Соединенные Штаты Америки – цивилизация двуликого Януса 7 страница

В этой борьбе янки не брезговали ничем… Они не только убивали их везде, где только было можно, но и спаивали индейцев, заражали их, даря одеяла, оставшиеся после смерти прокаженных и больных чумой. Это был настоящий геноцид истинных и главных хозяев Америки. Писатель Л. Буссенар в книге «Без гроша в кармане» (1895) так писал о взаимоотношениях хозяев континента и американцев, установивших там «самый гуманный мировой порядок»: «Американец, говоря об индейцах, обычно называет их «краснокожими скотами». Этот эпитет возникает сам собой, когда речь заходит о туземце, который для янки служит объектом презрения и гонения. Американец ненавидит краснокожих и, где только возможно, преследует их». В сознании белых американцев до сих пор сохраняются схожие стереотипы мышления. Так же будут они действовать в XX в. Вот что писал М. Твен по поводу действий американцев на Филиппинах («Избиение моро», 12 марта 1906 г.). При Теодоре Рузвельте весь мир был оповещен о событии, имевшем место на Филиппинах, где «племя темнокожих дикарей» укрепилось в кратере потухшего вулкана. А перед этим янки в течение восьми лет пытались лишить их свободы и законных прав. Племя моро вместе с женщинами и детьми насчитывало шестьсот человек. Генерал Леонард Вуд приказал произвести на них внезапное нападение. С этой целью наверх втащили даже пушки. Сам генерал Вуд, этот «бесстрашный и отважный солдат», выехал на место событий, чтобы возглавить операцию «Буря в вулкане».

Твен пишет: «Генерал Вуд наблюдал битву с начала и до конца. Его приказ гласил: «Убейте или возьмите в плен этих дикарей». Очевидно, наша маленькая армия истолковала это «или» как разрешение убивать или брать в плен смотря по вкусу; и так же очевидно, что их вкус был тем же самым, который уже восемь лет проявляют наши войска на Филиппинах, – вкусом христиан-мясников… С каждой стороны в бою участвовало по шестьсот человек; мы потеряли пятнадцать человек убитыми на месте, и еще тридцать два было ранено… У противника было шестьсот человек, включая женщин и детей, и мы уничтожили их всех до одного, не оставив в живых даже младенца, чтобы оплакивать погибшую мать. Несомненно, это самая великая, самая замечательная победа, одержанная христианскими войсками Соединенных Штатов за всю их историю». Точно так же считал и президент Соединенных Штатов, отправивший генералу Вуду в Манилу поздравление с блестящим «триумфом у Ватерлоо». Он телеграфировал ему: «Поздравляю вас, а также офицеров и солдат, находящихся под вашей командой, с блестящей военной операцией, во время которой вы и они столь достойно поддержали честь американского флага». Далее следовала подпись и самого президента: «Теодор Рузвельт».^[254]

Впервые федеральное правительство США подняло вопрос о просвещении аборигенного населения в 1784 г., после заключения мирного договора с индейцами снейда, тускарора и стокбридж. Администрация в обмен на земли обязалась обучать молодежь этих племен. Американские власти крестили индейцев и робко попытались дать хотя бы минимальный объем необходимых знаний и навыков. Что же это было за просветительство? Насильственный характер обучения не вызывает сомнений… В 1818 г. в комитете по ассигнованиям палаты представителей Конгресса США отмечалось, что существующее положение в отношении индейцев таково: придется или «коренным образом исправить нравы этих «сыновей лесов» или уничтожить их». Тогда же было заявлено, что «если дать индейским детям в руки букварь и мотыгу, то со временем они, естественно, возьмутся за плуг». При таком подходе индейцы неохотно отдавали детей в школы. В начале XIX в. такие школы создавались под совместным наблюдением миссионерских обществ и правительства, но в 1860 г. был принят закон, запрещавший тратить федеральные фонды на миссионерские школы. Уже со времен учреждения Бюро по делам индейцев в 1824 г. делаются попытки искоренить языки коренного населения. В период резервации (с 1871 г., когда индейские племена были превращены в «подопечных» США) просвещение индейцев перешло полностью в ведение федерального правительства. В 1887 г. уполномоченный по делам индейцев заявил о том, что обучение их на родных языках якобы не только бесполезно, но и наносит ущерб делу цивилизации и просвещения указанных племен. По его словам, язык, который годится для белого человека, должен подходить и индейцу, а «обучение подростка на его варварском диалекте, несомненно, вредно для него самого». Как видите, по мере успешного продвижения Америки по пути буржуазной «цивилизации» сами ее представители все глубже погружались в белорасистское варварство, корни которого в Америке весьма и весьма глубоки. Хотя ныне ситуация, конечно же, уже несколько иная.

О том, что в действительности представляла собой политика патернализма в отношении индейцев, красноречиво говорят не слова, а дела… Вскоре после окончания Гражданской войны конгрессмен от Миннесоты И. Донелли открыто заявил: «Предопределение белого человека – владеть всей землей-кормилицей на этом континенте, которая не терпит, чтобы на ней хозяйничали дикари… Мы уже вступили с этими дикарями в псевдодоговорные контакты, хотя они беспечны, словно дети, и посему подлежат опеке в соответствии с нашими законами об опеке несовершеннолетних и недееспособных. Величайшая на земле нация унизилась до установления договорных отношений с жалкими индейцами, не способными даже подписать заключаемые ими договоры… Правительство США не нуждается более в предлоге для захвата их земель: если сто человек могут прокормиться на территории, где прозябает один дикарь, белый имеет право прийти туда, овладеть этой землей и возделать ее».^[255] Конгресс издал закон (1871) о лишении индейских племен права считаться независимыми нациями, отношения с которыми регулировались на договорной основе, а в 1887 г. – закон о разделе резервационных земель на индивидуальные участки (закон Дауэса). Земли индейского народа были раздроблены и перешли в руки белых. Как следствие этого, и так невысокие урожаи зерновых у индейцев упали в среднем в 1,5–2 раза, а урожаи овощей – в 8—10 раз. Таковы итоги «демократической приватизации» земляных массивов по-американски. По закону индеец, отказавшийся от рода-племени, мог получить кусок земли, став гражданином США. Некоторые не соглашались и сражались до конца. Таким был и вождь племени оглала Неистовая Лошадь, которого янки подло убили. Его племянник, вождь Генри Стоящий Медведь, заказал скульптору его памятник, сказав при этом: «Мы хотим, чтобы белый человек знал, что и у индейцев были свои герои» (1948). Памятник воздвигнут в штате Южная Дакота из цельной скалы гранита, изображая вождя оглала на боевом коне. Памятник на 26 метров выше пирамиды Хеопса.^[256]

Каков же был итог «миротворческой и просветительской» деятельности янки в отношении истинных хозяев Америки? Приход западной цивилизации был губителен для аборигенов. Туземцы были опрокинуты, раздавлены, буквально смяты чужой культурой. Имели место и биологическо-климатические последствия. Свидетели тех лет пишут: «Американские туземцы прежде, когда здесь не было европейцев, доживали до ста с лишним лет, а теперь они живут едва ли половину этого срока, и повинна в этом не только убийственная водка и изменившийся образ жизни, но, вероятно, и исчезновение многих прекрасно пахнувших трав и мощных растений, запах которых по утрам и вечерам был таким сильным, как будто ты находишься в саду. Зима наступала раньше и была холоднее, постояннее, здоровее, – теперь весна запаздывает и, как все времена года, бывает менее постоянной и сопровождается резкой сменой погоды».^[257] Таково было мнение европейцев. Если чего и добились американские индейцы, так это внушительного свода законов и норм, состоящего из 33 томов положений, разработанных Бюро по делам индейцев, 5 тысяч федеральных статусов, 2 тысяч решений федерального суда и около 500 решений министра юстиции. Законов было много, но индейские племена постепенно вымирали, как это произошло с некогда многочисленной народностью найютов. В конце XX в. их осталось тысяча. Поэтому все разговоры о благах промышленной цивилизации для них, в основном, были пустым звуком. Хотя по сей день названия многих графств, городов, улиц, дорог, рек, гор и долин в США (особенно в Оклахоме) напоминают об индейской культуре.^[258]

Генри Вордсворт Лонгфелло

Памятником индейской культуре стала поэма «Песнь о Гайавате» романтика Г. Лонгфелло (1807–1882), где он воспел жизнь подлинных хозяев дикого и прекрасного континента (посетивший его О. Уайльд говорил, что он и сам по себе представлял собой «целую поэму»):

Там, в тиши лесов и моря,

Внука нянчила Нокомис…

Много-много рассказала

О звездах ему Нокомис;

Показала хвост кометы —

Ишкуду в огнистых косах,

Показала Танец Духов,

Их блистающие рати

В небесах Страны Полночной,

В Месяц Лыж морозной ночью;

Показала серебристый

Путь всех призраков и духов —

Белый путь на темном небе,

Полном призраков и духов.

Так малютка, внук Нокомис,

Изучил весь птичий говор,

Имена их, все их тайны:

Как они вьют гнезда летом,

Где живут они зимою;

Часто с ними вел беседы,

Звал их всех «мои цыплята».

Всех зверей язык узнал он,

Имена их, все их тайны:

Как бобер жилище строит,

Где орехи белка прячет,

Отчего резва косуля,

Отчего труслив Вабассо;

Часто с ними вел беседы,

Звал их «братья Гайаваты»…

В мифах, сказках, легендах индейцев Тихоокеанского побережья Северной Америки читаем, скажем, горький рассказ о судьбе индейцев племени ияков («Об истории и языке ияков»): «Ияков становилось все больше… Скоро у тех ияков появились дети, и их стало очень много. Иногда они плавали к устью реки, охотились на тюленей. Здесь вокруг Ияка всего много: тюленя, лосося, всяких моллюсков, птичьих яиц, гусей, диких уток. Так Ияк стал им домом… Когда пришли белые, ияки перешли в их поселок, Кордову, и живут теперь там. Ияков теперь осталось мало. Раньше их было больше; было несколько разных племен ияков. Но они умирали. Их бы было много, если бы дети их говорили, как ияки. Тогда бы было видно, что они – тоже ияки. Но дети не говорят по-своему. Все говорят, как белые, никто не говорит, как мы». (Последний человек, помнивший этот язык, – Анна Нельсон Харри – умерла в 1983 г.).^[259]

Только в наше время, когда от индейского прошлого остались жалкие останки былой культуры, американцы спохватились. К 1967 г. в стране насчитывалось 536 музеев, имеющих постоянные экспозиции, на которых представлена история индейцев с древнейших времен до наших дней. В Окмалгийском национальном музее-заповеднике (штат Флорида) около 2 млн. экспонатов. Со временем решительно изменилось настроение и белой элиты. Уже в середине XX в. историк П. Мартин напишет в книге «Индейцы до Колумба»: «Читатель мог бы сказать – «Отлично! Греки и римляне внесли свой вклад в развитие нашей цивилизации. Но какую пользу может принести нам исследование индейских культур?» Его ответ содержит две части. Во-первых, американские индейцы внесли немалый вклад в формирование современной жизни янки, дав им идеи в архитектуре (пуэбло и майя) и обеспечив ценными продовольственными культурами: картофель, помидоры, земляной орех, маис, бобы, тыква и многое другое. Во-вторых, даже если бы их вклад и не был столь значителен, уже само по себе изучение столь самобытной цивилизации имеет огромную ценность. В этом случае Америка предстала подобием гигантской колбы, лаборатории». Такой вердикт означает, что янки воспринимают и весь мир также.^[260]

Теперь ответим на вопрос: чем вызван бурный взлет американской экономики и промышленности? Или всему причиной только знаменитая американская предприимчивость? Нет, разумеется. Для превращения Америки (и нынешней России) в могучую державу необходимо удачное сочетание ряда историко-культурных, политических, научно-технических, рыночных факторов. Уместно вспомнить высказывание англичанина М. Оукшотта, доказывавшего, что история любой страны должна рассматриваться как цельное образование, как ряд обусловленных и тесно связанных друг с другом событий. Народ США поставил во главу угла дело развития и строительства страны и личного благосостояния. Свобода не мешала, а способствовала экономическому росту нации. Янки нацелен, как стрелка компаса, на достижение личного богатства и жизненного успеха. Бесспорно, это мощный фактор, объясняющий во многом и успех государства. В этом тайна знаменитого «практического ума янки». В чем, в чем, а в прагматичности и деловитости ему не откажешь. Англичанин О. Уайльд, сам принадлежавший к нации, отличавшейся деловой хваткой, писал в отношении янки: «Однако хоть наши юные смекалистые дельцы, возможно, и далеки от культуры в нашем ее понимании, – как познания всего лучшего из созданий мысли и слова на земле, – но называть их примитивными ни в коем случае нельзя. Глупых американцев в природе не существует. Многие из них отвратительны, вульгарны, докучливы, наглы, как и многие англичане; однако у них глупость не стала национальным пороком. Поверьте, в Америке дураку хода нет. Даже от чистильщика сапог американцы требуют сообразительности, и в этом они пресупели».^[261] Это та деловая черта, которой порой чрезвычайно не хватает нам, русским. Надо поучиться этой хваткости у янки.

К тому же, американцы не думали, да и не хотели обходиться без помощи Англии (старшей сестры). Это и естественно.

Торговля между метрополией и колониями после отделения даже возросла. Самым важным в акте было не отделение, а соединение – соединились накрепко бывшие разделенные колонии со своими законами и правительствами. Историк США Р. Моррис прав, сказав, что создание сильной и мощной федеральной системы и укрепление союза американских штатов-государств означало более важную революцию для жизни народов Америки, нежели хирургическое отделение от Великобритании. Американские колонисты отнюдь не стремились создать новый социальный порядок, но лишь желали освободить себя от вмешательства правительства Великобритании. Они освобождались от влияния власти, которая была далекой и чуждой, но сделали все возможное для сохранения союза и геополитического пространства. Ради этого они даже пойдут на Гражданскую войну, доведя ее до победного конца! Возможно, не очень и грамотные поселенцы тем не менее обладали чрезвычайно важным качеством – четким видением исторической перспективы страны и своего народа.^[262]

Исторический опыт развития ведущих стран свидетельствует в пользу федерализма как наиболее удобной и эффективной модели развития. Первым таким образованием стали вышеупомянутые Соединенные Штаты Нидерландов, основанные еще в 1579 г., а «отцом» теории федерализма считается Иоханнес Альтузиус (1562–1638). Согласно его теории, федеральное государство должно рассматриваться как союз дружественных общностей, иерархически возвышающийся над меньшими по размерам образованиями. Несмотря на свою государственную молодость, США, основанные конституцией 1787 г., являются одной из самых старых федераций. Идея федерализма стала тут особенно популярной во второй половине XIX–XX вв. Как известно, еще Прудон предсказывал, что XX в. откроет эру федераций. Все это вовсе не означает, что федеративное устройство подходит любой из стран. К тому же подчеркнем, что и американский федерализм создавался на поле жесточайшей и бескомпромиссной битвы со всем тем, что хотя бы отдаленно напоминало сепаратизм! Это федерализм особого, я бы сказал диктаторского, типа! Сначала железное единство, а уж всякие там свободы, демократии, права человека и т. п. потом.^[263]

Громадный интерес представляют в этой связи взгляды Т. Джефферсона. Обратимся к книге Г. Шелдона «Политическая философия Томаса Джефферсона». Будучи реальным демократом капитализма, он вслед за Харрингтоном считал, что для развития страны важнее и полезнее наличие относительного экономического равенства, благополучия. Он предлагал в «Проекте конституции для штата Вирджиния» (1776) наделить каждого человека, достигшего совершеннолетия, 50 акрами земли или той площадью, которой ему не хватает до 50 акров. Его потряс чудовищный контраст между богатством и бедностью в предреволюционной Франции. В его письме к Мэдисону (1785) содержатся любопытные фразы: «Собственность в этой стране (Франции) сконцентрирована в очень немногих руках, обеспечивая доходы до полумиллиона гиней ежегодно». Джефферсон считал это верхом несправедливости, говоря: «Земля дана людям как их общее богатство, чтобы они трудились и жили на ней. Мелкие земельные собственники – самая драгоценная часть государства». Федералы США хотели сосредоточить политическую власть в руках центрального правительства в противовес штатам и местному управлению, а экономическую власть – в руках богатых коммерсантов и банкиров, благодаря политике бумажных денег, государственных кредитов, биржевой игры и т. д. Одним словом, они делали в Америке то, что делали ельцинисты в России. Джефферсон резко выступал против такого вот «федерализма», считая, что тот является скорее прикрытием банды коррупционеров, спекулянтов и жуликов. Нам придется выкорчевывать ростки оного и у себя, в России.

Федеральная республика Джефферсона – это пирамида республики, вершина – республики округов и штатов, а увенчивает оную – национальная республика. Его идеалы выражены в девизах: «Федеральный союз и республиканское правление» и «Мы все – республиканцы, все – федералисты». В жизни достижение гармоничного баланса между этими противовесами оказалось затруднительно. Сей коренной вопрос США придется, как позже и Германии, решать железом и кровью, о чем горе-политологи России и зависимые от Запада политики умалчивают. Не идеализируя никоим образом взгляды одного из основателей американского государства, скажем все же и о его идеалах. Об этом предпочитает помалкивать нынешняя иудейско-русофобствующая пропаганда. То, что насаждают в умах нашей молодежи – индивидуализм, цинизм, алчность, безответственность, эгоизм, – в понимании Джефферсона было и остается позором, примером создания жалких «автоматов», а не свободных людей. Он считал, что человек обязан сражаться за достойную политическую цель. Социальная и нравственная индифферентность ведут не к свободе и счастью, а к греху и страданию как самого человека, так и общества.^[264]

В России за событиями, развертывающимися в США в последней трети XIX в., наблюдали со смешанными чувствами. Обе страны столкнулись со схожими проблемами. Но в России это было крепостное право, в Америке – рабовладение. В том и другом случае речь шла о бесчеловечной системе, которую следовало уничтожить. Путы рабовладения, крепостничества повязали двух колоссов по рукам и ногам. Европа смогла раньше преодолеть это позорное наследие. И вот теперь наступал черед России и Америки. Вл. Соловьев писал: «При весьма различных исторических условиях и в Америке, и в России организованное общественное целое, обладающее властью, решило положить конец слишком грубому нарушению христианской – Божьей и человеческой – правды в общественном строе. В Америке это было достигнуто ценою крови, страшною междоусобною войною, у нас – властным правительственным действием. И вот мы видим, что этот внешний государственный акт сразу поднимает у нас уровень внутреннего сознания, т. е. делает то, чего не могли сделать сами по себе тысячелетия нравственной проповеди. Конечно, само это общественное движение и правительственное действие были обусловлены прежнею проповедью, но для большинства, для целой среды общественной эта проповедь получила силу только тогда, когда воплотилась в организованных властно мероприятиях. Благодаря внешнему стеснению зверские инстинкты потеряли возможность проявляться, должны были перейти в бездейственное состояние, от неупражнения постепенно атрофировались и у большинства исчезли и перестали передаваться следующим поколениям… А между тем нет никакого основания думать, что тогдашние отцы были сами по себе хуже нынешних сыновей».^[265] Хотелось бы и нам думать, что сыновья России и народов СССР не глупее и не хуже своих отцов. Ведь они же признают силу и могущество Соединенных Штатов?! Но почему же никто не хочет задуматься над тем, а каковы же были составляющие, сыгравшие главную роль в выдвижении США на первые роли в мире? А надо бы. Мы не взываем к эмоциям. Янки, образуя из множества изолированных территорий и штатов мощное и крепкое государство, утвердили торжество рационализма в политике и экономике. Ведь они поняли самое главное: лишь вместе, в тесном единстве смогут стать динамичным и процветающим регионом мира. Этого пока не могут или не хотят понять эгоистичные и недалекие элиты бывшего СССР. Думаю, что и частям бывшего СССР (народам и элитам), пора уж уразуметь в XXI в. – создание единой политэкономической структуры, будь то Север и Юг Америки или России (Беларусь, Приднестровье, Средняя Азия, Кавказ, Украина), это необходимость.

Но сегодня чаще приходится слышать о необходимости предоставления свобод всем и вся в России. Любая свобода – сильное и опасное средство. Порой действия ее вызывают у незрелых народов «наркотическое опьянение». Давать ее нужно строго выверенно, в дозированной форме. Это особенно важно в отношении регионов и территорий России, где почти любая из них тянет на пол-Европы. Не зная границ, не чувствуя «невидимой руки» умной центральной власти (а иной быть не должно), они такую «свободу» у себя устроят, что завтра мы и Россию на карте не отыщем! Да и пример США в этом плане весьма красноречив. Давайте же все задумаемся: почему американские колонии, где на протяжении двух с лишним веков имелись невиданные для тех лет свободы и возможности бытия, так и не сумели подняться к высотам государственно-экономической мощи, живя по отдельности, сами по себе? Потому, что были разобщены. Такая же разобщенность может погубить и отбросить в развитии вчерашние «окраины» СССР.

Самый последовательный и твердый демократ Америки (я говорю о Пейне) считал вопрос единства колоний ключевым и решительно высказался в пользу союза штатов. Полагаю, что его слова могли бы быть выбиты золотыми буквами и на стенах наших региональных парламентов и учреждений. «Но что всего сильнее должно запечатлеться в мыслящем, проницательном уме, что поглощает и облегчает все меньшие заботы – это союз штатов. От него зависит великая слава нашей нации. Это он должен дать нам авторитет за границей и безопасность дома. Только благодаря ему нас знают и могут знать в мире как нацию», – заявляет Т. Пейн. А каковы роль и место штатов в системе федеральной власти? Как поступить с их суверенитетом? Читаем далее: «Дела каждого штата носят местный характер. Они не идут дальше его самого. И даже все достояние самого богатого из них было бы недостаточно для охраны суверенитета от иноземного нападения. Короче говоря, у нас нет другого национального суверенитета, кроме как в качестве Соединенных Штатов. Для нас было бы даже губительно, если бы мы его имели, ибо его слишком дорого было бы поддерживать и невозможно защищать. Отдельные личности или отдельные штаты могут называть себя, как им нравится, но миру, в особенности миру врагов, не внушить почтения одним звучанием имени. Суверенитет должен обладать силой защитить все части, образующие и составляющие его; и как Соединенные Штаты, мы на высоте этого названия, в ином же случае – нет».^[266] Слова американского демократа следует напомнить и тем недобросовестным «певцам демократии» (а фактически смертельным и лютым врагам страны), которые все еще продолжают вопить и кликушествовать в нашей прессе, на ТВ, в региональных органах власти, требуя «свободы» (свободы произвола и грабежа России). Больше всего свободы и самостоятельности у американских регионов было тогда, когда они были предоставлены сами себе (как и российские регионы при Ельцине). Но с появлением вменяемой власти в центре, у него стало и все больше нитей реального управления. Центральное правительство изъяло из-под контроля штатов все развитие транспорта, связи, промышленных корпораций, нефтегазопроводов, контроль за выплатой пенсий и над многими вопросами образования и здравоохранения. Почему это сделали? Потому, что местная власть была коррумпированной и бесконтрольной. Усилились элементы централизации и в образовании. Создано было специальное ведомство, а в 1979 г. и министерство образования США.

В сталинский период наша страна встала, условно говоря, на северо-американский путь развития. И даже при немалых потерях и трагедиях ей сопутствовал успех. Затем в ослабленной России недобитые «рабовладельцы-демократы» подняли голову, тесня «северян». Тупая, косная, абсолютно бессовестная и бездарная охлократия в центре и на местах захватила рули власти. На время победу одержал реакционный бандитский слой, закамуфлированный под образ демократического правления. Это страшно дорого обошлось стране и народу, отбросив нас назад на многие годы. Любой разумный человек понимает, сколь гибельна логика элит ряда бывших республик РСФСР, зачастую ведущих необъявленную или открытую войну отсталого, а порой и по сути дела рабовладельческого Юга против развитого Севера. Наши южане хотят жить за счет России, имея дотации, распоряжаясь всеми ее ресурсами на земле и море. Князькам на собственные народы наплевать. Будут ли они столь же глупы, узколобы и недальновидны, мешая воссоединиться тому, что по праву истории и экономической необходимости должно быть воссоединено? Время покажет. Если эгоизм элит возобладает, рано или поздно они получат революцию, гражданскую войну, итогом которой станет физическая ликвидация их класса, или, что во сто крат страшнее: нищету, убожество, дикость, болезни, вырождение их наций.

Кое-кто в России решил поддержать образец плантаторского хозяйства, базирующегося на полурабском труде и примитивных технологиях, нищете и забвении наук, на полнейшем презрении к образованию, а то и на рабовладении. Надо ли доказывать, что торжество такого типа «хлопко-нефтегазо-никелевого рабовладения», по сути дела, означало бы утверждение в России самого дикого и неприкрытого рабства. Это в начале XXI века! Исторически вопрос поставлен остро: власть «новых рабовладельцев» нужно низвергнуть демократически или с помощью армии (по-суворовски), взяв курс на создание научно-технологичной, мощной в военном и в культурно-образовательном отношении державы. Инструмент воздействия – использование всего арсенала экономических и политических средств для решения этой важнейшей проблемы.

США в этом вопросе не колебались ни секунды, применив жестокий экономический прессинг против Южной Каролины, Техаса, Род-Айленда, дабы загнать под федеральную крышу, когда те стали поговаривать о нуллификации федерального законодательства (то, что проделала Чечня). Эту проблему решат сильные, умные лидеры России. И чтобы ни один политик (если он в здравом уме и трезвой памяти) впредь не смел бы и подумать, а не то что произнести фразу: «Берите столько суверенитета, сколько сумеете проглотить». Таким лидерам надо заливать рот кипящим оловом, как некогда поступали в Византии императоры с самыми закоренелыми преступниками.

Всю эту суровую логику и правоту уроков Американской революции, к большому сожалению, не понял «новый высший класс» России. Плутократы и олигархи вошли в противоречие с духом и задачами Народа и Государства. Наследники дембольшевизма, они ставят целью довершить то, что не удалось сделать Троцкому и К., то есть окончательно уничтожить Российское государство. Это наследники того бесовского отродья, которое вывел на страницах книг еще наш великий Достоевский… Вспомните четвертую главу «Бесов» («Хромоножка») и увидите гнусную и наглую физиономию нынешних радикал-демократов в России. Он прежде всего лакей, выискивающий, «как бы кому-нибудь сапоги вычистить» на Западе. А чтобы ни у кого из читателей не осталось сомнений в их готовности пособничать и прислуживать американскому «хозяину», почитайте, как «демократ» Шатов говорит об эмиграции в США, куда они с другом отправились, дабы «испробовать на себе жизнь американского рабочего и таким образом личным опытом проверить на себе состояние человека в самом тяжелом его общественном положении». Шатов – этот точный прообраз и копия наших «интеллектуалов» и «демократов» – говорит, что он не только «от лакея родился», но «теперь и сам стал лакеем».

Прибыв в США, они нанялись в работники к «одному эксплуататору». Работали, мокли, мучились, уставали, наконец ушли, не выдержали. Разумеется, американский эксплуататор-хозяин ловко их обчистил при расчете, заплатил в два-три раза меньше того, что им обещал. Российские «герои» провели без работы четыре месяца, «лежа на полу». При этом янки их регулярно поколачивали. Вы думаете наши «демократы» возмутились, ответили обидчику?! Ничуть не бывало… Впрочем, дадим слово Достоевскому: «Мы, напротив, тотчас решили с Кирилловым, что «мы, русские, пред американцами маленькие ребятишки и нужно родиться в Америке или по крайней мере сжиться долгими годами с американцами, чтобы стать с ними в уровень». Да что: когда с нас за копеечную вещь спрашивали по доллару, то мы платили не только с удовольствием, но даже с увлечением. Мы все хвалили: спиритизм, закон Линча, револьверы, бродяг. Раз мы едем, а человек полез в мой карман, вынул мою головную щетку и стал причесываться; мы только переглянулись с Кирилловым и решили, что это хорошо и что это нам очень нравится». Если янки даже им плюнут в лицо, улыбаясь, они скажут: «Божья роса».

Опыт развития заокеанской державы, несомненно, в чем-то мог бы быть полезен и для России. Но надо помнить, что условия развития в России все ж иные, чем у них. Sed alia tempora! («Но времена иные»). Герцен писал: «Величайшая идея, развитая Северными Штатами, – чисто англосаксонская, идея самоуправления, то есть сильного народа со слабым правительством, самодержавия каждого клочка земли без централизации, без бюрократии, с внутренним, нравственным единством. Как Америка будет относиться к социальным стремлениям – трудно сказать; дух товарищества, ассоциации, предприятий сообща чрезвычайно в ней развит; но ни общего владения, ни нашей артели, ни сельской общины нет, личность соединяется с другими только на известное дело, вне которого ревниво отстаивает полнейшую независимость. Россия, напротив, является совсем особенным миром, с своим физиологическим характером, не европейским, не азиатским – а славянским».^[267] С другой стороны, и мы готовы признать, что умная федеральная власть вкупе с торговлей и мощной промышленностью помогли США стать великой страной. Но произошло это уже после того, как Линкольн железной рукой соединил мозаику территориальных суверенитетов! Хотя нам бы и не повредила доля их инициативы.