Основные тенденции в экономической, политической и культурной жизни страны в 60 – начале 80-х гг.

Реформы в промышленности середины 60-х гг. Меры по подъему сельскохозяйственного производства. Командно-административное управление хозяйством. Возрастание роли военно-промышленного комплекса. Нарастание диспропорций в экономической и социальной сферах; обострение продовольственной проблемы. Конституция 1977 г. Основные черты общественно-политической жизни. Духовная жизнь общества. Борьба с инакомыслием.

Пришедшая к власти «команда» Брежнева не имела едино позитивно программы деятельности. Однако негатив­ная установка существовала, и заключалась она в том, чтобы прекратить бесчисленные преобразования, нарушавшие стабильность существования бюрократии. Это означало прекращение дальнейших попыток де­мократизации общества и партии и свертывание критики «культа личности», поскольку дальнейшее развенчание Сталина подрывало устои тоталитарной системы.

Новый курс утвердился не сразу. Брежнев, как типич­ный «аппаратчик», не имел определенной политической платформы, ориентируясь на позицию «вождей». Он вынужден был фор­мировать такой курс, который обеспечил бы ему поддерж­ку аппарата. Среди номенклатуры же преобладали не только консервативные, но и просталинские настроения. Однако большинство аппаратчиков понимали, что сталинские порядки могут создать угрозу их собственному положению. Брежнев не пошел на открытую реставрацию сталинизма. Более того, хотя неэффективность административно-командных методов управления не осознавалась большинством брежневской «команды», в ней были люди, понимавшие, что на одних приказах и энтузиазме экономика долго не продержится. Косыгин, будучи сторонником внедрения не­которых экономических стимулов в административно-ко­мандную систему, требовал реформ.

Все эти обстоятельства в сочетании с личными склоннос­тями Брежнева привели к утвер­ждению консервативного курса. Однако даже в политичес­кой сфере этот поворот происходил сравнительно плавно, а в экономике еще несколько лет продолжались реформы.

В ноябре 1964 г. пленум ЦК КПСС восста­новил «единство» партийных, советских и других органов, разделенных в 1962 г. ХХШ съезд КПСС (1966) изъял из Устава партии указания о нормах и сменяемости состава партийных органов и секретарей партийных организаций. Был записан лишь формальный принцип систематического обновления партийных органов и преемственности руковод­ства. Брежнев был уже не Первым, а Генеральным секретарем ЦК КПСС. Проходившая в августе 1966 г. сессия Верховного Совета СССР «избрала» Председателем Прези­диума Верховного Совета СССР Н.В.Подгорного. После снятия Хрущева началась полоса тихой «реабилитации» Сталина. В преддверии ХХШ съезда КПСС выдающиеся представители науки и культуры П. Капица, И.Тамм, М.Леонтович, В.Катаев, К.Паустовский, К.Чуковский, И.Смоктуновский, Г.Товстоногов, М.Ромм и другие обратились к Брежневу с письмом, в котором выразили беспокойство по поводу наме­тившейся «частичной или косвенной реабилитации Стали­на». Как своеобразный ответ на него прозвучало выступле­ние на ХХШ съезде первого секретаря МГК КПСС Н.Егорычева. Но на ХХШ съезде, вопреки требованиям сталинистов, открытой реабилитации Сталина не произошло, а упоминание XX и ХХП съездов в официаль­ных документах многими воспринималось как знак сохране­ния некоторых либеральных тенденций. Сохранено было и понятие мирного сосуществования, шедшее от XX съезда. Однако давление сталинистов все усиливалось. Хотя им не удалось добиться полной реабилитации Сталина, сам воп­рос о преодолении «культа личности» был снят. Прекрати­лась и реабилитация жертв сталинских репрессий.

Импульсом к утверждению открыто консервативного курса во внутренней политике СССР послужила «праж­ская весна», и ввод советских войск в Чехословакию в ав­густе 1968 г. Стала свертываться реформа хозяйственного механизма. Усилились консервативные, догматические тен­денции в идеологии и общественных науках.

Вместе с тем, жизнь требовала определенной модерниза­ции идеологических установок. Ведь согласно новой Про­грамме КПСС, принятой на ХХП съезде партии, уже в 1970 г. СССР должен был обогнать самые развитые страны мира по производству продукции на душу населения, в 1980 г. — построить материально-техническую базу коммунизма. Радикальный сдвиг, который произвела «оттепель» в общественном сознании — пробуж­дение мысли, зарождение критичности в отношении власт­ных структур.

В результате была сконструирована концепция «разви­того социализма» (тезис о его построении был выдвинут Брежневым в 1967 г.) Она позволяла, с одной стороны, констатировать «большие успехи», достигнутые страной под руководством партии, а с другой — снять какую-либо определенность в достижении конкретных целей повыше­ния благосостояния народа, демократизации общества, пе­рехода к общественному самоуправлению.

Ужесточение внутренней политики, преследование ина­комыслия получили идеологическое обоснование в виде официально принятого тезиса об обострении идеологичес­кой борьбы двух систем в условиях мирного сосущество­вания. Этот вывод явился модификацией известного ста­линского положения об обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализму.

В области идеологии началась тихая ревизия решений XX съезда КПСС и последующих либеральных тенденций в сфере теории. Проблемы нарастали и углублялись, но реши­тельных шагов для их решения не предпринималось. XXIV съезд КПСС (1971) официально закрепил вывод о построении в СССР развитого социалистического общества. Был провозглашен курс на повышение эффек­тивности общественного производства, соединение дости­жений «научно-технической революции с преимуществами социалистической системы хозяйства». Но реального меха­низма для реализации этой цели создано не было. К этому времени был исчерпан положительный им­пульс, данный экономической реформой 1965 г. Провоз­глашение курса на повышение благосостояния советских людей сопровождалось на практике падением темпов рос­та национального дохода — его основы, все большим отставанием легкой промышленности и сельского хозяйства. Еще меньше теоретических новаций предложил XXV съезд КПСС (1976).

Квинтэссенцией теоретических установок брежневской администрации стала принятая в 1977 г. новая Консти­туция СССР — «Конституция развитого социализма». В 6-й статье она закрепила монопольное положение КПСС в политической системе, определив Коммунистическую партию как руководящую и направляющую силу общест­ва, ядро его политической системы.

Процессы, происходившие в идеологической, да и иных сферах общества, были обусловлены изменениями в реаль­ных механизмах власти, в соотношении сил в партийной верхушке. Основной тенденцией здесь было неуклонное укрепление личной власти Брежнева. В первые годы после прихода к власти он вынужден был считаться со своими соратниками по смещению Хрущева и даже лавировать. Но уже с конца 60-х годов эти лидеры оказываются на пенсии или же на явно второстепенных постах. В на­чале 80-х годов из тех, кто пришел с Брежневым к власти, на политической сцене остались лишь Ю.В.Андропов и Д.Ф.Устинов. «Выбывших» заменили люди, лично близкие Брежневу и особенно знакомые ему по работе в Днепро­петровске. Среди них были А.П.Кириленко и К.У.Черненко (ставшие секретарями ЦК и членами Политбюро), Н.А.Щелоков (ми­нистр внутренних дел) _г Д.А.Кунаев (первый секретарь ЦК компартии Казахстана).

В отличие от Сталина и даже Хрущева Брежнев с осто­рожностью пользовался своей властью. Более того, он и вовсе предпочитал бездействовать, если сталкивался со сложной, трудноразрешимой проблемой, а таких проблем становилось все больше.

Кампания по возвеличиванию Брежнева началась с конца 60-х годов, но набрала обороты лишь в следующем десятилетии. В 1973 г. принимается специальное постанов­ление о мерах «по повышению авторитета» вождя. Телеви­дение было обязано показывать Брежнева и остальных чле­нов Политбюро в соотношении 3:1. В 1975 г. Брежневу было присвоено звание генерала армии, а в 1976 г. — Маршала Советского Союза. В июне 1977 г. он становится председате­лем Президиума Верховного Совета СССР, награждает­ся пятью звездами Героя Советского Союза и Социалисти­ческого Труда, орденом «Победы», восьмью орденами Лени­на, двумя орденами Октябрьской революции, двумя между­народными ленинскими премиями и т.д. Происходило как бы воз­рождение культа личности, но уже без личности, возрождение в виде фарса.

Параллельно с этим шло моральное разложение общест­ва. В нем как бы легализовалась двойная мораль, двойные стандарты жизни — официальные и реальные. Пример по­давал сам Генеральный секретарь, который в частных раз­говорах признавал нормальной и теневую экономику, и взятки чиновников. Сам Брежнев давал и «образцы» кадро­вой политики. На ответственные посты он назначалсвоих близких или лиц, преданных ему лично. Неудивительно, что протек­ционизм, семейственность в 70—80-е годы пронизали все общество. Естественным спутником этих процессов явилась коррупция, которая при Брежневе приняла невиданные со времен нэпа размеры. Партийные, советские, хозяйственные руководители чувствовали себя полновластными хозяевами «сво­их» республик, регионов, заводов и т.п. В некоторых регио­нах (особенно в Средней Азии, Кавказе и Москве) происхо­дило прямое сращивание целых звеньев партийного и госу­дарственного аппарата с теневой экономикой. И все это — на фоне пропаганды успехов во всех сферах, непрерывных юбилеев, массовых награждений и т.п.

Данные явления были возможны лишь в системе, в ко­торой партийно-государственный аппарат обладал всевлас­тием и стоял над Конституцией. Фактически решения высших партийных органов всегда имели приоритет над законами. Совместные постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР официально ставились наравне с законодательными, включались в Свод законов СССР. Таким образом, в «обществе развитого социализма» корпоративные интере­сы номенклатуры полностью возобладали над государ­ственными и общественными интересами, формировали особый тип беспринципного пар­тийного функционера периода «застоя».

Партия, которая служила становым хребтом тоталитар­ной системы, продолжала разрастаться. В 70-е годы не оставалось промышлен­ных предприятий и строек, колхозов и совхозов, учрежде­ний и учебных заведений, в которых не было бы первичных парторганизаций. Они являлись инструментом прямого вмешательства партии во все сферы общественной жизни, средством тотального политического и идеологического контроля. Это еще более усиливало дублирование функций государственных органов, нарушение законности.

Естественным продолжением процессов морального разложения общества явился рост преступности, особенно хищений и взяточничества. Наиболее пораженными хищениями и коррупцией оказались торговля, сфера услуг. По при­близительным оценкам, капиталы теневой экономики на рубеже 70—80-х годов достигали 70—80 млрд. руб.

Власти не случайно закрывали глаза на эти процессы. Взятки и хищения затронули практически все уровни партийно-государственного руководства. Происходило сращивание деятелей теневой экономики и представителей номенклатуры.

Разложение руководящих кадров партии и государства, происходившее на глазах миллионов простых граждан, вело не только к падению престижа власти и представляе­мого ею общественного строя, но и вызывало социальную апатию.

Эти процессы были приостановлены после смерти Брежнева в ноябре 1982 г. Новый Генеральный секретарь ЦК КПСС Андропов (с 1967 г. бывший председателем КГБ) энергично взялся за наведение порядка, дисциплины и борьбы с коррупцией, в том числе и в высших эшелонах власти. За пятнадцать месяцев было сменено 18 союзных министров и приравненных к ним лиц и 37 первых секретарей обкомов, крайкомов и ЦК союзных республик.

Новый советский руководитель по своим личностным качествам отличался от Брежнева. Его характеризовали от­носительно более высокий уровень культуры, профессио­нализм, личная скромность. Однако Андропов был продук­том своей системы и социальной среды. Он был привер­женцем жестокого, авторитарного стиля, командно-сило­вых методов руководства.

Критическая позиция Андропова в отношении наследия брежневского руководства была позицией не противника системы, а сторонника ее укрепления и модернизации. Жесткий, конструктивный настрой Андропова встряхнул общественное сознание. Впервые за многие годы руководитель партии и государст­ва поставил под сомнение догматическое понимание марк­сизма-ленинизма в своей статье «Учение Карла Маркса и некоторые вопросы социалистического строительства в СССР». Однако для решения многочисленных проблем Андропов смог за свое краткое пребывание на посту генсе­ка предложить лишь один давно испробованный рецепт — «повести борьбу против любых нарушений партийной, го­сударственной и трудовой дисциплины».

Решительные меры по наведению порядка и дисципли­ны в стране, хотя и выходящие за рамки конституционных норм, встряхнули страну, погрузившуюся в спячку застоя, вызвали симпатии к энергичному руководителю, породили в обществе надежды на перемены к лучшему. Однако ско­рая смерть Андропова и избрание в феврале 1984 г. Гене­ральным секретарем уже полностью недееспособного К.У.Черненко породили в обществе апатию. Страна скаты­валась к кризису, который могли предотвратить только радикальные перемены.