Идеалы и нормы науки

Обратимся вначале к анализу идеалов и норм исследования. Они вклю­чают в себя идеалы и нормы: 1) доказательности и обоснования знания, 2) объяснения и описания и, наконец, 3) построения и организации знания. Это - основные формы, в которых реализуются и функционируют познава­тельные идеалы и нормы науки. В их содержании можно обнаружить не­сколько взаимосвязанных уровней Первый из них представлен норматив­ными структурами, общими для всякого научного исследования. Это - инва­риант, который конституирует науку, отличая ее от других форм познания (искусства, обыденного познания, религиозного и мифологического отраже­ния мира и т.п.). На каждом этапе исторического развития этот уровень конкретизируется посредством исторически преходящих установок, свой­ственных науке соответствующей эпохи. Система таких установок - пред­ставлений о нормах объяснений, описания, доказательности, организации знаний и т.д. выражает стиль мышления этой эпохи и образует второй уро­вень в содержании идеалов и норм исследования.

Например, идеалы и нормы описания, принятые в науке средневековья, радикально отличаются от тех, которые характеризовали науку нового вре­мени. Нормативы объяснения и обоснования знаний, принятые в эпоху классического естествознания, отличаются от современных.

Наконец, в содержании идеалов и норм научного исследования можно выделить третий уровень. В нем установки второго уровня конкретизиру­ются применительно к специфике предметной области той или иной науки - физики, биологии, химии и т.п.

Очевидно, например, что современная биология не может обойтись без идеи эволюции. Соответственно, методы историзма органично включатся в систему ее познавательных установок.

Физика же пока не прибегает в явном виде к этим методам. Если для биологии идея развития распространяется даже на законы живой природы (эти законы возникают вместе со становлением живой материи), то физика до последнего времени вообще не ставила проблемы происхождения дей­ствующих во Вселенной физических законов. Характерно, что фундамен­тальный постулат физического исследования - принцип воспроизводимости эксперимента интерпретируется как принцип неизменности физических за­конов. Эксперимент, произведенный в разные моменты времени, при про­чих равных условиях должен дать один и тот же результат. Без этого норма­тива физика не может существовать. Но в понимание прочих равных усло­вий традиционно вкладывается тот смысл, то и в различные моменты вре­мени законы природы действуют одинаково. Иначе говоря, во времени нет выделенных точек, в которых бы менялся характер изучаемых физикой за­конов. Эта нормативная установка глубоко проникает в ткань физического исследования. Она осмысливается в системе физического знания как прин­цип однородности времени, с которым, согласно теореме Неттер, нераз­рывно связан закон сохранения энергии.

До сих пор физика не подвергала сомнению принцип однородности времени. У нее не было веских оснований считать изучаемые ею объекты и их законы исторически возникающими на определенном этапе развития природы. Однако развитие современной физики и космологии привело к идее сингулярной временной точки, с которой начинается отсчет физичес­кого времени Метагалактики. Вероятно, что физические законы, с которыми мы имеем дело на современном этапе эволюции Вселенной, формирова­лись в начале “большого взрыва”, а до этого момента они существовали в ином, трансформированном виде. Во всяком случае, многим физикам идем истории всех физических объектов, включая элементарные частицы, уже не кажется крамольной, равно как и идея становления законов, управляющих этими объектами. В физике элементарных частиц уже сегодня можно найти ряд зародышевых представлений, которые впоследствии могут привести к формированию эволюционного подхода, вызвать соответствующую корен­ную перестройку норм исследовательской деятельности. Но это - дело буду­щего (возможно, ближайшего). Пока же можно констатировать довольно существенное различие в специфике нормативных структур физики и тех естественных наук (биология, геология и т.д.), для которых органична идея эволюции.

Идеи И. Пригожина выступают первой наиболее значимой исследова­тельской программой перестройки современной физики на базе эволюци­онных представлений. Характерно, что в рамках этой программы, по суще­ству, представлены вопросы и о новых нормативах физического исследова­ния. В частности, идея об иерархии внутренних времен и операторного представления времени в физике[ii] может быть расценена как первая по­пытка предложить схему пространственно-временных измерений с позиций эволюционного подхода к анализу физических объектов.

В нормативных структурах науки выражены основные характеристики метода, а метод должен соответствовать объекту. Поэтому специфика ис­следуемых объектов непременно сказывается на характере идеалов и норм научного познания и каждый новый тип системной организации объектов, вовлекаемый в орбиту исследовательской деятельности, как правило, требует трансформации идеалов и норм научной дисциплины. Но не только специ­фикой объекта обусловлено функционирование и развитие идеалов и норма­тивных структур науки. В их системе выражен определенный образ познава­тельной деятельности, представление об обязательных процедурах, которые обеспечивают постижение истины. Этот образ всегда имеет социокультур­ную размерность. Он формируется в науке, испытывая влияние мировоз­зренческих структур, лежащих в фундаменте культуры той или иной истори­ческой эпохи, и несет на себе отпечаток этого влияния. Последнее опреде­ляет специфику обозначенного выше второго слоя содержания идеалов и норм исследования, который выступает базисом для формирования норма­тивных структур, выражающих особенности различных предметных обла­стей науки. Именно в рассматриваемом слое содержания идеалов и норм науки отчетливо прослеживается их зависимость от культуры эпохи, от до­минирующих в ней мировоззренческих установок и ценностей. Поясню ска­занное примером. Известный естествоиспытатель XVIII столетия Ж. Бюффон, знакомясь с трактатами натуралиста эпохи Возрождения У. Альдрованди, выражал крайнее недоумение по поводу ненаучного спо­соба описания и классификации явлений. Например, в трактате о змеях Альдрованди наряду со сведениями, которые и естествоиспытатели после­дующих эпох отнесли бы к научному описанию (виды змей, их размноже­ние, действие змеиного яда и т.д.), включил описание чудес и пророчеств, связанных с тайными знаками змеи, сказания о драконах, сведения об эм­блемах и геральдических знаках, созвездиях Змеи, Змееносца, Дракона и связанных с ними астрологических предсказаниях и т.п.[iii].

Такие способы описания - отголоски познавательных идеалов, характер­ных для культуры средневековья. Они были порождены доминирующими в ней мировоззренческими установками, которые определяли восприятие, по­нимание и познание человеком мира. В системе таких установок земной, человеческий мир (микрокосм) представлялся как воплощение божествен­ного архетипа - “мира высших сущностей” и воспринимался как “уменьшенное воспроизведение” универсума (макрокосма). Сущность мира усматривалась в акте его творения, а закон творения интерпретировался как закон аналогии: человек, согласно христианскому мировоззрению, создан по образу и подобию бога, а человеческий мир - по аналогии с “божественным порядком высших сущностей”.

Познание мира трактовалось как расшифровка смысла, вложенного в вещи и события актом божественного творения. Последние же рассматри­вались как дуально расщепленные вещи и события - их природные свойства воспринимались одновременно и как знаки божественного помысла, во­площенного в мире.

В соответствии с этими мировоззренческими презумпциями формиро­вались идеалы объяснения и описания, принятые в средневековой науке. Описать вещь или явление - значило не только зафиксировать признаки, ко­торые в более поздние эпохи (в науки нового времени) квалифицировались как природные свойства и качества вещей, но и обнаружить “знаково-симво­лические” признаки вещей, их аналогии, “созвучия” и “перекличку” с другими вещами и событиями универсума.

Поскольку вещи и явления воспринимались как знаки, а мир тракто­вался как своеобразная книга, написанная “божьими письменами”, по­стольку словесный или письменный знак и сама обозначаемая им вещь могли быть уподоблены друг другу. Отсюда в описаниях и классификациях средневековой науки реальные признаки вещи часто объединяются в единый класс с символическими обозначениями и языковыми знаками. С этих по­зиций вполне допустимо, например, сгруппировать в одном описании био­логические признаки змеи, геральдические знаки и легенды о змеях, истол­ковав все это как различные виды знаков, обозначающих некоторую идею (идею змеи), которая вложена в мир божественным помыслом.

Перестройка идеалов и норм средневековой науки, начатая в эпоху Воз­рождения, осуществлялась на протяжении довольно длительного историчес­кого периода. На первых порах новое содержание облекалось в старую форму, а новые идеи и методы соседствовали со старыми.

Поэтому в науке Возрождения мы встречаем наряду с принципиально новыми познавательными установками (требование экспериментального подтверждения теоретических построений, установка на математическое описание природы, и довольно распространенные приемы описания и объ­явления, заимствованные из прошлой эпохи.

Показательно, что вначале идеал математического описания природы утверждался в эпоху Возрождения, исходя из традиционных для средневеко­вой культуры представлений о природе как книге, написанной “божьими письменами”. Затем эта традиционная мировоззренческая конструкция была наполнена новым содержанием и получила новую интерпретацию: “Бог написал книгу природы языком математики”.

Итак, первый блок оснований науки составляют идеалы и нормы иссле­дования. Они образуют целостную систему с достаточно сложной организа­цией. Эту систему, если воспользоваться аналогией А. Эддингтона, можно рассмотреть как своего рода “сетку метода”, которую наука “забрасывает в мир” с тем, чтобы “выудить из него определенные типы объектов”. “Сетка метода” детерминирована, с одной стороны, социокультурными факторами, определенными мировоззренческими презумпциями, доминирующими в культуре той или иной исторической эпохи, с другой - характером исследуе­мых объектов. Это означает, что с трансформацией идеалов и норм меня­ется “сетка метода”, и, следовательно, открывается возможность познания новых типов объектов.

Научная картина мира

Второй блок оснований науки составляет научная картина мира.

Современная наука дисциплинарно организована, и в развитии ее от­раслей особую роль играют обобщенные схемы-образы предмета исследо­вания, посредством которых фиксируются основные системные характери­стики изучаемой реальности. Эти образы часто именуют специальными картинами мира. Чтобы не погружаться в споры относительно специфики применения в данном контексте термина “мир”, имеет смысл пользоваться иным названием - картина исследуемой реальности. Наиболее изученным ее образцом является физическая картина мира. Но подобные картины есть в любой науке, как только она конституируется в качестве самостоятельной отрасли научного знания.

Обобщенная характеристика предмета исследования вводится в картине реальности посредством представлений: 1) о фундаментальных объектах, из которых полагаются построенными все другие объекты, изучаемые соответ­ствующей наукой, 2) о типологии изучаемых объектов, 3) об общих законо­мерностях их взаимодействия, 4) о пространственно-временной структуре реальности. Все эти представления могут быть описаны в системе онтоло­гических постулатов, посредством которых эксплицируется картина иссле­дуемой реальности и которые выступают как основание научных теорий со­ответствующей дисциплины. Например, постулаты: мир состоит из недели­мых атомов; их взаимодействие осуществляется как мгновенная передача сил по прямой; атомы и образованные из них тела перемещаются в абсо­лютном пространстве с течением абсолютного времени - описывают кар­тину физического мира, сложившуюся во второй половине XVII в. и полу­чившую впоследствии название механической картины мира.

Переход от механической к электродинамической (последняя четверть XIX в.), а затем к квантово-релятивистской картине физической реальности (первая половина ХХ в.) сопровождался изменением системы онтологичес­ких принципов физики. Особенно радикальным он был в период становле­ния квантово-релятивистской физики (преобразование принципов недели­мости атомов, существования абсолютного пространства - времени, лапла­совской детерминации физических процессов).

Картина реальности обеспечивает систематизацию знаний в рамках со­ответствующей науки. С ней связаны различные типы теорий научной дис­циплины (фундаментальные и специальные), а также опытные факты, на которые опираются и с которыми должны быть согласованы принципы кар­тины реальности. Одновременно она функционирует и как исследователь­ская программа, которая целенаправляет постановку задач эмпирического и теоретического поиска и выбор средств их решения. Поэтому преобразова­ние картины реальности означает изменение глубинной стратегии исследо­вания и всегда представляет собой научную революцию.

Особым является вопрос о том, как взаимодействуют между собой кар­тины реальности. Существуют ли некоторые более широкие горизонты си­стематизации знаний, формы их систематизации, интегративные по отно­шению к специальным картинам реальности? В наших методологических исследованиях такие формы уже зафиксированы и описаны. К ним отно­сится общая научная картина мира, которая является особой формой теоре­тического знания. Она интегрирует наиболее важные достижения есте­ственных, гуманитарных и технических наук. Это например, представления о кварках и синергетических процессах, о генах, экосистемах и биосфере, об обществе как целостной системе и т.п. Вначале они развиваются как фун­даментальные идеи и представления соответствующих дисциплинарных он­тологий, а затем включаются в общую научную картину мира.

И если дисциплинарные онтологии (специальные научные картины мира) репрезентируют предметы каждой отдельной науки (физики, биоло­гии, социальных наук и т.д.), то в общей научной картине мира представ­лены наиболее важные системно-структурные характеристики предметной области научного познания как целого, взятого

Революции в отдельных науках (физике, химии, биологии и т.д.), меняя видение предметной области соответствующей науки, постоянно порож­дают мутации общенаучной картины мира, приводят к пересмотру ранее сложившихся в науке представлений о действительности. Однако связь между изменениями в картинах реальности и кардинальной перестройкой общенаучной картины мира далеко не однозначна. Нужно учитывать, что новые картины реальности вначале выдвигаются как гипотезы. Гипотети­ческая картина проходит этап обоснования и может весьма длительное время сосуществовать рядом с прежней картиной реальности. Чаще всего она утверждается не только в результате продолжительной проверки опытом ее принципов, но и благодаря тому, что эти принципы служат базой для но­вых фундаментальных теорий.

Конкуренция различных картин реальности в рамках одной и той же на­уки - уже известная ситуация. В концепциях Т. Куна и И. Лакатоса эта ситу­ация описана в терминах конкуренции парадигм и исследовательских про­грамм. Однако необходимо иметь в виду, что ни Т. Кун, ни И. Лакатос (равно как и другие представители постпозитивистской философии науки) не выделяют в качестве особого компонента научных 0наний общенаучную картину мира и картины исследуемой реальности[iv]. Вхождение новых пред­ставлений о мире, выработанных в той или иной отрасли знания, дав обще­научную картину мира не исключает, а предполагает такую конкуренцию.

Картина мира строится коррелятивно схеме метода, выражаемого в идеалах и нормах науки. В наибольшей мере это относится к идеалам и нормам объяснения, в соответствии с которыми вводятся онтологические постулаты науки. Выражаемый в них способ объяснения и описания вклю­чает в снятом виде все те социальные детерминации, которые определяют возникновение и функционирование соответствующих идеалов и норм на­учности. Вместе с тем постулаты научной картины мира испытывают и не­посредственное влияние мировоззренческих установок, доминирующих в культуре некоторой эпохи. Возьмем, например, представления об абсолют­ном пространстве механической картины мира. Они возникали и на базе идеи однородности пространства (эта идея одновременно послужила и од­ной из предпосылок становления идеала экспериментального обоснования научного знания, поскольку позволяла утвердиться принципу воспроизводи­мости эксперимента). Формирование же этой идеи и ее утверждение в науке было исторически связано с преобразованием смыслов категории простран­ства, доминировавших в мировоззрении средневековой эпохи. В культуре средневековья пространство понималось как система качественно специфи­ческих мест, наделенных особым символическим смыслом (такое понима­ние пронизывало все феномены средневековой культуры - обыденное мыш­ление, художественное восприятие мира, религиозно-теологические и фило­софские концепции, средневековую физику и космологию и т.п.). Оно было естественным выражением системы социальных отношений людей данной эпохи, образа их жизнедеятельности[v].

Перестройка всех этих смыслов, начавшаяся в эпоху Возрождения, была сопряжена со становлением капиталистических отношений и раннебуржу­азной идеологии, с ее новым пониманием человека, его места в мире и его отношения к природе. Эта перестройка была обусловлена многими соци­альными факторами, в том числе влиянием на общественное сознание ве­ликих географических открытий, усиливающейся миграцией населения в эпоху первоначального накопления, когда разорившиеся крестьяне сгоня­лись с земли, разрушением традиционных корпоративных связей и др. При­чем перестройка смысла категории пространства происходила не только в науке, но и в самых различных сферах культуры. В этом отношении показа­тельно, что становление концепции гомогенного, евклидова пространства в физике резонировало с процессами формирования новых идей в изобрази­тельном искусстве эпохи Возрождения, когда живопись стала использовать линейную перспективу евклидова пространства, воспринимаемую как ре­альную чувственную достоверность природы.

Формирование картин исследуемой реальности в каждом отрасли науки всегда протекает не только как процесс внутринаучного характера, но и как взаимодействие науки с другими областями культуры. Известно, например, что на этапе становления в физике механической картины мира в ее разра­ботке особую роль сыграли представления о машинах и механизмах как своеобразных аналогах естественных объектов. Именно этот подход послу­жил основой эвристической программы Галилея - исследовать закономер­ности движения природных объектов, в том числе и небесных тел, анализи­руя поведение механических устройств (в частности, орудий венецианского арсенала).

Если пользоваться терминологией Н. Бора, то можно сказать, что это была “сумасшедшая” идея. Но именно она определила магистральную ли­нию развития механики. Она предполагала, что законы движения небесных тел можно открыть не только опираясь на наблюдения за их перемещени­ями, но прежде всего используя эксперименты над искусственно создавае­мыми механическими системами.

Продуктивность данной идеи была продемонстрирована в последующий период развития механики. Традиция, идущая от Галилея и Гюйгенса к Гуку и Ньютону, была связана с попытками моделировать в мысленных экспери­ментах с механическими устройствами силы взаимодействия между небес­ными телами. Например, Гук рассматривал вращение планет по аналогии с вращением тела, закрепленного на нити, а также тела, привязанного к вра­щающемуся колесу. Ньютон использовал аналогию между вращением Луны вокруг Земли и инерциальным движением шара внутри полой сферы. При­менение найденных в мысленном эксперименте математических зависимо­стей при анализе взаимодействия небесных тел было одним из важных ас­пектов открытия Ньютоном закона всемирного тяготения[vi].

Однако то, что на более поздних этапах развития механической картины мира было само собой разумеющимся, у истоков ее формирования вызы­вало обостренные мировоззренческие столкновения. Единая механическая картина природы, стиравшая всякую грань между небесным и земным ми­ром, могла утвердиться только на базе перестройки всей системы мировоз­зренческих установок культуры средневековья и господствующих в ней пред­ставлений об иерархически упорядоченном Космосе. Эта перестройка, в свою очередь, была продуктом объективных процессов социальной дезие­рархизации, того разложения средневекового уклада жизни и зарождения буржуазных отношений, которое отразилось в новых идеологических движе­ниях - Реформации, контрреформации и других, подготовивших почву для новых представлений о человеке и его отношениях к миру[vii].

Кардинальные мировоззренческие сдвиги, происходившие в эту эпоху (XVII в.), создавали и новое понимание роли механических устройств в че­ловеческой жизнедеятельности. Они ассоциировались с систематическим разумным устройством жизни в противовес “необузданным страстям” и “хаотическим влечениям живой природы”[viii].

Именно духовный климат эпохи придавал образу механического устрой­ства несвойственные ему ранее ценность и значимость, согласовывая его с новыми пониманиями смысла человеческой жизни и превращая его в свое­образный мировоззренческий символ.

В процессе становления и развития специальных картин мира наука ак­тивно использует образы, аналогии, ассоциации, уходящие корнями в пред­метно-практическую деятельность человечества (образы корпускулы, волны, сплошной среды, образы соотношения части и целого как наглядных пред­ставлений о системной организации объектов и т.д.). Этот слой наглядных образов входит в картину исследуемой реальности и во многом делает ее понятной и естественной системой представлений о природе.

Сказанное, конечно, не означает, что социокультурные факторы на всех этапах развития научной картины мира играют доминирующую роль и что ее особенности можно напрямую выводить из специфики господствующих ценностей культуры и их исторической эволюции. Поскольку картина реаль­ности должна выразить главные сущностные характеристики исследуемой предметной области, постольку она складывается под непосредственным воздействием фактов и специальных теоретических моделей науки, объяс­няющих факты. С ней постоянно соотносятся образующие ядро теории фундаментальные и частные законы и соответствующие им модели объяс­нения - системы идеализированных объектов, относительно которых фор­мулируются данные законы.

Соотнесение фактов и ядра каждой возникающей теории с картиной ре­альности приводит к развитию последней. В ней возникают новые элементы содержания, которые могут потребовать даже коренного пересмотра ранее принятых онтологических принципов. Развитая наука дает множество сви­детельств именно таких, преимущественно внутринаучных, импульсов эво­люции картины мира. Представления об античастицах, кварках, нестацио­нарной Вселенной и т.п. выступили результатом совершенно неожиданных интерпретаций математических выводов физических теорий. Такая пере­стройка картины реальности под влиянием внутридисциплинарных факто­ров (открытие новых явлений и формирование теоретических схем их объ­яснения) может потребовать довольно радикальных трансформаций миро­воззренческих смыслов, которые определяли наше отношение к окружаю­щему миру. В связи с этим можно вспомнить все те мировоззренческие столкновения, которые сопровождали утверждения в науке идеи делимости атома. Не менее показательны сопротивления, которые вызывала на первых порах концепция нестационарной Вселенной даже в среде самих физиков (Эйнштейн, как известно, вначале крайне скептически отнесся к выводам Фридмана, хотя они были следствием приложений в космологии его соб­ственной теории).

Поэтому, говоря о социокультурной обусловленности картин реальности, необходимо различать этап развития науки и этап ее становления. Если в период формирования естествознания вызревание новых мировоззренчес­ких предпосылок выступало непосредственным базисом первой естествен­нонаучной картины мира, то затем ее изменения стали воздействовать на все сферы социальной жизни и постоянно вносить коррективы в обыденные представления, активно влияя на формирование мировоззренческих струк­тур каждой исторической эпохи.