Ценности в познании как форма проявления социокультурной обуслов­ленности научного познания. Категория ценности в философии науки

Чрезвычайно многозначен термин «ценность», употребляемый не только в естественном языке, но и в науке, а также в искусстве, морали, религии и дру­гих сферах духовной жизни. Многозначность термина сохраняется и сегодня, но в большинстве случаев ценность понимается как значимость для человека и об­щества. Предметные ценности - это положительная или отрицательная значи­мость вещи, ценности сознания - нормативная, предписывающая и оцениваю­щая функции сознания (знания). Как правило, субъектом ценностного отноше­ния является человек, социальная группа, общество в целом, но с появлением системно-структурной методологии понятие ценности стали применять и к системам, не включающим человека. Соответственно появилась тенденция обобщения понятия «ценность»: на ранних этапах разработки аксиологической проблематики статус ценностей имели нравственные и эстетические феномены, затем ценность стала рассматриваться как значимость любого объекта и, нако­нец, ценность употребляется как параметр целеполагающей системы, в том чис­ле биологической, вообще любой, осуществляющей процедуры оценки и выбо­ра. Сам термин «ценность» стал употребляться в эпистемологической литерату­ре в положительном, отрицательном и нулевом значении в соответствии с новой отраслью знания - логикой оценок. По существу аналогичная тенденция наблю­дается и в изменении понятия «оценка», которое долгое время относилось ак­сиологией к нравственным или эстетическим идеалам. Теперь это понятие в концепциях ценности имеет достаточно широкое содержание: как оценка вооб­ще, любой результат процедуры оценивания или сама процедура. Происходит не только обобщение этих понятий, но преодоление их ограничения только соб­ственно человеческими смыслами. Оценивание предполагает отнесение как к этическим, эстетическим, мировоззренческим идеалам, так и к собственно эпи­стемологическим, методологическим нормативам и эталонам.

В применении к познавательному процессу понятие «ценность» также оказалось неоднозначным, многоаспектным, фиксирующим различное аксиоло­гическое содержание. Это, во-первых, отношение эмоционально окрашенное, содержащее интересы, предпочтения, установки и т. п., сформировавшиеся у ученого под воздействием нравственных, эстетических, религиозных - социо-

культурных факторов в целом. Во-вторых, это ценностные ориентации внутри самого познания, в том числе и мировоззренчески окрашенные, на основе кото­рых оцениваются и выбираются формы и способы описания и объяснения, до­казательства, организации знания, например, критерии научности, идеалы и нормы исследования. В-третьих, ценности в познании - это объективно истин­ное предметное знание (факт, закон, гипотеза, теория) и эффективное операцио­нальное знание (научные методы, регулятивные принципы), которые именно благодаря истинности, правильности, информативности обретают значимость и ценность для общества.

Весь ХХ век в философии науки шла дискуссия о роли ценностей в нау­ке: являются ли они необходимой «движущей силой» для развития науки или условием успешной деятельности ученых служит их освобождение от всех воз­можных ценностных ориентиров? Возможно ли полностью исключить из суж­дений о фактах ценностные предпочтения и познать объект как таковой, сам по себе? Необходимо ли и возможно ли «противопоставление фактичности науч­ного опыта и ценностей как особой формы предметности, представленной в культуре»? Ответы на эти вопросы и введение терминологии и способов рассу­ждения об этой проблеме представлены у Канта, различавшего мир сущего и мир должного, у неокантианцев, в трудах М.Вебера, исследовавшего различие научного и ценностного, но не стремившегося изгнать обсуждение «аксиологи­ческой размерности» из философии науки в ее соотношении с культурой. Вме­сте с тем формировались идеалы ценностно-нейтрального знания и объективно­сти, особенно в противовес существовавшему в Европе, Советском Союзе идео­логическому (ценностному) давлению. Во второй половине ХХ века осуществ­ляется существенный поворот к иной постановке вопроса: этические императи­вы, ценностно-нормативную структуру, обеспечивающую автономность науки в демократическом обществе, стали рассматриваться как необходимые состав­ляющие роста научного знания.

К этим проблемам обращались все ведущие философы науки: Т.Кун, М.Полани, И.Лакатос, К.Поппер Л.Лаудан и другие. Отмечая это, известный отечественный философ науки А.П.Огурцов делает вывод, что в «философии науки произошел парадигмальный сдвиг - от собственно теоретико-гносеологической постановки проблем философия науки перешла к иному кру­гу проблем, который теперь уже включал ряд социокультурных параметров на­учного знания, его сопряженность с научным сообществом и ценностями куль-

туры …. Теперь уже доминантной становится позиция, которая основывается на социокультурном образе науки, вплетает ее в социальную и культурную дейст­вительность и старается размыть границы, установленные в стандартной кон­цепции науки, между научными и вненаучными формами знания» (Огурцов А.П. Страстные споры о ценностно-нейтральной науке // Лэйси Х. Свободна ли наука от ценностей? Ценностное и научное понимание. М., 2001. С. 17-18). Важнейшим теоретическим моментом является включение объективно истинных результатов познания, в первую очередь научных истин, в «арсенал» общественных и индивидуальных ценностей. Истина и ценность могут рассмат­риваться как взаимоисключающие противоположности только в одном отноше­нии, если под ценностным понимается субъективистское, произвольное, идео­логическое или утилитарное - в общем, любое «деформирующее» начало. В этом смысле справедливо требование: наука, истинное знание должны разви­ваться независимо от «ценностных размерностей» (М.К.Мамардашвили), но ес­ли знание истинно, то оно приобретает значимость, ценность для общества, в этом смысле истина относится к «ценностным универсалиям» (Н.В .Мотрошилова).

Один из плодотворных способов содержательной конкретизации ценно­стей и ценностных ориентаций в науке - это их интерпретация как исторически изменяющейся системы норм и идеалов познания. Такого рода ценности лежат в основании научного исследования, и можно проследить достаточно опреде­ленную взаимосвязь собственно познавательных установок с социальными идеалами и нормативами; установить зависимость познавательных идеалов и норм как от специфики объектов, изучаемых в тот или иной момент наукой, так и от особенностей культуры каждой исторической эпохи. Выделив идеалы объ­яснения и описания, доказательности и обоснованности, а также строения зна­ний, можно проследить смену каждого из этих типов идеалов в зависимости от ценностных ориентаций познания; механизмы перестройки идеалов и норм в процессе научной революции и т. д. В этом случае научное познание уже пони­мается как активно-деятельное отражение объективного мира, детерминирован­ное в своем развитии не только особенностями объекта, но также исторически сложившимися предпосылками и средствами; как процесс, ориентированный мировоззренческими структурами и ценностями, лежащими в фундаменте исто­рически определенной культуры. Такое понимание дает возможность выявить более глубокие уровни ценностной обусловленности когнитивных процессов,

обосновать их органическое «сращивание». Выражая наиболее общие представ­ления о природе и организации ее объектов, а также месте человека в мире, о его ценностях, система категорий познания выступает как фундаментальная ми­ровоззренческая структура, предопределяющая воспроизводство конкретных форм и видов деятельности.

Эпистемологическая проблема состоит в том, чтобы понять, как ценно­стно нагруженная активность субъекта может выполнять конструктивные функции в познании. Для решения этой проблемы наиболее плодотворным ста­новится поиск и выявление адекватных средств и механизмов, которые вырабо­таны внутри самого научного познания. Идущие от классической науки пред­ставления о существовании в самой познавательной деятельности возможностей и средств «преодоления» ценностных установок субъекта верны лишь отчасти. Разумеется, речь должна идти не о «преодолении» субъекта как такового, а об элиминации идущих от субъекта деформаций, искажений под влиянием личной и групповой тенденциозности, предрассудков, пристрастий и т. п. «Арсенал средств» преодоления тенденциозности обязателен для науки, иначе она не могла бы функционировать. Но, пожалуй, не менее важно понять и осознать тот факт, что сама активность ценностно ориентированного субъекта познания, опирающегося на объективные законы, становится в сфере научного познания решающим детерминационным фактором и главным условием получения объ­ективно истинного знания.

Для понимания диалектики когнитивного и ценностного прежде всего должны быть осознаны существующие в обществе и науке методы и способы формирования самого субъекта научной деятельности. Одной из фундаменталь­ных характеристик субъекта научной деятельности является его социальность, имеющая объективное основание во всеобщем характере научного труда, кото­рый обусловлен совокупным трудом предшествующих и современных субъекту ученых. Как уже отмечалось, социальность не является внешним по отношению к человеку фактором, она изнутри определяет его сознание, проникая и «нату­рализуясь» в процессе формирования личности в целом. Социализация осуще­ствляется через язык и речь; через системы знания, являющиеся теоретически осознанными и оформленными итогом общественной практики; через систему ценностей и, наконец, посредством организации индивидуальной практики об-

щество формирует как содержание, так и форму индивидуального сознания ка­ждого человека.

Наряду с общими закономерностями социализация субъекта научной деятельности включает ряд особенных. Важнейшим механизмом социализации субъекта научной деятельность является усвоение им общепризнанных и стан­дартизированных норм и правил этой деятельности, в которых обобщается и кристаллизуется исторический опыт общества по управлению научно-познавательной деятельностью и общением в сфере этой деятельности. Учено­му предписываются определенные способы достижения целей, задаются долж­ная форма и характер отношений в профессиональной группе, а его деятель­ность и поведение оцениваются в соответствии с принятыми в научном коллек­тиве образцами и стандартами. Тем самым в значительной мере снимаются субъективно-иррационалистические, неопределенно-произвольные моменты в его профессиональном поведении, в первую очередь непосредственно в иссле­довательском процессе.

Очевидно, что рациональные формы такой регламентации активности субъекта научной деятельности необходимы и, кроме того, предполагают их координацию с другими способами упорядочивания активности, не сводящими­ся к прямому, непосредственному регулированию и регламентации как таковой. Имеется в виду система как познавательных, так и мировоззренческих, этиче­ских и эстетических ценностей, выполняющих в поисковой деятельности иссле­дователя ориентировочные функции, а также способ видения (парадигма) - од­на из важнейших социально-психологических характеристик субъекта научной деятельности с точки зрения его принадлежности к научному сообществу. Спо­соб видения ученого не исчерпывается лишь чисто психологическими особен­ностями восприятия. Он обусловлен и социальными моментами, прежде всего профессиональными и культурно-историческими.

Познавательные ценности и «феномен Ньютона»

При всей важности других факторов непосредственным детерминантом для субъекта научной деятельности выступает система познавательных ценно­стей научного знания, овладение которой есть основной путь социализации ученого-профессионала. Именно система специального и общенаучного знания формирует его как специалиста, приобщает к традициям, школе, направлению,

приемам и методам научной деятельности, гипотезам, концепциям, проблемам. Усвоенные знания определенным образом «обрабатывают» систему его соци­альных ориентаций, в то же время философско-мировоззренческие взгляды ученого, в свою очередь, оказывают существенное влияние на всю систему ин­дивидуального профессионального знания и способ мышления, т. е. познава­тельные ценности тесно смыкаются и взаимодействуют с личными.

При внимательном рассмотрении подобных процессов в истории науки обнаруживается одна любопытная особенность: система ценностно-мировоззренческих ориентаций, идущих непосредственно от естественнонауч­ного знания, сложившихся на основе объективно истинного познания действи­тельности и ее закономерностей, детерминирует непосредственно исследова­тельскую деятельность ученого, часто вопреки его личным верованиям, иллю­зиям, представлениям, желаниям. Его ценностные установки как бы «расслаи­ваются» на принципы, работающие в научной деятельности, и принципы повсе­дневной жизни. Кроме того, вырабатываемая и применяемая учеными методо­логия, идущая от закономерностей природы и самого познания, может снять или предотвратить влияние их собственных субъективистских иллюзий, склон­ностей, предубеждений.

В качестве классического примера рассмотрим ситуацию в истории нау­ки, которую можно назвать «феноменом Ньютона». Не является ли парадок­сальным, что глубоко верующий человек, преданный религиозным ценностям, занимавшийся не только научными, но и богословскими исследованиями, соз­дал первую научную картину мира?

Для самого Ньютона это, конечно, не было парадоксом и не содержало какого-либо противоречия. Большинство современных исследователей ньютоновского учения и его социокультурного контекста полагают, что Ньютон вовсе не имел в виду доказать, что в мире господствует механическая закономерность. Наоборот, он хотел раскрыть природу Бога и показать, как мудро Бог устроил мир, как могущество Бога проявляет­ся в красоте мирового порядка и гармонии. По сравнению с Декартом, Ньютон по сути усиливает «присутствие» Бога в системе рассуждений и вместе с тем именно ему, а не Декарту удается создать действительно научную картину мира. Данную противоречи­вую ситуацию можно объяснить, если принять во внимание, что многие религиозные по форме допущения Ньютона имеют совсем иное объективное содержание, вызревающее в пределах этой религиозной формы и существующее до поры до времени в терминах языка религии. В мировоззрении Ньютона четко просматриваются два «слоя». Первый — то мировоззрение, которое сформировалось под влиянием социокультурной среды

(особенно в условиях колледжа св. Троицы, где он работал), общехристианской теоло­гии и пуританской этики. Второй слой — то мировоззрение, которое сложилось у Нью­тона под воздействием непосредственного изучения явлений действительности на ос­нове экспериментальных методов проверки и доказательства теоретических размышле­ний и посылок. Это стихийно-материалистические убеждения, которые позволили ге­нию ученого преодолеть тесные рамки официального мировоззрения. Субъективно Ньютон не мог ощущать этих рамок, полагая их несомненными.

Представляется, что «феномен Ньютона» - создание первой научной картины мира и естественнонаучной теории в рамках противоположного науке религиозного сознания - может быть понят лишь при обращении к методологии великого ученого. Именно его методология в существенной степени вобрала в себя складывающуюся в социокультурной среде XVII века иную систему цен­ностей: новые представления об эффективной деятельности, о роли науки, о по­зиции исследователя, которые трансформировались в новые представления о научности знания, о соотношении эмпирического и теоретического в научном исследовании. Новая методология складывается в рамках прежнего философ­ско-религиозного сознания, причем в этом случае на передний план выдвигает­ся не столько религиозная онтология, сколько этические нормативы и ценности, в частности, протестантизм с его эмпиризмом и утилитаризмом. Возникает па­радоксальная ситуация: религиозная этика, поощряя занятия естественными науками и поддерживая экспериментальный подход, способствовала в опреде­ленной степени развитию научных дисциплин, которые позже опровергнут ор­тодоксальную теологию; религия нападала на конкретные научные открытия, а ее отдельные этические принципы косвенно и часто непредвиденно для религи­озных лидеров могли продвинуть развитие науки.

Принципиально новое понимание соотношения эмпирического и теоре­тического, а также осознание условий состоятельности научной гипотезы яви­лись главными методологическими предпосылками создания Ньютоном новой формы научного знания - естественнонаучной теории. Именно эти методологи­ческие результаты объективно привели ученого к «принципу ограничения». Суть его, как представляется, в том, что Ньютон впервые в истории науки ре­шился положить в основу теории то, что реально существует и может быть про­верено на опыте, зафиксировано в математических формулах, но в данный мо­мент еще необъяснимо и непонятно, - существование земного тяготения. Тем

самым он получил огромный методологический «выигрыш», в частности, по сравнению с Декартом. Принимая только такое знание, которое может быть проверено на опыте, он, во-первых, для доказательства и обоснования мог при­менить процедуры измерения и математический аппарат; во-вторых, мог обой­тись без умозрительных построений; в-третьих, поскольку он не ставил перед собой задачу выяснить причину всемирного тяготения (а вернее, не смог решить ее с помощью математико-механических методов и потому отказался от реше­ния), постольку вольно или невольно избежал необходимости видеть такую причину в Боге.

Следует иметь в виду также и тот факт, что Ньютон исходил из такой програм­мы исследования, которая позволила ему представить любые процессы и вызывающие их факторы как механическое взаимодействие сил. Метод Ньютона позволял решать задачи динамики, не вдаваясь в природу и происхождение действующих сил. Бог был, по существу, выведен за пределы теории, хотя сам Ньютон такой задачи перед собой не ставил и ставить не мог. Таким образом, при построении механической картины мира и естественнонаучной теории Ньютон обошелся (по существу, а не по форме) без «сверхъестественных сил», принципиально отказался от натурфилософских умозри­тельных построений, ограничил себя в исследованиях тем материалом, который имел опытное и математическое обоснование и проверку. Осуществление этих методологи­ческих приемов и предпосылок объективно (вопреки системе религиозных ценностей автора) привело к созданию научной системы знания и выработке его новых логических форм, что, в конечном счете, создало реальные условия для устранения идеи Бога из научного знания.

Рассмотрение «феномена Ньютона» убеждает в том, что достаточно трудная для методологии науки проблема - как возможно объективно истинное знание в ситуации высокой познавательной активности субъекта, имеющего ин­дивидуальные ценностные ориентации, - вполне успешно решается в самой науке. Следовательно, изучение функционирующих в науке «механизмов», ко­торые снимают возможные «деформирующие эффекты» ценностного отноше­ния к объекту и так или иначе оптимизируют активность субъекта, - один из наиболее обнадеживающих путей теоретического постижения диалектики ког­нитивного и ценностного в познании. Пониманию таких «механизмов» способ­ствует выявление того, как социокультурные предпосылки субъекта научной деятельности, вся система его ценностных ориентаций оказывают влияние на познание не столько через логические, сколько через внелогические операции, что обнаруживается особенно наглядно в ситуации неопределенности, выбора,

предпочтения и т. п. Именно в этих случаях, когда жесткая нормативная регу­ляция отсутствует, важнейшим фактором становится система ценностных ори­ентаций мировоззренческого, нравственного и эстетического характера.

Проблема существенно осложнилась с началом ХХ1 века, когда под уг­розой, в частности, религиозного фундаментализма и терроризма, оказались са­ми ценности европейской цивилизации и культуры и в первую очередь ценно­сти рациональности и традиции Просвещения. Исследование этого круга про­блем переходит в новую стадию, однако продолжают разрабатываться базовые и традиционные проблемы, одна из которых - проблема ценностных ориентаций и выбора.