ЛИТЕРАТУРНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ И ОБЪЕДИНЕНИЯ 20-Х ГГ.

Формирование обобщенного, целостного представления о литературном процессе, художественной жизни 20-х гг. невозможно без рассмотрения позиций, характеризовавших многочисленные литературные объединения и группы этого периода. Немало из них имели свой печатный орган, где издавались программы, декларации, критические статьи, проза и поэзия. Объединения различались в понимании задач литературы и искусства, между многими из них шла острая борьба.

Разнообразные литературные объединения 20-х гг. можно, тем не менее условно разделить на группировавшиеся по классовому признаку и, напротив, те, представители которых провозгласили свободу творческих поисков, независимость художника от классовых принципов. Наиболее активными политическими организациями и группами были РАПП, ЛЕФ. По классовому признаку группировались крестьянские писатели. Аполитичную позицию занимала группа «Серапионовы братья», имажинисты, литературно-театральное объединение ОБЭРИУ.

1. РАПП (Российская ассоциация пролетарских писателей) – это самая политизированная организация. Возникла в 1920 году вначале под именем ВАПП, который в свою очередь выделился из Пролеткульта. Пролеткульт (сокращенно от пролетарская культура) возник в феврале 1917 года и существовал до 1932 года. Это массовая литературно-художественная и культурно-просветительская организация. Она объединяла по всей стране до 400 000 рабочих, издавала 20 журналов. Идеология Пролеткульта основывалась на понятии классовой культуры. Ведущим идеологом П. был Александр Богданов (настоящая фамилия Малиновский). Это был человек с разносторонними интересами. Имел два образования – физика и врача-психиатра. Активно занимался революционной деятельностью, был талантливым публицистом и ученым. В 1926 году он возглавил, основанный по его инициативе институт переливания крови и погиб в результате поставленного на себе медицинского эксперимента. Богданов настаивал на необходимости пролетариату иметь свою культуру, пролетарскую. Он считал, что любое искусство отражает опыт и мироощущение лишь одного класса и не пригодно для другого. Пролеткультовцы отрицали классическое искусство как идейно чуждое пролетариату. Центральным положением в идеологии Богданова был приоритет коллективного и массового творчества перед индивидуальным. Наиболее ярко пролеткультовская идеология воплотилась в поэзии, представителями которой были выходцы из рабочих масс (А. Гастев, В. Кириллов, М. Герасимов и другие). Основные темы пролеткультовской поэзии – труд, коллектив, пафос преобразований и мировой революции. Пролетарские поэты писали о пересоздании не только общества, но и самой человеческой жизни в ее природной основе, о преодолении материи. П. п. воспевали технический прогресс, машинизацию жизни, коллективизм. Характерными для них стихотворными жанрами были гимны, марши, боевые песни. Самым яростным апологетом машинизма и коллективизма был Алексей Гастев. Его идеалом было общество, подчиненное нормам индустриального производства. Он доходил до того, что призывал улучшить человеческий тип путем демонстративного полового отбора. Гастев также считал, что психология человека будущего должна утратить всякую индивидуальность и в новом мире все будут равны, что позволит каждого квалифицировать как пролетарскую единицу под той или иной буквой или цифрой. Даже Богданов назвал теорию Гастева чудовищной. Гастевские утопические проекты спародировал в романе «Мы» Е. Замятин. В начале 20-х годов из Пролеткульта выделились писатели, создавшие группу – «Кузница». Затем на ее основе возникла группа «Октябрь» и еще позже – РАПП. Наиболее известными его членами были – Д. Фурманов, А. Фадеев, Ю. Лебединский, Д. Бедный, А. Безыменский и другие. Генеральным секретарем РАППа был литературный критик Леопольд. Авербах. Одной из главных целей рапповцы считали «укрепление коммунистической линии в пролетарской литературе». Р. были агрессивны и нетерпимы по отношению ко всем инакомыслящим, которых они называли «непролетарскими писателями», или «попутчиками». Рапповцы стремились к утверждению монополии в литературе. Большое значение они придавали борьбе с литературными противниками – группами «Перевал», ЛЕФ, и другими. С РАППом связано формирование тех лозунгов, которые остались руководством к действию, и после его ликвидации в начале 30-х гг.:

Кто не снами, тот против нас!

Союзник или враг.

Рапповский идеал хорошо выражен в стихотворении А. Безыменского:

Только тот наших дней не мельче,

Только тот на нашем пути,

Кто умеет за каждой мелочью,

Революцию мировую найти.

Свои программы рапповцы утверждали в журнале «На посту» (позднее «На литературном посту»). Напостовцы заявляли, что пролетарской литературе необходимо стать свободной от влияния прошлого искусства и в области идеологии, и в области формы. РАПП пользовался мощной поддержкой партии, и его политика в области литературы – это фактически политика партии. В свою критико-разоблачительную деятельность рапповцы перенесли формы и опыт государственной авторитарно-бюрократической системы. Методы, посредством которых рапповцы расправлялись с инакомыслящими иносказательно назвали «напостовской дубинкой». К концу 20-х началу 30-х годов рапповцы практически монополизировали литературную жизнь, поглотив и уничтожив почти все литературные группы. В 1932 г. РАПП был ликвидирован, а впоследствии на рапповских принципах был создан единый союз писателей.

Среди литературных объединений, оставивших заметный след в литературе, выделяется группа «Перевал». Эта группа возникла при журнале «Красная новь» в 1924 г. и просуществовала до 1932г. Она была образована литераторами, которые были недовольны политикой рапповцев. Ее организатором был главный редактор журнала – А. Воронский; название группы шло от его статьи «На перевале». В состав группы вошли Н. Огнев, Д. Кедрин, И. Катаев, М. Пришвин, А. Караваева и др. Задача «П», сформулированная В. – противостоять «тенденциозной нуди в прозе и поверхностному виршеплетству в поэзии» пролетарских авторов. Перевальцы выступили как основные оппоненты рапповцев. Они были сторонниками сохранения традиций русской и мировой классики. Литературная практика «Перевала» противостояла программам Пролеткульта и ЛЕФа и основывалась на вполне традиционной эстетике, реалистическом изображении жизни. Перевальцы считали искусство самоценным, выступали за общечеловеческие ценности в противовес классовым. Манифестом перевальцев стал доклад критика А. Горбова «Поиск Галатеи». Образ богини искусства Галатеи стал для них символом творчества. Перевальцы были на стороне защиты революции, но отличались терпимостью и гуманностью своих принципов. Они пытались приспособить свободу творчества к условиям революции, что было утопией. Перевальцы выступили против теории «социального заказа». В отличие от рапповцев и лефовцев они видели в художнике не мастерового и ремесленника, производящего только нужные вещи, а личность особого душевного склада. Художник, с точки зрения перевальцев, более эмоционально возбудим и чувствителен к впечатлениям, нежели обычный человек. Идеалом истинного художника они провозгласили Моцарта. К концу 20-х гг., когда авторитарная власть ужесточила давление на литературу и искусство, перевальцы выглядели донкихотами. Они ратовали за свободу творчества, когда сама идея свободы становилась все более опасной. На рубеже 20-30-х гг. перевальцы были разбиты, а их книги не издавались десятилетиями. Очень многие из членов «Перевала» погибли в ходе сталинских репрессий: А. Лежнев, А. Веселый, А. Воронский, И. Катаев, Н. Зарудин.

2. ЛЕФ (Левый фронт искусств) – литературно-художественное объединение, которое возникло в Москве в 1923 году. Организаторами группы были В. Маяковский и О. Брик. В состав ЛЕФа вошли не только литераторы, но и художники, режиссеры, кинематографисты. Среди них Н. Асеев, С. Третьяков, В. Шкловский, Б. Пастернак, А. Крученых, А. Родченко, С. Эйзенштейн и др. Многие из них оставили яркий след в русской культуре. Лефовцы издавали журнал «ЛЕФ». Ответственным редактором журнала был В. Маяковский. Первый номер журнала вышел в 1923 г. Три программные статьи в нем были написаны Маяковским, который вообще много сделал для пропаганды лефовских идей. Лефовцы, как и рапповцы, выступали за разрыв с культурным наследием прошлого. Они считали, что все прежнее искусство может служить только архивным материалом, поскольку оно пропитано духом эксплуататорских классов. При этом, если пролеткультовцы и рапповцы отрицали лишь содержание классического искусства то лефовцы отрицали в классике и ее содержание и ее форму. Они распространяли свой нигилизм вообще на искусство как таковое. Свою цель лефовцы определяли – широко «способствовать нахождению коммунистического пути для всех родов искусств». Выражением идеала ЛЕФа стало «вещное», или агитационно-производственное искусство, которое должно было эмоционально возбуждать пролетариат к труду, к строительству новой жизни. Теоретики ЛЕФа сводили искусство к производству нужных классу вещей, а назначение художника видели в том, чтобы производить эти вещи. На исходе 20-х гг. название группы «левое» сменилось на «революционное» - РЕФ, а журнал стал называться «Новый ЛЕФ». В 1929 г., после того, как эту группу покинул Маяковский, она распалась.

3. Одной из наиболее оригинальных была литературная группа «Ничевоки». Она возникла в Москве в 1920 году под руководством поэта Рюрика Рока (настоящая фамилия Р.Ю. Геринг). «Ничевоки» подражали футуристам и одновременно полемизировали с ними. Название группы возникло как противопоставление наименованию «Всеков» – объединению футуристов, возникшему в 1913 году. «Ничевоки» выпустили два литературных сборника – «Вам» и «Собачий ящик». Для их творчества были характерны: пародирование советской идеологии, нигилистическое отношение к общепризнанным ценностям. Члены этой группы прославились своим скандальным поведением и шокирующими литературными выступлениями.

На фоне политически активных организаций белой вороной выглядело содружество молодых писателей, объединившихся в начале 1921 г. в Петербургском доме искусств в группу «Серапионовы братья»: В. Каверин, М. Зощенко, Л. Лунц, Вс. Иванов, М. Слонимский, Н. Тихонов, К. Федин и др. Их духовным вождем стал Е. Замятин. «Серапионы» провозгласили принцип независимости творчества, художника от политики. Название группы было взято из одноименного цикла новелл Гофмана, повествующих о кружке молодых писателей, которые регулярно собирались для дружеской беседы. Главным для С. было самоценное искусство, а не революционное содержание. «Серапионы» придавали особое значение поискам оригинальных жанровых и стилевых форм, возрождению жанра авантюрного романа. В официальной прессе С. оценивались как «внутренние эмигранты». Группа удержалась до 1927 г. Наиболее близкой эстетике «Серапионовых братьев» была группа «Перевал».

4.ОБЭРИУ – литературно-художественная группа, существовавшая в Ленинграде в 1927-30 гг. В манифесте членов этой группы аббревиатура ОБЭРИУ раскрывается следующим образом: ОБ (объединение реального искусства), ЭР (реального), И (искусства) – объединение реального искусства. О значении конечного У не говорится ничего. По утверждению современников, оно было поставлено ради смеха. Возможно, что члены этой группы взяли У из детской присказки: потому, что кончается на «у». Однако не исключаются и другие варианты расшифровки.

В ОБЭРИУ вошли Д. Хармс, А. Введенский, Н. Заболоцкий, К. Вагинов, Б. Левин и др. Центральной фигурой в ОБЭРИУ был Д. Хармс. Судьба обэриутов сложилась трагически. Их искусство было официально не признанным. Обэриуты с трудом находили возможность печатать свои произведения. Исключение для них составляло сотрудничество в детских журналах «Еж», «Чиж», «Октябрята». Многие обэриуты были талантливыми детскими писателями и много написали для детей. Так, Хармс выпустил 20 книг для детей, Введенский – 32. Члены ОБЭРИУ были обвинены в контрреволюционной деятельности, а после трехлетней ссылки многие из них репрессированы.

Своей главной художественной задачей обэриуты провозгласили эстетическое реформаторство, обновление «поэтического языка», искусство в целом! Эстетическая платформа ОБЭРИУ складывалась в оппозиции к традиционному реалистическому искусству [«наивному реализму» по словам Н. Заболоцкого]. Обэриуты считали, что к искусству нельзя подходить с позиций здравого смысла, «житейской логики». Искусство не фотография, не зеркало реальности, оно не объяснимо с точки зрения критериев повседневного, привычного восприятия. Именно обыденное, основанное на здравом смысле, мировоззрение и стремились разрушить обэриуты. Искусство, по их мнению, должно освободиться от мусора ходячих представлений и обиходной чепухи. Именно такое, очищенное от штампов искусство, обэриуты считали «реальным». «Реальность для них, – объясняет Руднев, – была в очищении подлинного, таинственного смысла слова от шелухи его обыденных квазисмысловых наслоений»,

Творчество обэриутов отличается дерзким экспериментаторством, оно основано на неприятии трезвого, логического восприятия реальности. Такое, по сути обывательское, плоское мировосприятие подвергнуто в их произведениях гротескному осмеянию и деструкции. Не случайно среди литературных источников, питающих творческие эксперименты обэриутов, называют гоголевскую традицию. Главным принципом их творчества была игра. Обэриуты стремились к игре не только в литературе, но и в жизни. Они создали необычайные, выходящие за грань поэтики рационального художественного мира. Вслед за кубофутуристами, дадаистами, обэриуты культивировали поэтику парадокса и абсурда, широко использовали такие приемы, как алогизм и трагикомический гротеск. Искусство обэриутов эксцентрично и нацелено на эпатаж «нормального», трезвого мировосприятия. Культивирование поэтики абсурда и парадокса проявилось в произведениях обэриутов на всех уровнях их художественной структуры. Рассмотрим это.

Фразеологический (абсурдность проявляется в свободном употреблении слов, их произвольном сочетании вплоть до полной бессмыслицы наподобие народной присказки-безделки, нескладухи: «ехала деревня мимо мужика, вдруг из под собаки лают ворота»).

Сюжетно-композиционный (в произведениях обэриутов, значительную часть которых составляют пьесы, отсутствует причинно-следственная детерминация действия («Елизавета БАМ» Д. Хармса), сюжетные фрагменты логически не связаны, характерна сдвинутость пространственно-временных координат).

Жанровый (серьезные вопросы человеческого бытия обэриуты осмысляют через призму контрастирующих с содержанием жанровых форм, подобных фольклорным небылицам, Детским потешкам, считалкам). Одна из традиций, на которые опирается творчество обэриутов – это народная эксцентриада, балаган, площадная клоунада. Онтологическая проблематика выражается в таких жанровых формах, как забавная сценка, пародийный диалог, комическая история. В их произведения нарочно включено много инфантильного и загадочного. Комическое сочетается в них с трагическим, серьезное с шутовством и клоунадой.

Среди важных источников творчества обэриутов наряду с «петербургских повестей» Гоголя, детским инфантильным фольклором, народной эксцентриадой следует особо выделить «заумную» поэзию В. Хлебникова и русскую домашнюю поэзию второй половины XIX века – Козьму Пруткова и его создателей А.К. Толстого и братьев Жемчужниковых.

Даниил Хармс (настоящее имя Даниил Иванович Ювачев, 1905-1942) – поэт, прозаик, драматург; один из оригинальнейших советских писателей 20-30-х годов. Впервые имя Д. Хармс появляется в середине 20-х годов на страницах сборников ленинградского Союза поэтов. В 1928 году была поставлена его одноактная пьеса «Елизавета БАМ», получившая большую известность и закрепившая за автором репутацию алогиста и эксцентрика. Эту пьесу считают предтечей абсурдистских комедий Ионеско и пророчеством о судьбе русского народа при Сталине. Хармс, по свидетельству современников, обладал парапсихическими способностями и даром предвидения. Однако с конца 20-х годов и все предвоенное десятилетие Д. Хармса почти не публикуют, за исключением произведений для детей. В этот период Д. Хармс был автором детских литературных журналов «ЕЖ» и «Чиж». Д. Хармс был очень талантливым и интересным человеком, романтиком по натуре. Он ненавидел скуку, регламентированность и пошлость обыденной жизни, стремился подчинить действительность принципам игры. «Жизнь, как подарок, должна быть бескорыстной», – говорил он. В воспоминаниях современников Хармс предстает как человек, очень любивший различные чудачества, совершавший экстравагантные и забавные поступки. Одним из них были выдумывания собственной биографии, мистификация своих друзей. Хармс всегда стремился к игре и был в ней неутомим. Вот что пишет о нем А.А. Александров: «Чего только не умел Д. Хармс, показывать фокусы, искусно играть на бильярде, умел ходить по перилам балкона на последнем этаже» ленинградского Дома книги. Любил изобретать игры, умел изображать муху в тот момент, когда та размышляет, куда бы ей полететь, Умел писать заумные стихи, философские трактаты и комедийные репризы для цирка, любил изображать своего несуществующего брата Ивана Ивановича Хармса, приват-доцента Санкт-Петербургского университета, брюзгу и сноба». Он писал стихи, рассказы, пьесы, играл на фисгармонии, неплохо пел, великолепно танцевал чечетку, рисовал. Частью этого реального творчества была игра в псевдонимы. У Д. Ювачева было около 30 псевдонимов. Самый стабильный из них – Хармс, иноязычный псевдоним. Исходное звуковое ядро в нем от французского шарм, что означает обаяние, чары. Но, выбрав слово в качестве псевдонима, писатель слегка изменил его звуковой облик. Скрытый смысл измененного слова можно перевести как Даниил Колдун или Даниил Чародей. Хармс создал странный художественный мир. Основные черты его поэтики – эксцентричность, абсурд, парадокс. Художественный мир Хармса включает фантастические персонажи (голова на двух ногах, мельница и другие), реальные и литературные (Пушкин, Гоголь, Иван Сусанин, Фауст). Центральное место в прозе Хармса занимают цикл миниатюр «Случаи» и повесть «Старуха». В сюжетах миниатюр доминируют мотивы насилия, убийства, страданий. Они сливаются с мотивами мистическими – мотивами сна, превращений и др. Миниатюра «Сон», например, написана в стиле трагического кафкианского гротеска. Ее сюжет напоминает сюжет новеллы Кафки «Превращение». В цикл входят пародии на историческую прозу, стереотипы культурного массового сознания («Анекдоты из жизни Пушкина»). Повесть «Старуха» написана в манере фантастического реализма. В ее сюжете отражено влияние «петербургских повестей» Гоголя и Достоевского, романов Майринка и Гамсуна, в проблематике – увлеченность оккультной философией. В художественном мире Хармса причудливо переплетаются элементы разных культурных традиций: фольклорной, классической, авангардной модернистской. Хармса также считают русским представителем сюрреализм.