Опровержение доводов, почерпнутых из священного писания в пользу положительного мнения

VIII. 1. Посмотрим теперь, какими же доводами располагает противоположное мнение, дабы благочестивому читателю было бы легче судить, которое из двух мнений предпочтительнее.
Во-первых, обычно приводится пророчество Исайи²³, в котором предрекается наступление такого времени, когда народы перекуют мечи на плуги, а копья на серпы и не будут поднимать меч друг на друга, не будут более обучаться военному искусству (II, 4). Однако это пророчество, как, впрочем, и многие другие, может быть принято в некотором смысле условно; так, например, под ним можно понимать такое положение вещей, когда все народы усвоят закон Христа и станут соблюдать его в точности и достижению этой цели бог со своей стороны не преминет оказать всяческое содействие. Ясно, что если все люди станут христианами и будут жить по-христиански, то не будет никаких войн. Арнобий об этом говорит таким образом: "Если бы все мнящие себя людьми во всех отношениях, то есть не только по внешности, но и по силе свойственного им разума, пожелали хотя бы немного прислушаться к спасительным и мирным предписаниям бога, отринув гордыню и надутое чванство, перестали доверять своим чувствам и поверили заветам разума, то весь мир давно бы обратил железо на более мирные цели, проводил бы время в сладчайшей тишине и пришел бы, наконец, путем соблюдения незыблемых договорных соглашений к спасительному единодушию" А. Лактанций изображает такое состояние следующим образом: "Что было бы, если бы все пришли к согласному единодушию? Это, конечно, могло бы произойти лишь тогда, когда, откинув губительное и нечестивое безумие, люди предпочли бы жить в невинности и правде".
Это же пророчество Исайи можно принять в буквальном смысле. Но тогда положение дел на свете свидетельствует о том, что оно до сих пор еще не исполнилось и что его исполнение, так же как и общее обращение в христианство всех иудеев, поныне еще составляет предмет ожидания. Однако в каком бы смысле ни понимать это пророчество, ничего нельзя возразить против справедливости войн, пока существуют люди, препятствующие друзьям мира наслаждаться им и причиняющие насилия.
2. Из пятой главы евангелия от Матфея обычно извлекают многочисленные доводы, для правильной оценки которых следует вспомнить то, что мы уже сказали немного выше: если бы Христу было угодно отменить смертную казнь и право войны, то это ввиду важности и новизны самого дела было бы им выражено в словах возможно более прямых и несомненных, тем более, что ни один иудей не мог помыслить иначе, как в том смысле, что законы Моисея относительно судебных установлений и самого государства должны были сохранять свою. силу для иудеев, пока будет существовать их государство. После такого предупреждения мы обратимся к уяснению по порядку значения отдельных мест.
3. Второе обоснование противоположного нашему мнения заимствуется из следующих слов: "Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А я говорю вам: не противься злому (что греки переводят-творящему неправое²⁵; Исход, II, 13), но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую". Отсюда в самом деле некоторые заключают, что не следует ни отражать, ни отмщать никаких посягательств, ни публичных, ни частных. Тем не менее в этих словах такой смысл не содержится: Христос здесь обращается не к должностным лицам, а к тем, кто потерпит оскорбление; речь идет не о, каком-либо ином насилии, но о том, что называется пощечиной. Последующие слова, следовательно, ограничивают общий смысл предшествующих.
4. Также и в следующем правиле: "И кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду"²⁶, не воспрещается обращаться к судье или третейскому посреднику. Таково толкование Павла, который воспрещает не всякого рода судебные споры (поел. I к коринфянам, VI, 4), но воспрещает христианам затевать между собою тяжбы перед языческими судилищами; и это - по примеру иудеев, у которых было в силе изречение: "Кто дела израильтян передает на суд чужестранцам, тот бесчестит имя господне". Но Христу угодно для испытания нашего терпения в спорах о вещах легко заменимых, как рубашка или, если нужно, то и плащ с рубашкой, чтобы мы не обращались в суд, и даже в случае, если наше дело правое, прекращали отыскание права. Апполоний Тианский считал недостойным философа затевать судебное дело из-за малой суммы денег (Филострат, II, 15). "Претор,-по словам Ульпиана, - не станет порицать поступок того лица, которое предпочтет утрату вещи многократному обращению в суд. Ибо не заслуживает порицания образ мыслей того, кто ненавидит судебные тяжбы" (L. Item el I et D. de alien. lud mut. causa facta).
Что здесь, по словам Ульппана, одобряют люди честные, то заповедует Христос, избирая предметом для своих заповедей достойнейший и добродетельнейший образ действий. Тем не менее было бы неправильно поступить так, например, родителям или опекуну, если бы им пришлось отстаивать перед судом имущество своих детей и подопечных, без которого ни те, ни другие не могут существовать. Ибо ведь одно дело - рубашка и плащ, другое дело - все то, что служит средством существования. В постановлениях Климента (кн. I, гл. XLV) о христианине, имеющем тяжбу, сказано: "Пусть приложит старания к примирению, хотя бы пришлось потерпеть некоторый ущерб". Здесь, следовательно, имеет место то, что обычно говорится о предметах нравственности, а именно, что разрешение вопросов не сходится в одной точке, но допускает некоторый простор.
5. Так и в следующем далее месте: "И кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два". Господь говорит здесь не о сотне поприщ, ибо такой долгий путь может слишком далеко отвлечь человека от его собственных дел, а об одном только поприще, и если потребуется, то о двух поприщах, но такая прогулка считается как бы незначительной. Стало быть, смысл евангельского текста в том, что в делах, которые не могут нас сильно затруднить, следует не настаивать на нашем праве, а, напротив, уступать даже больше, нежели требует противная сторона, чтобы всем стало явно как наше терпение, так и наше милосердие²⁷.
6. Далее следует: "Просящему у тебя дай²⁸ и желающему получить взаймы не отказывай". Если простереть такую щедрость до бесконечности, то ничего нельзя представить себе труднее. Кто не имеет заботы о своих, домашних, тот, по словам Павла (поел. I к Тимофею, V, 8), хуже неверного [язычника]. Последуем за тем же апостолом Павлом, как наилучшим истолкователем закона своего учителя. Побуждая коринфян оказать благотворительность обитателям Иерусалима, он пишет; "Не для того, чтобы те получили изобилие, а вам досталась нужда, но для того, чтобы в равной мере из ваших достатков пополнились их недостатки"²⁹ (поел. II к коринфянам, VIII, 13), то есть, иначе говоря (я воспользуюсь словами Ливия по сходному вопросу), от ваших избытков уделите на нужды других; тот же смысл - в следующем месте из сочинения Ксенофонта "и воспитании Кира": "Излишки моего достояния я отдам на удовлетворение нужд моих друзей". Сходное начало справедливости следует принять за основание при толковании приведенного нами ранее правила.
7. Еврейский закон для того столь снисходительно разрешал ободу развода, чтобы воспрепятствовать жестокому обращению мужей с женами; одинаковым образом для ограничения частной мести, к которой этот народ был весьма склонен, закон предоставлял потерпевшему право требовать воздаяния равным оскорбителю, однако не собственной силой, но перед судьей, чему последовал также Закон XII таблиц: "Если сокрушит член, да будет воздаяние равным".
Христос же, наставник величайшего терпения, не только не одобряет такой мстительности в потерпевшем, но даже не разрешает отражать какое-либо оскорбление ни собственной силой, ни в судебном порядке. Но только какого рода оскорбления? Разумеется, умеренные, и не потому, чтобы перенесение более тяжких оскорблений не заслуживало также одобрения³⁰, но потому, что Христос довольствуется даже перенесением и менее тяжких. Он ограничивается примером пощечины, ибо она не угрожает жизни, не калечит тела, но только служит выражением некоторого презрения, не причиняя нам дальнейшего повреждения. Сенека в книге "О постоянстве мудреца" отличает насилие от оскорбления чести: "Первое из них по своей природе тяжелее; последнее же легче и тяжко только для людей самолюбивых, так как им наносится не повреждение, но лишь оскорбление. Но таково малодушие и ложное самолюбие, что для некоторых нет ничего горше личного оскорбления. Так, ты встретишь раба, который предпочтет бичевание пощечинам". Тот же Сенека в другом месте пишет: "Оскорбление чести есть меньшая обида, на которую принято больше жаловаться, нежели получать удовлетворение, поскольку законы не считают его заслуживающим какого-нибудь возмездия". У Пакувия некто говорит: "Я легко сношу насилие, но лишь без оскорбления".
А у Цецилия сказано:

Легко переношу нужду без унижения.
Но и обиду без позора перенесть готов,

Демосфен же полагает: "Людям свободным не столь тяжко подвергнуться ударам, хотя и это тяжело, как оскорблению". Тот же самый Сенека, о котором шла речь, прибавляет несколько ниже, что скорбь, причиненная оскорблением, есть следствие слабости сердца, которое сжимается, задетое как действием, так и оскорбительным словом.
8. Ввиду таких именно обстоятельств Христос заповедует терпение, а чтобы никто не возражал на это избитой пословицей; "Перенесение старой обиды навлекает новую", он добавляет, что лучше даже перенести вторичную обиду³¹, нежели отразить предшествующую; ибо ведь оттого нам не произойдет никакой беды, кроме осуждения в глазах глупцов³². По-древнееврейски "подставить щеку" означает "переносить с терпением", как, невидимому, следует понимать у пророкои Исайи (XXX, 6) и Иеремии (III, 3). "Подставить щеку под удар", - так говорит Тацит в книге третьей своей "Истории"³³.
9. Третий довод против войны обычно выводят из следующих слов евангелия от Матфея: "Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих и гонящих вас". Некоторые полагают, что такой любви и благодеяниям по отношению к врагам и ненавидящим нас противны как смертные казни, так и войны. Однако это легко можно опровергнуть, если вникнуть в самый смысл еврейского закона. Евреям вменялось в обязанность любить ближних, то есть евреев же³⁴, - в таком смысле там приводится слово "ближний", как свидетельствует книга Левит (XIX, 17 в сопоставлении с 18) И тем не менее все же оставалось в силе повеление, обращенное к органам власти, предавать смерти убийц и других тяжких преступников; равным образом одиннадцать колен израилевых подняли справедливую войну против колена вениаминова в возмездие за тяжкое преступление (кн. Судей, XXI) Не менее правильно также Давид, сражавшийся в походах господа, потребовал вооруженной рукой у Исбосета обещанное ему царство.
10. Стало быть, название "ближний" отныне должно быть распространено на всякого человека, ибо ведь все приняты в общее царство благодати; ни один народ не был обречен богом на истребление, на всех распространилось то, что составляло преимущество одних лишь израильтян, которых отныне было поведено любить наравне с прочими людьми. А если кому угодно в евангельском законе усматривать и заповедь любви в более высокой степени, то с этим я готов согласиться, поскольку несомненно и то, что следует любить не всех одинаково³⁵, но отца - более, чем какого-нибудь чужестранца. Равным образом, согласно установленной заповеди любви, следует предпочесть благо невинного благу преступника, благо общее благу частному. Из любви к неповинным произошли, в свою очередь, как наказания смертной казнью, так и благочестивые войны (см. правило нравственности в Притчах Соломона, XXIV, 11). Заповеди же Христа о любви и помощи ближним следует исполнять постольку, поскольку этому не препятствует большая и более справедливая любовь. Известно старинное изречение: "Равно жестоко прощать как всем, так и никому"³⁶.
11. К сказанному следует добавить, что нам заповедано любить врагов по примеру господа бога, который повелевает солнцу своему светить злым наравне с добрыми. Но тот же бог за некоторые злодеяния положил наказания в этой жизни, а когда-нибудь наложит наиболее тяжкие.
Этим доводом сразу опровергаются те предписания христианской кротости, которые обычно приводятся по этому предмету. Ибо господь именуется кротким, милосердным, долготерпеливым в книге пророка Ионы (IV, 2) и в Исходе (XXXIV, 6). И его же гнев, то есть готовность наказывать упорствующих³⁷ изображает в разных местах священное писание (кн. Чисел, XIV, 18; посл. к римлянам, II, 8). И слугой его гнева поставлен судия (посл. к римлянам, XIII, 4). Моисей приводится в пример величайшего милосердия, и тем не менее он не прекращал наказывать виновных даже смертной казнью. Подражать кротости Христа заповедано в разных местах писания. А между тем сам Христос угрожал непокорным иудеям тягчайшими наказаниями м (евангелие от Матфея, ХХП, 7); он же в день страшного суда накажет нечестивых по заслугам. Кротости учителя подражали апостолы, которые, однако же, воспользовались данной им божественной властью³⁹ наказывать злодеев (поел. I к коринфянам, IV, 21; V, 5; поел. I к Тимофею, I, 20).
12. Четвертое место, приводимое в качестве свидетельства против войны (посл. к Римлянам, XII, 17): "Никому не выдавайте злом за зло, но пекитесь о добром перед всеми людьми. Если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми людьми. Не мстите за себя⁴⁰, возлюбленные, но дайте отсрочку гневу божию. Ибо написано: "Мне отмщение, я воздам, - говорит господь". Итак, если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напои его; ибо, делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья. Не будь побежден злом, но побеждай зло добром". Ответ на это может быть тот же, что и выше. Ибо, хотя было сказано богом: "Мне отмщение, я воздам", в то же самое время выносились смертные приговоры и были изданы законы о войнах. Ведь полагалось же творить добро даже врагам (понятно - единоплеменникам; Исход, XXIII, 4, 5), что, как мы сказали, отнюдь не препятствовало ни вынесению смертных приговоров, ни справедливым войнам, даже против самих израильтян. Поэтому отныне ни приведенным словам, ни подобным им заповедям, даже в более пространном толковании, не следует придавать такого крайнего смысла, тем более, что деление на главы было произведено не апостолами и не в их время, но значительно позднее, для удобства чтения и облегчения извлечения отдельных мест. Оттого-то нынешнее начало главы XIII: "Всякая душа властям предержащим да повинуется", и следующие слова связаны непосредственно с запретом предаваться отмщению.
13. В этом месте послания Павел говорит, что государственные власти суть слуги божий и орудия его гнева (т.е. в наказание злодеям), тем самым с очевидностью проводя различие между возмездием ради общего блага, выполняемым вместо самого бога и относимым к возмездию, присвоенному самому богу, и возмездием ради удовлетворения досады, что апостол воспретил несколько ранее. Ибо если будет угодно в этом же запрете подразумевать тот вид возмездия, которое требуется ради общего блага, то могло ли быть что-нибудь бессмысленнее непосредственно после воспрещения смертной казни добавлять, что общественные власти установлены богом для того, чтобы наказывать вместо самого бога.
14. Пятый довод, которым пользуются некоторые, содержится в следующем месте послания II к коринфянам (X, З): "Ибо мы, ходя во плоти, не по плоти воинствуем; оружия воинствования нашего не плотские⁴¹, но получившие силу от бога для разрушения твердынь: ими ниспровергнем замыслы" и так далее. Но это место не имеет отношения к данному предмету, Ибо как предшествующее, так и последующее свидетельствуют о том, что под именем "плоти" там Павел разумеет слабость своего человеческого тела, явную для всех и вызывающую к себе общее презрение. Этому Павел противополагает свое оружие, то есть данную ему как апостолу власть наказывать противящихся, которой воспользовались Гименей и Александр против коринфянина Элимы, виновного в кровосмешении. Он отрицает, что такая власть является плотской, так как последняя бессильна, и, напротив, утверждает всемогущество этой власти. Что же можно извлечь отсюда против наказания смертью или против войны? Скорее - наоборот, так как в то время церковь была лишена помощи светской власти; для охраны ее бог прибегал к такой чудотворной силе, которая, однако же, стала как бы истощаться, как только церковь обрела помощь христианских императоров, подобно тому как манна небесная исчезла, когда народ еврейский вступил в плодородные местности.
15. Шестое место, приводимое как довод против войны, следующее (посл. к ефесеям, VI, 12): "Облекитесь во всеоружие божие, чтобы вам можно стать против козней диавольских,
потому что наша брань не против крови и плоти (следует добавить - "только" по еврейскому обычаю), но против начальств, против властей" и так далее. Здесь речь идет о борьбе христиан как христиан, а не о той борьбе, которая им может быть общей наряду с прочими людьми при известных столкновениях.
16. В-седьмых, приводится следующее место из послания Иакова (IV, I): "Откуда у вас вражды и распри? Не отсюда ли - от вожделений ваших, воюющих в членах ваших? Желаете - н не имеете, убиваете и завидуете - н не можете достигнуть; препираетесь и враждуете - и не имеете потому, что не просите; просите - и не получаете потому, что просите не на добро, а чтобы употребить для ваших вожделений". Это место не содержит никаких общих положений: в нем речь идет исключительно о внутренних раздорах и распрях, к несчастью, раздиравших в те времена враждовавшие колена пребывавших в рассеянии евреев и возникших из недостойных причин (некоторую часть этой истории можно прочесть у Иосифа Флавия, "Иудейские древности", кн. XVIII, гл. 12 и след.), что, как известно, к прискорбию случается и в наше время. Близки по смыслу к приведенному месту из Иакова следующие стихи Тибулла:

Пышное злато - виною всего; войны не бывало,
Буковый кубок пока был украшеньем пиров.

А у Страбона можно найти во многих местах замечания о том, что в состоянии наибольшей невинности находятся те народы, образ жизни которых проще всего⁴². Сюда же относятся также следующие стихи Лукана:

О сколь безумна
Расточительность благ, не довольная трапезой скромной.
Жадность к обилию яств. добытых на суше и в море.
Пышная роскошь столов, изысканным полных убранством
Здесь учитесь, сколь малого требует жизни теченье
И сколь природа скромна. Не исцелял недужных
Бахуса дар, разлитый при Консуле, ныне забытом,
Лишни им кубки златые и мирра; чистая влага
Жизнь возрождает. Народам достаточно рек и Цереры;
Но сколь плачевна участь ведущих войны народов!

Сюда же можно добавить слова Плутарха в "Противоречиях стоиков": "Ни одна война не имеет иных источников, кроме пороков, но одни возникают из жажды наслаждений, иные - из алчности, наконец, третьи - от чрезмерного честолюбия и властолюбия"⁴³. Юстин, воздавая похвалы учреждениям скифов, пишет: "Но отчего же подобная умеренность и воздержание столь чужды прочим смертным; иначе войны не велись бы непрерывно в течение стольких веков по всем странам и не погибло бы больше людей от железа н оружия, нежели от естественного xoда событий". У Цицерона в первой книге его трактата "О границах добра и зла" читаем: "Из вожделений рождаются ненависть, распри, раздоры, восстания, войны". У Максима Тирского: "Ныне все полно войн: повсюду ведь бродят вожделения и по всем странам возбуждают посягательства на чужое имущество". А Ямвлих пишет: "Тело и телесные вожделения порождают воины, сражения, восстания. Ибо войны возникают ради овладения вещами, которыми можно воспользоваться".
17. Так как слова, сказанные апостолу Петру; "Поднявший меч от меча и погибнет", не относятся к войне вообще, но к войне частной, ибо если сам Христос в оправдание непротивления и пренебрежения защитой приводил ту причину, что царство его не от мира сего (евангелие от Иоанна, XIII, 36), то об этих словах следует сказать в другой связи.

Исследование согласного мнения древнехристианских учителей по настоящему вопросу. Опровержение противного мнения некоторых частных лиц, имеющего скорее характер совета, чем предписания

IX. 1. Всякий раз, когда ставится вопрос о смысле написанного, обычно имеет большое значение как принятый способ толкования, так и авторитет толкователей. Это же следует иметь в виду и при толковании священного писания. Ибо ведь не представляется вероятным, чтобы церкви, учрежденные апостолами, в отдельности или же повсеместно отступили от тех правил, которые апостолы изъясняли вкратце письменно, пространнее же устно и даже ввели во всеобщее употребление. Обычно же теми, кто возражает против войны, приводятся изречения древних христиан, на что я имею сделать следующие три возражения.
2. Во-первых, из этих изречений можно почерпнуть скорее лишь некоторые частные отзывы, а не общеустановленное мнение церквей. К тому же эти изречения принадлежат почти исключительно тем, кто предпочитал идти своей дорогой независимо от других и давать более велеречивые наставления; к числу таких принадлежат Ориген и Тертуллиан, которые не в достаточной мере устойчивы и последовательны. Так, например, по словам того же Оригена, "пчел господь поставил в пример, чтобы люди вели войны справедливые, соблюдая известный порядок и лишь когда к этому вынуждает необходимость". И тот же самый Тертуллиан, который в другом месте как будто менее склонен одобрять смертные приговоры, сказал: "Никто не отрицает пользы наказания преступников"⁴⁴. А относительно воинского звания он колеблется, ибо в книге "Об идолопоклонстве" он пишет: "Спрашивается, могут ли верующие вступать в ряды воинства, и, наоборот, можно ли допускать воинов к крещению". И в этом месте он, невидимому, склоняется к мнению, не благоприятному для воинства. А в книге "О венце воина", возразив несколько против воинства, он тотчас же проводит различие между теми, кто сражался в рядах воинства до крещения, и теми, кто после крещения вступает в воинское звание: "Ясно, - говорит он, - что те, кого вера обретает после вступления в воинское звание, находятся в ином положении, нежели те, кого Иоанн допускал к крещению, как, например, один из вернейших сотников, которого испытал сам Христос, а наставил в вере апостол Петр; а если вступление в воинское звание последует по обращении и крещении, то следует или немедленно же сложить это звание, как поступили многие, или же всемерно остерегаться совершения чего-нибудь противного богу"⁴⁵. Стало быть, такие лица оставались в рядах воинства, а они отнюдь не стали бы поступать таким образом, если бы им было ясно, что воинское звание воспрещено им Христом в той же мере, как не дозволено бывшему гаруспику, магу и иным наставникам запрещенных искусств продолжать заниматься своим искусством после принятия крещения⁴⁶. В той же книге он восхваляет некоего воина и христианина, говоря: "О воин, славный во Христе".
3. Второе замечание состоит в том, что христиане избегали воинского звания ввиду обстоятельств того времени, едва ли позволявших выполнять обязанности воина, не совершая каких-либо действий, противных христианскому закону. Из посланий Долабеллы к жителям Эфеса, приведенных у Иосифа Флавия, следует, что иудеи ходатайствовали об освобождении их от участия в военных походах, ибо в смешении с чужими народами они не могли соблюдать свои обряды с надлежащей строгостью, а также были вынуждены в субботу носить оружие и совершать переходы. По этой же причине, как сообщает тот же Иосиф, иудеи получили у Л. Лентула отпуск; а в другом месте он же повествует, что когда было приказано выступить из Рима в поход иудеям, внесенным в воинские списки, то некоторые из них были присуждены к наказанию, так как они отказались сражаться из уважения к отеческим законам, то есть по обоим упомянутым выше основаниям, к которым присоединилось еще третье, а именно - необходимость сражаться против своих же собственных единоплеменников и как раз в тот момент, когда те подвергались опасности за решимость соблюдать отечественный закон.
Но всякий раз как иудеи могли избегнуть подобного рода затруднений, они все же сражались даже под началом чужеземных царей, "соблюдая, однако же, со всей строгостью обычаи своей страны и живя по своим установлениям", о чем, по словам того же Иосифа, они имели обыкновение предварительно договариваться⁴⁷. С этими опасностями в высшей степени сходны те, которые Тертуллиан связывает с воинскими обязанностями в его время, о чем он пишет в книге "Об идолопоклонстве": "Не приличествует одновременно клясться божественными таинствами и человеческими; осенять себя Христовым знамением и знамением диавола", так как известно, что воины должны были приносить клятву, призывая имена Юпитера, Марса и прочих языческих богов. В книге того же учителя "О венце воина" читаем: "Как он [воин] станет бодрствовать перед храмами, от коих отрекся, и вечерять, где неугодно апостолу? Как будет защищать вооруженной рукой тех демонов, которых отвращал заклятиями по ночам?" И несколько далее добавляет: "Сколько других обязанностей, связанных с воинской службой, должно быть сочтено за нарушения! "
4. Третье соображение, которое стоит отметить - следующего рода: христиане первых времен были воспламенены столь горячим усердием к совершению величайших подвигов, что сплошь и рядом принимали божественные наставления за прямые предписания. "Христиане, - по словам Афинагора, - не подают жалоб в суд на похитителей их имущества". По словам самого Сальвиана, праведность христианина состоит в отказе от самого предмета спора ради освобождения от судебных тяжб.
Однако же изложенное в столь общей форме правило это может быть, пожалуй, лишь увещанием к более совершенной жизни, но не может стать заповедью⁴⁸. Подобным же образом большинство древних христианских учителей отвергает всякую клятву, не допуская никаких исключений, между тем как Павел клялся в важных случаях жизни. По Татиану, христианин "отвергает должность претора"; у Тертуллиана - "христианин не добивается даже должности эдила". А. Лактанций (кн. V, гл. 18) не допускает, чтобы праведный (а таким он считает христианина) мог быть в числе воюющих, но так же точно он не допускает, чтобы тот мог заниматься мореплаванием. А сколько древних учителей удерживают христиан от вступления во второй брак! Все эти наставления внушают нечто похвальное, нечто исключительно высокое, наиболее угодное богу; но в то же время ни один закон не принуждает нас к выполнению таких предписаний. Для разрешения поднятых вопросов достаточно приведенных возражений.