Церковь Покрова на Нерли. 1165 г.

человеческой души, а лев — символ Христа. В Средние века считалось, что львица рождает детёнышей мёртвыми и оживляет их своим ды­ханием. Это воспринималось как прообраз Воскресения Христова. Кроме того, лев будто бы спит с от­крытыми глазами, подобно тому как Бог не дремлет, храпя человечество. Наконец, лев — царь зверей, а Хри­стос — Царь Небесный. Последнее толкование связывало льва с идеей княжеской власти: ведь земные пра­вители считались наместниками Бо­га на земле. А резные львы внутри храма помещены на верхней части столбов, поддерживающих купол. Купол церкви — это небо, простёр­тое над землёй; небесный свод ут­верждался на львах, как на власти ут­верждается порядок земного мира.

Под львами и птицами в кладку вставлены загадочные маски: юные лики с огромными очами и распу­щенными волосами. Некоторые учё­ные связывали их с образом Богома­тери до Её обручения с Иосифом, когда Пресвятая Дева ещё не покры­вала головы. Однако скорее всего маски изображают ангелов, явив­шихся послушать Давида и просла­вить Богородицу. Изображения Де­вы Марии в резьбе храма нет, но весь облик церкви, такой стройной и изысканной, напоминает Её образ, запечатлённый церковным писате­лем Епифанием, особо отмечавшим тонкость Её рук и перстов. Вообще говоря, любую церковь можно упо­добить Богоматери, поскольку Ма­рия в церковной традиции символи­зирует Церковь Земную. В храме Покрова на Нерли это умозритель­ное положение стало наглядным.

Своей властной политикой Анд­рей вызвал недовольство бояр и был убит заговорщиками в Боголюбовском дворце. Предание гла­сит, что он принял смерть от руки Кучковичей — братьев его жены, сыновей боярина Кучки, некогда казнённого Юрием Долгоруким. Владимиром стали править рязан­ские князья, прежде всего отправив­шие владимирскую казну к себе в Ря­зань. Когда же они посягнули на

имущество церквей и даже на ико­ну Владимирской Богоматери, жите­ли города восстали и позвали на княжение брата Андрея — Михаила. Тяжелобольного Михаила к месту битвы с рязанцами принесли на но­силках. Несмотря на это, ему удалось обратить противников в позорное бегство: рязанские князья так торо­пились, что бросили во Владимире своих жён и старую мать.

Михаил прожил недолго. Его на­следником стал следующий сын Юрия Долгорукого, Всеволод, полу­чивший за своё большое семейство прозвище Большое Гнездо. Он пре­дал казни убийц Андрея, повелев бросить их в просмолённых гробах в бездонное озеро. Говорят, что с тех пор вода в этом озере, получившем название Пловучего, стала чёрной, как смола. Всеволоду досталось хо­рошее наследство — богатое, об­ширное, процветающее княжество, которое стало сильнейшим на Руси.

ДМИТРИЕВСКИЙ СОБОР

В 1185 г. во Владимире случился большой пожар, повредивший Ус­пенский собор Андрея Боголюбского. Надо было или ремонтировать его, или строить заново. Однако новый князь Всеволод Юрьевич поступил иначе: зодчие обстроили старый храм широкими галереями, заключив его в огромный каменный футляр (1185—1193 гг.). Стены анд­реевского собора частично разо­брали, превратив их в столбы новой постройки, а над галереями возвели ещё четыре главы. Таким образом, собор стал пятиглавым и как бы сту­пенчатым: выше галерей, служив­ших усыпальницей владимирских князей и епископов, были видны своды центральной части, над боко­выми куполами господствовала цен­тральная могучая глава. Если собор Андрея высился над обрывом берега Клязьмы как прекрасное видение, то собор Всеволода напоминал мо­гучий уступ горы. Он словно соби­рал вокруг себя растущий город,

*Археологи установили, что раньше храм выглядел несколько иначе. Мягкий травянистый холм, на кото­ром стоит церковь, был об­лицован белокаменными плитами, и храм горделиво высился над рекой, как па­мятник на постаменте. С трёх сторон к его стенам бы­ла пристроена торжествен­ная аркада, состоящая из одинаковых арок, опираю­щихся на столбы и украшен­ных резными изображения­ми барсов (барс был эмблемой Владимирского княжества). Поэтому церковь казалась более приземистой и устойчивой. Сейчас она выглядит прекрасной и хрупкой; раньше она была прекрасной и величавой, что вполне соответствовало тол­кованию образа Богородицы — не слабой Девы, но оплота и надежды всех жителей зем­ли Русской.