Современные конфликты и их особенности.

Современные международные конфликты характеризуются сильно возросшим значением национально-этнической составляющей. Сегодня рассуждения о современных международных конфликтах невозможны без соотнесения их с этнополитической обстановкой в мире. По данным этнологов, в мире существует до 5 тысяч этнических групп, которые потенциально готовы заявить о своих правах на самоопределение и образование государства. Большая часть этих движений протекает в латентной и ненасильственной форме.

На современном этапе внутренние международные конфликты стали основной проблемой мирового сообщества. Сегодня насчитывается 160 зон этнополитической напряженности, 80 из них присуща вся атрибутика неурегулированных конфликтов. Это обстоятельство позволило ввести в политологический оборот термин <эра национальных революций>. Ни ООН, ни другие международные организации, отдельные государства не могут похвастаться какими-то существенными успехами в предотвращении и урегулировании конфликтов. Нередко само миротворчество превращается в скрытое противоборство тех или иных государств, стремящихся использовать кризисную ситуацию для завоевания или усиления своих геополитических позиций. При таком подходе возникает вопрос о зависимости урегулирования конфликта от заинтересованности в этом остального мирового сообщества. Тем более что набирающий рост процесс глобализации превратил проблему локальных конфликтов в проблему обеспечения международной безопасности.

Анализ некоторых международных конфликтов современности показывает всю многослойность данного социального феномена. В большинстве случаев легко узнаваемая национально-религиозная окраска столкновения интересов в действительности лишь производная от первопричины. Этнический и религиозный факторы в качестве источника конфликта используются в силу наибольшей трудноурегулированности подобных разногласий.

Наиболее применимым до настоящего времени способом разрешения конфликта являются прямые и косвенные насильственные действия. Забота о безопасности человечества и всеобщей безопасности позволяет сегодня нарушать принцип суверенитета государства, при помощи военных действий обеспечивать <порядок>. То есть, в конечном счете, не способствует поиску компромисса, а устанавливает свою, политически и экономически выверенную безопасность. Стабильность мирового сообщества, как характеристика международной безопасности, в данном случае вызывает закономерный скептицизм.

Проблематикой международных конфликтов озабочены практически все международные институты и организации, поскольку региональные войны и столкновения выносятся на международную арену, вовлекая новых участников, создавая угрозу международной безопасности. Безопасность отдельно взятого государства определяется через взаимоотношения и безопасность соседних, то есть достижение безопасности в одной стране невозможно без обеспечения безопасности всей структуры мирового сообщества. Однако, как показывает практика, исходя из анализа конфликтов, распространено заблуждение, суть которого в отождествлении понятия <международная безопасность> с бесконфликтным существованием

Стремление ряда государств к созданию надежных механизмов обеспечения европейской и глобальной безопасности выразилось в образовании международных форумов: Организации Объединенных Наций, Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, а также в создании ряда региональных военно-политических организаций. Следует отметить, что образование новых источников конфликтов не сопровождается усилением инструментов для их разрешения. Вместо этого наблюдается кризис институтов обеспечения безопасности. ООН и ОБСЕ не обладают действенными механизмами урегулирования военных кризисов в связи с отсутствием у них собственных средств оперативного силового воздействия на явления социально- политической напряженности, сопровождающиеся вооруженной борьбой.

Следует сделать ряд выводов, характеризующих конфликты современного мироустройства:

- повышение конфликтности современной мировой системы произошло в силу стирания границ внешней и внутренней политики, усиления взаимозависимости государств, расползания региональных, локальных конфликтов;

- основная масса конфликтов сегодня обосновываются, легитимизируются при помощи принципа национального самоопределения.

- особое значение приобрел такой феномен, как национальный экстремизм, то есть приверженность к крайним взглядам, идеям и мерам, направленным на достижение своих целей радикально ориентированным социальным институтам, а также малым группам;

- в мировой конфликтологии появился такой новый термин как <этнический (или национальный) терроризм>;

- в силу того, что конфликты нового поколения основываются на непримиримых противоречиях, как правило, религиозного толка, это конфликты типа <схватка>, где консенсус невозможен. Должен быть один победитель. А потому теория урегулирования конфликтов не всегда себя оправдывает, настоящие институты и законодательство уже не в полной мере отвечают вызовам современности;

- мировая конфликтология не располагает достаточным количеством методов прогнозирования конфликтов и эффективных способов их предупреждения.

14. Ядерное сдерживание в современном мире

После окончания периода биполярного порядка, неотъемлемой частью которого было военное противостояние/соревнование СССР и США, возник вопрос о радикальном пересмотре подходов ведущих ядерных держав к роли ядерного оружия (ЯО) в мировой политике и политике отдельных государств.

В последние двадцать лет развивалась тенденция к снижению по­рога ядерного сдерживания как в политике России и США, так и в по­литике ядерных держав «второго плана» (Великобритания, Франция и КНР). Параллельно обострилась проблема контроля над распространением ядерного оружия, которая создает новые формы гипотетиче­ского ядерного конфликта:

1) нанесение разоружающего удара по ядерным объектам «неблагонадежного» государства;

2) взятие под контроль ядерных объектов «проблемных» стран;

3) использование ЯО против территорий, находящихся под контролем террористических сетей, в случае использования послед­ними ядерных устройств;

4) использование систем ПРО против ракетных потенциалов «государств-нарушителей».

Американские эксперты разработали новый комплекс стратегиче­ских идей. Во-первых, было признано, что окончание биполярной кон­фронтации с СССР не привело к решению ключевых стратегических задач США. «Холодная война» не завершилась демонтажом советско­ю военного потенциала, как это произошло с немецким и японским потенциалом после окончания Второй мировой войны. Россия, как и СССР, оставалась единственным государством мира, способным технически уничтожить Соединенные Штаты и вести с ними войну на базе сопоставимых видов вооружений.

Во-вторых, новую направленность получил фактор американского ядерного присутствия на территории союзников. В Вашингтоне про­гнозировали, что с исчезновением «советской угрозы» возникнет вопрос о целесообразности продолжения американского присутствия за рубежом, что могло привести к пересмотру ряда договоров (с Япони­ей), возрождению идеи Западно-Европейского союза (ЗЕС) и повы­шению самостоятельности Европейских сообществ, трансформации НАТО в политический блок.

В-третьих, американские эксперты разработали концепцию «контрраспространения (counter-proliferation). Речь шла о возможности использования механизмов принуждения для пресечения распростра­нения ОМП. На официальном уровне эта концепция была применена министром обороны США Л. Эспином 7 декабря 1993 года. В ядерной политике США появилось новое направление: комплекс силовых и па­расиловых действий, направленных на принудительное разоружение “опасных” режимов».

В-четвертых, американские эксперты возродили концепцию «принуждения» (compellence), где «принуждение» понималось как стра­тегия наказания оппонента за нарушение статус-кво. В 1998 г. группа американских и британских экспертов под руководством Л. Фридма­на объявила целью стратегии принуждения навязывание противнику соглашения и обеспечение контроля над его выполнением. Моделью «принуждения» считалась Первая война в Персидском заливе (1990­1991), завершившаяся выводом иракских войск из Кувейта, создани­ем «бесполетных зон» над Ираком и свертыванием иракских программ создания ОМП под контролем ООН и МАГАТЭ.

Реформа системы ядерного планирования США началась в пер­вой половине 1990-х годов. При администрации Дж. Буша-старшего в 1992 г. был создан ряд комиссий: «комиссия Хоффмана» по обнов­лению американской системы ядерного планирования, комиссия по переоценке американской системы ядерного планирования, специальная комиссия по повышению гибкости американского ядерного пла­нирования. В оперативно-стратегическое планирование было введено понятие «оружие массового поражения» (weapons of mass destruction). При администрации Клинтона пересмотр ядерной стратегии СЩА продолжился. 18сентября 1994г. президенту. Клинтон одобрил новый «Обзор ядерной стратегии США» (Nuclear Posture Review). Документ постулировал, что наибольшую потенциальную угрозу для Соединенных Штатов представляли российские СЯС. Приоритетными задачами ядерной политики США, таким образом, выступали:

· сдерживание России путем создания угрозы поражения объек­тов, представляющих ценность для ее военно-политического руководства;

· поддержание «потенциала воссоздания» (potential of reconstitu­tion) американских стратегических ядерных сил (СЯС): резерва складированных боезарядов для обеспечения сдерживания дру­гих ядерных держав;

· переориентация части американских СЯС для борьбы с «буду­щими угрозами»;

· подтверждение преимущественной ориентации американских СЯС на контрсиловые варианты поражения целей.

«Обзор ядерной политики США» 1994 г. постулировал многовариативность сценариев применения американских СЯС — от нанесения тотального уда­ра до гибкого поражения комплекса избирательных целей. Наиболее вы­годным вариантом политики сдерживания провозглашались комбинации ключевых для противоположной стороны целей. «Обзор» подтверждал сформулированное в 1962 г. положение о преимущественно контрсиловом характере американской ядерной стратегии. Основными целями для нане­сения стратегических ядерных ударов объявлялось ядерное оружие другой стороны и связанная с ним инфраструктура, а не города и промышленные центры противника.

На этой основе в середине 1990-х годов была разработана доктрина взаимно гарантированной безопасности (mutually assured safety), офи­циально представленная министром обороны С ША У. Перри 5 января 1995 года. Согласно ее условиям Вашингтон увязывал сокращение сво­их СЯС с продолжением Россией курса демократических реформ в со­ответствии с положениями, изложенными в Вашингтонской хартии от 17 июня 1992 года. В случае отказа Москвы от «демократических ценностей» Вашингтон оставлял за собой право иметь потенциал воссозда­ния СЯСдоуровня конца 1980-хгодов. Также в 1997 г. президент Клин­гон подписал секретную Президентскую директиву № 60 (PDD-60), и которой, по заявлениям официальных лиц, содержался пункт о на­несении первого ядерного удара. Документ PDD-60 постулировал три [ «дачи для американских СЯС. Первая — сдерживание вероятного про­тивника (России) угрозой нанесения ударов по узкому кругу целей. Вто­рая — обеспечение возможности уничтожения объектов на территории стран, пытающихся создать ОМП. Третья — отказ от ставки на ответно-встречный удар с переходом к концепции ответного удара. Применение ЯО должно было начаться только после получения подтверждения о ядерном нападении на территорию Соединенных Штатов.

Следующий шаг в трансформации концепции «сдерживания» был сделан в начале XXI в., что было вызвано ростом опасности примене­ния ЯО в ходе региональных конфликтов. Наиболее реалистичными сценариями перехода через ядерный порог виделись: конфликт США с «государством-нарушителем», конфликт между новыми ядерными субъектами, распад ядерного государства (прежде всего — Пакиста­на), использование ЯО транснациональными террористическими се­тями, ответные меры «легальных» ядерных держав на акты ядерного терроризма.

Администрация Дж. Буша-младшего учла и стратегические новации. «Четырехлетний обзор состояния обороны» (утвержден президентом США 30 сентября 2001 г.) подтвердил, что сдерживание остается осно­вой американской ядерной стратегии. Политика ядерного сдерживания была названа многовекторной, в которой все большую роль будут играть другие ядерные державы, особенно КНР. Подписанный Дж. Бушем-младшим 8 января 2002 г. «Обзор ядерной политики США» предусмат­ривал возможность проведения объединенных операций с применением ядерных и неядерных сил (Joint Nuclear Operations). С этой целью предпо­лагался переход к новой структуре стратегической триады:

· ударные наступательные системы (ядерные и конвенциональ­ные);

· оборонительные системы (ПРО, ПВО, средства гражданской обороны);

· инфраструктура, обслуживаемая информационно-космически­ми телекоммуникациями.

«Обзор ядерной политики США» 2002 г. скорректировал систему нацели­вания американских СЯС. Документ предполагал сокращение количества целей на территории Российской Федерации и увеличение целей на терри­тории других ядерных государств, прежде всего КНР.