Марксизм — светская версия библейского проекта порабощения человечества 2 страница

· еврейство в Европе с конца XIX века по мере того, как библейские религиозные культы утрачивали свои позиции в культуре, стало активно ассимилироваться в национальных обществах, переставая быть системной компонентой библейского проекта, — надо было сплотить евреев в борьбе с «антисемитизмом» и вернуть их в русло библейского проекта;

· надо было провести «профилактирование» интереса к действительной роли еврейской диаспоры в истории, который тоже начал проявляться в национальных обществах с начала ХХ века.

· Кроме того, запрограммированный принципами его построения разгром гитлеризма[313] должен был показать: 1) несостоятельность буржуазного либерализма и нацизма (как его орудия) и 2) полную дееспособность коммунизма как альтернативы капитализму.

И в общем-то до завершения второй мировой войны со стороны заправил глобальной политики претензий к сталинскому СССР не было. Соответственно СССР и его опыт социалистического строительства не только пиарили по всему миру, но и оказывали реальную экономическую и научно-техническую помощь в индустриализации и модернизации страны и соответственно — в построении социализма и коммунизма[314]. Как итог пиара, в котором приняли многие тогдашние выдающиеся деятели культуры разных стран, — СССР и, соответственно, идеалы коммунизма, неразрывно связанные с марксизмом, до 1956 г., пока Н.С. Хру­щёв не выступил на ХХ съезде КПСС с «разоблачением» «культа личности» Сталина, были популярны по всему миру:

«В умении оправдывать свои деяния и добиваться их одобрения Сталин равным образом преуспел и за пределами страны. В течение долгого времени многие западные комментаторы были более склонны — лишь отчасти отличаясь друг от друга в терминологии — хвалить его за индустриализацию России[315], нежели осуждать за террор. Таким образом сталинская эпоха в значительной степени интерпретировалась как эпоха великих социальных перемен, стремительной динамики, перехода от сельскохозяйственной экономики к индустриальной. И в некотором смысле это верно» (З. Бжезинский. «Большой провал. Рождение и смерть коммунизма в ХХ веке»).

Однако признавая исторические факты, З. Бжезинский демонстрирует непонимание сути самих фактов и глобальной политики:

· дело не только в Сталине, который вовсе не мотался по всему миру, подавая и продавая себя как гения всех времён и народов,

· дело в целенаправленном пиаре, который независимо от воли И.В. Сталина осуществлялся по всему миру в русле определённой глобальной политики преодоления общего кризиса капитализма.[316]

И соответственно успеху социального эксперимента в СССР, достигнутому в сталинские времена, до начала 1970‑х гг. советские разведслужбы в общем-то успешно находили во всех слоях буржуазно-либеральных обществ достаточное количество высокоинтеллектуальных людей, которые шли на сотрудничество с ними по идейным соображениям, видя в СССР прообраз светлого будущего всего человечества, работая не за плату и не под давлением шантажа.

Но это — внешне легко видимые аспекты вопроса о роли марксизма в глобальной политике. Внутренние состоят в том, что новая система общественного устройства, названная «социализм», «коммунизм», решила все проблемы, порождённые буржуазным либерализмом.

Она провозглашала идеалы подлинного и прямого народовластия на основе деятельности разного рода Советов — откуда и пошло название «Советская власть».

Но марксистское учение было построено так (и сохраняет это качество доныне), что реальные знания, на основе которых советы народных избранников могли бы принимать решения, ведущие к осуществлению провозглашённых учением благих целей, невозможно извлечь из марксистских писаний.

Вследствие этого реальное правление по-прежнему оставалось у мафии толкователей жизни на основе марксизма; а вся полнота внутриобщественной власти — у хозяев мафии, наследников древних разработчиков расистской библейской доктрины глобального рабовладения на финансово-ростовщической основе.

В СССР все люди были равны чисто формально-юридически, но некоторые семьи фактически «несколько превосходили равенством» другие. Все дети ходили в почти одинаковые детские сады, учились в одних и тех же школах по одним и тем же учебным программам, но как-то само собой получалось, что среди медалистов евреев было больше, нежели их доля в составе населения, среди студентов их доля была ещё больше, среди кандидатов наук — почти половина, среди докторов — более половины. Похожая картина наблюдалась и в сфере искусств.

Политики, кто бы они ни были по племенному происхождению, негласно подбирались партией из числа «достойных претендентов» и настоящих «интерационалистов» (т.е. пребывающих в «жидовосхищении») и правили, осуществляя «коллективное руководство» в соответствии с «ленинскими нормами партийной жизни» на основе научных рекомендаций, вырабатываемых сионизи­ро­ван­ной наукой.

Против марксизма как такового большинство выросших после 1917 г. не только не возражало, но относилось к нему с уважением, однако не вдаваясь в его существо. Марксизм стоял вне критики и не вызывал интереса или недовольства не только по причине гонений на критиков, а потому, что пока обеспечивалось потребительское спокойствие и рост экономического благосостояния, у большинства населения не было причин сомневаться в правильности марксистского учения, якобы явно подтверждаемого общественной практикой (подтверждение теории практикой и названо в диалектическом материализме критерием истинности всех теорий) и их повседневной жизнью: культурный и экономический прогресс был реальностью, и при всех текущих трудностях его чувствовал каждый.

Меньшинство же, недовольное марксизмом как таковым, в силу самых разных причин (главным образом «элитарных» амбиций) не выработало мировоззрения, альтернативного Библии и марксизму, которое было бы понятно простому народу[317]. Вследствие того, что антимарксистская теоретическая альтернатива носила либо откровенно капиталистический характер, либо явно принадлежала компетенции психиатрии, то репрессии в отношении антимарксистов сочувствия и протеста у большинства населения (тем более в трудовых коллективах, где до середины 1960‑х гг. многие помнили жизнь и работу до 1917 г.) не вызывали.

При этом большинство рассуждало примерно так:

Конечно есть в марксизме и тонкости. Ну ладно, я их не понимаю, но советские учёные Митин и Юдин, Минц, Варга, Гефтер[318] понимают, наши Афанасьев тоже понимает. Пусть они понимают и занимаются своим делом, а я занимаюсь своим делом: честно работаю, получаю зарплату, мне и семье хватает; люди разных национальностей работают и живут вместе и год от года все живут лучше. Сталин провозгласил политику планомерного снижения цен и цены каждый год снижаются. Трудности, унаследованные от прошлого (рецидивы буржуазной морали, ПОСЛЕДСТВИЯ ДВУКРАТНОГО РАЗРУШЕНИЯ ХОЗЯЙСТВА ВОЙНАМИ ПРИ ЖИЗНИ ОДНОГО ПОКОЛЕНИЯ, происки и саботаж врагов и т.п.) конечно есть, но они преодолеваются по мере общественного развития. Особых проблем нет; а те, кто говорит, что марксизм ложен, — те враги нашего строя и они хотят ввергнуть народы в хаос прежних неурядиц[319], лишить нас всего того хорошего, что мы достигли благодаря марксистско-ленинскому учению и руководству партии...

Так было во всём советском прошлом по завершении гражданской войны и, в особенности, после НЭПа, хотя каждый период советской эпохи имел своеобразие.

При этом:

· гонка «потреблятства», характеризующая буржуазный либерализм как образ жизни, была обуздана, что и позволило изменить качество жизни общества;

· в результате этого уровень социальной напряжённости и противоречий социальных групп в СССР действительно стал гораздо ниже, чем в буржуазно-либеральных обществах, за счёт системы социальной поддержки личности (вне зависимости от её происхождения) во всех возрастных периодах;

· ресурсоотдача системы в глобально-политических проектах выросла;

· власть над социальной системой СССР заправилы глобальной политики сохранили на основе распространения в обществе идей марксизма и эксплуатации его умолчаний (невнятность в освещении проблематики права собственности и управления и многое другое);

· были созданы предпосылки к достижению более высокого уровня производительности общественного труда, нежели в капиталистической системе буржуазного либерализма, а тем более — в системе буржуазных диктатур;

· и соответственно это открывало возможности к распространению достижений социалисти­ческого строительства в СССР на весь остальной мир.

Но Русь — не лучшее место для постановки экспериментов на тему о том, как придать устойчивость толпо-«элитаризму» в безопасных формах и реализовать принцип идеального рабовладения «дурака работа любит, и дурак работе рад».

По завершении второй мировой войны И.В. Сталин по сути вынес смертный приговор марксистскому проекту в своей работе «Экономические проблемы социализма в СССР»:

«Необходимо, в-третьих, добиться такого культурного роста общества, который бы обеспечил всем членам общества всестороннее развитие их физических и ум­ственных способностей, чтобы члены общества имели возможность получить образование, достаточное для то­го, чтобы стать активными деятелями обще­ственного развития...» («Экономические проблемы социализма в СССР», с. 68, отд. изд. 1952 г., текст выделен нами).

Выделенное курсивом в последней фразе предполагает и подразумевает концептуальную властность общества, устойчиво и гарантированно воспроизводимую в преемственности поколений, и соответственно — прекращение эпохи толпо-«элитаризма» и власти над обществом каких бы то ни было закулисных мафий.

И далее И.В. Сталин продолжает говорить о будущем, матрично-эгрегориально программируя его:

«Было бы неправильно думать, что можно добиться такого серьёзного культурного роста членов общества без серьёзных изменений в нынешнем положении труда. Для этого нужно прежде всего сократить рабочий день по крайней мере до 6, а потом и до 5 часов. Это необходи­мо для того, чтобы члены общества получили достаточно свободного времени, необходимого для получения всестороннего образования. Для этого нужно, далее, ввести общеобязательное политехническое обучение, не­обходимое для того, чтобы члены общества имели воз­мож­ность свободно выбирать профессию и не быть прикованными на всю жизнь к одной какой-либо про­фессии. Для этого нужно дальше коренным образом улучшить жилищные условия и поднять реальную зарпла­ту рабочих и служащих минимум вдвое, если не больше как путем прямого повышения денежной зарплаты, так и особенно путём дальнейшего систематического снижения цен на предметы массового потребления.

Таковы основные условия подготовки перехода к коммунизму» («Экономические проблемы социализма в СССР», цит. изд., с. 69).

Но это — не пустые декларации о благонамеренности, поскольку И.В. Сталин обнажил поработительную суть марксизма, чем поставил общество перед вопросом о выработке освободительной альтернативы поработительному марксистскому проекту:

«... наше товарное произ­водство коренным образом отличается от товарного производства при капитализме» («Эконо­мичес­кие проблемы социализма в СССР», цит. изд., с. 18).

Это действительно было так, поскольку налогово-до­тационный механизм был ориентирован на снижение цен по мере роста производства. И после приведённой фразы И.В. Сталин продолжает:

«Более того, я думаю, что необ­ходимо откинуть и некоторые другие понятия, взятые из “Капитала” Маркса, ... искусственно приклеи­ваемые к нашим социалистическим отношениям. Я имею в виду, между прочим, такие понятия, как “необходимый” и “прибавочный” труд, “необ­ходимый” и “прибавочный” продукт, “необходимое” и “при­бавочное” время. (…)

Я думаю, что наши экономисты должны покончить с этим несоответствием между старыми понятиями и новым положением вещей в нашей социалистической стране, заменив старые понятия новыми, соответствую­щими новому положению.

Мы могли терпеть это несоответствие до известного времени, но теперь пришло время, когда мы должны, наконец, ликвидировать это несоответствие» («Экономические проблемы социализма в СССР», цит. изд., с. 18, 19).

Если из политэкономии марксизма изъять упомянутые Сталиным понятия, то от неё ничего не останется, со всеми вытекающими из этого для марксизма последстви­ями.

Вместе с «прибавочным продуктом» и прочим исчез­нет мираж «прибавочной стоимости», которая якобы су­ществует и которую эксплуататоры присваивают, но ко­то­рую Сталин не упомянул явно.

В приведённом фрагменте И.В. Ста­лин пря­мо ука­зал на мет­ро­ло­ги­че­скую не­со­стоя­тель­ность (см. раздел 1.3)мар­кси­ст­ской по­лит­эко­но­мии:

Все пе­ре­чис­лен­ные им её из­на­чаль­ные ка­те­го­рии не­раз­ли­чи­мы в про­цес­се прак­ти­че­ской хо­зяй­ст­вен­ной дея­тель­но­сти. Вслед­ст­вие это­го они объ­ек­тив­но не под­да­ют­ся из­ме­ре­нию. По­это­му они не мо­гут быть вве­де­ны в прак­ти­че­скую бух­гал­те­рию ни на уров­не микро- (пред­при­ятия), ни на уров­не макро- (Гос­пла­на и Гос­ком­ста­та, Минэкономики и т.п.).

Это оз­на­ча­ет, что мар­кси­ст­ская по­лит­эко­но­мия об­ще­ст­вен­но вред­на, по­сколь­ку на её ос­но­ве не­воз­мо­жен управ­лен­че­ски зна­чи­мый бух­гал­тер­ский учёт, и сверх то­го её про­па­ган­да из­вра­ща­ет пред­став­ле­ния лю­дей о те­че­нии в об­ще­ст­ве про­цес­сов про­из­вод­ст­ва и распре­де­ле­ния продукции и об управ­ле­нии ими.

Но политэкономия марксизма — следствие философии марксизма, и соответственно, — указав на метрологическую несостоятельность политэкономии марксизма, И.В. Сталин намекнул на необходимость ревизии философии марксизма[320], проведение которой неизбежно приводит к выработке более эффективной философии, что и открывает пути к общедоступности концептуальной властности и тем самым действительно прекращает эпоху толпо-«элита­риз­ма».[321]

Если всё это проделать, то выяснится, что в составе трёх источников, трёх составных частей марксизма, две — ложны, а третья при таком качестве двух других — жизненно несостоятельна:

· учение о социализме — приманка для легковерных, невежественных, не умеющих эффективно думать благонамеренных людей;

· философия диалектического материализма — фальшивый камертон, вследствие вздорности её основного вопроса[322] и ухода от вопроса о предсказуемости последствий, а также — неадекватности формулировок в ней законов диалектики.

· политэкономия — метрологически несостоятельна, вследствие чего с нею не может быть связан бухгалтерский учёт ни на микро-, ни на макро- уровнях, и на её основе не могут быть построены никакие адекватные потребностям общественного развития экономические теории и модели.

Однако за прошедшие после убийства И.В. Ста­лина более чем полвека подавляющее большинство приверженцев коммунистических идеалов так и не поняли ни этой сути марксизма, ни И.В. Сталина…

Состав преступления И.В. Сталина перед заправилами глобальной политики на основе библейского проекта в том, что он решил строить коммунизм, в котором бы коммунары стали бы сами хозяевами своей судьбы и будущего человечества.

Чтобы скрыть от потомков этот факт, и потребовалось развенчание «культа личности» И.В. Сталина, который заправилы глобальной политики сами же и творили по всему миру, пока не замечали, что пользуясь марксистским лексиконом, И.В. Сталин работает на антимарксистскую идею цивилизационного строительства.

Но кроме этого в послевоенные годы И.В. Сталин обнажил и ещё некоторые инструменты управления СССР извне:

· низкопоклонство перед Западом отечественных «элитариев»;

· античеловеческий космополитизм еврейской диаспоры[323];

· мафиозный характер Академии наук СССР[324], что исключает поиск наукой истины и решение наукой общественно значимых проблем и обращает её в стратегический инструмент анонимно-закулисной власти над обществом;

· в собрании сочинений И.В. Сталина, которое начало выходить в свет после войны, и которое успело дойти до публикации работ не позднее 1934 г. (13‑й том), много подтекста, обличающего масонство и глобальную политику его заправил, по какой причине выход в свет очередных томов был остановлен помимо воли И.В. Сталина ещё при его жизни[325], а после его устранения его издание было прекращено вопреки решению ЦК об увековечении памяти И.В. Сталина, предусматривавшему продолжение издания;

· выступая на октябрьском 1952 г. пленуме ЦК КПСС (по завершении XIX съезда) обвинил в готовности к измене делу строительства социализма и коммунизма своих «ближайших сподвижников» (В.М. Молотова и А.И. Микояна) и предложил ряд мер, которые были направлены на то, чтобы руководство партии было подвластно народу, и которые были отменены преемниками после убийства И.В. Сталина в конце февраля — начале марта 1953 г.

Если бы И.В. Сталин именно таким образом не «подвёл итоги» марксистскому проекту по совести и свободной воле, то хозяева марксизма и ныне бы числили его среди классиков марксизма и великих строителей социализма, оправдывали бы уничтожение в процессах 1937 г. и в последующих процессах «идеалистов и романтиков революции» и противников режима, которые не заметили смены эпох: эпохи разрушения старого строя на эпоху созидания нового. Линия такого рода оправдательной по отношению к Сталину и его сподвижникам пропаганды, которой в тридцатые годы положили начало такие деятели западной культуры и гуманисты, как Л. Фейхтвангер, Б. Шоу и многие другие менее известные, продолжалась бы и по наши дни. А все остальные жертвы революции и социалистического строительства были бы преданы забвению (как преданы забвению в США многомиллионные жертвы голодомора периода «великой депрессии» 1929 и последующих годов[326]) или же их списали бы на непреодолимые силы исторической стихии.

Но коли И.В. Сталин успел подвести итоги марксистскому эксперименту сам, то заправилы библейского проекта были вынуждены взять «таймаут» для того, чтобы инерция сталинизма выработалась, а сам он и память о нём ушли в историческое прошлое.

На это ушли все 1950‑е гг. Новое поколение идейных марксистов-троцкистов, которые прикрывались Н.С. Хрущёвым, оказалось недееспособным как в решении внутренних проблем СССР, так и в решении задач внешней политики (один «карибский кризис» 1962 г. чего стóит[327]) в духе истинного марксизма: утрата «элитой» на Руси дееспособности в смысле служения какой бы то ни было идее цивилизационного строительства в течение жизни 1 — 2 поколений — её характерное свойство. Их недееспособность если и не закрыла марксистский проект окончательно[328], то перенесла очередную попытку его реализации в глобальных масштабах на отдалённую политическую перспективу. Поэтому недееспособность марксистов-троцкис­тов послесталинской поры в решении реальных политических задач привела к тому, что заправилы проекта решили их «слить».

В общем марксистский проект на Руси (и как следствие — во всём мире) не состоялся под воздействием двух факторов:

· большевизма[329], возглавляемого И.В. Сталиным;

· утраты дееспособности марксистской «элитой» в СССР по причинам неспособности всякой «элиты» на Руси служить какой бы то ни было идее цивилизационного строительства, кроме идеи поддержания в преемственности поколений своего собственного родоплеменного «элитаризма».[330]

В результате заправилы глобальной политики на основе библейского проекта оказались перед лицом новой проблемы, возникшей вследствие невозможности продолжать марксистский про­ект: идеологический раскол мира и во многом автономное самоуправление капиталистической и социалистической систем, сделали мир неединообразно управляемым и потому плохо управляемым.

Для восстановления управляемости мира пришлось принять решение о «сливе» СССР, и тогда выбор «достойных» политиков и прочих управленцев хозяевами марксизма привёл СССР к краху. Но несколько ранее отбор политиков и прочих управленцев И.В. Сталиным, стремившимся к обеспечению независимости СССР от внешнего диктата, привёл страну к статусу «сверхдержавы № 2», и в результате успехов подбора кадров в эпоху сталинизма в Космос мы вышли первыми в нынешней глобальной цивилизации.

И тот, и другой результат политики сопровождался одним и тем же марксистским учением и толкованием жизни на его основе.

Это говорит о том, что каждый из результатов по существу был обусловлен причинами, лежащими вне марксистско-ленин­ского учения: субъективно произвольной политикой селекции, подбора и расстановки кадров; иными словами при Сталине осуществлялся выбор дееспособных управленцев и специалистов, после Сталина — ущербных и недееспособных.

Но вследствие краха марксистского проекта общий кризис капитализма в глобальных масштабах разрешить не удалось, и он по-прежнему — объективная данность эпохи. В статье «Россию губит социальный дарвинизм», опубликованной в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 48 (1717) от 14.03.1998 г., приводится характеристика состояния капитализма, исторически сложившегося на основе идей буржуазного либерализма, данная Дж. Соросом, которого в симпатиях к марксизму заподозрить невозможно (беженец от марксистского эксперимента в Венгрии):

«В начале 1997 года он (Сорос: — наше пояснение при цитировании) опубликовал статью “Опасность, исходящая от капитализма”. Человек, который по своему собственному заявлению, сделал себе состояние, играя на финансовых биржах, увидел опасность для демократии, заложенную в капиталистической системе. Свободный рынок и идеи социального дарвинизма, на которых он основан, пишет Сорос, представляют опасность для демократии, а в качестве иллюстрации своей позиции он касается трёх аспектов: экономической стабильности, социальной справедливости и международных отношений.

Как считает Сорос, современный капитализм создал систему, которая характеризуется нестабильностью. Время от времени про­­исходят финансовые кризисы, падения бирж, влекущие за собой экономическую депрессию. Сторонники свободного рынка противятся какому-нибудь правительственному вмешательству в этой сфере, поскольку считают, что эти негативные явления в экономической борьбе объясняются не внутренней нестабильностью системы, а неумелым её управлением.[331] Рыночные механизмы и нестабильность, порождаемая ими, продолжает Сорос, проникают во все сферы жизни общества. Реклама, техника маркетинга и даже упаковка товара используются для того, чтобы влиять на поведение человека и направлять его выбор. Сбитый с толку всеми этими манипуляциями человек начинает ориентироваться только на деньги как показатель успеха и критерий ценности: самый дорогой — значит, самый лучший. В таких условиях культ успеха вытеснил веру в принципы, а общество потеряло ориентиры.

В сфере социальной справедливости сторонники свободного рынка противятся перераспределению богатства, так как исповедуют принцип социального дарвинизма: выживает самый способный. Но этот принцип, пишет Сорос, легко опровергается ссылкой на то обстоятельство, что богатства передаются по наследству. А это, в свою очередь, опровергает бытующее среди рыночников утверждение о якобы равных возможностях, создаваемых рынком.

Отношения между государствами, по мнению идеологов свободного рынка, должны основываться на конкуренции, поскольку государства в своей политике преследуют не какие-то принципы, а только интересы. Но, преследуя свои интересы, государства за­бо­тятся только о своей покупательной способности, а не об общем благе. Идеи социального дарвинизма и отсутствие реализма, превалирующие на Западе, способствовали, по мнению Сороса, установлению в России криминального капитализма, а не демократического общества».

Хотя пересказ мнения Дж. Сороса заканчивается словами о России, однако в приведённом фрагменте даётся характеристика той системы, которая для отечественных «элитариев» стала объектом зависти и подражания. Но Дж. Сорос неоднократно говорил и писал о том, как ему видится альтернатива. Газета «Совершенно секретно»№ 2, 1998 г. «Грабительский капитализм» с подзаголо­в­ком «Сенсационная речь Джорджа Сороса, которую все осуждающе комментировали, но никто не читал» (http://www.sovsekretno.ru/magazines/article/136). В ней приводятся обширные выдержки из выступления Дж. Сороса на Американо-Российском симпозиуме инвесторов в Гарвардском университете, проведённом в начале января 1998 г. Хотя в ней речь идёт только о российском капитализме того времени, который характеризуется как грабительский, но по существу Дж. Сорос порицает всю глобальную систему капитализма на основе идей буржуазного либерализма и высказывает своё мнение об альтернативе:

«Крушение одной системы потребовало срочного создания новой. Есть два взгляда[332] на то, каким должен быть этот новый режим. С моей точки зрения, оптимальным было бы создание открытого общества, которое не зависит от какой бы то ни было идеологии».

В контексте приведённого выше порицания Дж. Соросом капитализма, сложившегося на основе идей буржуазного либерализма, последняя фраза предполагает свободу общества и от его идеологии. И далее Дж. Сорос пишет о том, что на его взгляд должно быть:

«И поскольку мы постоянно сталкиваемся с несовершенством восприятия, несовершенством взаимопонимания, мы не можем создать совершенное общество. Всё, что нам остаётся, — это создать несовершенное общество, в котором люди имеют свободу выбора и свободу самореализации, тем самым совершенствуя общество. Безусловно, подобная система не сможет существовать без необходимых демократических институтов, без рыночных механизмов, способных корректировать ошибки, и, конечно, без главенства закона, управляющего всей жизнью общества… Так, в сущности, существуют все цивилизованные государства».

Это соответствует приведённому ранее (в разделе 8.5) предложению Б.Х. Обамы понимать демократию США как беседу, «которую необходимо провести», и предполагает «плюрализм мне­ний»[333], как нормальное состояние общества, однако с оговоркой на его законопослушность. И Дж. Сорос и Б.Х. Обама — не единственные представители «элит» буржуазно-либерального об­ще­ства, которые опасаются того, что «дальше так жить нельзя» и потому «надо что-то делать», чтобы изменить систему. Вопрос только в том, кто какое будущее выбирает и что делает для воплощения в жизнь своего выбора.

Приложение 2
в редакции от 24.10.2009 г.
Уточнения 07.05.2013 г.

[1] Хотя многие видят в афоризмах В.О. Ключевского не более, чем юмор, временами — «чёрный», однако они — предельно краткое выражение философии истории, в её высших достижениях начала ХХ века в России. Т.е. практически каждый из его афоризмов может быть развёрнут в очень содержательную монографию.

[2] Об обобщённых средствах управления / оружия и их приоритетах см. далее раздел 8.5.

[3] О ней далее в разделе 8.4.

[4] Проектирование будущего — это концептуальная властность (см. далее раздел 8.5).

[5] Также отметим, что он был «самоучкой», т.е. ни одна научная школа не может утверждать, что она его сформировала как учёного. Как следствие такой свободы от опёки «старших товарищей» по научному «цеху» Э.Б. Тайлор высказывает некоторые мнения, которые впоследствии господствующая научная традиция постаралась предать забвению.

[6] В это издание не включены наличествующие в русском издании 1896 г. главы «Эмоциональный и подражательный язык» и «Искусство счисления», по словам редактора издания 1989 г. А.И. Першица «представляющие узкоспециальный интерес». Эта отговорка вздорна, поскольку всё содержание названной книги Э.Б. Тайлора представляет собой «узкоспециальный интерес».

[7] См. раздел 10.7.

[8] Над строкой: казаться. — Сноска в цитируемом источнике, поясняющая структуру текста рукописи В.О. Ключевского (наше пояснение при цитировании).

[9] В этой фразе В.О. Ключевский по существу указывает на необходимость познания Промысла Божиего, что подразумевает заведомую несостоятельность атеистических версий национальных, региональных и всемирной истории. — Наше замечание при цитировании.

[10] Именно так ставил задачу исторических исследований В.О. Клю­чев­ский, хотя пользовался иной терминологией:

«ИСТОРИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС. На научном языке слово история употребляется в двояком смысле: 1) как движение во времени, процесс, и 2) как познание процесса. Поэтому всё, что совершается во времени, имеет свою историю. Содержанием истории как отдельной науки, специальной отрасли научного знания служит исторический процесс, т.е. ход, условия и успехи человеческого общежития или жизнь человечества в её развитии и результатах. Человеческое общежитие — такой же факт мирового бытия, как и жизнь окружающей нас природы, и научное познание этого факта — такая же неустранимая потребность человеческого ума, как и изучение жизни этой природы. Человеческое общежитие выражается в разнообразных людских союзах, которые могут быть названы историческими телами и которые возникают, растут и размножаются, переходят один в другой и, наконец, разрушаются, — словом, рождаются, живут и умирают подобно органическим телам природы. Возникновение, рост и смена этих союзов со всеми условиями и последствиями их жизни и есть то, что мы называем историческим процессом» (В.О.Клю­чев­ский «Курс Русской истории», лекция первая, цитировано по изданию на компакт-диске «МЦФ», ИДДК Москва).

[11] Примером тому — крейсер «Аврора» как воплощение в металле предвестий краха Российской империи по причине неадекватного управления. Он конструктивно не соответствовал характеру войны на море на момент своей постройки. Скорость хода была недостаточна даже для своего времени, не говоря уж о том, что на испытаниях он не смог развить проектную скорость. В первом же штормовом плавании выявилась течь заклепочных швов обшивки в надводной части корпуса. Пушки, котлы, электрооборудование — либо импортные либо произведены в России по лицензиям иностранных фирм. Часть брони — поставки по импорту. Вооружение избыточно для того, чтобы утопить торговый пароход или парусник (главная задача крейсеров в тот период), а броневая защита (прежде всего — артиллерии, прислуги орудий, приборов управления огнём) недостаточна для того, чтобы выдержать бой с сопоставимым по артиллерийской мощи противником (как показал опыт крейсеров «Варяга» и «Рюрика», артиллерия утрачивала боеспособность в течение часа по причине повреждений орудий осколками, гибели и ранений прислуги). Идиотская конструкция боевой рубки, типичная для всех кораблей русского флота того времени, в результате чего, находясь за бронёй боевых рубок, были: