Правовая социализация

Правовой социализацией называется процесс, который вводит человека в правовую культуру. Он имеет две взаимосвязанные грани, с одной стороны – это усвоение индивидом правовых знаний и опыта, норм и ценностей общества, с другой стороны – это активное воспроизводство системы социальных связей на основе опыта и правового поведения человека за счет его деятельности и активного включения в социальную среду. Различают три основные системы правовой социализации гражданина: целенаправленная, стихийная и самовоспитание.

Целенаправленная (институциональная) система правовой социализации функционирует в процессе взаимодействия человека с такими социальными институтами воспитания, как детский сад, школа, вуз, различные культурные учреждения, церковь. В нее, как правило, включаются и институты, реализующие воспитательные функции параллельно со своими основными задачами: общественные организации, средства массовой коммуникации, а также правоохранительные органы и суд. В этом случае процесс идет на базе накопления подрастающим поколением соответствующих знаний и опыта социально одобряемого правового поведения.

Неформальная (стихийная, спонтанная) правовая социализация включает неформальное общение индивида в детских и подростковых кампаниях, а также усвоение различных социальных правовых представлений, традиций, фольклора, социальной мифологии, молодежной субкультуры и т.д. В то время, как целенаправленное воспитание продолжает учить условно идеальной жизни, взывает к будущему и опирается на обязанности новых поколений перед старшими, данная система правовой социализации адаптирует человека к реальности, приспосабливает к настоящему и опирается на жизненную необходимость. Ареной совмещения влияний этих двух систем оказывается семья, которая может способствовать как целенаправленной, так и стихийной правовой социализации. В семье дети усваивают определенные знания, нормы, ценности и образцы поведения. Смягчая максимализм официального формирования правового гражданина и исправляя перегибы «уличного» воспитания, семья готовит ребенка к тому, что входит в понятие третьей системы правовой социализации – развитие правового сознания через самовоспитание личности.

Правовое самовоспитание – это особый вариант правовой социализации, представляющий собой индивидуальный поиск вынужденного, но приемлемого баланса между личным и общественным. Психологически он представляет собой серию своеобразных «внутренних диалогов». Это диалог между различными «Я» человека, например, как носителя разных социальных ролей – «Я-сын», «Я-ученик», «Я-гражданин» и т.д. Все системы социализации в жизни переплетены, каждая оказывает свое влияние на человека. Взаимодополняя друг друга, они ведут к единому целому – появлению самостоятельной с правовой точки зрения личности, способной соизмерять себя с другими людьми, с обществом в целом (М.С.Андрианов, 1998).

Процесс усвоения правовых норм, стандартов правового поведения и вхождения в правовую культуру начинается в раннем возрасте и протекает последовательно согласно жизненным циклам и этапам формирования личности. Обычно при периодизации правовой социализации ее традиционно соотносят с этапами возрастных, личностных изменений и выделяют восемь периодов[20], поскольку в каждом из них происходят важные, ключевые для правовой социализации события и явления.

На первом этапе – младенчестве – у младенца в результате родительской любви и заботы формируется бессознательное чувство «базового доверия» к внешнему миру как не противоречивому и предсказуемому. При неблагоприятных условиях может возникнуть чувство «базового недоверия», тревожность, что может проявляться у взрослого в форме замкнутости, ухода в себя, недоверия социальному окружению, не принятия его правил и норм.

На втором этапе – раннем детстве – у ребенка формируются чувства своей автономии и личной ценности и их противоположности – стыд и сомнение. Рост самостоятельности, начинающийся с управления своими телесными отправлениями, а также овладение первичными понятиями «что можно» и «что нельзя», дают ему возможность выбора, благодаря чему закладываются основы таких личностных черт, как чувство ответственности, уважение к дисциплине и порядку. Но если ребенок постоянно сталкивается с неодобрением своего поведения, то у него могут возникнуть сомнения в своей автономности, полноценности, что впоследствии может привести к образованию разного рода комплексов.

Третий этап – игровой возраст. Здесь формируется чувство инициативы, желания что-то сделать. Если оно блокируется, возникает чувство вины. В этом возрасте особое значение имеют общение с другими детьми и групповая ролевая игра, позволяющие ребенку развивать воображение и фантазию. Закладывается чувство справедливости, понимаемой как соответствие правилу. В дошкольный период при посредстве взрослых ребенок осваивает некоторые социальные роли и начинает осознавать их различия: например, отличие ролей президента страны или милиционера от ролей отца и матери в рамках семьи; приобретает первые сведения о правах и обязанностях. Начинается формирование нравственных ценностей и моральных норм и, таким образом, закладываются основы правового и гражданского самосознания и социально-правовой идентификации.

В некоторых случаях, учитывая семейные обстоятельства и особенности воспитания, этот процесс начинается чуть позже, уже на следующем, четвертом этапе – в школьном возрасте, когда появляется новый агент правовой социализации – учителя. На этом этапе младший школьник осваивает новые правила своего поведения, обучается следовать требованиям не только своих родителей и родственников, но и другим значимым взрослым, а также умению жить в коллективе и соотносить свое поведение с поведением других. Кроме того, в этот период закладывается отношение к труду, формируются способность добиваться поставленной цели, включая овладение разными средствами ее достижения и представление об оценке другими степени допустимости используемых средств, а также чувство собственной эффективности, компетентности и предприимчивости. В отрицательном варианте, в случае неуспешности, неэффективности в решении каких-либо задач и из осознания своей некомпетентности, появляется чувство неполноценности, а в некоторых случаях чувство маргинальности. Если этот комплекс не будет преодолен, а возникающий на его основе личностный кризис не разрешен социально приемлемыми способами и средствами, в дальнейшем это может стать основой девиантного поведения. В этот же период в сознании ребенка закрепляется отношение к средствам массовой коммуникации, в первую очередь – к телевидению, как источнику социальных, в том числе и правовых, знаний. А в новых социальных реалиях появляется и совершенно новый, особый агент социализации – Интернет.

Пятый этап – отрочество и юность. Диапазон осваиваемых ролей значительно расширяется, но ни одна из ролей, как правило, не усваивается всерьез и окончательно: человек как бы пробует, примеряет их к себе. Главным новообразованиями личности здесь выступают чувство своей неповторимости, уникальности, непохожести на других, но также и чувство определенной групповой (по самым разнообразным критериям) принадлежности, т.е. формируются личностная и социально-правовая идентичность. В отрицательном варианте возникает неопределенность относительно своего места в жизни (ролевая и социальная неопределенность) и диффузное расплывчатое «Я» (нарушение способности объединять в единое целое собственные личностные черты). На этом этапе взросления оформляется новое чувство времени, психосексуальные интересы, окончательно формируются самосознание и различные виды общественного сознания, включая правовое.

Шестой этап – молодость – характеризуется появлением способности и потребности в интимной психологической близости с другим человеком, включая сексуальную близость и ее альтернативы – потребности в одиночестве, стремлении к индивидуальной обособленности, негативный аспект которых – отчужденность, изоляция. Вызванные этими потребностями личностные переживания человека – конфликт между формированием близких отношений и стремлением к обособлению – накладывают существенный отпечаток на все поведение и различные аспекты социализации, хотя и не блокируют возможности развития и реализации других потребностей и способностей.

Важнейшее социально-психологическое приобретение седьмого этапа – взрослости – творческая деятельность и сопутствующее ей чувство продуктивности. Они проявляются не только в труде, но и в заботе о других, включая потомство, в потребности передавать свой опыт и т.д. Кроме того важна потребность в социальной самореализации – социальном успехе и состоятельности, социальном статусе, признании и уважении окружающих. В отрицательном варианте, при неразрешении конфликта между стремлением к созидательной деятельностью и склонностью к стабильности появляется либо чувство социального отторжения, либо чувство стагнации, застоя – человек останавливается в своем личностном развитии. Как следствие, возможно осознанное асоциальное или даже преступное поведение. Именно на этом этапе человек вступает в полновесные социальные и правовые отношения, делает сознательный выбор своей линии поведения и степени социальной ответственности, осваивает комплекс представлений и ценностей правовой культуры, и сам становится ее носителем на основе окончательно сформировавшейся социально-правовой идентичности.

Последний, восьмой этап – зрелый возраст – характеризуется появлением чувства удовлетворенности, полноты жизни, исполнения долга и т.п., а в отрицательном случае – при неразрешении конфликта между цельностью личности и отчаянием, вызванном страхом смерти и недовольством прожитой жизнью – разочарованием и мизантропическими представлениями. Высшая добродетель этого возраста – отрешенность и мудрость, умение смотреть на дело своих и чужих рук с определенной высоты, личностно отстраненно и беспристрастно, а негативными проявлениями являются излишняя строгость суждений, их догматичность, жесткость, а также неприятие всего нового, включая новые правила, идеалы, ценности, естественные изменения в социальных и социально-правовых отношениях.

Необходимо отметить, что формы становления личности и правовой социализации могут значительно отличаться как у отдельных людей, так и разных социальных групп. Это зависит и от традиции семейных взаимоотношений, и от воздействия культуры данного общества, и от происходящих в общественной жизни изменений.

Кроме указанной выше периодизации в правовой психологии существует и другая, пожалуй, доже более востребованная на практике, когда рассматриваются три основных периода – ранний период, охватывающий первые 12 лет жизни человека, период между 12 и 18 годами и период зрелости, занимающий всю остальную жизнь. При этом исследователей и практиков в первую очередь интересует средний, ключевой для правовой социализации, период. Именно в этом возрасте у человека в целом формируется личность, он начинает осознавать свои поступки и поведение, в том числе и правовое, а также становится способным оценивать действия других людей и последствия происходящих событий. Кроме того, он достигает возраста уголовной ответственности (14 лет), получает различные права и свободы, хотя некоторые из них все еще подвержены разного рода возрастным ограничениям. Тем не менее, можно сказать, что человек к концу этого периода вступает в полноценные правовые отношения. И именно этот период – отрочества и юности – чаще всего подразумевается в контексте исследования проблем правового просвещения и воспитания.

Проблематика социально-правового становления личности, развития ее правового сознания и самоопределения наряду с вопросами периодизации процесса правовой социализации и раскрытия содержания каждого этапа, неизбежно приводит к выделению определенных психологических закономерностей – универсальных механизмов, лежащих в основе этого явления (М.С.Андрианов, 1998). Одним из наиболее важных таких механизмов является социально-правовая идентификация – процесс мысленного объединения себя с какой-либо группой людей, на основании установившихся эмоциональных связей и предпочтений, проявляющийся в принятии индивидом социально-правовой роли при вхождении в группу и усвоение разделяемых членами группы социально-правовых представлений, групповых норм и ценностей, образцов определенного правового поведения (Энциклопедия юридической психологии, 2003, с. 71). Социально-правовая идентификация – это правовое самоопределение или соотнесение себя с правовыми категориями в терминах и смыслах, общих для членов одной группы в противоположность другим социальным группам[21]. В наиболее явном виде она проявляется, например, в социально-правовом поведении представителей различных молодежных групп и объединений. В современных условиях процесс социально-правовой идентификации осуществляется за счет разделения и включения в свой внутренний мир определенных правовых установок и представлений, курсирующих в общественном сознании и распространяемых средствами массовой информации.

Механизм социально-правовой идентификации «работает» как в больших, так и в малых социальных группах (половой, возрастной, национальной, гражданской, религиозной, профессиональной и т.д.; в принципе для объединения людей в группы достаточно какого-либо одного, даже формального признака). Поскольку человек одновременно или последовательно является членом многих самых разнообразных групп, то в процессе отождествления себя с их членами он осваивает разные правовые представления, модели и образцы правового поведения, особо значимые и распространенные в каждой социальной группе. В целом он приобретает не только сумму правовых знаний, представлений и правовой опыт, но и, в конечном итоге, самоопределяется с правовой точки зрения, т.е. мысленно соотносит себя с должным и приемлемым правовым поведением в окружающем его социуме. И хотя очевидно, что в каждой группе есть свои правила и «законы», но в целом они так или иначе соотносятся с правом и законами государства, в котором каждая группа функционирует. Поэтому в правовой психологии наиболее значима социально-правовая идентичность человека на основе его гражданства, т.е. социально-правовое отождествление со всем населением страны. Такая «мы-идентичность» имеет отношение не только к социальной когнитивной категории – представление о «всех нас», но и к категории личностного самоопределения – представление о «схожести» с другими людьми при одновременном понятии о «неповторимости», личной уникальности, и составляет более высокий уровень самовосприятия. Именно это позволяет людям, принадлежащим к разным группам, тем не менее, находить общий язык, сосуществовать, а иногда испытывать и действительное единение. Таким образом, при осознании себя гражданином – одна из самых высоких степеней иерархии групповых идентичностей – в процессе правовой социализации через последовательный опыт отождествления себя с разными социальными группами обретается и окончательно формируется правовое самоопределение личности с гражданских позиций.

В современных российских условиях, однако, можно говорить о появлении предпосылок и оснований для обретения российскими гражданами новой социально-правовой идентичности – ощущения принадлежности к европейской цивилизации с ее длительной правовой практикой по защите гражданских прав и свобод человека, опыта правовой государственности и регуляции правоотношений. Это является новым и значимым аспектом правовой социализации россиян. Причина здесь в значительно увеличившемся в постсоветский период количестве контактов россиян с европейцами, их образом жизни. И хотя при очевидном современном сближении европейской и российской культур, есть немало фактов, говорящих о наличии трудно преодолимых, в первую очередь, ментальных препятствий начавшемуся процессу интеграции, тем не менее, рано или поздно этот процесс неизбежно приведет к изменению правового сознания россиян, к изменению в деятельности российской правоохранительной системы, да и к изменению общей правовой культуры населения. Сама же по себе указанная тенденция – соотнесения, правовой самокатегоризации российских граждан с западной правовой культурой – только подтверждает важность и универсальность именно групповых факторов и механизма социальной идентификации в процессе правовой социализации человека (Андрианов М.С., 2005).

В юридической психологии накоплен уже достаточно большой опыт исследования правового поведения человека в условиях группы и групповой правовой психологии, выявлено немало важных факторов и закономерностей, особенно с позиций феноменов групповой динамики и группового давления. Однако исследования проводились, как правило, на достаточно изолированных группах и касались преимущественно преступных групп и сообществ, а также неформальных объединений молодежи асоциальной направленности – одна из исследовательских сфер так называемой криминальной психологии (Ю.М. Антонян, И.П. Башкатов, А.И. Долгова, В.Ф. Пирожков, В.М. Поздняков, О.В. Пристанская, Е.Г. Самовичев, А.Р. Ратинов, А.И. Ушатиков и др.). В частности, были выявлены важные условия формирования преступных групп, такие как: разочарование в нравственных идеалах и ценностях общества, протест против социальной несправедливости, перегибы государственного и социального давления на граждан, бюрократизм, особенно в системах социального воспитания, плохая организация досуга, кризисы общества и семьи, личностные жизненные кризисы и т.п. Описаны и хорошо изучены также основные аспекты существования таких групп и объединений: жесткая внутригрупповая иерархия и подчинение, распределение ролей и функций, регулирование межличностных и межгрупповых взаимодействий собственными нормами, санкции за отступление от этих норм, конспиративность, следование традициям криминальной субкультуры (обряды инициации – посвящения в члены группы, сленг – язык преступной групповой коммуникации, стигматизация – клички, татуировки, личные вещи и место в помещении) и многое другое[22]. При этом подмечено, что межгрупповая дифференциация (деление на «своих» и «чужих») и межгрупповая дискриминация, т.е. аспекты процесса социальной идентификации, присущи преступным сообществам особенно явно.

Однако повышенное (хотя и оправданное) внимание исследователей к криминальным группам определило и существенные перекосы в современной науке при анализе процессов правовой социализации и правого поведения человека в зависимости от нахождения (пребывания) в других, непреступных группах и объединениях людей. При этом знания, полученные при анализе психологии преступных сообществ, часто экстраполировались на феномены правового сознания, обыденной правовой психологии и особенности вхождения человека в правовую культуру, его правового самоопределения. Основным групповым фактором признавался процесс группового (социального) давления на личность, на основании которого и формировалось то или иное правовое (в т.ч. и правомерное) поведение индивида[23]. Окончательно этот перекос еще не преодолен, а возможность изменения ситуации в правовой психологии возникает только сейчас, когда ключевые понятия теории социальной идентичности активно внедряются в исследовательскую практику. Акцент в изучении феномена группового воздействия на правосознание и правовое поведение переносится с явления подчинения, следования групповым нормам на условия вхождения в какую-либо группу в поисках собственной идентичности и социального самоутверждения. Содержательное изучение, наполнение фактическими данными влияния социально-правовой идентификации и опыта пребывания человека в разных социальных (непреступных) группах на его правовое самоопределение и правомерное поведение еще ждет своего научно-практического решения.

В современной теории правовой психологии групп традиционно выделяют следующие структурные компоненты: правовую просвещенность, правовую осведомленность и правовые мнения (вместе они составляют ядро группового правосознания), а также социально-психологический климат группы, ее правовой опыт и правовую активность в качестве поведенческих факторов[24]. Правовая просвещенность группы – это совокупность имеющихся у членов общности знаний о правовой системе общества, роли права и законности в его жизни, способах их реализации и др. Правовая осведомленность группы – умение ориентироваться в законах, на основе их знания, при принятии решений по вопросам собственной жизни и совместной деятельности, а правовое групповое мнение – преобладающие, имеющие хождение в группе суждения по поводу того или иного закона, деятельности государственных и правоохранительных органов, работы судов и судебных решений, правовых нововведений, явлений социально-правовой жизни и т.п.

Существенную роль в правовом социально-психологическом климате группы играют настроения, переживания, чувства, вызванные реакцией на различные правовые события, решения правовых вопросов, степень соблюдения правовых норм и урегулированность правоотношений в группе. На основе динамичных событий в жизни группы, значимых с правовой точки зрения, формируется ее правовой опыт, определяющий правовые убеждения ее членов, ценностно-нормативные ориентации и правовые позиции: активно-поддерживающую, правоисполнительную, избирательно правопослушную, правонарушающую, активно-противоборствующую. Так возникает система групповых мотивов, потребностей, стремлений проявить себя в существующей правовой системе, соучаствовать в установлении определенного правопорядка в группе и вне ее, в регионе, обществе, что в совокупности и составляет особую правовую групповую активность. Компоненты правовой психологии групп являются важным результатом процесса правовой социализации индивида, зафиксированным, в частности, в обретении (и отстаивании) им определенной социально-правовой идентичности.

В качестве другого важнейшего психологического механизма правовой социализации выступает социальное познание – специфический процесс переработки социальной информации – приобретение, организация (хранение), использование социальных знаний и мысленное (когнитивное) конструирование внутренне непротиворечивого социального мира. Очевидно, что правовое познание – формирование обыденных знаний о праве и практике его применения, несмотря на присущую им специфику, является частным случаем более широкого понятия социального познания (см.: Г.М. Андреева, 1997).

Суть явления социального познания заключается в следующем. По сравнению с тем потоком информации, воздействию которой постоянно подвергаются люди, способность к ее переработке весьма ограничена. Поэтому методы и приемы такой переработки обычно выборочны, упрощены (например, стереотипные и схематичные обобщения), что дает значительный выигрыш во времени и уменьшает нагрузку на память, восприятие и мышление, но при этом применяемые людьми способы в силу своей ригидности и упрощения, могут значительно искажать результаты познания.

Например, одним из таких достаточно хорошо изученных способов социального познания является процесс стереотипизации, заключающийся в приписывании сходных характеристик всем членам какой-либо группы без учета возможных различий между ними. Стереотип, по своей сути, является упрощенным и уплощенным, схематизированным, эмоционально окрашенным устойчивым образом, фиксирующем в себе лишь некоторые, иногда несущественные черты социального объекта (явления), что создает почти неизбежную основу для формирования чрезмерно общих представлений, иррациональных и даже ошибочных суждений. В правовой психологии явление стереотипизации также нашло свое широкое отражение. Именно бытование некоторых стереотипных суждений приводит к формированию различных правовых установок (аттитюдов) и проявляется в том или ином правовом поведении. В первую очередь, это национальные, гендерные и другие социальные стереотипы, а также типичные суждения о преступниках, или работниках правоохранительных органов и т.п. Причем, часто именно стереотипными суждениями люди, совершившее то или иное преступление, оправдывают, «мотивируют» его, хотя очевидно, что не только стереотипы «виновны» в подобных преступлениях – к их совершению приводит, как правило, целый комплекс социальных и внутриличностных причин и мотивов.

Сегодня, в контексте теории социального познания, преобладающим становится новый подход к проблеме стереотипизации. В частности, проведено важное четкое разделение между социальными стереотипами, как существующим социальным явлением, и стереотипизацией, как психологическим процессом – рациональной формой познания социальных объектов, на основе отбора и упорядочивания информации. Таким образом, согласно этому подходу, стереотипные суждения, отражая некоторые реальные особенности стереотипизируемой группы, являются неотъемлемой частью процесса социализации и ориентируют человека в потоке социальной информации, в т.ч. и социально-правовой, экономят усилия при восприятии сложных социальных объектов и явлений, а также защищают его ценности, позиции и социальные права, его социальную идентичность, т.е. позволяют сохранить высокую самооценку.

Другим важнейшим приемом переработки социальной информации является каузальная атрибуция – процесс и результат субъективной интерпретации причин и мотивов поведения других людей и собственных поступков. Введение понятия и заложение основ для последовавшей обширной практики современных исследований традиционно относят к работам Ф. Хайдера, который рассматривал обычного человека как наивного психолога, связывающего наблюдаемое поведение с ненаблюдаемыми причинами[25]. При этом наблюдатель стремится решить, происходит ли какое-либо действие благодаря самому человеку (его способностям, умениям, усилиям) или чему-то вне его (трудность задачи, обстоятельства, везение). Разделение потенциальных источников действия на личностные (внутренние) или средовые (внешние) и понимание того, какой набор факторов следует использовать для интерпретации поведения другого человека, делает мир воспринимающего более предсказуемым и дает ощущение контроля происходящего. Таким образом, теории атрибуции, первоначально описывающие исключительно межличностное восприятие, показывали, как человек в ситуации социального взаимодействия, испытывая дефицит информации для надежных выводов и исходя из своих знаний, представлений и опыта, находит (приписывает) вероятные причины поведения другого человека.

В дальнейшем исследователями были выявлены определенные закономерности атрибуции (например, люди склонны приписывать причину успеха себе, а неудачи – обстоятельствам) и было показано, что, несмотря на неизбежные ошибки и систематические искажения, этот феномен является универсальным механизмом познания социальных объектов. Можно даже утверждать, что явление стереотипизации – частный случай атрибутивных процессов. Каузальная атрибуция не сводится только к выведению причин поведения других людей (и своего собственного), а является основой для объяснения широко класса социально-психологических процессов и социальных явлений (межгрупповое взаимодействие; внешняя политика и международные отношения; регуляция супружеских отношений; возникновение производственных конфликтов и т.д.), позволяя человеку включать воспринимаемые объекты в сложную смысловую систему. Существование явления «причинных интерпретаций» показывает, что наличие определенных знаний не достаточно для вынесения объективных умозаключений, поскольку оперирование этими знаниями может носить не логический, а атрибутивный характер. Отсюда, например, происходят встречающиеся ошибочные суждения всевозможных «экспертов», которые объяснение события, поиск его истинных причин и следствий, подменяют его интерпретацией. Но, тем не менее, феномен каузальной атрибуции «работает» всегда и у всех участников любого социального взаимодействия, поскольку позволяет экономить ресурсы мышления и времени. Знающий об этом эксперт именно поэтому не спешит с выводами, и старается рассмотреть все возможные версии и различные интерпретации событий, включая самые не очевидные. А случающиеся ошибочные толкования только «подталкивают» человека к приобретению новых знаний, расширению репертуара интерпретаций и «объяснительных» схем, и таким образом атрибуция выполняет роль психологического механизма социализации.

Соответственно, важное место занимает каузальная атрибуция в правовом познании и правовой социализации личности. Исследований действия атрибутивных процессов в объяснении распространенных в обыденном сознании правовых установок и «мотивировок» того или иного правового поведения людей проведено уже немало (См.: О.А. Гулевич, 2009). В частности, это касается практики изучения так называемых атрибуций ответственности и вины за происшедшее событие (преступление). Например, показано, что хотя в обыденном сознании преступнику в целом приписывается больше вины и более высокая степень ответственности, чем жертве, но это зависит также и от типа преступлений: в некоторых случаях воровства жертва наделяется примерно такой же ответственностью, как и преступник. При этом, чем меньше вероятность совершения какого-либо преступления, тем большая ответственность за него возлагается на жертву. В конечном итоге, атрибуция ответственности напрямую связана с оценкой людьми серьезности преступления и заслуженного преступником наказания[26].

Исследователи выделили основные факторы, влияющие на атрибуцию ответственности и вины: особенности преступления (его тип, вероятность, размер ущерба и т.п.); личностные характеристики жертвы и преступника; собственные характеристики свидетеля/человека, выносящего атрибутивное суждение, и, соответственно, описали разные модели такой атрибуции (например, рациональная модель и модель оправдания). Таким образом, было доказано, что атрибуция ответственности и вины является одним из важных факторов в цепи причин и следствий, объединяющих разные феномены, связанные с обыденным правосознанием[27].

Однако наличием разного рода стереотипов, установок и каузальных схем обыденное правосознание не исчерпывается, важное место в нем занимают социально-правовые представления. Социальные представления в правовой сфере – это особая форма коллективного, обыденного знания о праве практике его применения, правовых нормах, правовых институтах, событиях социально-правовой жизни и т.д., усваиваемых индивидом в процессе правовой социализации (Энциклопедия юридической психологии, 2003, с. 72). Это понятие базируется на теории социальных представлений, разработанных С. Московиси и французской социологической школой, и, пожалуй, наиболее точно описывает процесс социального познания[28].

Необходимо отметить, что употребления термина «представления» в этой концепции заметно отличается от того, которое традиционно используется в логике и других науках, где им обозначают звено в переходе от образа к понятию, и потому требует специального разъяснения. Категория социального представления обозначает специфическую форму познания, а именно знание «здравого смысла», содержание, функции и воспроизводство которого социально обусловлены. Концепция социальных представлений объясняет, как новая информация, будь то идеи, мысли, образы и т.д., которые обычному человеку первоначально кажутся странными и непонятными, со временем становятся знакомыми и вполне приемлемыми, формируясь в обыденные знания, которыми он уже может с легкостью оперировать.

Например, немногие из людей могут дать четкое определение ядерной физики, биохимии, космологии и т.п. Однако отсутствие точного знания не мешает большинству людей обсуждать эти проблемы, общаться на эту тему. Разрозненная информация об этих сложных материях часто курсирует в СМИ, в обрывочном виде проникает в массовое сознание, и постепенно сложные и даже «странные» научно обусловленные идеи трансформируются в обыденном сознании в достаточно понятное и не столь странное. Более того, под влиянием таких изменений сложившееся социальное представление может вообще очень далеко отойти от действительного первоначального содержания идеи или понятия, которое в результате своего обращения в обществе претерпевает серию превращений, его содержание и структура видоизменяются, а само оно приобретает своеобразную автономию.

Описанные выше процессы происходят и с информацией о праве и практике его применения. Известно, что сам по себе юридический язык, да и многие правовые нормы, часто довольно сложны для восприятия и понимания рядовому человеку. (Не случайно, для их адаптации существуют юридические консультации, а в случае судебных разбирательств люди обращаются за помощью к специалистам, например, к адвокатам). Однако это не мешает многим иметь обыденные представления о праве, и на их основе не только регулировать свое правовое поведение, но и выносить суждения по различным социально-правовым явлениям и событиям, т.е. разбираться в праве на бытовом уровне. Хотя очевидно, что часто такие представления далеки от точного знания, они упрощены, схематичны, обрывочны и поверхностны, возможно, даже искажены, превратно истолкованы, но, тем не менее, они опираются на «здравый смысл», имеют хождение в социуме и позволяют человеку ориентироваться в нем. В качестве примера можно привести такие расхожие социальные представления российских граждан: «Закон – это не правило, которому надо следовать, а правило, которое не надо нарушать», или «Закон устанавливает стандарт поведения, принимаемый меньшинством. Он существует отдельно от человека, контролируя его». Часто именно подобными представлениями, а не нормами закона, и руководствуется россиянин в жизни.

Таким образом, социально-правовые представления вырабатываются в повседневной практике и представляют собой популярную версию правовых знаний. Они выполняют функцию идентификатора той или иной социальной общности, т.е. участвуют в создании и сохранении определенной социально-правовой идентичности. В целом же совокупность социально-правовых представлений составляет содержание обыденного правосознания. И именно этим в первую очередь объясняется его уплощенность, противоречивость и пробельность, а не только проблемами правового просвещения и воспитания, или наличием дефектов и деформации. Но, еще раз подчеркнем, обыденное овладение правовыми знаниями, происходит от социального познания и позволяет человеку строить непротиворечивый, «понятный» образ социального мира и приемлемых правоотношений.

Картина социально-правового познания и правовой социализации человека не будет полной, если не отметить также и практику бытования особых социально-правовых мифов и верований, происхождение и действование которых имеет во многом схожую с социально-правовыми представлениями специфику. Под мифом понимают систему эмоционально окрашенных, чувственных представлений человека о мире, основывающуюся на субъективной и/или коллективной уверенности, а не на объективных подтверждениях, которые при этом игнорируются. Мифы замещают и подменяют реальные представления о действительности и подлинное знание. Мифологизация – один из древнейших способов и механизмов человеческого познания, когда необъяснимым с рациональной точки зрения явлениям при помощи воображения и фантазии приписывались мифические причины и свойства. Несмотря на свою архаичность и, казалось бы, полную утилитарную непригодность, способность к мифологизации (и потребность в ней) оказалась довольно живучей особенностью сознания человека. И в современных условиях общественное сознание пронизано разнообразными мифами. Мифологизация является существенным элементом стихийной правовой социализации, при этом важную роль в создании и трансляции современных мифов играют средства массовой информации (Энциклопедия юридической психологии, 2003, с.54).

В отличие от фальсификации, домыслов и слухов мифологизация базируется на глубинной структуре психики – коллективном бессознательном. Возникновение современных социальных мифов связано с реалиями актуальной социально-политической ситуации и обеспечивается такими составляющими: потребность человека в создании и поддержании непротиворечивой картины мира, даже если это достигается иллюзорными способами; уровень общественной доверчивости; особенности и традиции национального менталитета; потребность в снятии эмоционального напряжения (возникшего, например, на основе страха, неуверенности или по другим причинам); коллективность переживаний и действие механизма социального заражения. И хотя мифы базируются, как правило, на вымышленных причинных связях между реальными объектами и соединяют действительность с вымыслом, но они порождают героические образы и легенды о «славном прошлом», потребность в которых для человека очень велика. При этом мифы возникают не только тогда, когда информации не хватает, но и в условиях ее избытка, а объектом мифологии может быть что угодно, но обычно – что-то важное для значительной части общества.

Поскольку мифическое сознание не допускает критической рефлексии и создает иллюзию единства человека с другими, считается, что миф служит психологической опорой, на основе которой можно манипулировать массовым сознанием. Таким образом, очевидно, что чаще всего социальные мифы в силу своей иррациональности несут в себе отрицательный эффект. Наряду с этим миф может выполнять и другие важные в социальном плане (и потому позитивные) функции, в частности: аксиологическую, отвечающую потребности самоопределения; смыслообразующую – исполняя роль смысла для индивида и группы на определенном историческом этапе; телеологическую – побуждение к действию ради определенных целей; коммуникативную, когда люди сплачиваются перед лицом опасности и врагом и др.

В качестве примеров современных российских социально-правовых мифов можно назвать такие, как миф о «новых русских» и связанный с ним миф о «невозможности нажить капитал честным путем», миф «о криминальном контроле экономики и бизнеса» (криминальных сферах влияния), миф о том, что «простому человеку нужно одновременно остерегаться как криминальных структур и отдельных бандитов, так и работников правоохранительных органов», миф о том, что «ужесточение уголовного наказания способно искоренить преступность» и многое другие[29]. При этом, в обществе могут курсировать даже разные, противоречащие друг другу мифы. Например, с одной стороны, существует «миф о разгуле преступности» («раньше было лучше») и одновременно имеют хождение мифические представления, героизирующие преступность. Или наличие мифа «о безнаказанности преступлений, совершаемых отдельными влиятельными лицами» соседствует с мифом «о неизбежном возмездии». Собственно, особенность мифической составляющей современного сознания такова, что в случае разрушения, развенчания мифа, его место занимает новый, возможно, ему прямо противоположный. Эту особенность нужно обязательно учитывать в процессах правового воспитания и просвещения, направленных на противодействие мифическим правовым представлениям.

Распространению мифов о криминальной ситуации и мифологизации преступности способствует неудовлетворенность значительной части населения правоохранительной деятельностью, а также тот факт, что сегодня криминальная хроника стала неотъемлемой частью российской действительности. Сообщениями о разного рода преступлениях, как краткими, так и более подробными, насыщены многочисленные СМИ. Эмоциональная составляющая таких сообщений вкупе с поверхностным, неаргументированным анализом (а чаще при отсутствии и такового) причин преступности могут привести к тому, что на их основе делаются ложные выводы и создаются мифы, которые прочно закрепляются в массовом сознании. Но с другой стороны, нельзя забывать, что транслируемые СМИ сообщения о криминальных проблемах в жизни россиян необходимо рассматривать и как определенную пропаганду – целенаправленное и мотивированное убеждающее воздействие на общественные группы. И именно с их помощью цивилизованные нормы правового поведения могут быть доведены до сведения каждого человека, и, соответственно, оказать влияние на формирование его правового сознания.

Литература

1. Актуальные проблемы правосознания в современной России /под. Ред. Г.Х. Ефремовой. В 2-х ч. М., 2005.

2. Андреева Г.М. Психология социального познания. М., 1997.

3. Андрианов М.С. Психологические механизмы массового коммуникативного воздействия на процессы правовой социализации // Юридическая психология. Вып. 1 /под ред. А.Р. Ратинова, Г.Х. Ефремовой. М., 1998.

4. Андрианов М.С. Проблемы формирования правовой культуры современного российского общества / Актуальные проблемы правосознания в современной России. Ч. I. М., 2005. С. 53-66.

5. Ефремова Г.Х. Правовые установки и ориентации молодых правонарушителей / Правовая культура и вопросы правового воспитания. М., 1974.

6. Гулевич О.А. Психологические аспекты юриспруденции. М., 2009.

Личность преступника как объект психологического исследования. М., 1979.

7. Ратинов А.Р., Ефремова Г.Х. Правовая психология и преступное поведение. Красноярск, 1988.

8. Энциклопедия юридической психологии /под ред. А.М. Столяренко. М., 2003.

Контрольные вопросы

1. Что понимается под правовой социализацией личности?

2. Перечислите этапы, системы и институты правовой социализации.

3. В чем суть социально-правовой идентификации и что такое правовое самоопределение индивида?

4. Дайте определение правовой психологии группы и перечислите ее основные компоненты.

5. Назовите особенности формирования социальных представлений о праве и практике его применения в процессе социально-правового познания.

6. Почему существуют социально-правовые мифы? Приведите примеры таких мифов.