Предмет теории перевода

Прежде чем попытаться определить предмет теории перевода, следует уточнить, что наука о переводе, какую бы направленность она ни имела, была и останется теоретической дисциплиной, так как вряд ли когда-нибудь сможет располагать достаточными экс­периментальными данными о психофизических процессах, проте­кающих в голове переводчика. Вряд ли она сможет в полной мере изучить и физическое состояние переводчика в процессе перевода. Можем ли мы представить себе переводчика, обеспечивающего переговоры на уровне глав государств, увешанного медицински­ми датчиками, регистрирующими изменения функционирования всех его жизненно важных органов, или синхрониста в кабине с аппаратом, измеряющим давление? Даже представить себе такое сложно, реальные же эксперименты подобного рода вовсе невоз­можны. Мы можем лишь сопоставить физическое состояние пе­реводчика до начала перевода и после. По результатам сравнения мы сможем зарегистрировать произошедшие в его физическом состоянии изменения. Эти изменения позволят, возможно, смо­делировать процессы, происходящие во время перевода в орга­низме переводчика. Повторим этот эксперимент множество раз и попытаемся вывести закономерности. Сделанные выводы станут основой дальнейших исследований.

Именно таким путем и развивается научное знание о перево­де. Непосредственному наблюдению поддаются лишь материаль­ные объекты и процессы, которые можно воспринять, проанали­зировать, измерить до начала процесса перевода и после его завер­шения, идет ли речь о психофизическом состоянии переводчика или о текстах — исходном тексте и тексте перевода. В этом осо­бенность перевода как объекта науки. Он позволяет оперировать лишь косвенными данными. Эта особенность объекта теории обус­ловливает и его предмет.

Тот факт, что реальному наблюдению и научному анализу поддаются лишь данные «на входе» и «на выходе», в то время как сам интеллектуальный процесс переводческого преобразования происходит скрытно, превращает теорию перевода в сопостави­тельную дисциплину. Все выводы о механизме перевода делаются на основе сопоставления исходных и результирующих данных. Материальным продуктом, результирующим интеллектуальный процесс переводческого преобразования, оказывается речевое произведение. Поэтому естественно, что в качестве данных для сравнения выступают речевые произведения — исходное, подверг­шееся переводу, и финальное, созданное переводчиком.

Речевая сущность сравниваемых объектов и предопределила то, что предмет теории перевода долгое время практически не

выходил за рамки предмета лингвистики. Это закономерно своди­ло теорию перевода к статусу прикладной отрасли языкознания. Теория перевода и называлась в этом случае лингвистической.

Л.С. Бархударов полагал, что «предметом лингвистической теории перевода является научное описание процесса перевода как межъязыковой трансформации, т.е. преобразования текста на одном языке в эквивалентный ему текст на другом языке»¹. Он подчеркивал, что под термином «процесс» не имел в виду психи­ческий процесс, протекающий в мозгу переводчика во время пе­ревода. О характере этого процесса имеются весьма смутные представления, хотя этот процесс и представляет несомненный интерес².

Такое определение предмета теории перевода, ограничиваю­щее его процессом межъязыковой трансформации, было вполне приемлемым для лингвистической теории перевода. Но оно пока­залось слишком узким, когда к изучению перевода начали подхо­дить с позиций общей теории коммуникации. Р.К. Миньяр-Бело-ручев подчеркивал, что межъязыковые преобразования «обязатель­но ограничены рамками двух конкретных языков... Тем самым задачи науки о переводе сводятся к сравнительному изучению двух языковых систем, к некоторому комплексу проблем частной теории перевода»³. Такой взгляд на предмет теории перевода ограничивается собственно лингвистическим аспектом перевода и не позволяет науке о переводе выйти за рамки лингвистики. По мнению этого исследователя, «процесс перевода включен в комму­никацию с использованием двух языков и составляет ее централь­ное место. Всякое же моделирование коммуникации с использовани­ем двух языков, накопленные о ней знания составляют предмет науки о переводе»⁴.

Таким образом, предмет науки о переводе полностью покры­вает собой объект, становится своеобразной теоретической каль­кой объекта. Но, как мы пытались показать, перевод является чрезвычайно сложным объектом, предполагающим изучение раз­ными научными дисциплинами, имеющими разные предметы, т.е. междисциплинарный подход. Междисциплинарный подход вовсе не исключает того, что теория перевода, если, конечно, такая на­ука действительно существует как самостоятельная дисциплина, должна иметь собственный предмет. Представление о предмете науки о переводе как о совокупности всех знаний о нем, накоп­ленных разными научными дисциплинами, настолько широко раздвигает границы этой науки, что рискует лишить ее присущей

¹ Бархударов Л. С. Язык и перевод. С. 6.

² Там же. С. 5.

³ Миньяр-Белоручев Р.К. Теория и методы перевода. С. 6.

⁴ Там же (выделено мною. — Н.Г.). 216

каждой науке предметной определенности. Сравним перевод как объект науки с другим, чрезвычайно сложным, центральным объек-том научного знания в целом — человеком.Человека как живое существо изучает биология, его болезни изучает медицина, его речь — лингвистика, его поведение — психология, отношения человека с ему подобными — социология и т.п. Сложность и многосторонность объекта, бесчисленное множество вариантов егопроявления делают абсурдной, по крайней мере сегодня, идею создания единой «науки о человеке», «человековедения», «гомологии» или еще чего-то подобного. Перевод, несомненно, представляет собой менее сложный объект, нежели человек. Но, являясь одновременно фактом и посредничества, и речевой ком­муникации, и билингвизма, и социального поведения, и психи­ческого состояния, и еще многого другого, перевод тем не менее имеет нечто специфическое, присущее только ему. Именно это специфическое и должно составить предмет теории перевода как самостоятельной научной дисциплины.

Поиск специфического вновь отправляет нас к реально суще­ствующим свидетельствам переводческой деятельности, а именно к речевым произведениям, текстам — оригинальным, подлежа­щим переводу, и переводным. Явное отличие того, что имеется до перевода, от того, что рождается в результате перевода, со всей очевидностью показывает, что процесс перевода есть сложное, многообразное и многоуровневое преобразование,которое затраги­вает самые различные аспекты речевой коммуникации. Преобразу­ется вся система смыслов исходного сообщения, что выражается в более или менее значительных изменениях семантики исходно­го сообщения и его прагматики, порядка взаимного расположе­ния элементов сообщения, в изменении формы речи, например письменной на устную при переводе с листа, художественной формы (поэтической на прозаическую и наоборот), литературно­го или речевого жанра и т.п. Все эти преобразования обусловле­ны самыми различными факторами самой различной природы, социальными, психическими, историческими и др., что далеко выходит за пределы межъязыковой асимметрии. Именно поэтому взгляд на науку о переводе только с точки зрения лингвистики (лингвистическая теория перевода) представляется слишком уз­ким и односторонним. В то же время попытка «объять необъят­ное» и представить предмет теории перевода как совокупность Предметов различных научных дисциплин делает его неоправданно расширенным, размытым, а следовательно, и операционно непри­годным. Попытка разрубить этот «гордиев узел» и совместить не­обходимую широту взгляда с точно обозначенной предметностью могла бы состоять в том, чтобы не прибавлять друг к другу, а синтезировать предметы разных наук, изучающих перевод, выде-

лив собственный предмет. Ведь именно таким путем возникают новые научные направления. Но синтез различных предметов с целью построения единой теории объекта, способный привести к созданию новой научной дисциплины, требует системного подхо­да. Иначе говоря, наука о переводе должна синтезировать различ­ные предметные стороны переводческой деятельности как некой системы.

Вэтом случае предметом теории перевода могла бы оказаться трансформирующая деятельность переводчика, создающего иное, тогда как целью его является создать нечто подобное.Именно это противоречие и порождающие его причины лингвистического, социального, психического, исторического, этнологического и дру­гого плана и составляют предмет теории перевода. Противоречи­вость перевода, возникающая из столкновения «своего» и «чужо­го», поиск подобия в различном и различия в подобном можно объяснить только синтезируязнания о переводе, накопленные раз­ными науками. A.B. Федоров, намечая пути развития науки о пе­реводе, справедливо отчечал, что «дальнейший путь работы над теорией должен предполагать постепенно реализуемые возможнос­ти синтеза, путь от частного синтеза к синтезу более общему»¹. В качестве примера такого синтеза Федоров называл «преодоление существовавшего антагонизма между литературоведческим и лин­гвистическим путями изучения художественного перевода»².

Синтез предметных сторон, имеющий целью построение еди­ной теории перевода, требует системного подхода.Тогда сама про­тиворечивая переводческая реальность будет представлена как системное явление, т.е. как некая совокупность элементов, между которыми устанавливаются определенные типы связей и отношений, благодаря чему эта совокупность приобретает целостность и един­ствосо всеми присущими системе свойствами и отношениями.

Глава 3

СИСТЕМНЫЙ ПОДХОД К ИЗУЧЕНИЮ ПЕРЕВОДА. ПЕРЕВОД КАК СИСТЕМА