Ходе революционных изменений, сильно отличается от первоначального проекта, а иногда вообще бывает его полной противоположностью.

Реформа характеризуется постепенностью намечаемых преобразований, а в ее программе акцент делается не на обеспечении полноты, радикальности и всесторонности их, а на доведении до конца, и этому придается ключевое значение. Считается, что такие изменения как бы вытягивают за собой цепь всех остальных социальных перемен. Большое значение при этом придается обеспечению всеобщей поддержки перемен, достижению согласия в обществе относительноих проведения, так как считается, что по крайней мере в первых шагах реформы заинтересовано все общество. Последствия и размах политических, социальных преобразований, наступающих в ходе реформ, может быть таким, как и в революции, в которую они, кстати, очень часто перерастают, но ее существенное отличие от революции — в поэтапности изменений, наличии промежуточных звеньев в преобразовательном процессе.

И у того, и у другого вида преобразований есть свои достоинства и недостатки, разное отношение к которым ведет к разделению политической общности на реформаторов и революционеров, что, конечно, не исключает наличия в обществе и принципиальных противников вообще всяких перемен — консерваторов или ретроградов, т. е. людей, желающих, чтобы перемены вели не к обновлению общества, а к восстановлению того, что было, а также тех, кому выбор пути развития общества в принципе безразличен.

Система теоретических воззрений, считающая революцию наиболее соответствующим сути социальных закономерностей, природе социальных систем, видом социальных преобразований, сформулирована в марксизме. Революция рассматривается как важнейшая объективная закономерность, форма развития общества, наступающая вследствие действия объективных, прежде всего экономических, причин: «На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или — что является только юридическим выражением последних — с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции» . Революция рассматривается в качестве единственного способа радикального решения основного вопроса любых назревших социальных преобразований — вопроса о власти. При этом в противовес революции подчеркивается такой неустранимый недостаток реформ, как их фрагментарность, ограничен-

==223

ность, частичность, способность служить не делу социального преобразования общества, а его задержке или блокировке, так как она не дает выхода из кризиса, лишь частично снимает социальное напряжение. Действительно, опыт истории говорит о наступлении революции как закономерном следствии ряда социально-исторических обстоятельств, среди которых особенно важную роль играют затягивание, уход от назревших перемен, подавление тех социальных сил, политических движений, которые выступают в качестве их сторонников. Так общество выходит, выталкивается на революционный путь социальных преобразований, решительной ломки того, что мешает его развитию. Но он несет множество издержек, колоссальную растрату материальных ресурсов, социальной энергии, просто многочисленные жертвы.

Очевидным выводом из исторических наблюдений служит то, что сравнение эффективности революционного и реформистского преобразования социально-политических отношений оказывается отнюдь не в пользу первого пути. Наибольшую эволюцию претерпели как раз те политические системы (достаточно назвать· Великобританию или Германию), где традиционно акценты делались на обеспечении постепенности, поэтапности преобразований; и наоборот, те политические системы, где в силу тех или иных причин акцент делался на приоритет именно революционных изменений в таких важных параметрах своего существования, как способы осуществления власти, механизм смены лидеров, распределение властных полномочий, разрешений конфликтов, остались не тронутыми временем на протяжении многих десятилетий.

Путь радикальной революционной ломки был бы вполне оправдан, если бы реально существовала возможность детального, полного познания- социального организма и всего комплекса управляющих его изменением закономерностей. Но, видимо, такой возможности просто не существует, и «сложная цивилизация предполагает, что индивид должен приспосабливаться к переменам, природа которых ему неизвестна» . И как раз в ходе поэтапных, более или менее растянутых во времени изменений формируется развитая способность учета всего многообразия объективных связей и тенденций, действующих в обществе. В рамках такого подхода сохраняется реальная возможность выбора разных вариантов перемен, присутствует одновременно несколько моделей, есть возможность их сопоставления с целью сравнения и выявления преимуществ и недостатков.

При этом следует иметь в виду, что человечество в конце XX столетия, извлекая уроки из своей бурной истории, тяготеет к снижению степени радикальности как в своих надеждах и целях, так и в методах и темпах их достижения. Становится все более

==224

очевидным стремление к более определенному, точному представлению круга тех последствий, которые влечет то или иное преобразование. Ведь ошибки становятся все более дорогостоящими, если вообще допустимыми. Отношение же к процессам формирования представлений о будущем приобретает высокую степень реализма, исходящую как из основательной информированности о различных вариантах развития, их достоинствах и недостатках, так и из понимания, что во всяком преобразовании выявляются не только желаемые и предсказуемые, но и многочисленные побочные следствия. Отсюда вытекает тяготение к новациям, не разрывающим с предшествующими этапами развития, преодолевающим традиции, но опирающимися и учитывающими их. Становится все более очевидным, что образ наиболее привлекательного типа общества формируется не в результате теоретических изысков или пропагандистских усилий, а как итог убежденности людей в способности социальной системы удовлетворить их фундаментальные потребности. Все иные модели оказываются неустойчивыми и разрушаются противоречащей им исторической практикой.

Более глубоким становится и понимание силы социальной инерции и саморегуляции, ограниченности, потенциальной непредсказуемости тех преобразований, в которых происходит подавление иных возможностей развития, кроме избранной, отбрасывание альтернатив, ведь именно в них, отброшенных, может возникнуть потребность на новом витке развития.