Исследование предприятий Уэстерн Электрик в Хауторне45.

⁴⁴ Мег ton R. К., Fiske M., Curtis A. Mass Persuasion. N. Y., 1946. P. 185—189.

⁴⁵ R о e t h 1 i s b e r g e r F. J., Dicks on W. I. Management and the Worker. Harvard, 1939.

Как хорошо известно, на ранних стадиях данного исследования рассматривалась проблема зависимости «производительности труда рабочих от освещенности». В течение двух с половиной лет в центре внимания стояла следующая проблема: воздействуют ли изменения освещенности на производительность труда? Первоначальные результаты показывали, что в довольно широких пределах не существует однозначного отношения между освещенностью и производительностью. Производительность увеличивалась как в экспериментальной группе, где увеличивалась (или уменьшалась) освещенность, так и в контрольной группе, где освещенность не менялась. Короче, исследователи ограничили свои изыскания только областью явных функций. То обстоятельство, что они не учитывали понятия латентной социальной функции, привело к тому, что первоначально они не обращали внимания на социальные следствия данного эксперимента для отношений между членами проверяемой и контрольной группы, или же для отношений, складывающихся между рабочими и представителями администрации в помещениях, где производились исследования. Иными словами, у исследователей данного вопроса отсутствовала специфически социологическая координатная система и они выступали просто как «инженеры» (точно так же как если бы группа метеорологов исследовала «влияния» церемониала хопи на выпадение дождя).

И только после длительного проведения исследований экспериментаторам пришла в голову мысль исследовать воздействие новой «экспериментальной ситуации» на самовосприятия и самооценки рабочих, участвующих в эксперименте, на отношения, складывающиеся между членами данной группы, на солидарность и единство этой группы. Элтон Мейо пишет в этой связи: «Неудача с исследованием освещенности заставила их осознать необходимость регистрации всего, что происходит в комнате, а не только фиксации очевидных инженерных и технологических аспектов проблемы. Их наблюдения поэтому включили в себя не только записи технологических и инженерных изменений, но и записи физиологических или медицинских изменений, равно как в определенном смысле и записи социологических и антропологических изменений. Все это приняло форму некоего «журнала», который давал максимально полный отчет о фактических событиях каждого дня...»⁴⁶. Короче, только после длительной серии опытов, которые полностью игнорировали латентные социальные функции эксперимента (как некоторой преднамеренно созданной социальной ситуации), была введена специфически социологическая система отсчета. «Понимание этого обстоятельства,— пишут авторы,— привело к тому, что исследование изменило свой характер. Исследователи больше не стремились установить, к каким последствиям приводит изменение отдельных переменных. Вместо понятия контролируемого эксперимента они ввели понятие социальной ситуации, которая должна быть описана и понята как система взаимозависимых элементов». С этого момента, как сейчас хорошо известно, исследование оказалось нацеленным в весьма значительной степени на выискивание скрытых функций тех стандартизированных систем поведения, которые бытовали среди рабочих, на выявление неформальных организаций, возникавших в их среде, на выявление игр рабочих, организованных «мудрыми администраторами», и на организацию советов с рабочими, их интервьюирование и т. д. Новая концептуальная схема полностью изменила характер и типы данных, собираемых в последующих исследованиях.

Достаточно только обратиться к уже цитировавшемуся отрывку из классической книги Томаса и Знанецкого, появившейся около 30 лет назад, чтобы согласиться со следующим замечанием Шилза: «...и в самом деле, история исследования первичных групп в американской социологии является превосходным примером разрывов в развитии данной дисциплины: значение некоторой проблемы подчеркивается одним из основоположников социологии, затем ее не исследуют, чтобы с энтузиазмом вновь подхватить ее, как будто бы никто не думал о ней прежде»⁴⁷.

⁴⁶ Mayo E. The Social Problems of an Industrial Civilization. Harvard, 1945. P. 70.

⁴⁷ S h i 1 s E. The Present State of American Sociology. Glencoe, 1948. P. 42.

Томас и Знанецкий неоднократно подчеркивали, что с точки зрения социологии какова бы ни была главная функция ассоциации, «последняя в своем качестве конкретной группы человеческих личностей неофициально служит удовлетворению и многих других интересов; социальные контакты между ее членами не ограничиваются только контактами, связанными с преследованием ими общей цели...». И между тем целые годы экспериментальной работы ушли на то, чтобы исследовательская группа, работавшая на предприятиях Уэстерн Электрик, обратила внимание на латентные социальные функции первичных групп, возникающих в индустриальных организациях. Следует заметить, что мы приводим здесь данный случай не для того, чтобы дать пример неудачного планирования экспериментальных работ; не это было нашей непосредственной целью. Мы привели его только для того, чтобы проиллюстрировать важность понятия латентной функции и связанных с ним понятий функционального анализа для социологического исследования. Он ясно показывает, как включение данного понятия в концептуальный аппарат социологической теории (несущественно при этом, используется или нет термин «латентная функция») может сделать социолога чувствительным к целому ряду важных социальных переменных, на которые в противном случае легко не обратить внимания. Применение специального термина для обозначения данного понятия, может быть, уменьшит число такого рода случаев отсутствия преемственности в будущих социологических исследованиях.

Обнаружение скрытых функций означает важное увеличение социологического знания. Есть еще один аспект, в котором исследование скрытых функций представляет собой большой вклад в общественную науку. Именно латентные функции некоторой деятельности или верования не являются достоянием обыденного сознания, поскольку они оказываются непреднамеренными и неосознанными социальными и психологическими последствиями. Поэтому открытия в области скрытых функций представляют собой больший прирост социологического знания, чем открытия в области явных функций. Они представляют, следовательно, и большие отклонения от знаний о социальной жизни, основанных на здравом смысле. В той мере, в какой латентные функции более или менее отклоняются от открыто провозглашаемых явных функций, исследование, обнаруживающее латентные функции, очень часто приводит к парадоксальным выводам. Эти кажущиеся парадоксы возникают в связи с тем, что распространенная и предвзятая точка зрения, рассматривающая некоторую стандартизированную практику или же верования только с позиций их явных функций, претерпевает резкое видоизменение при выявлении их вспомогательных или побочных функций. Введение понятия латентной функции в социальное исследование приводит нас к выводам, которые показывают, что «социальная жизнь не так проста, как она кажется на первый взгляд», ибо, коль скоро люди ограничиваются некоторыми последствиями (например, явными последствиями) некоторой социальной практики или же мнения, то им сравнительно легко дать моральную оценку этим явлениям. Моральные оценки, основывающиеся, как правило, на этих явных последствиях, имеют тенденцию быть выдержанными только в черных или белых тонах. Но выявление других (латентных) функций часто усложняют эту картину. Проблемы моральных оценок (которые не являются непосредственным предметом нашего исследования) и проблемы управления социальными процессами (которые нас занимают) приобретают дополнительные трудности, которые обычно включаются в ответственные социальные решения.

Пример одного исследования, которое неявно использовало понятие латентной функции, покажет нам, в каком смысле мы говорим о «парадоксе», т. е. о расхождении между очевидной, явной функцией и реальными функциями, включающими в себя и латентные, к которому приводит использование данного понятия. Так, возвращаясь к хорошо известному анализу демонстративного потребления, данному Вебленом, мы понимаем, что не случайно последнего считали социальным аналитиком, обладающим особым талантом подмечать парадоксальное, ироническое, сатирическое, ибо к этому часто, если не всегда, приводит применение понятия скрытой функции (или ее эквивалента).