Постулат необходимости

Последний из этого трио постулатов, широко принимаемых функционалистами в области общественных наук, в некотором отношении является самым двусмысленным. Эта двусмысленность отчетливо видна в вышеприведенном манифесте Малиновского, который утверждает что «в любом типе цивилизации любой обычай, материальный объект, идея и верования выполняют некоторую жизненную функцию, решают некоторую задачу, представляют собою необходимую часть внутри действующего целого» ²¹.

²¹Mai inowski В. Anthropology. P. 132.

Из этого отрывка вообще неясно, утверждает ли он необходимость функции или же явления (обычай, объект, идея, верование), которые выполняют эту функцию, либо же он утверждает необходимость и того и другого.

Эта двусмысленность весьма распространена в литературе. Так, например, в уже цитировавшихся нами описанных роли религии, данных Дэвисом и Муром, на первый взгляд кажется, что необходимым считается институт: «Причина того, почему необходима религия...»; «...религия... играет уникальную и необходимую роль в обществе». Однако оказывается, что авторы считают необходимым не столько институт религии, сколько те функции, которые, как предполагается, выполняет религия, ибо они считают религию необходимой постольку, поскольку она заставляет членов общества принять «некоторые общие высшие ценности и цели». Эти ценности и цели, как они утверждают, «должны... представляться членам этого общества как обладающие какой-то реальностью, а роль религиозных верований и ритуала и состоит именно в том, чтобы создать и усилить эту видимость реальности. С помощью ритуала и веры общие цели и ценности связываются с воображаемым миром, символизируемым конкретными священными предметами, а этот мир в свою очередь оказывается в связи с фактами и испытаниями жизни индивидуума. С помощью поклонения священным предметам и тем существам, которые они символизируют, и с помощью принятия сверхъестественных предписаний, являющихся одновременно и кодексами поведения, осуществляется эффективный контроль над поведением людей, так что последнее оказывается поведением, направленным на поддержание институционной структуры и конформным со всеобщими целями и ценностями».

Пресловутая необходимость религии тогда основывается на гипотезе о том, что только через «поклонение» и сверхъестественные предписания» может быть достигнут необходимый минимум «контроля над человеческим поведением» и «интеграции посредством верований и чувств».

Короче говоря, постулат незаменимости, как он обычно излагается, содержит два связанных между собой и одновременно различных утверждения.

Во-первых, предполагается, что существуют определенные функции, которые являются незаменимыми в том смысле, что если они не будут выполняться, то общество (или группа, или индивид) прекратит существование. Это, следовательно, выдвигает понятие функциональных предпосылок или предварительных условий, функционально необходимых для общества, и нам представляется случай проанализировать это понятие более детально.

Во-вторых, и это совсем другое дело, предполагается, что определенные культурные или социальные формы являются необходимыми для выполнения каждой из этих функций. Второе утверждение связано с понятием специализированных и незаменимых структур и порождает самые разнообразные теоретические трудности, ибо можно показать, что оно не только явно противоречит фактам, но и включает в себя ряд дополнительных предположений, которые мучили функциональный анализ с самого начала. Оно отвлекает наше внимание от того факта, что одни и те же функции, необходимые для существования групп, выполнялись в условиях, которые подлежат исследованию различными социальными структурами и культурными формами. Развивая это положение, следует сформулировать основную теорему функционального анализа: точно так же как одно и то же явление может иметь многочисленные функции, так и одна и та же функция может по-разному выполняться различными явлениями. Потребности удовлетворения той или иной жизненной функции скорее рекомендуют, чем предписывают принятие определенной социальной структуры по этой теореме; иными словами, имеется некоторый диапазон вариаций структур, удовлетворяющих данную функцию (предел этой вариабельности устанавливается с помощью понятия об ограничениях, накладываемых структурой, о чем мы будем говорить ниже).

Таким образом, в противоположность этому понятию незаменимых культурных форм (институтов, стандартизированной деятельности, систем убеждений и т. д.), существует понятие функциональных альтернатив, функциональных эквивалентов или функциональных заменителей. Это понятие многими признается и широко применяется; однако следует отметить, что оно не может без противоречия входить в ту теоретическую систему, которая содержит постулат незаменимости конкретных культурных форм. Так, после рассмотрения теории Малиновского о «функциональной необходимости таких институтов, как магия», Парсонс делает следующее осторожное замечание: «...во всех тех случаях, когда элементы неуверенности включаются в преследование эмоционально важных целей, мы вправе ожидать появления если не магии, то по крайней мере, явлений, которые функционально эквивалентны ей» ²².

²² Parsons Т. Essays in Sociological Theory Pure and Applied. Glencoe, 1949. P. 58.

Это положение весьма далеко от собственной теории Малиновского, согласно которой магия выполняет необходимую функцию внутри культуры. Она удовлетворяет некоторую определенную потребность, которая не может быть удовлетворена ни одним другим факторам примитивных цивилизации .

Это удвоенное понятие необходимой функции и незаменимого типа взаимосвязи определенного верования с действием полностью исключает понятие функциональных альтернатив.

Фактически понятие функциональных альтернатив, или эквивалентов, неоднократно возникало во всякой научной дисциплине, принимавшей точку зрения функционального анализа. Оно, например, широко используется в психологии, как великолепно показывает статья Инглиша. В неврологии, на основании экспериментальных и клинических данных Лешли опроверг «предположение о том, что индивидуальные нейроны специализируются для выполнения конкретных функций», и вместо этого выдвинул положение о том, что отдельная функция может быть выполнена некоторым множеством альтернативных структур ²⁴.

²³ М а 1 i n о w s k у В. Op. cit. P. 132.

²⁴ Е n g I i s h H. В. Symbolic Versus Functional Equivalents in the Neuroses of Deprivation // Journ. of Abnormal and Social Psychology. 1937. N 32. P. 392; Lash ley K. S. Basic Neural Mechanisms in Behavior // Psychological Review. 1930. N 37. P. 1—24.

У социологии и социальной антропологии еще больше оснований для того, чтобы стремиться избегать постулата необходимости данных структур, и для того, чтобы систематически пользоваться понятием функциональных альтернатив и функциональных заменителей. Аналогично тому как неискушенные в науке люди в течение длительного времени ошибочно считали, что «странные» обычаи и верования других обществ являются «простыми предрассудками», так и функционалисты в области общественных наук рискуют совершить ошибку, хотя и противоположного рода, излишне быстро, во-первых, устанавливая функциональное или адаптационное значение этих обычаев и верований, и, во-вторых, не видя того, какие иные способы действий исключаются этой приверженностью к данным методам удовлетворения тех или иных функций. Так, например, часто некоторые функционалисты с большой легкостью делают вывод о том, что магические или религиозные ритуальные акты и верования являются функциональными, потому что они благотворно влияют на душевное состояние и чувство уверенности верующего. Однако в целом ряде случаев вполне может быть, что эта магическая практика мешает нам увидеть и принять светскую и значительно более адаптивную практику. Как заметил Ф. Л. Уэллс: «Прибитая подкова над дверями во время эпидемии оспы хотя и может поднять дух домочадцев, но, безусловно, не остановит оспу. Такие верования и обряды не выдерживают тех светских тестов, которым их подвергают, и чувство уверенности, даваемое ими, сохраняется лишь постольку, поскольку избегают этих действительных тестов» ²⁵.

²⁵ W e I I s F. L. Social Maladjustments: Adaptive Regression // Handbook of Social Psychology. Clark Un. Press, 1935. P. 880. 398

Те из функционалистов, которые, следуя своей теории, обнаруживают последствия подобных символических ритуальных действий только в состояниях сознания индивидуума и которые таким образом приходят к заключению о функциональности магической практики, игнорируют то обстоятельство, что подчас именно эта практика может осуществляться вместо значительно более эффективных видов деятельности. И те теоретики, которые обосновывают необходимость стандартизированных практик или господствующих институтов их положительным влиянием на рост эмоциональной солидарности, должны прежде всего обратить внимание на возможные функциональные заменители этих практик и институтов, а уже потом делать вышеуказанный вывод, ибо факты значительно чаще опровергают, чем подтверждают его.

Итак, из рассмотрения трех функциональных постулатов вытекает несколько основных положений, которыми следует руководствоваться в нашей попытке кодифицировать данный метод анализа.

Во-первых, при разборе постулата функционального единства мы обнаруживаем, что нельзя предполагать полную интеграцию всех обществ. Вопрос об интергрированности общества — это вопрос эмпирического исследования, и решая его, мы должны быть готовыми к тому, что общества обнаружат различные степени интеграции. При рассмотрении особого случая функциональной интерпретации религии мы обратили внимание на то обстоятельство, что, хотя природа человека и может быть исключительно цельной, отсюда не следует, что структура дописьменных обществ аналогична структуре высокодифференцированных «письменных» обществ. Различие степени их однородности — скажем, наличие нескольких различных религий в одном и их отсутствие в другом, — может сделать весьма рискованными переносы выводов с одного на другое. Из критического рассмотрения этого постулата следует, что теория функционального анализа должна включать в себя требование спецификации той социальной единицы, которая обслуживается данной социальной функцией, равно как и признание того, что явления культуры имеют множество следствий, некоторые из которых являются функциональными, а другие могут быть и дисфункциональными.

Рассмотрение второго постулата универсального функционализма, который утверждает, что все устойчивые формы культуры обязательно являются функциональными, привел нас к ряду других соображений, которые необходимо учесть при систематизации метода функционализма. При этом рассмотрении выявилось, что мы не только должны быть готовыми обнаружить дисфункциональные, равно как и функциональные, последствия этих форм, но и то, что перед теоретиком обязательно встанет трудная проблема разработки метода определения чистого балансового итога последствий того или иного социального явления, если он хочет, чтобы его исследование имело практический характер. Совершенно очевидно, что заключение эксперта-социолога, основывающееся на оценке ограниченного и, может быть, произвольно подобранного ряда возможных последствий того или иного планируемого действия, будет подвержено частым ошибкам и совершенно справедливо будет рассматриваться как имеющее небольшую ценность.

Мы обнаружили, что постулат необходимости содержит два различных положения: одно из них утверждает необходимость определенных функций, и отсюда возникает понятие функциональной необходимости или необходимых функциональных предпосылок; второе говорит о необходимости существующих социальных институтов, культурных форм и тому подобное. На основании критического анализа последнего положения нами было сформулировано понятие функциональных альтернатив, эквивалентов или заменителей.

Кроме того, распространенность этих трех постулатов, как порознь, так и вместе, является источником часто раздающегося обвинения, согласно которому функциональный анализ необходимо связан с определенными идеологическими обязательствами. Так как этот вопрос неоднократно будет возникать перед нами при исследовании других аспектов функционального анализа, лучше будет рассмотреть его сейчас, если мы не хотим, чтобы наше внимание постоянно отвлекалось от аналитических проблем, подлежащих разрешению, призраком некой социальной науки, зараженной идеологией. ²⁶

²⁶ V i n е г J. Adam Smith and Laissez Faire // Journ. of Political Economy. 1937. N 35. P. 206.