История юридической психологии

При изложении истории этого направления психологической науки, мы с самого начала используем термин «юридическая психология», хотя это наименование научных психолого-юридических исследований получило свой официальный статус как научной специальности лишь в 1971 г. Как будет показано в настоящем параграфе, юридическая психология складывалась постепенно, «по кирпичикам», от отдельных разрозненных идей, конкретных исследований по частным вопросам до формирования достаточно стройных самостоятельных направлений (судебная, криминальная, правовая, пенитенциарная психология и др.). Возникновение и развитие каждого из этих направлений было продиктовано потребностями юридической практики.

В дальнейшем стало очевидно, что эти на первый взгляд разрозненные направления имеют общий предмет – закономерности психической деятельности и поведения людей, значимые для правовых отношений. Это послужило основанием для объединения их в единую отрасль научных знаний – «юридическую психологию». Однако для простоты изложения истории науки мы пользуемся этим термином, описывая ее становление и развитие.

Юридическая психология является относительно молодой наукой, ее история насчитывает около трех веков. Первые обращения к психологии со стороны юристов и общественных деятелей относятся к началу XVIII века.

До XVIII века борьба с преступностью носила чисто механический характер и имела два основных метода: возмездие и устрашение[1]. В выборе способов наказания исходили из соображений дешевизны и простоты, а не исправления преступника. Это приводило к тому, что тюрьмы представляли собой места страданий и унижений. Переход от таких методов к методам, которые хоть в небольшой степени учитывают личность преступника, наметился в XVIII в. и совпал с моментом первых обращений уголовного права к психологическим знаниям.

Посошков И.Т. (1652–1726) одним из первых рассмотрел применение психологических приемов допроса обвиняемого и свидетелей в уголовном и гражданском процессе, затронул вопросы воспитательного воздействия на осужденных преступников, рекомендуя классифицировать их во избежание влияния худших на менее испорченных.

Многие из исследователей права того времени поднимали вопрос правового воспитания, написания законов, понятных для широкого круга людей. Так, Татищев В.Н. (1686–1750) уделял в своих работах особое внимание именно необходимости доведения до населения всех законов, а также ратовал за отказ от чрезмерно сложного языка их написания, необходимости их изучения с детства. По его мнению, это повысило бы правовую культуру граждан и уровень их правового сознания. Татищев одним из первых высказался о необходимости толкования, разъяснения законов, т.к. непонимание людьми законов создает условия для их нарушения и злоупотребления властью чиновников.

Зарождаются первые идеи о гласности судопроизводства. Историк Щербатов М.М. (1733–1790) в книге «История российская с давних времен» впервые в России высказался за опубликование судебных решений. Он призывал к учету индивидуальных особенностей личности при разработке законов, указывая на важность знания законодателем «человеческого сердца».

К концу XVIII в. происходит расцвет гуманистических идей в Европе. Постепенно меняются принципы уголовного права. Юристы приходят к мысли о замене жестких методов уголовного наказания на более мягкие, соответствующие характеру преступления, а также пересмотру действующего законодательства, их регламентирующего. Высказываются мнения о том, что цели уголовного права не должны ограничиваться устрашением и возмездием. Пересматривается отношение к личности преступника. В 1764 г. Вышел в свет трактат Б. Беккариа «О преступлениях и наказаниях», в котором высказана мысль о том, что преступление – результат общественных отношений, а не порочности преступника[2].

Эти идеи нашли отклик среди российских ученых-правоведов. Сторонниками европейских теорий о психологическом обосновании уголовного права являлись Ушаков Ф.В. (1747–1781), Радищев А.Н. (1749–1802). Ушаков Ф.В. в работе «О праве и цели наказания» (1770) изложил идеи, сходные с идеями Б. Беккариа. Он отвергал теорию врожденности преступных наклонностей и приписывал неправомерное поведение социальным факторам, а также указывал на возможность исправления, перевоспитания преступника путем «доведения до раскаяния». Радищеву А.Н. принадлежит прогрессивная на то время идея о необходимости реформирования судебной системы. В трактате «О законоположении» он, в частности, указывал на обязательный учет при рассмотрении уголовного дела вменяемости подсудимого. Радищев считал, что несовершеннолетние и слабоумные в силу своих психических особенностей не могут отвечать за свои действия, а, следовательно, не должны нести наказание. Им также был поставлен вопрос об индивидуализации наказания на основе учета психологии личности преступника, его мотивации. В трудах названных ученых основное место занимали вопросы пенитенциарной психологии, идеи исправления преступников. Их вклад состоит в развитии идей использования психологии в уголовном праве, применении научных теорий западных ученых-криминалистов к российской уголовно-правовой специфике.

В конце XVIII в Германии криминальная психология выделилась из медицинской психологии. Тогда же впервые стали употреблять термин «судебная психология». Авторами наиболее известных работ являются: П.Й.-А. Фейербах (1755–1833), Хр. Штельцер (1758–1831), К. Эккартсгаузен (1752–1803).

Интерес представляет работа П.Й.-А. Фейербаха «Основанная на актах характеристика замечательных преступников». В этой двухтомной работе Фейербах высказал мнение о том, что «такие понятия, как вменяемость, вина, умысел, неосторожность коренятся в существе человеческой воли и побуждают искать в психологии решение капитального вопроса о развитии и свойствах этих качеств»[3]. Являясь председателем уголовного суда, он описал набор психологических характеристик преступников. В своей теории наказания он доказал, что удержать граждан от преступлений может не жестокость наказания, а его неотвратимость.

Хр. Штельцер одним из первых предпринял попытку разработать психологические основания уголовного права. Он описал конструкции форм вины, базирующиеся на индивидуальности психологии преступника. Ему принадлежат теории о возможности нравственного исправления преступника и возвращении его в общество полноправным гражданином.

В работе К. Эккартсгаузена «О необходимости психологических знаний при обсуждении преступлений», написанной в 1791 г. указывается на неразрывную связь психологии и криминалистики, на необходимость использования судьями в своей работе психологических познаний. Он предпринял попытку психологического рассмотрения отдельных уголовно-правовых понятий.

Эти и другие прогрессивные идеи получили свое распространение и в России. Сторонниками западных теорий были В.К. Елпатьевский, Г.С. Гордиенко, П.Д. Лодий, Г.И Солнцев, Г.С. Фельдштейн. В XIX в. в России появляется большое количество работ по юридической психологии. Среди них заслуживающая интереса книга Лодий П.Д. «Теория общих прав, содержащее в себе философское учение о естественном всеобщем государственном праве». В ней ученый пересматривает существовавшие на тот момент принципы уголовного права. Категорический противник физических наказаний, пыток, ссылок и нравственных унижений лиц, совершивших преступление, он выступил за нравственное (силой психологического принуждения) исправление осужденных. Лодий П.Д. считал, что такими методами наказания государство не добьется исправления, а лишь толкнет правонарушителя на повторное преступление. И лишь неизбежность наказания, может повлиять на поведение человека, при этом его тяжесть должна быть соразмерна совершенному преступлению. Сходными были и теории В.К. Елпатьевского. Цель уголовного закона он видел в его предостерегающем, воспитательном действии, а не в устрашении. В трудах Гордиенко Г.С. представляет интерес концепция проверки действия мер уголовно-правового воздействия на преступника. Он предлагал изучать, к чему приведет та или иная мера, использовать в работе правоприменителя статистические данные.

В уголовно-правовую сферу все больше проникали идеи воспитания, исправления преступника, необходимости использования знания психологии и психиатрии при решении проблем уголовного права. Но не только в этой отрасли права предлагалось использовать психологический подход. Так, С.В. Громов впервые предложил использовать понятие дееспособности в области гражданских правовых отношений (например, при решении спорных ситуаций в вопросах завещания).

К середине XIX в. многие российские ученые-юристы приходят к выводу, что без детального изучения психологии преступника невозможна эффективная работа правоприменителя. К этому моменту юридическая психология еще не вышла за рамки теоретических умозаключений, не имела в своем арсенале методов изучения личности совершившего преступление лица, и не могла реально отвечать на запросы юриспруденции.

Вторая половина XIX в. охарактеризовалась обращением к практическому психологическому изучению преступности и преступника. Декларируются новые цели уголовного наказания – основной из них становится исправление осужденного. А.И. Палюмбецкий разделял способы исправления на внешние и внутренние. К внешним он относил социальную адаптацию человека, например приобретение им профессии, его трудоустройство. А.И. Палюмбецкий и ряд других исследователей права того периода приходят к выводу, что тюремное заключение не отвечает задачам исправления осужденных. Совместное пребывание в тюрьмах закоренелых преступников и впервые отбывающих наказание негативно сказывается на исправлении последних, а одиночное заключение «угнетающе действует на психику»[4].

Ряд правоведов в своих трудах настаивают на преобразовании пенитенциарной системы с учетом особенностей несовершеннолетних правонарушителей. Высказываются мнения о необходимости создания таких исправительных учреждений, которые бы обладали чертами и тюрьмы, и училища. О проблемах несовершеннолетних преступников писал в своей работе «Молодые преступники. Вопросы уголовного права и уголовной политики» А. Богдановский. По его мнению, целям предупреждения преступлений среди несовершеннолетних будет служить создание комитетов, обществ для протекции осужденным, а также адаптация тех, кто уже отбыл наказание. Пассек А.В. в своем «Проекте преобразования тюрем» выдвигает идею о необходимости создать пенитенциарную систему с учетом психологических особенностей преступников. Он обосновывает целесообразность введения института досрочного освобождения для малолетних и несовершеннолетних преступников.

Таким образом, многие деятели науки сходились во мнениях, что существующая на тот день система исполнения наказаний нуждается в кардинальном реформировании. В частности, требовал решения вопрос совместного содержания рецидивистов и лиц, впервые осужденных, индивидуализации наказания с учетом личности преступника, в том числе несовершеннолетнего, характера совершенного преступления. Сделан вывод о том, что отсутствие «излишних стеснений» и более гуманное отношение позволит влиять на осужденного нравственно, отмечается роль в этом процессе администрации тюрем. Неэффективностью тюремной системы частично объясняются причины преступности.

С 60-х гг. XIX в. началось изучение психологических особенностей личности преступника. Назрело понимание необходимости комплексного подхода к борьбе с преступностью, для которого знаний одного лишь уголовного права оказалось недостаточно. Факторы, препятствующие совершению преступлений, ученые видели уже иначе. К ним стали относить не только страх наказания и его неотвратимость, а нравственные санкции, сожаление о содеянном, общественное порицание преступления и т.п. На первый план выходят такие меры борьбы с преступностью, как просвещение, рост благосостояния и система предупреждения преступлений.

В 1863 г. известным юристом В.Д. Спасовичем (1829–1906) был издан учебник по уголовному праву с использованием данных психологии. В нем рассматривались такие понятия, как вменяемость, индивидуализация наказания, а также совершена попытка обращения к антропологии, в состав которой автор включал физиологию и психологию человека. Заметный вклад в развитие науки внес Е.Н. Анучин, который впервые применил методы статистики для исследования причин преступности и создал своего рода классификацию преступлений («Материалы для уголовной статистики России»). В 1884 г. И.Я. Фойницкий в работе «Курс уголовного судопроизводства» предложил новую теорию «личного состояния преступности», под которым он понимал физико-психическое состояние человека. Им выделены следующие причины и условия преступной деятельности: «Космическими условиями преступлений служат: почва, климат, раса, предметы питания, пол, возраст, физическое состояние организма. Общественными условиями преступлений выступают: войны, революции, система правления, величина налогов, состояние путей сообщения, торговли, промыслов, цены на съестные припасы и пр. Преступления определяются сверх того, условиями личными, лежащими в особом складе волевой деятельности человека. Личные условия преступлений, рассматриваемые в их совокупности, образуют известное состояние личности. Его мы называем состоянием преступности». Состояние преступности рассматривается Фойницким как присущее только человеку как личности.

Эти и многие другие научные труды пронизывает идея выдвижения на первый план среди причин и условий совершения преступления бытового фона, влияния общества на поведение человека, его неразрывной связи с ним.

Судебная реформа 1864 г. оказала значительное влияние на дальнейшее становление и развитие юридической психологии. Суд стал открытым и несословным. Новым для России было введение института присяжных заседателей. Судебное следствие было отделено от предварительного расследования, утвердился аппарат следователей, появилась адвокатура. Для российских правоведов научный интерес стал представлять вопрос о мотивах принятия решений присяжными, т.к. введение этих участников судебного разбирательства вынуждало юристов подстраиваться под их уровень. По-новому должны были строиться такие действия, как допрос свидетелей, предъявление доказательств, судебные речи, напутствия присяжным. В то же время налицо было расхождение между действующими законами и правосознанием присяжных, т.к. нередкими были случаи вынесения оправдательного приговора по преступлениям, которые карались достаточно строго. Отмечалась тенденция, что само по себе нарушение закона в глазах присяжных недостаточно для осуждения. Правосознание присяжных заседателей и их роль в психологии становятся предметом изучения.

В конце XIX в. наметился переход к экспериментальной психологии, который на этом этапе был связан с психиатрией и медициной. Здесь следует упомянуть С.С. Корсакова, который стал инициатором создания первой психологической лаборатории при Московском университете. Под его руководством было выполнено множество судебно-психиатрических экспертиз по уголовным делам. Именно он заложил основу современного понимания критериев невменяемости, состоящих из интеллектуального и волевого признаков (неспособность понимать содеянное и неспособность руководить своими действиями). Одна из первых психолого-психиатрических экспертиз осуществлена известным русским врачом психиатром И.А. Сикорским, результаты которой были представлены в суде. Значительный вклад в развитие экспериментальной психологии принадлежит П.И. Ковалевскому. Новизна его работы заключается в обосновании использования прикладных знаний по психологии и психиатрии в работе криминалиста, а также обязательности должности психолога и психиатра в тюрьмах. Он, как и многие другие ученые, писал о невозможности исправления преступников одними только карательными мерами. Для выяснения причин преступного поведения, по его мнению, необходимо изучение психологии правонарушителя.

Говоря о судебных экспертизах, нельзя не упомянуть вклад в их развитие В.П. Сербского (1858–1917). Им было проведено большое количество судебно-психиатрических экспертиз по громким уголовным делам, вызвавшие в то время громкие дискуссии в научных кругах, как юристов, так и врачей. Он отстаивал позицию о необходимости включения в уголовный закон нормы о вменяемости как обязательного условия уголовной ответственности. Вместе с тем, отчетливо понимая различия в компетенции психиатрии и психологии, он совместно с другими психиатрами – В.М. Бехтеревым, С.С. Корсаковым – выступал активным сторонником внедрения в судопроизводство именно психологической экспертизы, которая к тому времени уже получила заметное развитие (Л.Е. Владимиров, С.И. Гогель, А.Е. Брусиловский и др.).

Большое внимание ученых в это время направлено и на изучение личности преступника, чему способствовали труды известного итальянского психиатра и криминолога, основоположника антропологической теории Ч.Ломброзо (1836–1909). В книге «Преступный человек, изученный на основе антропологии, судебной медицины и тюрьмоведения» Ч.Ломброзо разработал концепцию «прирожденного преступника», который не подлежит исправлению в силу наличия у него физических и психических «черт», сближающих его с дикарями и даже животными. Основной мыслью этой теории было то, что преступником не становятся, а рождаются. По мнению Ч.Ломброзо, преступника можно опознать по определенным признакам: скошенный лоб, большая челюсть, удлиненные мочки ушей и др. Анатомические особенности преступника различаются в зависимости от его преступной направленности. Автор приходит к выводам о невозможности исправления таких преступников и необходимости их выявления и изоляции.

При всей спорности высказанных им положений о существовании прирожденных качеств преступника, дискуссии по этому вопросу стимулировали интерес к личности преступника в целом и способствовали развитию дальнейших исследований данной проблематики, что положило начало новому научному направлению – криминальной психологии[5].

В этой связи нельзя не вспомнить весьма плодотворные исследования Н.Л. Федосеева, который предложил классифицировать преступников на душевно-здоровых и душевно-больных. Душевно-здоровых он подразделял на случайных и привычных. Душевно-больных характеризовал как «людей, у которых не существует обычного психологического процесса выбора, борьбы мотивов»[6]. Было привлечено внимание к влиянию на выбор преступного поведения рода занятий преступника (например, лиц, занимающихся проституцией). Социальные причины преступности названы в качестве основных. Происходит попытка решить вопрос о так называемых «опасных состояниях преступника». Ученым предложено применять этот термин к рецидивистам, а также к лицам, не совершавшим преступления, но представляющим опасность по причине невменяемости. Федосеевым предлагалось назначать наказание в качестве предупредительной меры. Эта идея приобрела в научных кругах как сторонников, так и противников. В качестве негативной черты данной теории указывалось игнорирование личности конкретного человека.

В России одним из научных оппонентов Ч. Ломброзо был Н.Д. Сергеевский. Он утверждал, что подобные теории имеют давнюю историю, но никогда не поддерживались серьезными учеными-юристами по причине отсутствия в них правовой составляющей. Л.И. Мечников, Д.А. Дриль, А.Ф. Кони осуждали эту теорию, фактически сводящую функцию уголовного права к «охоте на человека». Последователи Ч. Ломброзо вставали на защиту его учения, указывая, что в борьбе с преступностью все средства хороши, и закон их только сковывает. Они видели в этой концепции критику «неправильных» положений уголовного права. С точки зрения В.М. Бехтерева, какими бы недостатками не обладали идеи «врожденного преступника», безусловная заслуга Ломброзо в оживлении интереса к изучению личности преступника, исследования психологии и психики лиц, совершивших преступление.

В начале ХХ века учеными-криминалистами отмечается необходимость применения психологических исследований к каждому лицу, которому назначено наказание в виде лишения свободы. Л.Е. Владимиров и П.И. Ковалевский отстаивали мнения о необходимости создания постоянно действующих советов экспертов-психиатров и психологов, участвующих в уголовном процессе. По их мнению, вопросы производства судебной экспертизы должны регулироваться уголовно-процессуальными нормами. Наряду с подозреваемыми, такому исследованию должны подвергаться и свидетели по уголовным делам на предмет выяснения их способности давать достоверные показания.

Для определения наиболее оптимального способа исправления осужденных, вводиться практика сбора сведений об их личности. Правоприменители приходят к выводу, что невозможно понимание личности подозреваемого в отрыве от социальных условий его жизни. Для правильной квалификации преступления необходимо исследовать ту среду, в которой возникло условие для совершения преступления.

В эти годы получила признание психологическая теория права, основоположником которой стал известный правовед Л.И. Петражицкий. Его перу принадлежат книги: «О мотивах человеческих поступков» (1904 г.), «Введение в изучение права и нравственности», «Эмоциональная психология» (1908 г.). Он считал, что «право трактуется главным образом как совокупность элементов субъективной человеческой психики. Объективно в области права существуют только психические переживания, связанные с представлением одного человека, пользующегося каким-либо правом требовать выполнения определенных обязанностей, лежащих на другом человеке»[7]. Петражицкому принадлежит мнение о разделении права на официальное и неофициальное. Официальное – то, которое установлено государством, а неофициальное – психические переживания людей. Правовые нормы могут образовываться не только государством в виде принятия законов, но и в эмоциях и переживаниях людей по поводу самого права. Таким образом, не государственно-властное принуждение выступает в качестве основного признака права, а психологические установки личности. Воплощением в жизнь теории Петражицкий считал целенаправленное влияние на эмоциональную сферу индивида, т.к. эмоции и есть реальные мотивы поведения человека. «Указание в законодательстве на низменные мотивы, например, при совершении преступления, введение понятия «аффект» – все это факты, показывающие, что душевный мир личности в определенной степени учитывается в управлении человеческим поведением извне с помощью норм. Поэтому сам психофизический мир личности необходимо изучать, чтобы правильно на него воздействовать. Теоретическое вычленение эмоционального компонента поведения наряду с сознательно-волевыми регуляторами, разработка терминов для описания и объяснения эмоционального регулятора внесли новые идеи в юриспруденцию начала XX в.»[8]. Несмотря на справедливую критику концепции «психологии права» Петражицкого, где право выступает как психическое явление, в свое время она сыграла положительную роль в развитии психологических исследований противоправного поведения и самого уголовного законодательства.

Внимание многих ученых было привлечено к проблеме использования психологических знаний в уголовном судопроизводстве в форме судебно-психологической экспертизы (А. Болтунов, А. Брусиловский, Л. Владимиров, Г. Гросс, М. Гернет, О. Липман, Г. Мюнстенберг и др.). Интерес представляют работы О. Гольдовского «Психология свидетельских показаний» (1904), А.И. Елистратова «О влиянии вопросов без внушения на достоверность свидетельских показаний» (1904), А.В. Завадского и А.И. Елистратова «К вопросу о достоверности свидетельских показаний (1906), Е.М. Кулишера «Психология свидетельских показаний и судебное следствие» (1904), Г. Португалова «О свидетельских показаниях» (1903), И.М. Холчева «Мечтательная ложь» (1909) и др. Весьма любопытны исследования французского психолога А. Бине, направленные на изучение влияния внушения на формирование показаний малолетних.

Изучению достоверности свидетельских показаний посвящены работы немецкого психолога В. Штерна. На основе проведенных опытов, он сделал вывод, что в напряженной обстановке допроса любой вопрос в той или иной степени оказывает внушающее воздействие на свидетеля. К свидетельским показаниям необходимо относиться критично из-за их субъективности, а также многочисленных ошибок, которые допускают свидетели. Во избежание использования ложных показаний, они обязательно должны оцениваться психологом. Источником более достоверных доказательств Штерн считал судебно-психологическую экспертизу. Эти исследования вызвали большой научный интерес, но не все юристы и психологи разделяли негативное отношение к свидетельским показаниям. Одним из ученых, выступавших против теории В. Штерна был А.Ф. Кони. Он считал неправильными и необоснованными утверждения Штерна о ненадежности показаний свидетелей. При этом он указывал на существенное различие восприятия в условиях эксперимента и в условиях совершения преступления, когда резко нарушается привычный ход явлений. Критикуя позицию Штерна, М. А. Лазарев и В.И. Валицкий утверждали, что непроизвольные ошибки свидетеля не столь опасны и распространенны как сознательная ложь: почти три четверти свидетелей по разным мотивам не говорят правды.

Значительный вклад в развитие юридической психологии внес ученый и практик А.Ф. Кони (1844–1927). Многие его работы посвящены проблемам судопроизводства, в которых он убедительно показывает важность учета психологии в работе судьи – главной фигуры в уголовном процессе. От последнего он требовал знания не только права и судебной практики, но и истории, психологии, искусства, литературы, общей высокой культуры и широкой эрудиции. Используя материалы собственной адвокатской практики, он проанализировал поведение свидетелей и подсудимых в суде, психологические особенности свидетельских показаний. Понимая, каким серьезным психотравмирующим фактором является сам суд для лиц, в нем участвующих, он считал, что прокурор, адвокат, судья должны придерживаться строгих этических правил, руководствоваться логикой и принципами гуманизма. По мнению А.Ф. Кони, детальный анализ психологии действий обвиняемого – необходимое условие справедливого и всестороннего рассмотрения дела и принятия правильного решения.

В первые годы после революции интерес к психологическим проблемам личности преступника, причин и условий совершения преступлений не ослабевает. В 1925 г. в Москве создан первый не только в СССР, но и во всем мире Государственный институт изучения преступника и преступности, которым за пять лет существования было издано большое количество работ, посвященных праву и психологии. Создаются учреждения для проведения психологических экспертиз, криминально-психологических исследований. Проводятся съезды ученых-психологов, на которых обсуждаются доклады: «Об итогах и перспективах изучения юридической психологии» (А.С. Тагер), «Основные проблемы психологии подсудимого в уголовном процессе» (А.Е. Брусиловский).

Первые попытки использования достижений психологической науки в юридической практике связаны также с применением методов экспериментальной психологии для расследования преступлений. Так, А.Р. Лурия в 1928 г. изобрел сопряженно-моторную методику − соединил ассоциативный метод с одновременной фиксацией ряда физиологических показателей. Он считал, что, исследуя таким образом аффективные следы, можно действительно объективно определять отношение человека к тем или иным фактам уголовного дела, его причастность к совершенному преступлению, а в конечном счете – достоверность показаний. В дальнейшем эта методика была положена в основу работы детектора лжи, столь популярного за рубежом.

Как отмечает В.В. Романов, в основном развитие юридический психологии шло в трех направлениях: криминальной, пенитенциарной и процессуальной, занимающейся исследованием деятельности участников уголовного судопроизводства на разных его стадиях. В начале 30-х годов юридическая психология в России достигла высокого уровня и представляла собой социальную значимую и общепризнанную научную отрасль. Но эти разработки, как и работа в других отраслях психологии были приостановлены и надолго попали под запрет. Репрессиям подверглись также многие видные ученые-психологи.

Возобновление исследований, возрождение юридической психологии началось лишь в 60-е годы после постановления ЦК КПСС « О дальнейшем развитии юридического образования и юридической науки» (1964 г.) В ряде ведущих вузов страны создаются кафедры юридической психологии, в 1965–1966 гг. началось преподавание юридической психологии. В 1968 г. в структуре Всесоюзного Института по разработке мер и предупреждению преступности под руководством профессора А.Р. Ратинова был создан сектор психологических проблем борьбы с преступностью.

В эти годы заметно активизируется научно-исследовательская работа в области юридической психологии. Результаты научных поисков находят свое отражение в монографиях, учебных пособиях, статьях ученых и практиков: А.Д. Глоточкин, А.В. Дулов, М.И. Еникеев, А.Г. Ковалев, В.Е. Коновалова, Л.М. Корнеева, М.М. Коченов, Г.М. Миньковский, А.Р. Ратинов, В.Ф. Пирожков, Л.Б. Филонов, И.К. Шахриманьян и др.

Заметным событием и ориентиром для многих последующих публикаций в этой области научных знаний стала монография А.Р. Ратинова «Судебная психология для следователей» (1967 г.). После выхода в свет книги М.М. Коченова «Судебно-психологическая экспертиза» (1977 г.) бурное развитие получила проблематика экспертных психологических исследований.

Проблемы юридической психологии обсуждались на секциях III и IV съездов общества психологов СССР (1968 и 1971 гг.), а также на I Всесоюзной научно-практической конференции (1971 г.).

В 1971 г. Госкомитетом по науке и технике при Совете Министров СССР было принято решение о введении в реестр научных специальностей специальность под номером 19.00.06 – «юридическая психология», а в 1975 г. в Академии управления МВД был создан первый диссертационный совет по юридической психологии[9].

Краткий анализ истории юридической психологии свидетельствует о ее гуманистической направленности. Использование психологических знаний в правоприменении, адекватное выражение в понятиях, нормах, институтах уголовного права «действительного содержания субъективного мира личности» вытекает из самого содержания понятия «преступление», как деяния (активной и сознательной деятельности определенного субъекта), и является необходимым условием социальной эффективности уголовного законодательства. В предмете и задачах психологических исследований правовых проблем реализуется «личностный подход», который в современных условиях находит свое выражение в принципах вины и справедливости уголовного законодательства (ст. 5 и 6 УК РФ), дифференциации и индивидуализации ответственности, многих отягчающих и смягчающих наказание обстоятельствах, обязательном учете субъективной стороны преступления.

Литература

1. Лариков А.В. Становление и развитие юридической психологии в России: XVIII – начало XX века. Дисс… канд. псих. наук.

2. Романов В.В. Юридическая психология: Учебник. М., 2009.

3. Теория государства и права: Учебник для юридических вузов /под ред. А.С. Пиголкина.

4. Азаркин Н.М. История юридической мысли России: Курс лекций. М., 1999.

5. Прикладная юридическая психология /под ред. А.М. Столяренко. М., 2001.

Контрольные вопросы

1. Каковы основные этапы становления и развития юридической психологии?

2. Каковы основные направления развития юридической психологии в XIX веке?

3. Каковы основные направления развития юридической психологии в ХХ веке?

4. Назовите имена юристов, психологов и общественных деятелей, внесших наиболее существенный вклад в развитие юридической психологии в России и за рубежом.