Дело патриархов Игнатия и Фотия

С 846 года патриаршую кафедру в Константинополе занимал патриарх Игнатий. Это был человек высоких моральных качеств, но в своих пастырских требованиях отличался такой суровостью, которая иногда выходила за пределы благоразумия. Не случайно на первых же порах у него оказалось много врагов. Из них бо­лее опасным для него был опекун молодого императора, кесарь Варда, брат императрицы Феодоры, которого подозревали в лю­бовных связях с женой своего умершего сына. Игнатий увещевал Варду разорвать незаконную связь, но когда это не подейство­вало, патриарх решился на смелый шаг: в праздник Богоявления он не допустил Варду до святого причащения. Варда не мог простить такого оскорбления патриарху; был возмущен таким поступком патриарха и сам император Михаил. Кроме того, он озлобился на Игнатия за то, что он отказался поддержать предложенный ему Вардой план удалить свою мать от управления государством с пострижением ее в монашество. Осуществив свой план без участия Игнатия, Варда сумел последнего обвинить в государ­ственной измене и отправил в ссылку на остров Теребинф.

Вместо Игнатия на патриаршую кафедру 25 декабря 858 года был возведен сена­тор Фотий, составлявший по своим достоинствам исключительную личность среди своих желчных современников. Это был человек сильной воли и твердого характера, широкого житейского и ад­министративного опыта; глубокий и всесторонний ученый.

Фотий неохотно под сильным давлением принял патриарший престол, предварительно убедившись, что Игнатий примирился с низложением. Пройдя в течение шести дней все ступени священства до патриаршества, Фотий единодушно собором епископов был изб­ран на первосвятительский престол.

Но это было началом тяжелой драмы, с которой связано его патриаршество и результатом которого был разрыв между Церковью Восточной и Западной.

Потеря патриаршего престола не сломила Игнатия, и он оказался в полосе острой политической борьбы, которая обра­зовала два непримиримых лагеря – Фотия и Игнатия. Так в Кон­стантинопольском патриархате образовался раскол.

Несмотря на свою малочисленность, партия Игнатия вступила в ожесточенную борьбу со сторонниками Фотия. Сторон­ники Игнатия собрали в 859 году собор и отлучили Фотия от Церк­ви. Фотий ответил на это своим собором и отлучил Игнатия.

Начавшиеся волнения в Константинопольском патриархате дали повод папе Николаю вмешаться в церковные дела на Востоке. Этот папа был фанатичным поборником идеи главенства Римс­кого епископа во Вселенской Церкви. Ближайшим поводом для его вмешательства в дела Констан­тинопольской Церкви было окружное послание Фотия к Церкви Рим­ской, вместе с такими же посланиями к другим патриархам, с извещением о своем вступлении на престол. Вместе с посланием Фотия император со своей стороны отправил письмо папе с бога­тыми подарками апостольской кафедре. Однако Николай принял это за обращение к римскому престолу за поддержкой.

Высокомерный Николай I отправил в Константинополь двух легатов с письмами к Фотию и императору. Тоном верховного судьи папа заявлял императору и Фотию, что все, случившееся в Константинополе, он не может признать законным, пока его легаты не исследуют дела, потому что все это совершилось без ведома папы. Папа не признавал Фотия законным пат­риархом в силу того, что избрание его на этот престол прямо из ми­рян было неканоничным. В доказательство этого он ссылался на многие постановления Западной Церкви, в том числе на поста­новления его предшественников. Письма папы произвели небла­гоприятное впечатление в Константинополе. Иерархи поняли, ка­кая опасность грозит от Рима. Этот момент сыграл на руку Фотию. Константинопольская иерархия увидела, что только Фотий может отстоять автокефалию всей Церкви. В таких условиях легаты папы не почувствовали к себе особого почета на Востоке, и на Константинопольском соборе 861 года их участие было чисто сим­волическим.

Собор из 318 епископов признав Фотия законным патриархом. Папским легатам оставалось выразить полное согласие этому пос­тановлению. Определения собора были отправлены к папе Николаю. Вместе с тем император и патриарх отправили папе письма. В своем послании, отличавшемся высоким достоинством и силой доводов, Фотия объяснял папе, что патриархом он стал в силу опреде­ленного стечения обстоятельств и решительно заявил, что таких канонов, в нарушение которых он избран патриархом, Кон­стантинопольская церковь не знает. Постановления же поместных Церквей, пояснял он папе, если они не утверждены Вселенским собором, не могут быть для нее обязательны. Свое быстрое воз­ведение в сан патриарха Фотий защищал историческими примерами. Он указывал, что прямо из мирян были возведены на патриаршую кафедру на Востоке патриархи Тарасий, Никифор и Нектарий и на Западе епископ Амвросий, причем последние два были избраны на епископию даже до принятия крещения.

Получив письмо Фотия, папа понял, что он имеет дело с твердым и умным противником. Однако неудача не смутила Николая I. В ответных письмах своих к императору и Фотию он продолжил традицию пап играть роль верховных вершителей церковных воп­росов; он заявлял, что апостолу Петру, сравнительно с другими апос­толами, даны большие полномочия; и папа, как его наместник, яв­ляется преемником этих полномочий. Ссылаясь на эти полномочия, папа решительно не признал Фотия законным патриархом, считая таковым Игнатия. Папские письма со стороны императора и пат­риарха остались без внимания. Но, казалось бы, закончившийся спор, разгорелся вновь.

Низложенный патриарх Игнатий подал апелляция к папе Николаю с просьбой расследовать его дело. Таким обращением к папе пар­тия Игнатия фактически признавала высшую церковную юрисдикцию Рима. Папа ликовал, так как видел, что торжество партии Игнатия будет его торжеством. Собор 863 г. в Риме лишил Фотия не только патриаршества, но и сана церковного клирика. Собор ука­зал, что в случае невыполнения его постановления Фотий отлу­чается от таинства евхаристии за исключением только смертного случая. Эти последствия касались и всех духовных лиц, посвя­щенных Фотием, в случае если они не прервут с ним общения. Игнатий восстанавливался в правах патриарха вместе с его сто­ронниками, включая тех, которые обвинялись в каких-либо пре­ступлениях.