьявол ловит слабые человеческие души, все более и более заставляя их увлекаться земным, преходящим, бренным. Охваченный жаждой материального богатства, власти, силы, человек в погоне за этими эфемерными благами смертного мира забывает о Боге. Его эгоизм и стремление к чувственным удовольствиям не дают ему видеть реальность духовными очами, он поклоняется идолам, все более отрываясь от своего бытийного истока. Поступая подобным образом, люди лишают себя возможности войти
______________________________________ Лекция I
после смерти в вечную жизнь, попасть в рай, где их бессмертная душа будет пребывать рядом с небесным Отцом во вневременном блаженстве. Они обрекают себя на погибель, на вечную смерть, на бесконечные адские мучения. Путь чисто земных утех ведет, таким образом, непосредственно в тенета зла, какие бы «гуманистические» мотивы при этом ни приводились. Земной безрелигиозный гуманизм неприемлем для религии и толкуется ею как бесовская прелесть и дьявольское наваждение.
Именно поэтому религия осуждает не только жестокость, агрессию, явные пороки, которых не приемлет и светское сознание, но и то, чем безрелигиозное сознание гордится: рост материального богатства, экспансию техники, достижение всеобщего комфорта, балующего человеческие чувства, постоянные хлопоты о телесном здоровье. Даже общение и познание могут выступать существенными препятствиями на пути к вечной жизни и соединению со Всевышним, если они заслоняют трансцендентное. Как бы ни была сильна земная любовь, она тоже обязана потесниться для того, чтобы уступить место более значимому переживанию — любви к Богу.
Двойственно и неоднозначно религиозное сознание воспринимает и оценивает роль свободы. Свобода, конечно, Божий дар, но человек запятнал ее неверным применением, он употребил ее во зло еще на заре человечества, и потому свобода — обоюдоострый меч. Многие грехи людей возникают и воспроизводятся именно благодаря действию «по свободной воле» там, где эта воля отвращена от Бога. Человек непорочен только там и тогда, где и когда он свободно и сознательно подчиняет себя более великой воле — воле Бога, когда он неукоснительно выполняет все Божьи заповеди, непрестанно сознавая при этом собственное ничтожество перед лицом Творца. Именно поэтому светская гордость индивида своей волей и своей уникальностью прочитывается религией как гордыня — порок. Человеку нечего гордиться собой, нечего
Пути добра и зла
фантазировать на собственный счет. Он — только комок праха. Бог держит его в бытии, Бог может дать, а может и не дать ему спасение и жизнь вечную. Сам человек спастись не в силах — на то необходима Божественная благодать. Никакие ограниченные земные знания, никакой разум не в силах кардинально повлиять на судьбы человечества как целого и отдельных людей. Над всем стоит Божий промысел, которого не понять ограниченному человеческому уму. Он — главное благо, в свете которого меркнут все потуги людей на созидание своего собственного «обезбоженного» добра.
Соответственно иными выглядят в религиозном сознании смерть и страдание. Если для светского понимания они сугубо негативны, злы (хотя и неизбежны), то для религиозного приобретают позитивный смысл.
Стоическое спокойствие перед смертью чуждо душе, верующей в Бога. Она должна трепетать и молиться, потому что смерть — это расставание с временным обиталищем бессмертного «я» и переход в более высокие сферы, где впоследствии произойдет самое кардинальное событие для всех умерших и живых — Страшный Суд. Умирая, человек идет к Богу, к вечному Благу, к высшему судье, поэтому правильное моральное поведение перед смертью — это глубокое раскаяние во всех грехах, совершенных при жизни, радикальное покаяние. Следует испытывать страх и трепет, чувство бесконечной вины за собственное несовершенство и страстную любовь ко Всевышнему как истоку мироздания. Нужно прощать других и просить у них прощения. Таким образом, христианская предсмертная добродетель — это безоговорочное приятие смерти как пути к Богу и очищение души для грядущей встречи с Творцом. Смерть здесь не только смерть. Она — начало вечности, которая столь же прекрасна для праведных, сколь ужасна для грешных.
Страдание тоже не является для подлинно верующего только злом. Оно — путь очищения от греховности.
______________________________________ Лекция 1
Именно в страдании человек понимает, как малы и ско-ропреходящи земные наслаждения, его душа отворачивается от эмпирической действительности и обращается к небесным духовным началам. Некоторые фанатичные приверженцы веры специально молят о том, чтобы перед родом из земной жизни они сами или их близкие как можно больше страдали. Там, где светски настроенный человек побежит за болеутоляющими средствами и наркотиками, дабы не длить мук, истово верующий примет грызущую его боль с почти мазохистским наслаждением. Эту боль он сочтет залогом грядущего блаженства, возможности воспарить над грешной и тварной земной реальностью, сбросив с себя тщету земных привязанностей.
Кроме того, страдание — это испытание силы духа. Все христианские святые — страдальцы, принявшие муку за Господа, доказавшие тем самым свою верность ему.
Не менее, чем физические муки, ценятся верующими муки душевные. Переживание своей грешности, загрязненности, несоответствия евангельским заповедям, оплакивание собственного несовершенства и борьба со страстями — типичные формы христианского морального поведения, органично включающие душевное страдание.
Таким образом, облики добра и зла в религиозном и безрелигиозном сознании выступают как принципиально различные.
Дата добавления: 2016-05-05; просмотров: 1869;