Политическая психология.

Термин «политическая психология» употребляется в современной науке в двух связанных между собой значениях:

Ø во-первых, он обозначает субъективно-мотивационную сферу поведения участников политической жизни, его (поведения) двигательные механизмы, коренящиеся в сознании и подсознании людей, их «дух», чувства, эмоции, волю и память, нейрофизиологические и другие индивидуальные свойства, влияющие на политическое поведение;

Ø во-вторых, политическая психология понимается как наука о субъективно-мотивационных компонентах политики. Иными словами, в первом случае речь идет о политической психологии как воплощенной во внутреннем мире человека реальности, психике людей, во втором – о науке ее изучающей.

Люди усваивают политические идеи не механически, а избирательно, принимая одни из них и отвергая другие. Политическая психология и является той сферой, изучение которой позволяет ответить на вопросы: как, почему и с помощью каких внутренних механизмов политические идеи превращаются в двигатели реальной политики.

Политическая психология как относительно самостоятельная наука сложилась сравнительно недавно – примерно в 60-70-е годы ХХ века. До сих пор ее исследователи концентрируются на определенных направлениях и не охватывают всего спектра психологических явлений. Это объясняется сложностью психики человека, разнообразием психологических и политико-поведенческих реакций на воздействие различных социальных факторов.

Среди разнообразных явлений политической психологии можно выделить несколько групп, на исследовании которых сосредоточены главные усилия ученых.

Первую группу составляет психологический склад, включающий прирожденные, а также сложившиеся в течение длительного времени устойчивые психические образования, определяющие индивидуальное поведение. Психологический склад характеризует отдельных конкретных индивидов. Он является результатом не только врожденных качеств и индивидуального опыта человека, но и прошлой коллективной жизнедеятельности людей. К психологическому складу относятся, прежде всего, архетипы, менталитет, а также темперамент, характер и интеллектуальные способности личности.

Менталитет складывается на основе архетипов, традиций и осознанного опыта личности. Он представляет собой общую типичную схему, модель осознания и оценки тех или иных явлений, или комплекс «картин мира», определяющих мировосприятие человека. Такие «картины мира» включают относительно автономную систему основополагающих ценностей и смысловых установок. Они придают определенную общую ориентацию интересам людей, выступающих непосредственно источником их действий. Не интересы (материальные и идеальные), не идеи непосредственно господствуют над поведением человека, но «картины мира», которые создавались «идеями». Они очень часто определяют пути, по которым динамика интересов продвигает дальше человеческое действие.

Вторая группа явлений политической психологии включает специфические механизмы психологических и поведенческих реакций, возникающие в процессе групповых коммуникаций, устойчивых взаимодействий людей. Явления этого рода достаточно разнообразны. Наиболее изученным из них является феномен толпы.

Толпа эмоциональна. Она способна подавлять доводы разума. В ней действуют механизмы коллективного «заражения» и внушения, многократно усиливающие общие настроения и эмоции, подавляющие критическую позицию и снижающие индивидуальный контроль за поступками. В толпе человек приобретает чувство непреодолимой силы, становится смелее и агрессивнее. В то же время, в случае возникновения в толпе паники, она может моментально овладеть массой, внушить безотчетный страх, парализовать разум и побудить людей к поступкам, не адекватным ситуации. В зависимости от своей политической направленности действия толпы могут быть и преступны и героичны.

Групповое воздействие на политическое поведение людей не ограничивается влиянием толпы. В политической жизни любой демократической страны широко распространены устойчивые политические группы в форме комитетов, советов, бюро, президиумов, команд, подразделений работников аппарата, инициативных или заинтересованных групп и тому подобное. Такие устойчивые объединения также оказывают большое влияние на политическое поведение людей.

Коллективные политические действия отличаются от индивидуальных по целому ряду параметров. Так, группа более продуктивна в производстве наиболее плодотворных и обоснованных идей, всесторонней оценке тех или иных политических решений или проектов. При принятии решений она склонна к повышенному риску. Это проявляется в том, что группа принимает более рискованные решения, чем решения ее отдельных членов, принимаемые самостоятельно, на свой страх и риск. Этот феномен объясняется по-разному:

Ø конформистским давлением, которое проявляется в том, что отдельные члены группы не осмеливаются высказывать свои взгляды, расходящиеся с уже изложенными мнениями, особенно мнением групповых лидеров и большинства, критиковать их;

Ø чувством переоценки, завышения своих возможностей, которое развивается при интенсивном групповом общении (завышенное чувство «Мы», ослабляющее восприятие риска);

Ø взаимным «заражением смелостью». Этот эффект возникает в групповых коммуникациях;

Ø широким распространением мнения (чаще ошибочного), что при групповых решениях ответственность ложится на многих людей и доля личной ответственности сравнительно невелика. Групповые неудачи обычно менее заметны и не воспринимаются так остро, как индивидуальные;

Ø влиянием лидеров, особенно формальных руководителей, видящих свои главные функции в обязательном внушении оптимизма и уверенности в достижении цели.

Ряд исследователей, отмечая превосходство хорошо сплоченных групп в достижении индивидуальных и групповых целей, а также в кооперативности, демократичности и ангажированности (вовлеченности) политического поведения их членов, указывают, вместе с тем, на склонность таких коллективов к групповому мышлению. Симптомами такого мышления и группового давления в целом являются:

Ø иллюзия неуязвимости группы. Члены группы склонны к переоценке правильности своих действий и нередко с восторгом воспринимают рискованные решения;

Ø безграничнаявера в моральную правоту групповых действий. Члены группы убеждены в нравственной безупречности своего коллективного поведения и в ненужности критических оценок со стороны посторонних. Эта склонность группового мышления очень созвучна широко распространенному в нашей стране в прежние времена лозунгу «коллектив всегда прав»;

Ø отсеивание неприятной или неугодной информации. Не согласующиеся с групповыми взглядами сведения не принимаются во внимание, а предостережения не учитываются. Следствием этого является игнорирование необходимых изменений;

Ø негативная стереотипизация посторонних. Цели, мнения и достижения внешних по отношению к группе объединений тенденциозно трактуются как слабые, враждебные, подозрительные, глупые и тому подобное. На этой почве нередко произрастает ведомственность и групповщина;

Ø самоцензура. Отдельные члены группы из-за опасений нарушения групповой гармонии воздерживаются от высказывания альтернативных точек зрения и выражения собственных интересов;

Ø иллюзия постоянного единодушия. Из-за самоцензуры и восприятия молчания как согласия при решении проблем, слишком быстро, без необходимого всестороннего обсуждения достигается внешний консенсус;

Ø социальное (групповое) давление на несогласных. Требование конформистского поведения, как правило, приводя к нетерпимости по отношению к критическим, нелояльным, с точки зрения группы, высказываниям и действиям и к «затыканию рта» их носителям;

Ø ограничение и «урезание» возможностей участия посторонних в формировании коллективного мнения и принятия решений. Отдельные члены группы стремятся не давать возможности участия в делах группы не принадлежащим к ней людям, поскольку опасаются, что это (в том числе идущая от них информация) нарушит групповое единодушие.

Конечно, все эти симптомы коллективного мышления проявляются в хорошо сплоченных группах (в первую очередь среди служащих государственного, партийного аппарата) и к тому же далеко не всегда являются обязательными. Однако они оказывают существенное влияние на политику и, прежде всего, на отношения внутри политических организаций и эффективность их деятельности.