Трансформации и отношение межъязыковой асимметрии
Напомним, что и Бархударов, и Швейцер предлагали рассматривать переводческие трансформации как определенные отношения между языковыми или речевыми единицами. В таком относительном значении термины преобразование и трансформация,
скорее, определяют не процесс перевода, а его результат, так как констатируют особый тип отношений между исходным текстом и текстом перевода. В этом понятие преобразования (трансформации) выступает уже как категория сравнения двух наблюдаемых объектов. Преобразование предстает как некая исследовательская абстракция, как констатация различий между состояниями первичного и вторичного объектов: при сравнении системы смыслов исходного текста и текста перевода мы отмечаем, что первая не во всем соответствует второй, т.е. представлена в трансформированном виде. Сравнение как один из основных приемов логического познания действительности вполне применимо для анализа состояний одного и того же объекта в разные периоды его существования, например, древняя картина до реставрации (преобразования) и после, здание до реконструкции и после, общество до революции и после и т.п. При этом, что весьма важно, сравниваются не сами объекты, ведь после реставрации уже не существует древней картины в первозданном виде, как не существует дореволюционного общества после революции, а существуют знания о них в понятиях и категориях, зафиксированных в той или иной знаковой форме. При сравнении двух одновременно существующих объектов, как, например, текст оригинала и текст перевода, на первый взгляд создается впечатление, что сравниваются непосредственно сами объекты. Попытаемся сравнить фрагменты текста оригинала и текста перевода как непосредственно наблюдаемые объекты на простом примере. Используем для этого одно высказывание из рассказа С. Довлатова «Компромисс второй» и его перевод на английский язык: Таллинскому ипподрому — 50 лет. The Tallinn Hippodrome celebrates its fiftieth anniversary. Сравнив эти два высказывания, мы обнаружим, что в тексте перевода семь слов вместо четырех в оригинале, что слово ипподром пишется с большой буквы, что цифра 50 написана словом. Мы констатируем также, что в тексте перевода нет слова лет, но есть слово anniversary, что слову Hippodrome предшествует артикль, а также зарегистрируем появление двух слов, отсутствующих в оригинале: celebrates и its. Этим поверхностное сравнение объектов, видимо, и ограничится. Много ли информации дает такое сравнение? Думаю, что очень мало, во всяком случае недостаточно для понимания переводческих действий, оценки их целесообразности и построения некоторых теоретических моделей перевода.
Основная информация о переводе начинает поступать от сравнения не поверхностных форм, а запечатленных в них категорий.
Так, мы понимаем, что данное высказывание, первое после заголовка, оказывается двухремным: и субъектная часть, выраженная в данном высказывании именем в косвенном падеже (ипподрому), и предикативная (50 лет) несут новую информацию. Проверить двухремность данного высказывания можно методом пермутации, взаимно переместив части высказывания: 50 лет Таллинскому ипподрому. Смысл этого высказывания (напомню, первого в тексте) не изменится. Мы узнаем, продолжая анализировать категории и противопоставляя определенный артикль неопределенному, что рематичное имя, выполняющее функцию грамматического субъекта, если оно обозначает единичный, т.е. вполне определенный объект, вводится определенным артиклем. Далее, мы видим, что английская фраза структурно отличается от русской: субъект русского высказывания, выраженный именем в дательном падеже (Таллинскому ипподрому), непосредственно присоединяет предикат, выраженный числительным, без глагола-связки. В английское высказывание вводится глагол celebrates, высказывание оказывается полным, глагольным: субъект (The Tallinn Hippodrome) + глагол (celebrates) + прямое дополнение (its fiftieth anniversary). Это показывает, что русские высказывания, построенные по модели (Ndat) → Pred (Num) будут иметь в английском языке в качестве эквивалента высказывания полную глагольную структуру S (N) → V → COD (Num. + N). Мы видим также, что прямое дополнение its fiftieth anniversary имеет в качестве определения притяжательное местоимение its, избыточное с точки зрения описываемой ситуации, но соответствующее нормам построения речи на английском языке.
Такое сравнение, осуществляемое не на уровне поверхностных структур, а на уровне категорий, позволяет установить параметры межъязыковой асимметрии, а также понять и оценить предпринятые переводчиком межъязыковые трансформации — преобразование глубинной структуры, заключенной в формы языка А в глубинные структуры, выраженные формами языка В. При этом поверхностные структуры — тексты оригинала и перевода — оказываются теми материальными объектами, данными нам в непосредственном ощущении, которые и позволяют проанализировать характер скрытых от внешнего наблюдения процессов переводческих трансформаций.
В самом деле, мы можем вывести абстрактные модели переводческих преобразований речевых произведений, выделить и описать характер конкретных трансформационных операций и составить их типологию. Мы можем попытаться научить сознательному применению этих операций начинающих переводчиков. Но возможно это только благодаря тому, что мы можем сравнить
текст оригинала с текстом перевода, проанализировать характер произведенного переводчиком межъязыкового преобразования речевого произведения и оценить правомерность переводческих решений. Методом межъязыкового сравнения исходного и финального текстов мы можем установить характер того, что полу-чилось в результате переводческого преобразования, т.е. характер трансформации. Иначе говоря, анализ трансформации как результата переводческой деятельности позволяет нам понять характер переводческого процесса межъязыкового преобразования текста и выявить переводческую концепцию. Анализ текста перевода как результата трансформации в сопоставлении с текстом оригинала представляет собой единственную объективную возможность осмысления трансформации как процесса. В самом деле, процесс трансформации протекает в сознании переводчика скрытно от внешнего наблюдения. Наблюдению поддаются только реальные, объективно существующие тексты, оказывающиеся в начале (исходный текст) и в конце (финальный текст, текст перевода) этого процесса. Именно в этом заключается характер взаимосвязи между трансформацией как процессом и трансформацией как результатом, т.е. как отношением между исходным текстом и текстом перевода.
Однако использование одного и того же термина для обозначения в пределах одной науки двух пусть даже взаимосвязанных, но все же различных понятий вряд ли удобно. Поэтому, закрепив термин трансформация за процессом переводческого преобразования системы смыслов, заключенных в исходном тексте, для определения характера отношений между исходным текстом и текстом перевода попробуем найти иной термин. На мой взгляд, наиболее удачным является термин межъязыковая асимметрия. Вся история переводческой практики показывает, что система смыслов исходного текста и система смыслов текста перевода никогда или почти никогда не бывают абсолютно симметричными. Если бы мы попытались представить эти системы в виде геометрических фигур и наложить их друг на друга, то увидели бы явное несовпадение их контуров. Полная симметрия, полное совпадение смыслов возможно лишь в очень небольших фрагментах речи, в отдельных словах, да и то, как мы знаем, не во всех, а лишь в тех, которые являются полными эквивалентами, т.е. словами и словосочетаниями двух языков, сталкивающихся в переводе, между которыми существует постоянное, не зависящее от контекста отношение «равнозначного соответствия»1. К полным межъязыковым эквивалентам обычно относят так называемые
См.: Рецкер Я.И. Теория перевода и переводческая практика. С. 11.
прецезионные слова: географические названия, имена собственные, некоторые научные термины в пределах одной науки. Но, к сожалению, однозначность терминов, свойство, на котором основывается полная эквивалентность в межъязыковом плане, является скорее идеалом, чем нормой. На примере самого термина трансформация мы видели, что даже в пределах одной науки термины могут быть не однозначными. Вряд ли можно ожидать, что таким терминам отыщется полностью симметричный эквивалент в других языках. Даже имена собственные и географические названия лишь условно могут быть названы полными эквивалентами, так как иногда могут использоваться в переносном смысле. В этом случае они полностью зависят от контекста. О других пластах лексики и говорить не приходится. Даже среди заимствованных слов, а также слов, восходящих к одним и тем же словам классических языков, имеется масса различий, как семантических, так и функциональных, о чем мы подробней говорили в главе, посвященной «ложным друзьям переводчика».
Чем больше протяженность высказывания, тем шире асимметрия исходного и переведенного речевых произведений.
Иначе говоря, отношение асимметрии есть естественное и практически единственно возможное отношение между исходным текстом и текстом перевода. Отношение симметрии возможно только в случае буквального перевода. Но буквальный перевод редко оказывается верным с точки зрения передаваемых смыслов даже при переводе на близкородственные языки. Чем больше расходятся между собой языки, тем отчетливей проступает отношение асимметрии между исходным текстом и текстом перевода. Канадцы Вине и Дарбельне приводят в качестве примера буквального перевода с английского на французский следующие высказывания: Where are youì = Où êtes-vousl1 Но можно ли считать эти высказывания полностью симметричными? Пожалуй, нет, ведь английское высказывание содержит слово you, которое может быть переведено на французский и как вы (vous), и как ты (tu). Одному английскому высказыванию соответствуют два французских:
Where are уou?= 1) Où êtes-vous? = 2) Où es tu?
Переводчик оказывается перед выбором, и его решение будет продиктовано речевой ситуацией. Но и в том, и в другом случае он предпримет трансформацию смысла исходного высказывания, так как внесет в свое переводное высказывание дополнительный
1 См.: Vinay J.-P., Darbelnet J. Stylistique comparée du français et de l'anglais, Paris, 1958. P. 48.
элемент смысла, характеризующий отношение к тому человеку, к которому обращена реплика, либо фамильярное, интимное, дружеское, либо вежливое, официальное.
Наблюдаемые иногда отношения симметрии характеризуют только особую разновидность перевода, а именно буквальный, или дословный, перевод. Иногда такой перевод называют «подстановкой»1. Но буквальный перевод и не предполагает трансформации, т.е. смыслы исходного высказывания остаются неизменными, нетрансформированными в тексте перевода.
Итак, мы попытались уточнить содержание термина трансформация в теории перевода и определили его как процесс преобразования системы смыслов исходного речевого произведения в систему смыслов текста перевода. Результатом же такого процесса оказывается отношение между системами смыслов, заключенными в исходным тексте и в тексте перевода, которое может быть охарактеризовано как межъязыковая асимметрия.
Глава 2
ТИПОЛОГИИ ТРАНСФОРМАЦИОННЫХ ОПЕРАЦИЙ
Переводческие преобразования текста в теории перевода получают различные обозначения, одни из которых полностью совпадают в разных теоретических описаниях процесса перевода, другие переименовываются при сохранении сути операции, третьи возникают лишь в отдельных типологиях. Нередко переводческие преобразования текста обозначают термином трансформация. В отечественном переводоведении термин трансформация встречается у многих авторов. Однако его использование при описании процесса перевода не одинаково. Термин трансформация последовательно употребляется Я.И. Рецкером, Л.С. Бархударовым, А.Д. Швейцером и др.
В теорию перевода термин трансформация перекочевал из трансформационной грамматики. В 50-е гг. XX в. 3. Харрис сформулировал основные принципы трансформационного метода анализа сложных синтаксических структур, в основе которого лежали допущения о том, что синтаксическая система языка может быть сведена к ряду ядерных исходных подсистем. Все множество разнообразных и различающихся степенью сложности синтаксических типов естественных языков является производным от простейших, ядерных форм, из которых они возникают в результате
1 См.: Латышев Л.К. Технология перевода. М., 2001. С. 111.
применения небольшого числа трансформационных правил. Эта идея послужила отправной точкой для развития Н. Хомским концепции генеративной грамматики. В генеративной грамматике, откуда понятие трансформаций (трансформационных правил, операций, процедур) перешло в теорию перевода, первоначально было выделено пять типов трансформационных правил, т.е. типов операций, позволяющих преобразовывать ядерные структуры в поверхностные: пермутация(взаимная замена компонентов), опущение(стирание, устранение, упразднение компонентов), добавлениекомпонентов, перестановка(перемещение компонентов), субституция(замена компонентов). Чаще говорят о четырех типах трансформаций, объединяя при этом пермутации и перестановки. В самом деле, взаимная замена компонентов заключается в их взаимной перестановке в пределах высказывания, поэтому пермутация может рассматриваться как частный случай перестановки. Поэтому в отечественную теорию перевода перешла четырехчаст-ная типология трансформаций: добавление, опущение, перестановка и замена.
Вспомним, что в приведенных выше определениях термина трансформация и Бархударов, и Швейцер, а также многие другие исследователи, определяя процесс перевода как совокупность переводческих операций, называли эти операции также «переводческими трансформациями».
Именно для обозначения переводческих операций термин трансформация, перекочевав из генеративной лингвистики, наиболее широко используется в многочисленных работах по теории перевода наряду с термином переводческие преобразования, но содержание его оказывается различным. Точнее, термин переводческая трансформация (переводческое преобразование), последовательно обозначая операции по преобразованию тех или иных элементов исходного текста в переводе, предполагает не только различные перечни этих операций, но нередко заключает в себе различные понятия, объединенные, правда, одной архисемой «преобразование».
Закрепив термин переводческая трансформация за процессом преобразования системы смыслов исходного речевого произведения в целом, происходящего в переводе, т.е. придав ему достаточно высокий уровень абстракции, а также обозначив термином межъязыковая асимметрия отношения, которые устанавливаются между исходным текстом как материализованной системой смыслов и текстом перевода, материализованной системой трансформированных смыслов, следует, видимо, найти термин и для конкретных переводческих трансформирующих действий. Такие действия мы предлагаем называть трансформационные операции. Следует
иметь в виду, что трансформационные операции непосредственно затрагивают лишь отдельные элементы системы смыслов исходного речевого произведения и подчинены общей переводческой стратегии, основанной на целостном восприятии процесса перевода.
В отечественной теории перевода термин трансформация наиболее последовательно используется Л.С. Бархударовым, который строит на нем свою концепцию перевода. «Предметом лингвистической теории перевода, — пишет исследователь, — является научное описание процесса перевода как межъязыковой трансформации»1. Разъясняя содержание понятия слова трансформация как термина теории перевода, он отмечает, что «термин "преобразование" (или "трансформация") здесь может быть употреблен лишь в том смысле, в каком этот термин применяется в синхронном описании языка вообще: речь идет об определенном отношении между двумя языковыми или речевыми единицами, из которых одна является исходной, а вторая создается на основе первой»2. Таким образом, для Бархударова исходный текст, а точнее, единицы исходного текста, подлежащие переводу, уподобляются исходным, ядерным конструкциям в генеративной грамматике.
Бархударов полагал, что «все виды преобразований или трансформаций, осуществляемых в процессе перевода, можно свести к четырем элементарным типам, а именно: 1) перестановки; 2) замены; 3) добавления; 4) опущения3. Перестановки он определяет как «изменение расположения (порядка следования) языковых элементов в тексте перевода по сравнению с текстом подлинника»4. К элементам, которые могут подвергаться перестановке, он относит слова, словосочетания, части сложного предложения (clauses) и самостоятельные предложения в строе текста. Замены, наиболее распространенный и многообразный, по мнению исследователя, вид переводческих трансформаций, он делит на грамматические и лексические, положив в основу, таким образом, различение уровней языка. Внутри группы грамматических замен он различает замены форм слова, замены частей речи, замены членов предложения, синтаксические замены в сложном предложении. В качестве лексических замен он рассматривает конкретизацию, генерализацию и замену, основанную на причинно-следственных отношениях. В качестве причин, вызывающих необходимость добавлений в переводе, Бархударов называет формальную невыраженность семантических компонентов словосочетаний в исход-
1 Латышев Л. К. Указ. соч. С. 111.
2 Бархударов Л.С. Указ. соч. С. 6.
3 Там же. С. 190.
4 Там же. С. 191.
ном языке, необходимость введения дополнительных компонентов при синтаксической перестройке структуры предложения, а также необходимость выразить лексическими средствами те значения, которые в исходном языке передаются грамматическими средствами. Опущение же заключается в устранении семантически избыточных элементов1. «Как правило, — отмечает Бархударов, — разного рода трансформации осуществляются одновременно, т.е. сочетаются друг с другом — перестановка сопровождается заменой, грамматическое преобразование сопровождается лексическим и т.д. Именно такой сложный, комплексный характер переводческих трансформаций и делает перевод столь сложным и трудным делом»2, — заключает он.
В теории Бархударова переводческие трансформации фактически уподобляются переводческим приемам. Так, определяя заменыкак «наиболее распространенный и многообразный вид переводческой трансформации»3, Бархударов рассматривает в качестве одного из типов лексических замен «конкретизацию», которую называет также и «приемом»4.
З.Д. Львовская, следуя за Бархударовым, сводит все переводческие трансформации, которые она называет «эквивалентными преобразованиями», к тем же четырем элементарным типам. Однако дальнейшее членение переводческих замен на разновидности она осуществляет иначе, различая: а) замены общего типа; б) замены значения предложения; в) замены, связанные с изменением поверхностных синтаксических отношений и экспликацией глубинных связей; г) замены одного предложения двумя и более. Объединение двух и более предложений в одно; д) конкретизация; е) генерализация; ж) антонимические замены; з) компенсация5. Такая типология замен кажется нам несколько запутанной, так как в ней не просматривается достаточно четко единое логическое основание, необходимое для любой классификации.
В.Г. Гак, рассматривая различные виды количественных преобразований высказываний в переводе, идет еще дальше по пути обобщения типов трансформаций. «Как и всякие трансформации, — пишет он, — переводческие преобразования могут быть троякого рода: они заключаются в перемещении, замене или изменении числа элементов, т.е. в добавлении или опущении компонентов высказывания»6. Таким образом, трансформации добав-
1 См.: Бархударов Л.С. Указ. соч. С. 191 и далее.
2 Там же. С. 230.
3 Там же. С. 194.
4 Там же. С. 211.
3 См.: Львовская З.Д. Теоретические проблемы перевода. М., 1985. С. 183 и далее.
6 Гак В.Г. Языковые преобразования. М., 1998. С. 512.
ления и опущения, представляющие собой количественные изменения, оказываются объединенными в один тип операций.
Возможен и иной подход к построению типологии переводческих трансформаций, а именно с позиции различения единиц языковой системы, функционирующих в речевом произведении, подлежащем переводу. В.Н. Комиссаров полагает, что «в зависимости от характера преобразований переводческие трансформации подразделяются на лексические, грамматические и лексико-грамматические»1, т.е. за основу принимается все то же различение уровней языковой системы. Лексические трансформации «описывают формальные и содержательные отношения между словами и словосочетаниями в оригинале и переводе»2. Разделяя внутри группы лексических трансформаций формальные преобразования и лексико-семантические замены, Комиссаров относит кпервым транскрипцию/транслитерацию и переводческое калькирование. Лексико-семантическими заменами являются конкретизация, генерализацияи модуляция(или смысловое развитие)3. К наиболее часто встречающимся грамматическим трансформациям исследователь относит дословный перевод, членение предложений, объединение предложений и грамматические замены4. В особую группу исследователь выделяет переводческие трансформации, «с помощью которых преобразуется и лексика, и синтаксические структуры оригинала. Наиболее распространенными лексико-грамматическими трансформациями являются прием антонимического перевода, прием описательного перевода и прием компенсации»5.
Я.И. Рецкер разделял все трансформации на лексические и грамматические, также основывая свою типологию на различении уровней языковой системы. Лексические трансформации он определял как «приемы логического мышления, с помощью которых мы раскрываем значение иноязычного слова в контексте и находим ему русское соответствие, не совпадающее со словарным»6. Сущность лексических трансформаций, по его мнению, «заключается в замене переводимой лексической единицы словом или словосочетанием иной внутренней формы, актуализирующим ту слагаемую иностранного слова (ту сему), которая подлежит реализации в данном контексте»7. В таком подходе к лексическим трансформациям Рецкер опирается на положение, выдвинутое и
1 Комиссаров В.Н. Современное переводоведение. С. 159.
2 Там же.
3 См.: там же и далее.
4 Там же. С. 162.
5 Там же. С. 165.
6 См.: Рецкер Я.И. Теория перевода... С. 11.
7 Там же. С. 38.
разработанное В.Г. Гаком, о том, что все лексико-семантические трансформации основаны на логических отношениях между понятиями1. Среди лексических трансформаций Рецкер выделяет семь разновидностей:
1) дифференциация значений;
2) конкретизация значений;
3) генерализация значений;
4) смысловое развитие;
5) антонимический перевод;
6) целостное преобразование;
7) компенсация потерь в переводе2.
Грамматические трансформации, по его мнению, «заключаются в преобразовании структуры предложения в процессе перевода в соответствии с нормами ПЯ. Трансформация может быть полной или частичной в зависимости от того, изменяется структура предложения полностью или частично. Обычно, когда заменяются главные члены предложения, происходит полная трансформация, если же заменяются лишь второстепенные — частичная. Кроме замен членов предложения могут заменяться и части речи. Чаще всего, — подытоживает исследователь, — это происходит одновременно»3.
Интереснее смотрит на переводческие операции Л.К. Латышев. Прежде всего он разделяет все операции на два вида: подстановки и трансформации. Подстановки представляют собой наиболее простой прием, основанный на относительном совпадении «заменяемых и замещающих единиц и форм»4. Другим видом операций, применяемых в процессе перевода или, в терминологии Латышева, «трансъязыкового перефразирования», оказываются переводческие трансформации. Типологию переводческих преобразований исследователь также строит на основании различения уровней языка. Поэтому в его типологии представлены трансформации категориально-морфологические, синтаксические, лексические, а также глубинные, которые выходят за рамки уровней языковой системы и затрагивают уровень структуры речи, так как в этом случае «претерпевает изменения сама схема мысли»5,т.е. происходит изменение «набора деталей, используемых для описа-
1 «Поскольку в основе семантических изменений наименования (семанти
ческих трансформаций) лежат формально-логические отношения между поня
тиями, определить (исчислить) семантические трансформации можно, исходя
прежде всего из типов этих связей, отражающих ассоциации, способные воз
никнуть в сознании человека» (Гак В. Г. Языковые преобразования. С. 470).
2 Рецкер Я.И. Указ соч. С. 39.
3 Там же. С. 80.
4 Латышев Л.К. Указ. соч. С. 111.
5 Там же. С. 255.
ния ситуации»1. В классификации переводческих операций, предложенной Латышевым, привлекает прежде всего то, что не всякая переводческая процедура рассматривается им как трансформация. Иначе говоря, процесс перевода также не может быть представлен как межъязыковая трансформация. Как мы пытались показать выше, трансформация происходит тогда, когда преобразовывается система смыслов. Различение языковых и речевых явлений в переводческих преобразованиях также представляется вполне справедливым. В самом деле, переводческие преобразования оказываются обусловленными не только асимметрией систем языков, сталкивающихся в переводе, но и асимметрией мировосприятий, культур, оказывающихся в соприкосновении в переводе.
А.Д. Швейцер, составляя один из первых перечней терминов науки о переводе, различает приемы перевода и трансформации. В его концепции приемы перевода относятся к области переводческой практики, а трансформации, составляющие основу того или иного приема, в большей степени являются элементами теоретической модели перевода. Он различает семантические и синтаксические (грамматические) трансформации. Семантические трансформации он определяет как «описываемые ситуативной моделью виды преобразований смысловой структуры отдельных слов и высказываний в целом», а синтаксические — как «преобразование грамматической структуры высказывания при постоянстве его лексического наполнения»2.
К семантическим трансформациям Швейцер относит:
— векторную замену;
— добавление семантических компонентов;
— замену семантических категорий;
— опущение семантических компонентов;
— перенос;
— перераспределение семантических компонентов;
— повтор семантических компонентов;
— расширение;
— смещение;
— сокращение семантических компонентов;
— сужение.
Синтаксические трансформации в его теории не получают значительного развития.
Швейцер выделяет некоторые приемы перевода, к которым относит:
— антонимический перевод;
— генерализацию;
— конкретизацию,
1 Латышев Л.К. Указ. соч. С. 256.
2 Швейцер А.Д. Перевод и лингвистика. М., 1973. С. 274.
а также и другие разновидности преобразований, в частности замены и преобразования. К заменам он относит:
— лексическое развертывание;
— лексическое свертывание;
— стилистическую модификацию.
Преобразования исходного текста — это:
— компрессия текста;
— прагматическая адаптация1.
Ж.-П. Вине и Ж. Дарбельне прежде всего выделяют два направления перевода: прямой и косвенный.
К прямому переводуони относят заимствование (в виде транскрипции и транслитерации), калькирование, буквальный перевод. Ккосвенному переводу— модуляцию, адаптацию, эквиваленцию и транспозицию. Однако, предлагая читателям глоссарий переводческих терминов, они дополняют этот список другими приемами, в частности, такими как амплификация, шассе-круазе, компенсация, свертывание, эксплицитация, генерализация, грамматикализация, имплицитация и партикуляризация (конкретизация), которые являются вариантами первых четырех.
Рассмотрим эту типологию более подробно хотя бы потому, что она предшествовала многим другим2.
Начнем с транспозиции— способа перевода, при котором изменяются грамматические категории означающего. Данная операция затрагивает не столько семантические, сколько грамматические значения знаков. Если рассматривать транспозицию сквозь призму семиотических категорий, положенных в основу переводческой эквивалентности, то она должна быть отнесена к преобразованиям синтаксического уровня, так как преобразование грамматических значений в переводе обусловлено взаимным расположением знаков в речевой цепи. И если в тексте оригинала какое-либо понятие выражено глаголом, а в тексте перевода мы используем для его выражения имя существительное, причастие или отглагольное прилагательное, т.е. трансформируем грамматическое значение, то к этой операции в большинстве случаев нас подталкивает место данного знака в речевой цепи, разертывающейся в тексте перевода. Разумеется, бывают случаи, когда какое-либо понятие, существующее в одном языке в разных вариантах, например в вариантах качества и процесса, в другом языке существует в каком-либо
1 См.: Там же. С. 270—275.
2 Вине и Дарбельне писали, в частности, что заимствовали термин модуля
ция (modulation) у Ж. Пантона, первого канадского лингвиста, написавшего серь
езную работу, посвященную переводческим преобразованиям (транспозициям)
еще в 1946 г. (Transposition en traduction). Первое издание книги Вине и Дар
бельне относится к 1958 г. (см.: Vinay J.-R, Darbelnet J. Op. cit. P. 51).
одном варианте. В этом проявляется, в частности, асимметрия членения действительности разными языковыми картинами мира. Так, в русском языке есть прилагательные зеленый, желтый, красный, но нет переходных глаголов, обозначающих окрашивание предметов в эти цвета. Во французском языке такие глаголы есть: verdir, jaunir, rougir. Поэтому перевод такого, например, высказывания: Des taches mouvantes de feuilles verdissaient les visages — потребует перифразы с транспозицией значения процесса глагола verdir в значение качества прилагательного зеленый: Дрожавшие пятна листьев окрашивали лица в зеленый цвет. А перевод высказывания: La lumière du couchant rougit la campagne — потребует дополнительно и семантических замен также в силу взаимной обусловленности знаков в потоке речи: Свет заходящего солнца окрасил деревню в розовый цвет. Расположение в одном высказывании в непосредственной близости глагола окрашивать и прилагательного красный нежелательно, поэтому лучше заменить красный на розовый, частично трансформировав описание предметной ситуации.
Транспозиция довольно часто принимается в силу асимметрии не только языковых систем, но и принятых норм использования языковых знаков. То, что в одних языках принято чаще передавать глаголами, в других может передаваться именами и т.п. Так, в русском языке парадигма отдых — отдыхать — отдыхающий содержит существительное отдыхающий. Во французском языке от глагола se reposer (отдыхать) нельзя образовать существительное со значением деятеля, подобное русскому отдыхающий, но можно образовать прилагательное reposant со значением способный дать отдых. Эта асимметрия потребует преобразований грамматических форм в переводе. Нередко транспозиция сочетается с взаимным изменением позиций слов в словосочетаниях. Такое преобразование получило название шассе-круазе (фигура в танце, чехарда, обмен местами, встречный пробег). В переводе данный вид преобразований встречается довольно часто: изменяются позиции определяемого и определяющего слов в словосочетаниях, синтаксические функции субъекта и объекта и т.п.
Таким образом, транспозиция может рассматриваться как одна из трансформационных операций на уровне синтаксических преобразований, т.е. преобразований «схем мысли».
Под модуляцией Вине и Дарбельне подразумевают трансформации, достигаемые за счет изменения точки зрения, освещения, а часто и категорий мышления, и различают застывшую модуляцию, зафиксированную в словарях, и свободную модуляцию, к которой прибегают переводчики. Модуляция имеет множество проявлений более конкретных смысловых преобразований. Исследователи выделяли одиннадцать вариантов модуляции:1
Vinay J.-R, Darbelnet J. Op. cit. P. 89—90.
1. От абстрактного к конкретному (фр. le dernier étage → англ.
the top floor).
При переходе от английского к русскому модуляция будет противоположной (англ. the top floor → русск. последний этаж ~ фр le dernier étage);
2. От причины к следствию (англ. stubborn soil букв, упрямая,
неподдающаяся почва → фр. un sol ingrat букв, почва, которая не
окупает затраченных на нее усилий);
3. Средство и результат (англ. firing party букв, стреляющее
подразделение → фр. peloton d'exécution букв, казнящий взвод).
В русском языке, где в общем словаре аналогичное обозначение отсутствует, потребуется трансформация, имеющая более сложную синтаксическую форму, где также может актуализироваться значение результата: команда, приводящая приговор в исполнение;
4. Часть и целое (фр. livre de classe букв, классная книга → англ.
school book букв, школьная книга).
Если это сложное понятие передавать средствами русского языка, то придется перейти от простого более общего понятия книга {livre, book) к более частному учебник, сохранив при этом определение, принятое в английском языке, — школьный;
5. Одна часть вместо другой off hand (рука) → аи pied levé (нога);
6. Противоположный взгляд на ситуацию (англ. enter the high
way букв, войти на дорогу → фр. déboucher sur la route букв, выйти
на дорогу);
7. Различие разграничений и интервалов (англ. three flights of
stairs букв, три пролета → фр. trois étages букв, три этажа, над
стройки);
8. Различие в чувственном восприятии, например цветовом
(англ. goldfish золотая рыбка → фр. poissons rouges букв, красные
рыбки);
9. Различие формы, вида, использования (англ. high chair вы
сокий стул→ фр. une chaise d'enfant детский стул);
10. Различие определения через географическое название (фр.
porcelaine de Saxe саксонский фарфор → англ. Dresden china дрезден
ский фарфор).
При переводе этих выражений на русский язык у нас будет два варианта: либо использовать форму, калькирующую французскую и принятую в русском языке, — саксонский фарфор, либо использовать иную форму, также принятую в русском языке, — мейсенский фарфор. Но совершенно недопустимой окажется калька с английского языка, так как она может ввести в заблуждение русского читателя (слушателя), хорошо представляющего себе, что такое мейсенский или саксонский фарфор и не знакомого с дрезденским фарфором. Второй пример данной разновидности модуля-
ции, приводившийся Вине и Дарбельне — фр. lanterne vénitienne (букв. веницианский фонарь) → англ. Chinese lantern (букв, китай-ский фонарь), на русский язык может быть переведено либо калькой с английского — китайский фонарик, либо модуляцией иного рода, а именно переходом от определения через географическое название к определению через материал, из которого сделан предмет, — бумажный фонарик.
Интересный пример модуляции относительных прилагательных, образованных от географических названий и используемых как определения, уточняющие признаки предметов, мы всречали в переводе на французский язык следующего высказывания из «Похождений Чичикова» Булгакова:
«Баранов в двойных тулупах водил через границу, а под тулупами брабантские кружева...» — «II fit passer à travers la frontière des moutons couverts d'une double toison qui dissimulait des dentelles de Malines». Как мы видим, брабантские кружева превращаются в малинские или мехеленские (бельгийский город Малин по-голландски называется Мехелен). Переводчик, хорошо знакомый с западноевропейской действительностью, исправляет фактологическую ошибку: в Европе известны и высоко ценятся именно малинские кружева, а Брабант (провинция в Бельгии) знаменит своим льняным полотном. В русской культуре XIX в., видимо, произошло смешение этих двух понятий, и возникли брабантские кружева. С названием города Малин связана еще одна переводческая проблема. В русском языке есть выражение малиновый звон, которое означает приятный, мягкий по тембру звон колоколов. Это выражение восходит к названию бельгийского города Малин, известного не только кружевами, но и колокольным звоном собора Синт-Ромбаутскерк1. Вряд ли в сознании многих наших современников малиновый звон сразу же ассоциируется с бельгийским городом, скорее, они попытаются связать его каким-то образом с малиной или с малиновкой. Но малина оказывается ни при чем, и переводчику придется сразу же отказаться от этого образа. Однако при переводе выражения малиновый звон на английский, немецкий, французский и некоторые другие языки вряд ли будет возможно использовать этимологически первичный образ, даже если он и всплывет в памяти, так как ни в английском, ни в немецком, ни во французском языках нет устойчивого выражения, в котором колокольный звон характеризовался бы через топоним Малин2 (возможно, он есть в голландском). Переводчику придется скорее всего нейтрализовать образную основу русского выра-
1 См.: Мехелен // СЭС. С. 808.
2 См.: Van Hoof H. Les noms de pays, de peuples et de lieux dans le langage
imagé // Méta. Montréal, 1999. Vol. 44. N 2. P. 351.
жения и передать его смысл через прилагательные, способные охарактеризовать приятное звучание.
11. Различие образа (фр. de la première page à la dernière букв, с первой страницы до последней → англ. from cover to cover букв, от обложки до обложки).
Оба выражения обозначают прочитать книгу от начала до конца или исписать тетрадь также от начала до конца. Русский язык следует, скорее, за английским, используя разговорное обозначение обложки — корка (ср.: прочитать книгу от корки до корки).
Привлечение к сопоставлению английских и французских выражений, сделанному канадскими исследователями, материала на русском языке показывает, что предложенный ими перечень не исчерпывает всех вариантов семантических преобразований и может быть дополнен иными. Кроме того, в него включены преобразования в основе которых лежат различные семантические основания: синонимия, гипо-гиперонимия, метафорический и метонимический переносы и др., поэтому несомненно интересная и довольно полная типология семантических преобразований требует более строгой научной базы.
Учитывая, что термин модуляцияв общем смысле обозначает «закономерные изменения», можно закрепить его за многочисленными и разнообразными разновидностями семантических преобразований. Рассмотрим еще два типа трансформационных операций, выделенных канадскими лингвистами.
Под эквиваленциейподразумевается способ перевода, описывающий ту же ситуацию, но совершенно иными языковыми средствами. Идеальным примером, иллюстрирующим эквивален-цию, является, по мнению авторов, тот, который показывает, что француз, попав молотком по пальцу, вскрикнет Aie, a англичанин — OuchK Операция эквиваленции наиболее часто применяется при переводе фразеологических оборотов, пословиц, поговорок и т.п., если переводчик не стремится придать своему тексту налет чего-то «чужого». Однако если взглянуть на некоторые типы модуляции, то можно заметить, что и модуляция предполагает описание той же предметной ситуации иными средствами. В самом деле, разве мы не говорим об одном и том же разными средствами, когда называем по-французски золотую рыбку красной, а брабантские кружева — малинскими. В основе преобразований, разнесенных канадскими лингвистами в две группы — эквиваленции и модуляции, лежат одни и те же семантические процессы, одни и те же отношения между понятиями. Поэтому различие между эквиваленцией и модуляцией пролегает лишь
1 Vinay J.-P., Darbelnet J. Op. cit. P. 52. 382
вобласти переводческого выбора: если переводчик использует простой или сложный языковой знак, закрепленный за определенной предметной ситуацией в языке перевода, не обращая внимания на внутреннюю форму слов и словосочетаний, то мы можем говорить об эквиваленции. Иначе говоря, эквиваленция — это использование в переводе готовых форм, а модуляция — поиск индивидуальных переводческих решений, подчиненный определенным закономерностям логико-семантических отношений меж-joy понятиями.
Адаптация является крайней формой преобразований, допустимых в переводе, и заключается в подмене предметной ситуации, описанной в переводе, другой. Канадские лингвисты приводят пример английского высказывания he kissed his daughter on the mouth1. Его прямой перевод на французский язык, как, впрочем, и на русский, может создать превратное представление о смысле описываемой ситуации: il embrassa safille sur la bouche — он поцеловал свою дочь в губы. В сцене, обычной для английской культуры, речь идет о нежном отце семейства, вернувшемся из путешествия. Чтобы сцена выглядела естественной в переводе на французский или русский язык, следовало бы заменить этот естественный для английской культуры жест на другой, столь же естественный в данной ситуации для французской или русской культур: он нежно обнял дочь — il serra tendrement safille dans ses bras.
Данный пример иллюстрирует не асимметрию языков, а асимметрию культур. Подобные этому асимметрические явления подробно описаны Ю. Найдой, который предложил ввести категорию динамической эквивалентности. Эта динамическая эквивалентность и достигается за счет адаптации, т.е. подмены предметной ситуации, описанной в переводе и непонятной, по мнению переводчика, получателю переводного текста, заменяется иной, соответствующей культуре переводящего языка. Адаптация нарушает семантическую структуру оригинального речевого произведения и, таким образом, не может рассматриваться как средство достижения эквивалентности переводного текста тексту оригинала. Однако адаптацию можно отнести к средствам достижения адекватности в переводе, т.е. к тому пограничному уровню соответствия, за пределами которого можно говорить о переводе лишь условно. Попробуем сопоставить классификации переводческих преобразований, которые представляются наиболее полными, а именно Классификации, предложенные Я.И. Рецкером, Л.С. Бархударовым, В.Н. Комиссаровым, Р.К. Миньяр-Белоручевым, а также Ж.-П. Вине и Ж. Дарбельне:
Vinay J.-R, Darbelnet J. Op. cit. P. 53.
Я.И. Рецкер | Л. С. Бархударов | В.Н. Комиссаров | Р.К. Миньяр-Белоручев | Ж.-П. Вине, К. Дарбельне |
I. Лексические трансформации: | I. Перестановки | I. Лексические трансформации: | Приемы перевода: | Направления перевода: |
1. Дифференциация | II. Замены: | а) Формальные: | Описательный перевод | Прямой (буквальный) перевод: |
2. Конкретизация | а) Грамматические замены: | 1.Транскрипция/транслитерация | Конкретизация понятий | а) Заимствования: — транскрипция — транслитерация |
3. Генерализация | 1. Замены форм слова | 2. Калькирование | Генерализация понятий | 6) калькирование; |
4. Смысловое развитие | 2. Замены частей речи | Ь) Лексико-семантиче-ские замены: | Логическое развитие понятий | с) дословный перевод |
5. Антонимический перевод | 3. Замены членов предложения | 1. Конкретизация | Антонимический перевод | Косвенный перевод: |
6. Целостное преобразование | 4. Синтаксические замены в сложном предложении | 2. Генерализация | Модуляция: Семантические замены | |
7. Компенсация потерь в процессе перевода | Ь) Лексические замены | 3. Модуляция (смысловое развитие) | 1. Абстрактное/конкретное; общее/частное (генерализация/конкретизация) | |
II. Грамматические трансформации: | 1. Конкретизация | II. Грамматические трансформации: | 2. От причины к следствию | |
1. Полные | 2. Генерализация | а) Дословный перевод (нулевая трансформация) | 3. Средство и результат . _________________________ J |
2. Частичные | 3. Замена следствия причиной | Ь) Членение предложений | 4. Часть и целое | |
с) Антонимический перевод | с) Объединение предложений | 5. Одна часть вместо другой | ||
d) Компенсация | d) Грамматические замены: | 6. Противоположный взгляд на ситуацию | ||
III. Добавления | 1. Грамматической категории | 7. Различие разграничений и интервалов | ||
IV. Опущения | 2. Части речи | 8. Различие в чувственном восприятии | ||
3. Члена предложения | 9. Различие формы, вида использования | |||
4. Предложения определенного типа | 10. Различие определения через географическое название | |||
III. Лексико-граммати-ческие трансформации: | 11. Различие образа | |||
а) Антонимический перевод | Транспозиция | |||
Ь) Описательный перевод | Шассе-круазе | |||
с) Компенсация | Адаптация | |||
Эквиваленция | ||||
Компенсация |
Из этой таблицы видно, что подавляющее большинство переводческих операций повторяется во всех классификациях, различаясь лишь взаимной соотнесенностью, распределением по классам и иногда терминологией. Почти все классификации, за исключением, пожалуй, тех, что предложены Вине и Дарбельне, а также Миньяр-Белоручевым, опираются, в сущности, на одни и те же основания, а именно уровни языковой системы. В них различаются лексические (или лексико-семантические) и грамматические преобразования. Во многих типологиях остается «за кадром» фонетический уровень, что также весьма показательно. Некоторые исследователи полагают, что фонетическое преобразование «исходного текста не может считаться трансформацией, поскольку оно — обязательный константный элемент процесса перевода»1. На мой взгляд, причина здесь не в том, что фонетические преобразования являются константным элементом перевода, да это и не всегда так. В самом деле, достаточно вспомнить о внутриязыковом переводе, который, в сущности, мало чем отличается от межъязыкового перевода.
Причина выведения фонетического уровня за пределы переводческих трансформаций именно в том, что в переводе трансформируется система смыслов, а не знаки. Как известно, материальные единицы языка на фонетическом уровне являются односторонними, т.е. не имеющими собственных значений. Двусторонние единицы языка (морфемы, слова, предложения) имеют как звучание, так и значения, формирующие определенные смыслы. Эти смыслы и преобразуются в переводе путем проведения трансформирующих операций. Но выведение фонетического уровня из сферы переводческих преобразований не абсолютно. В некоторых случаях звучание оказывается значимым, способным иметь смысл. Такие случаи нередки в поэтической речи, а также иногда возникают при так называемой игре слов, построенной на звуковых ассоциациях.
Е. Эткинд в книге «Искусство в кризисе», опубликованной на французском языке, приводит пример перевода на французский язык стихотворения О. Мандельштама «Раковина»2. Эткинд обра-
1 Латышев Л.К. Указ. соч. С. 253.
2 Быть может, я тебе не нужен,
Ночь; из пучины мировой,
Как раковина без жемчужин,
Я выброшен на берег твой.
Ты равнодушно волны пенишь И несговорчиво поешь; Но ты полюбишь, ты оценишь Ненужной раковины ложь.
(Цит. по: Etkind E. Un art en crise // L'
Ты на песок с ней рядом ляжешь, Оденешь ризою своей. Ты неразрывно с нею свяжешь Огромный колокол зыбей;
И хрупкой раковины стены, Как нежилого сердца дом, Наполнишь шепотами пены, Туманом, ветром и дождем...
âge d'homme. Lausanne, 1982. P. 40).
щает внимание на звучание мандельштамовского стиха, на шепот, создаваемый обилием шипящих ж—ш. Шепоту противопоставлен другой звук, напоминающий звон, бой: огромный колокол. Переводчик старается передать звучание русского стиха. Множественность русских шипящих находят свой эквивалент в повторении звука [у]: mur démuni, murmure, écume, brume1. Переводчик строит ряды звуковых ассоциаций вокруг ключевого слова murmure, т.е. семантического аналога русского слова шепот. Мы не будем обсуждать, насколько удачна эта фонетическая замена. Наша задача — показать, что на фонетическом уровне также могут происходить трансформации, если звучание приобретает смысл. Бархударов приводит множество примеров таких фонетических трансформаций, когда говорит о переводе внутрилингвистических значений, представленных в аллитерациях, ассонансах, рифмах и пр.2 Фонетические преобразования встречаются и при переводе звукоподражаний.
Передача звучания текста средствами другого языка составляет одну из центральных проблем теории и практики поэтического перевода и тех случаев, когда звучание приобретает смысл. Значительно чаще переводчик сталкивается с проблемами передачи смыслов, заключенных в двусторонних единицах языка, т.е. в единицах, изначально обладающих значением.
Разработанные ранее типологии переводческих преобразований позволяют воспользоваться некоторыми терминами. Использование предложенных ранее терминов без изменения их значений поможет установить взаимную связь между разными типологиями.
Провозгласив предметом переводческих трансформаций систему смыслов, заключенную в исходном речевом произведении, можно попытаться построить типологию трансформационных операций с опорой на семиотические и на логико-семантические категории. Типологии, построенные на различении уровней языковой системы, обладают меньшей объяснительной силой, так как возвращают нас из области смыслов в область внешней формы языковых знаков, заключающих эти знаки. Но, как мы пытались показать, переводим мы не формы, а смыслы, и трансформируем не слова и грамматические конструкции, а заключенные в них системы смыслов. В этой связи интересной представляется типология канадских лингвистов, в которой косвенный перевод, т.е. собственно система переводческих трансформаций, представлен не как прием изменения знаков на разных уровнях языковой системы, а как прием преобразований смысла. В то же время,
1 Etkind E. Op. cit. P. 40.
2 Бархударов Л. С. Указ. соч. С. 133 и далее.
отдавая должное типологии Вине и Дарбельне, следует отметить, что она не во всем последовательна и неполна. Различие между модуляцией и эквиваленцией прослеживается недостаточно четко. Разновидности модуляции, сведенные в один список, имеют в своей основе разные типы логико-семантических отношений между понятиями и могли бы быть отнесены к разным подвидам. Структурные преобразования, обусловленные различием в развертывании суждений, в последовательности изложения идей на разных языках, не могут быть ограничены только транспозицией. Поэтому некоторые термины, предложенные именно в этой типологии трансформаций, — адаптация, эквиваленция, модуляция, транспозиция, преимуществом которых является то, что они не связаны с поверхностным уровнем языковых знаков, могут быть использованы лишь после уточнения их значений и соотнесения их с определенными уровнями переводческой эквивалентности. Иначе говоря, приемы закономерных переводческих преобразований, необходимых для достижения эквивалентности между ре-чевами произведениями оригинала и перевода, должны непосредственно соотноситься с теми семиотическими категориями, на которых основывается многоуровневая система переводческой эквивалентности.
Отдельно могут быть рассмотрены такие комплексные виды переводческих преобразований, как опущенияи добавления,которые, если они не обусловлены системными расхождениями языков, сталкивающихся в переводе, представляют собой проявления переводческого «я». Переводчик, принимая решение добавить что-либо к тому, что сказал автор, или, напротив, выбросить то, что кажется ему лишним и неуместным, умышленно искажает систему смыслов оригинального произведения, т.е. деформирует ее. Всякое преобразование в переводе сопровождается неизбежными добавлениями и опущениями. Речь не идет здесь о формальной линейной протяженности текста. Еще Цицерон говорил о том, что не следует в переводе ожидать того же числа слов. Формальные расхождения, например, когда одно и то же понятие в языке оригинала выражено одним словом, а в языке перевода словосочетанием, и наоборот, не представляют никакого интереса для теории перевода. В силу межъязыковой асимметрии переводчик вынужден практически в каждом случае преобразования системы смыслов добавлять или устранять те или иные элементы смысла. Так, если в переводе на какой-либо язык якутского слова балаган мы используем перифразы жилая постройка якутов, жилище якутов и т.п., мы не добавим никаких новых элементов смысла в той смысловой микросистеме, которая заключена в слове исходного языка, хотя линейная протяженность текста и увеличится. Сравним следующее высказывание из повести «Собачье
сердце» Булгакова и его перевод на английский язык: Пожарные ужинают кашей — The firemen have buckwheat for supper. Русское слово ужинают заменено в переводе словосочетанием have for supper — едят на ужин. При этом никакого добовления новых элементов смысла не происходит. Напротив, вместо слова каша, мы обнаруживаем слово buckwheat, т.е. гречка. Одно слово переведено одним словом, но в нем добавлены новые элементы смысла, конкретизирующие смысл, заключенный в знаке оригинала.
Для того чтобы представить типологию переводческих преобразований в более системном виде, построенную на единых основаниях, обратимся вновь к категориям общей семиотики, которая лежит в основе переводческой эквивалентности. Это поможет нам установить, какие преобразования служат для достижения переводческой эквивалентности на прагматическом, семантическом и синтаксическом уровнях.
Глава 3
СЕМИОТИЧЕСКИЙ ПОДХОД К ПЕРЕВОДЧЕСКИМ ПРЕОБРАЗОВАНИЯМ
Типология переводческих преобразований текста может и должна быть построена на тех же основах, на которых выделялась и описывалась категория переводческой эквивалентности. В этом случае переводческие преобразования получают необходимое логическое обоснование. В самом деле, эквивалентный перевод — это тот, в котором все преобразования смыслов, заключенных в исходном сообщении, носят рациональный характер и не зависят непосредственно от воли переводчика. Переводчик, стремящийся к достижению эквивалентности, не присваивает себе право изменять то, что может быть передано неизменным. Не следует забывать о свойствах целостности и иерархичности, присущих переводу как интерпретирующей системе. Это означает, что отдельные элементы текста, которые на первый взгляд имеют точные соответствия в языке перевода, могут быть переведены более отдаленными по значению формами. Их выбор будет обусловлен смысловой структурой речевого произведения в целом. Поэтому, анализируя ту или иную операцию по преобразованию исходной системы смыслов, созданной автором оригинального речевого произведения, нужно исходить из «презумпции неизбежности изменений» и стараться найти причины, вызвавшие те или иные изменения. Ошибочные действия переводчиков и порождающие их обстоятельства мы рассмотрели в последней главе предьщущей части.
Мы установили, что основанием для различения адекватности и эквивалентности перевода могут служить семиотические категории прагматики, семантики и синтактики. Существующие типы семиотических отношений (отношения знаков к участникам коммуникации, к обозначаемым ими предметам и между собой в потоке речи) лежат в основе переводческих преобразований текста. Сответственно могут быть выделены три группы переводческих операций по преобразованию системы смыслов исходного текста: прагматические, семантические и синтаксические.
Если мы признаем, что прагматический уровень доминирует в речи над двумя другими, мы должны будем признать и то, что в переводе он является «предельным уровнем допустимости» преобразований. Это означает, что при строгом взгляде на вещи в переводе необходимо всегда сохранять неизменными прагматические значения, так как при изменении прагматики исходного речевого произведения перевод перестает быть переводом и оказывается каким-то иным средством межъязыкового посредничества. Из этого следует, что никакие прагматические преобразования невозможны.
Однако реальная практика перевода показывает, что переводом называют и такие виды межъязыкового посредничества, в процессе которых рождаются речевые произведения, отличающиеся от исходных текстов своим комуникативным эффектом. Можно еще раз привести пример, когда законодательные документы, выполняющие регулятивную общественную функцию, попав в результате перевода в другую культуру, в иное языковое сообщество, сохраняют лишь информативную функцию. Так, при подготовке закона о русском языке переводились законы о языках, существующие в других странах, для того чтобы лишь ознакомиться с их содержанием и, возможно, заимствововать какие-то идеи. Эти тексты оказывались в большинстве случаев семантически и синтаксически эквивалентными текстам оригинала. Но их «чужеродность» и непривычность структуры, налагающиеся на соответствующие ожидания получателей переводных сообщений, которых интересовала главным образом семантическая сторона сообщений, частично или полностью изменяла их прагматику.
Можно вспомнить также примеры формально эквивалентных переводов, приводившиеся Ю. Найдой. Формально эквивалентные переводы не всегда способны сохранить аналогичный коммуникативный эффект, т.е. быть прагматически эквивалентными. Для определения прагматического соответствия переводного текста тексту оригинала особенно интересны категории «образа адресата», а также так называемого «фонда знаний собеседников», которые нередко и приводят к преобразованиям семантики и синтактики оригинального текста, подчиняя их прагматическим
устремлениям. Именно эти категории лежали в основе «прагматической отсебятины» Ж. Амио. Они же породили категорию динамической эквивалентности Ю. Найды и многие факты исключительно вольного перевода, когда прагматически аналогичные тексты оказывались неэквивалентными на семантическом и синтаксическом уровнях. Такие переводы, прагматическое подобие которых не предполагает семантической и синтаксической эквивалентности сообщений, было предложено квалифицировать как адекватные.
Семантический уровень в силу известной асимметрии «языковых картин мира» представляется наиболее обширным полем для переводческих преобразований самого разного характера. Интерпретация текста оригинала как знаковой данности посредством другой знаковой системы неизбежно предполагает целый ряд различных трансформационных операций. Некоторые из них имитируют семиотические преобразования, часто применявшиеся неосознанно в истории культур. Так, переводческая операция, получившая название функциональной замены, родственна функциональным заменам, применявшимся по отношению к другим, неязыковым знакам, когда новое и неизвестное интерпретировалось
Дата добавления: 2016-06-24; просмотров: 1449;