Явные и латентные функции

Как отмечалось в предыдущих разделах, разграничение между явными и латентными функциями было введено для того, чтобы исключить то смешивание сознательной мотивации социального поведения с его объективными последствиями, которое часто обнаруживается в социологической литературе. Наше рассмотрение терминологии современного функционального анализа показало, как легко социолог может отождествить мотивы и функции и к каким печальным последствиям это приводит. Мы указывали далее, что мотивы и функции изменяются независимо друг от друга и что отсутствие внимания к этому обстоятельству обусловливает то, что среди социологов существует непроизвольная тенденция смешивать субъективные категории мотивации с объективными категориями функций. Именно этим и объясняется наша приверженность к не всегда похвальной практике введения новых терминов в быстро растущий специальный словарь социологии, практике, которая рассматривается многими неспециалистами как оскорбление их интеллекта и преступление против общедоступности науки.

Как легко видеть, я заимствовал термины «явное» и «латентное» у Фрейда, который их использует в другом контексте (хотя и Френсис Бэкон уже много лет назад говорил о «латентных процессах» и «латентных конфигурациях» по отношению к процессам, которые недоступны для поверхностного наблюдения).

Само же различение мотивов и функций неоднократно на протяжении многих столетий проводилось исследователями человеческого поведения. И в самом деле, было бы весьма странно, если бы то разграничение, которое приобрело для нас значение важнейшего разграничения функционального анализа, не было бы кем-то уже сделано из той большой группы исследователей, фактически применявших функциональный подход. Нам достаточно будет упомянуть только несколько из тех, кто за последние десятилетия считал необходимым разграничение между субъективными целями и функциональными последствиями действия.

Джордж Мид: «...это отношение враждебности к нарушителю закона имеет своеобразную положительную сторону (читай латентную функцию) объединения всех членов данной общины в эмоциональной солидарности агрессии. В то время как самые великолепные гуманистические призывы обязательно окажутся противоречащими интересам многих членов общин либо же не затронут интересов и воображения большинства и оставят тем самым эту общину разделенной и индифферентной, крик о помощи при воровстве или убийстве адресуется к самым глубинным комплексам человеческой психики, лежащим под поверхностью индивидуальных, сталкивающихся устремлений, и граждане этой общины, которые были разделены своими расходящимися интересами, сплотятся против общего врага»³⁹.

Эмиль Дюркгейм в аналогичном анализе социальных функций наказания также сосредоточивается на его латентных функциях (последствиях для общины), а не ограничивает себя только его явными функциями (последствиями для преступника).

В. Дж. Самнер: «...с самых первых действий, с помощью которых люди пытаются удовлетворить свои нужды, каждое из них является самодавлеющим и стремится только к немедленному удовлетворению некоторой потребности. Из периодически возвращающихся потребностей возникают привычки личностей и обычаи групп, но эти привычки и обычаи представляют собой следствия, являющиеся непредвиденными и непреднамеренными. Их замечают только после того, как они прочно утвердятся, и даже после этого проходит длительное время, прежде чем их оценят должным образом»⁴⁰.

Хотя данное высказывание не касается латентных функций стандартизированных социальных действий для рассматриваемой социальной структуры, в нем с достаточной ясностью проводится существенное различие между целями, имеющимися в виду, и объективными последствиями.

Р. М. Макайвер: «Наряду с прямыми результатами действий социальных институтов существуют другие результаты, которые находятся вне непосредственных целей человека... эти типы результатов... могут, хотя и непреднамеренно, иметь большое значение для общества»⁴¹.

³⁹ М е a d G. H. The Psychology of Punitive Justice // American Journ. Of Sociology. 1918. N 23. P. 591.

⁴⁰ Sumner W. G. Folkways. Boston, 1906. P. 3.

⁴¹ Ma elver R. M. Community. London, 1915. P. 314.

У. И. Томас и Ф. Знанецкий: «Хотя все новые (кооперативные, польские, крестьянские) институты образованы с определенными целями удовлетворения специфических потребностей, их социальные функции ни в коем случае не ограничиваются их явными и осознанными целями... каждый из этих институтов — коммуна или сельскохозяйственный кружок, ссудный банк или же сберегательная касса, или же театр — являются не просто некоторым механизмом для воплощения определенных ценностей, но также и ассоциацией людей, каждый член которой должен участвовать в общей деятельности этой ассоциации в качестве живого, конкретного индивидуума. Каков бы ни был господствующий, официальный интерес, во имя которого был основан данный институт, ассоциация как конкретная группа человеческих личностей включает и много других неофициальных интересов; социальные контакты ее членов не ограничиваются тем, что они совместно стремятся к достижению некоторой общей цели, хотя последняя, безусловно, представляет собой как главную причину образования самой ассоциации, так и наиболее прочное звено, ее сохраняющее. Благодаря этой комбинации абстрактного, политического, экономического или же весьма рационального механизма для удовлетворения специфических нужд с конкретным единством социальной группы новый институт является также лучшим опосредующим звеном между первичной крестьянской группой и вторичной национальной системой»⁴².

⁴² Thomas W., Znaniecki F. V. The Polish Peasant in Europe and America. V. 5. N. Y., !920. P. 156.

Эти и многие другие наблюдатели социальных явлений время от времени разграничивали категории субъективных отношений («нужды», «интересы», «цели») и категории, как правило, не осознаваемых, но объективных функциональных последствий («своеобразная положительная сторона», «никогда не осознаваемые последствия», «непроизвольная ... услуга обществу», «функция, не ограниченная сознательной и явной целью»).

Так как случаи для разграничения явных и скрытых функций представляются довольно часто и так как концептуальная схема должна направлять внимание наблюдателя на существенные элементы ситуации и предупреждать возможность оставления их незамеченными, то представляется целесообразным охарактеризовать данное различие с помощью соответствующих терминов. В основе разграничения между явными и латентными функциями лежит следующее: первые относятся к тем объективным и преднамеренным последствиям социального действия, которые способствуют приспособлению или адаптации некоторой определенной социальной единицы (индивидуум, подгруппа, социальная или культурная система); вторые относятся к непреднамеренным и неосознанным последствиям того же самого порядка.

Имеется ряд указаний на то, что применение социальных терминов для обозначения данного разграничения может иметь определенное эвристическое значение, так как эти термины включаются в концептуальный аппарат теории, способствуя как процессу систематического наблюдения, так и последующему анализу. За последнее время, например, разграничение между явными и скрытыми функциями было использовано при анализе межрасовых браков, социальной стратификации, аффективного переживания неудачи, социологических теорий Веблена, распространенных в Америке ориентации по отношению к России, пропаганды как средства социального контроля, антропологической теории Малиновского, магических образов у индейцев навахо, проблем социологии знания и мод, динамики личности, мер национальной безопасности, внутренней социальной динамики бюрократии⁴³ и многих других социологических проблем.

⁴³ D a v i s А. К. Some Sourses of American Hostility to Russia // AJS. 1947. N 53. P. 174—183; Parsons T. Propaganda and Social Control // Parsons T. Essays in Sociological Theory; Kluckhohn C. Bronislaw Malinowski,1884—1942 // JAF. 1943. N 56. P. 208—219; Он же. Navaho Witchcraft Op. cit. P. 46—47; В a r b e г В., L о b e I L. S. Fashion in Women's and the American Social System // Social Forces. 1952. N 31. P. 124—131; Mowrer O. N., Kluckhohn С Dynamic Theory of Personality // Personality and the Behavior Disorders. V. I. N. Y., 1944. P. 72; Jahoda M., Cook S. W. Security Measures and Freedom of Thought: an Explanatory Study of the Impact of Loyalty and Security Programs // Yale Law Journ. 1952. N 61. P. 296—333; Selznick Ph. TVA and the Grass Roots. S. F., 1949; Gould-n e r A. W. Patterns of Industrial Bureaucracy. Glencoe, 1954; Blau P. M. The Dynamics of Bureaucracy. Chicago, 1955; Davis A. K. Bureaucratic Patterns in Navy Officer corps // Social Forses. 1948. N 27. P. 142—153.

Само разнообразие этих вопросов свидетельствует о том, что теоретическое разграничение между явными и латентными функциями не ограничивается узкой и частной областью человеческого поведения. Однако перед нами все еще стоит большая задача определения конкретных областей, где может быть использовано данное разграничение, и решению этой большой задачи мы и посвятим оставшуюся часть главы.