Коломенское. Передние ворота с шатровой Часовой

Башней. 1671—1672 гг.

ВОЗНЕСЕНСКИЙ ХРАМ В КОЛОМЕНСКОМ

Другим памятником, связанным с рождением Ивана IV, стал знамени­тый храм Вознесения в подмосков­ном великокняжеском селе Коло­менское. Он был освящён 3 сентября 1532 г., накануне дня, в который за два года до того был крещён наслед­ник Василия III.

Своей удивительной красотой и необычными пропорциями новая церковь поразила воображение со­временников. Летописец востор­женно отметил, что такая «велми чюдная» церковь «не бывала преже сего в Руси». И действительно, храм в Коломенском открывал новую страницу в истории средневековой русской архитектуры.

На крутом живописном берегу Москвы-реки вознёсся огромный,

Храм Воскресения в Коломенском. 1532 г.

Зимний вид.

Храм Вознесения в Коломенском.

Летний вид.

устремлённый ввысь белокаменный столп. Его мощное основание вырас­тает из хитросплетения словно па­рящих над землёй галерей. Много­гранное стрельчатое основание храма завершается тройными за­острёнными кокошниками, напо­минающими языки замершего пла­мени. А над ними на стройном восьмигранном основании возвы­шается шатёр, венчающий всё зда­ние. Грани шатра перевиты узкими каменными гирляндами, похожими на нитки драгоценного жемчуга. Верх его покрыт небольшой акку­ратной главкой с золочёным, свер­кающим на солнце крестом.

Символика нового храма была очевидна. Весь его облик, величест­венный и торжественный, говорил о двух событиях: небесном (которое дало ему имя) — о Вознесении Сы­на Божьего к Отцу, на престол Ца­ря царей, и земном (которое стало поводом к строительству) — о рож­дении наследника престола Мос­ковского государства.

Знаменитый французский ком­позитор Гектор Берлиоз, побывав­ший в Коломенском в середине XIX в., писал: «Много я видел, мно­гим любовался, многое поражало меня, но время, древнее время в России, которое оставило свой след в этом селе, было для меня чудом из чудес... Во мне всё дрогнуло. Это бы­ла таинственная тишина. Гармония красоты законченных форм. Я видел какой-то новый вид архитектуры. Я видел стремление ввысь, и я долго стоял ошеломлённый».

Главным, что отличало храм в Ко­ломенском от всех предшествовав­ших ему русских храмов, был имен­но каменный (кирпичный) шатёр. До того все русские храмы заверша­лись сводами и венчающими их главами (куполами на барабанах). Главками венчались и колокольни. Правда, своды многих соборов в XV в. всё сильнее и сильнее вытягивались вверх, однако пи одному зодче­му не приходило в голову заменить их высоким шатром. Возможно,

прототипом каменного шатра стали шатры деревянных церквей. Однако далеко не все учёные согласны с этим. Споры о загадке происхожде­ния шатра Вознесенской церкви ве­дутся до сегодняшнего дня.

ШАТРОВЫЕ ХРАМЫ XVI—XVII ВЕКОВ

Конструкция шатровых храмов-памятников с высоким, издалека за­метным силуэтом, но небольшим внутренним пространством, рас­считанным на ограниченное число молящихся, очень подходила для строительства храмов-памятников. В 50—60-е гг. XVI в. мемориальные шатровые храмы поднялись в Балахне, Муроме, Коломне, Старице и других местах. Высоким нарядным шатром был перекрыт централь­ный объем и главного храма-памят­ника во всём Московском госу­дарстве — Покровского собора на Красной площади в Москве (1555— 15б0 гг.), выстроенного в честь взя­тия Казани в 1552 г.

Всего за два десятилетия, про­шедших после появления первого каменного шатрового храма в Ко­ломенском, этот новый вид архитек­туры получил признание у русских зодчих, которые стали возводить шатровые храмы во многих городах и сёлах наравне с более привычными — перекрытыми сводом. Почти все шатровые храмы XVI в. имели одну и ту же композицию: на ниж­ней кубической части (четверике), служившей основанием, строился восьмигранный столб (восьмерик), который венчал шатёр. Однако зод­чие, принимая эту общую схему, добивались необычайного разно­образия, и ни один шатровый храм не повторял другой. Каждый шатёр имел свой собственный силуэт, а до­полнительные украшения и при­стройки ещё больше подчёркивали своеобразие того или иного памят­ника.

Так, мастер, строивший во вто­рой половине XVI в. Преображен­скую церковь в подмосковном селе Остров, украсил её шатёр несколь­кими рядами «вспенивающихся» кокошников, количество которых равно ста сорока четырём. К башне­образному высокому основанию церкви приставлены по бокам два маленьких придела, завершённые сводами и барабанами с луковичны­ми главками. В церкви Петра-ми­трополита в Переславле-Залесском (1585 г.) шатёр ясно отделён от мощного широкого основания зда­ния. В 1603 г. по распоряжению ца­ря Бориса Годунова в Борисовом го­родке под Можайском был выстроен самый большой шатровый храм в честь святых Бориса и Глеба. Он был на девять метров выше храма в Ко­ломенском и достигал семидесяти четырёх метров.

XVII век принёс с собой новые художественные веяния. Архитектура становилась всё более нарядной, цер­кви напоминали порой сказочные те­рема, стены зданий украшали из­разцами и расписывали яркими красками. Не осталось без изменений и шатровое зодчество. Часто из ос­новного перекрытия шатёр превра­щался в декоративную деталь за­вершения и потому терял связь с внутренним пространством сооруже­ний. Иногда он венчал уже не весь объём, а только его часть или даже за­менял собой церковные главки.

В 1649—1652 гг. в Москве была построена церковь Рождества Бого-

ШАТРОВЫЕ ХРАМЫ ПОСЛЕСМУТНОГО ВРЕМЕНИ

В эпоху Смутного времени, т. е. в годы бунтов и польско-шведской интервенции, каменное строительство в России почти совсем прекратилось. Урон, нанесённый русским землям внутренними «нестроениями» и иностранными ратями, сопоставим только с потерями от нашествия орд Батыя. В память об избавлении страны от страшных бед начала XVII столетия были воздвигнуты многие церкви, в том числе и шатровые. В Нижнем Новгороде, в котором собиралось народное ополчение, был построен Архангельский собор (1631 г.). В Троице-Сергиевом монастыре, выдержавшем долгую и жестокую осаду, — церковь преподобных Зосимы и Савватия (1635—1637 гг.). В Угличе, особенно сильно пострадавшем от интервентов, — трёхшатровая церковь Успения (1628 г.), прозванная за красоту Дивной.

родицы в Путинках. В её богатом убранстве были использованы сра­зу четыре декоративных шатра, по­ставленные на узкие изящные бара­баны, которые в свою очередь покоились на сводах. Эта церковь уже не являлась в буквальном смыс­ле шатровой, поскольку шатры бы­ли использованы архитекторами лишь для украшения постройки. Однако она знаменита тем, что ста­ла последним памятником шатро­вого зодчества в Москве. В 1652 г. патриарх Никон предписал впредь церкви «строить о единой, о трёх, о пяти главах, а шатровые церкви отнюдь не строить». Впоследствии запрет был подтверждён, а в качест­ве образца зодчим указали пятигла­вый Успенский собор Московского Кремля.

Едва ли не первым нарушил свой запрет сам Никон, задумавший по­строить храм, который повторял бы формы христианской святы­ни — храма Воскресения в Иеруса­лиме. Патриарх приказал соорудить невиданной величины каменный шатёр над ротондой, примыкав­шей к храму Воскресения в осно­ванном им Воскресенском Но­воиерусалимском монастыре под Москвой. Шатёр был настолько ве­лик, что без видимой причины рух­нул в 1723 г. В 1748 г. по проекту Растрелли его начали восстанавли­вать, но уже из дерева. Появлялись шатровые храмы и в провинции.

Однако московские зодчие такой вольности позволить себе уже не могли и в дальнейшем использова­ли полюбившийся шатёр только для завершения колоколен.

Шатровое зодчество XVI — XVII вв. — уникальное направление русской архитектуры, которому нет аналогов в искусстве других стран и народов. Шатровые храмы Москов­ского государства — неповторимый вклад России в мировую культуру.