Памятник-ансамбль защитникам Сталинграда

(1967г.)

Немецко-фашистская армия сосредоточила под Сталинградом около миллиона солдат, стремясь прорваться к Волге и захватить важный промышленный и стратегический район страны. Около двух месяцев шли бои на подступах к городу, в сентябре они развернулись на улицах. В одном из писем защитников города говорилось: «Сражаясь сегодня под Сталинградом, мы понимаем, что деремся не только за город Сталинград. Под Сталинградом мы защищаем нашу Родину, защищаем все то, что нам дорого, без чего мы не можем жить…»

Символом мужества защитников Сталинграда стал знаменитый Дом Павлова, в котором 58 дней группа воинов держала оборону, отбивая атаки врага.

Крылатой стала фраза одного из защитников Сталинграда, снайпера В. Г. Зайцева: «За Волгой для нас земли нет!»

В боях на Волге Советская Армия выдержала такой натиск врага, который не приходилось испытать ни одной армии мира.

Мамаев курган возвышается над Сталинградом на 102 метра. Более четырех месяцев (сентябрь 1942 г — январь 1943 г.) шли кровопролитные бои за эту высоту. Много раз вершина кургана переходила из рук в руки. Много раз эту высоту брали самоотверженные советские воины, но через день-два фашисты сосредоточивали превосходящие силы пехоты, танков, авиации, артиллерии и снова овладевали вершиной. Только 26 января 1943 года все окрестности Мамаева кургана, все прилегающие к нему высоты были очищены от врага.

Но сколько своих товарищей похоронили советские воины в священной земле Мамаева кургана, густо усеянной осколками от мин, бомб, снарядов: на каждый квадратный метр их приходилось от 500 до 1250…

Бессмертные образы защитников Сталинграда воскресают в монументальном памятнике Победы, воздвигнутом на Мамаевом кургане. Авторы ансамбля — творческий коллектив во главе с народным художником СССР скульптором Е. Вучетичем и архитектором Я. Белопольским.

Открытый в 1967 году памятник-монумент включает в себя целый комплекс архитектурных и скульптурных сооружений. Вот что писал в дни открытия памятника, в октябре 1967 года, народный художник СССР скульптор Евгений Вучетич: «…В сталинградской эпопее с необычайной силой раскрылись благородство души и прекрасные качества советских людей. Здесь жизнь торжествовала над смертью, и ушедшие из жизни не уходили в небытие — они словно оставались в строю, и пример их подвига звал на подвиг других.

Героизм сталинградцов — это героизм не только отдельных лиц, но, прежде всего, массовый героизм, порожденный великой целью борьбы. Здесь все личное было не то что потеряно, нивелировано — нет, отнюдь нет, но отдано во имя общего. Все мысли и поступки людей слились воедино, каждый ежесекундно сознавал себя неразрывной частицей огромного боевого коллектива. Здесь все воины знали, что от успеха действий каждого из них зависела судьба родной страны, судьба всего человечества…

Все годы, пока созревал в сознании художественный образ, разрабатывался проект и сооружался ансамбль, все мы, скульпторы и художники, архитекторы и строители, люди многих профессий — мои дорогие друзья, работавшие над созданием памятника на Мамаевом кургане, несли в своем сердце память о героях великого сражения…

Памятник героям Сталинградской битвы — это памятник величайшего исторического события. Это памятник массе героев. И потому мы искали масштабные, особо монументальные решения и формы, которые, на наш взгляд, позволяли бы наиболее полно передать размах массового героизма. Ведь совершенно ясно, что понятие героизма народа несоизмеримо более широкое, нежели понятие героизма отдельной личности. Поэтому такое содержание не могло быть воплощено в обычном типе памятников, представляющих однофигурную или многофигурную композицию на постаменте. Именно памятник-ансамбль, как высшая форма монументального искусства, открывал пути к раскрытию смысла и значения Сталинградской битвы, много планово, разносторонне воплотив конкретные художественные образы в различных видах скульптуры, в ее синтезе с архитектурой, природой.

Так родилась композиция «Стоять насмерть», в которой мы стремились дать обобщенный образ героя Сталинграда. Так возник образ стены-руины, где мы хотели, как бы сквозь дымку времени, показать возникающие в памяти эпизоды сражения, клятву советских воинов и наступление наших войск. Так решалось содержание шести двухфигурных композиций на площади Героев или нанесенные сильно врезанной линией рисунки, посвященные борьбе и торжеству сталинградцев, на подпорной стене в конце этой площади.

Высокие цели борьбы вели наших воинов на подвиги. Каждый день гибли герои, и каждый день давал примеры нового самопожертвования. Вечным сном заснули в братских могилах воины, породнившиеся в битве. Они и сейчас рядом, как и в бою. Их имена сияют на приспущенных пурпурных мозаичных знаменах в зале Воинской славы на площади Скорби.

Тему неутешного материнского горя должна была воплотить 12-метровая аллегорическая скульптурная композиция на другом конце площади.

Воины сложили свои головы во имя торжества жизни, во имя победы над силами зла, насилия и смерти. В этом был смысл самопожертвования и подвигов. Это составляет и основное содержание памятника, которое мы попытались воплотить в венчающем курган главном монументе — «Родина-мать зовет!»

Памятник-ансамбль начинается вводной композицией — горельефом у подножья Мамаева кургана — «Память поколений».

Ступени широкой лестницы приводят посетителей к аллее пирамидальных тополей. Перед взором открываются скульптурные композиции памятника-ансамбля. По авторскому замыслу все это подготовляет зрителя к осмыслению главной темы памятника.

Композиция «Стоять насмерть» отражает самый трудный период битвы на Волге. Как бы из самой великой русской реки поднимается воин-богатырь и становится на защиту своего родного города. Мужественное и волевое лицо Губы тронула презрительная улыбка. В глазах решимость, неугасимая ненависть к врагу, жажда победы, которая сильнее смерти. Воин-богатырь — это глубоко эмоциональный, обобщенный образ советского народа.

За композицией «Стоять насмерть» расположены как бы сходящиеся в перспективе две разрушенные городские стены.

Стены-руины — каменная книга, героическая летопись. «Каждый дом — это крепость». Эта и множество других надписей рассказывают волнующую историю борьбы за жизнь. Осколком снаряда, штыком, куском металла оставляли солдаты в перерывах между боями свои автографы.

Тема солдатской клятвы и верности ей проходит через все изображения левой стены. Во весь свой богатырский рост встал на сталинградской земле воин, закрыв собою город. Огромная рана в его груди. Но сколько силы, сколько гнева, презрения к смерти, призыва к отмщению в этом лице! Он боролся стойко до конца. Несмотря на драматическое содержание, скульптура воспевает жизнеутверждающую красоту подвига. В конце левой стены символичное изображение. Из камня, как из глубины времен, выступают шеренги бойцов. Их лица неподвижны.

Правая стена — вторая часть каменной книги — рассказывает о героической борьбе на улицах города. Она начинается с изображения солдата, грозного и решительного, который с гордостью произносит: «Я из 62-й!» — и устремляется в бой. Десятки надписей, сделанных разными почерками, разными людьми. Они не выдуманы автором, они перенесены со стен разрушенного города, из документов тех лет.

«Автомат на шее, 10 гранат под рукой, отвага в сердце — действуй!» — писал командующий знаменитой 62-й армии В.И. Чуйков в инструкции для штурмовых групп.

На следующей террасе площадь Героев. Шесть скульптурных композиций изображают подвиги воинов: солдат и командиров, женщин-бойцов, отважных моряков. Последняя, шестая, символическая: два советских воина разбивают свастику и умерщвляют змею. Это символ победы советского народа над фашизмом.

На подпорной стене площадью около тысячи квадратных метров — рельеф, изображающий наступление советских войск под Сталинградом, пленение гитлеровцев, митинг победителей.

Сурово и строго оформлен вход в зал Воинской славы. Нависшие потолки, серые бетонные плиты напоминают блиндаж. Но вот крутой поворот — и перед глазами великолепный, сверкающий золотом зал. Он имеет форму цилиндра. Его внутренние размеры: высота 13,5 метра, диаметр 41 метр. На фоне золотой смальты по всему периметру стены свисают красные знамена, они тоже из смальты. На мозаичных знаменах начертаны имена воинов, павших в Сталинградской битве. Список погибших заполняет зал снизу доверху. Над знаменами широкая лента и на ней надпись: «Да, мы были простыми смертными, и мало кто уцелел из нас, но все мы выполнили свой патриотический долг до конца перед священной Матерью-Родиной!» В центре потолка, украшенного изображениями орденов, сделан проем диаметром в одиннадцать метров.

На площади — склонившаяся фигура женщины-матери. Перед тем как похоронить своего погибшего сына, она обняла его и погрузилась в безграничную скорбь. Лицо воина покрыто знаменем. Композиция выполнена в бетоне, но скульптор словно превращает его в эластичный и почти прозрачный материал, сквозь который как бы просвечивают очертания лица погибшего солдата.

Выше площади Скорби поднимается насыпной курган — святая святых памятника — братские могилы защитников города. Украшенные надгробными плитами могилы расположены по обеим сторонам серпантинной дорожки, ведущей от площади к главному монументу. Венчает весь ансамбль скульптура Родины-Матери. Высоко подняв меч, она призывает к борьбе: победа на Волге — это ещё не окончательная победа над фашизмом, впереди были годы войны. Родина звала воинов изгнать фашистских захватчиков с советской земли, освободить народы Европы от гитлеровского ига. Монумент, как и весь памятник-ансамбль, выполнен в бетоне. Сам материал подчеркивает суровый характер борьбы и подвига советского народа.

Монумент Матери-Родины виден со всех концов города, и с парохода, плывущего по Волге, и из окна проходящего поезда. С вершины кургана открывается широкая панорама возрожденного цветущего города-героя.

Представители иностранных государств, приезжавшие сюда после великой битвы, считали, что город оживить невозможно. Бывший посол США в Советском Союзе Дэвис, увидев развалины улиц и заводских корпусов, сказал: «Этот город мертв, и вы его не восстановите. Что умерло, то умерло. Я не знаю, чтобы кто-либо воскрес из мертвых». Западные дипломаты советовали обнести развалины проволокой и оставить как огромный исторический музей.

Но советские люди решили иначе. Их усилиями город-герой возрожден. Он стал крупнейшим промышленным и культурным центром и портом пяти морей.

Мемориал Хатынь

(1969г.)

На пятьдесят четвертом километре шоссе Минск — Витебск стоит указатель к мемориалу Хатынь.

Ни на одной самой подробной географической карте вы не найдете сегодня этой белорусской деревни. Она была уничтожена фашистскими карателями.

Это произошло 22 марта 1943 года. Специальный карательный отряд фашистов окружил деревню. Ни один из взрослых жителей Хатыни не смог остаться незамеченным. Только троим детям — Володе Яскевичу, его сестре Соне и Саше Желобковичу — удалось скрыться от гитлеровцев

Все остальное население Хатыни, от мала до велика, фашисты согнали в один из сараев. Сюда привели семьи Иосифа и Анны Барановских с девятью детьми, Александра и Александры Новицких с семью детьми. Столько же детей было в семье Казимира и Елены Иотко – самому маленькому, Юзику, исполнился один год. В сарай пригнали стариков И. И. Рудака, П. И. Рудак, С.К. Миронович, Ю.А. Карабан, Р.С. Желобковича и совсем маленьких, двухлетних Мишу Желобковича, Лену Миронович, Вову Карабана. Не дрогнули каменные сердца изуверов, когда они вели на казнь девятнадцатилетнюю Веру Яскевич с семинедельным сыном Толиком.

Когда все население деревни было согнано в сарай, гитлеровцы заперли дверь, обложили сарай соломой, облили бензином и подожгли. Огромное зловещее пламя взметнулось в небо. В дыму задыхались и плакали дети. Тех, кто пытался вырваться из огня, каратели расстреливали из автоматов. Хатынская земля потемнела от крови, содрогалась от мук людских.

149 жителей Хатыни заживо сгорели в огне. Среди них— 75 детей. Деревню каратели разграбили и сожгли. Исчезла ещё одна — уже которая по счету — деревня с географической карты Белоруссии. Но слово «Хатынь» понесло в века гнев, боль и скорбь всех сожженных белорусских деревень, пепел тысяч уничтоженных советских людей.

Не все хатынцы погибли, как считали каратели. Три человека — Виктор Желобкович, Антон Барановский, Иосиф Каминский — вышли живыми из огня. Они выжили, чтобы ещё и ещё раз обличить кровавое лицо фашизма, ещё и ещё раз сказать войне «нет!»

…Когда под напором десятков людей рухнули двери сарая и люди, полные ужаса, в охваченной пламенем одежде, бросились врассыпную, фашисты открыли по убегавшим огонь.

В горящей одежде, крепко держа за руку семилетнего Витю, бежала Анна Желобкович Она старалась прикрыть сына от пуль своим телом. И вдруг упала, скошенная свинцовой смертью, упала, увлекая за собой раненного в руку Витю. Так и пролежал он до ухода карателей у трупа самого родного на свете человека — матери, дважды подарившей ему жизнь.

Из девяти детей семьи Иосифа и Анны Барановских в живых остался один — двенадцатилетний Антон. Выбежав из горящего сарая, он был ранен в обе ноги, упал, и гитлеровцы приняли его за мертвого.

Третий свидетель хатынской трагедии — Иосиф Иосифович Каминский Израненный, обгоревший, он нашел среди трупов односельчан изувеченное тело своего сына Адама и услышал его последние предсмертные слова

В память сотен белорусских деревень, уничтоженных немецко-фашистскими оккупантами, в январе 1966 года было принято решение о создании мемориального комплекса «Хатынь».

Белорусские архитекторы Ю М. Градов, В П. Занкович, Л.М. Левин, скульптор С И Селиханов и главный инженер В.П. Макаревич разработали проект комплекса. Первая его очередь была завершена в конце 1968 года.

Открытие второй очереди мемориала состоялось 5 июля 1969 года, в дни празднования 25-летия освобождения Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков.

Авторы мемориала смогли глубоко осмыслить трагедию мирных советских людей. Они вдохнули жизнь, вложили душу в камень и бронзу, и эти неподатливые материалы заговорили сурово, гневно, обличающе.

Центральная фигура комплекса — бронзовая скульптура старика с убитым мальчиком на руках, выполнена С. Селихановым и В. Занковичем. Пожилой крестьянин будто только что вышел из сарая. Вид у него и скорбный и гневный. Чувствуется, что он смертельно устал, почернел от голода и горя. Сожжен его дом, погибли дети. Но он не покорен. Боль и гнев, скорбь и месть выражены на лице его. А руки, натруженные крестьянские руки, горестно и бережно держат тело замученного ребенка. И, кажется, бронзовые уста Непокоренного говорят: «БУДЬ ПРОКЛЯТ ФАШИЗМ!»

Он будет сражаться с фашизмом до последних сил. Он отомстит за них! Он победит! Эта скульптура — живая скорбь! Она как бы воплотила в себе образ народа, вместившего в своем сердце столько горя, утрат и неодолимой силы и мужества.

Справа от скульптуры увековечено место сожжения хатынцев. Черные гранитные плиты символизируют обрушившуюся крышу сарая, образно, языком пластики, рассказывают о разыгравшейся здесь трагедии. Сколы в центре как бы подчеркивают ее кульминацию.

Клинообразная дорога из белого мрамора символизирует последний путь жителей Хатыни и обрывается у крыши-плиты.

Прислушайтесь, люди! Сердцем прислушайтесь!.. И вы услышите тяжелый топот кованых сапог и глухие стоны. Это стонет сама земля, принявшая муки, кровь и смерть 149 хатынских женщин, стариков, детей. Они навсегда слились с многострадальной землей Хатыни. Их останки покоятся в братской могиле. Над могильным холмом — Венец Памяти из белого мрамора. На нем — обращение вставших из пепла хатынцев ко всем живущим:

«Люди добрые, помните: любили мы жизнь, и Родину нашу, и вас, дорогие. Мы сгорели живыми в огне. Наша просьба ко всем: пусть скорбь и печаль обернутся в мужество ваше и силу, чтобы смогли вы утвердить навечно мир и покой на земле. Чтобы отныне нигде и никогда в вихре пожаров жизнь не умирала!»

Там же начертан и ответ погибшим: «Родные вы наши. Головы в скорби великой склонив, стоим перед вами. Вы не покорились фашистским убийцам в черные дни лихолетья. Вы приняли смерть, но пламя любви вашей к Родине нашей советской вовек не погаснет. Память о вас в народе бессмертна, как вечна земля и вечно яркое солнце над нею!»

Дорожка из серых железобетонных плит ведет экскурсантов к бывшей деревенской улице. На месте каждого из 26 сгоревших домов лежит первый венец сруба. Только сделан он не из дерева — из бетона, и цвет его не радует глаз, он серый, пепельный. Внутри сруба — тревожный силуэт обелиска, увенчанного колоколом. На обелиске — мемориальная плита с фамилиями и именами непокорившихся врагу, заживо сожженных хатынцев.

Невообразимо волнует сердца открытая перед каждым домом калитка, тоже серая, тоже из бетона, калитка, приглашающая войти в дом, которого нет. Больно становится при мысли, что никогда не заскрипит эта калитка живым деревянным скрипом, никогда не потянет дымком из печных труб-обелисков, никто не напьется студеной воды из четырех деревенских колодцев, никогда и никто не услышит на улице звонкого, заливистого смеха жизнерадостной хатынской детворы…

Кругом обелиски, обелиски, обелиски… И колокола. Их 26. Это хатынский набат. Он усиливает драматизм. Гневно, тревожно, обличающе рассказывает миру о трагедии белорусской деревни. И предостерегает: «ЛЮДИ, БУДЬТЕ БДИТЕЛЬНЫ!»

В Белоруссии не было такого района, где бы фашисты не сжигали населенных пунктов, не грабили и не убивали мирных людей. Освейский, Кличевский, Хойникский, Бегомльский, Октябрьский, Любанский и другие районы были разорены до основания.

В одном только Суражском районе Витебской области на территории восьми сельсоветов за июнь 1942 года было ограблено и сожжено 1918 крестьянских дворов из общего количества 2270.

Здесь на мемориале состоялась торжественно-траурная церемония символического захоронения 136 белорусских деревень, которые навеки останутся в истории лишь как географические названия. 136 могил-деревень! Представители сельских Советов, деревень, соседствующих с сожженными, привезли на могилы в капсулах землю, на которой жили люди этих деревень. Они так и не восстали из пепла.

Земля захоронена здесь вместе с прахом погибших в урнах из стали и стекла. У символического «Кладбища сожженных деревень» горит Вечный огонь.

Хатынский мемориал посетили и посещают тысячи экскурсантов. В скорбном молчании, склонив головы, проходят они по «Кладбищу сожженных деревень» и с болью глядят на урны, в которых покоится земля уничтоженных деревень, священная земля, обильно политая кровью.