Из воспоминаний очевидца событий

По Вильгельмштрассе я подошел к границе сектора, которая пролегает там непосредственно около огромного здания Управления советской зоной (здания бывшего министерства воздушного транспорта). 30-40 полицейских в кожаных пальто перекрыли Вильгельмштрассе...

Через руины я попал на Ляйпцигер Штрассе, где – от Потсдамер Плац до Фридрихштрассе – царила невероятная сутолока. С горы руин, на которую вскарабкались десятки людей, я посмотрел на людскую толпу. Множество народных полицейских, которые держали друг друга за портупеи, оцепили четырехугольную площадь перед входами в здание, где во вторник проводили демонстрацию строительные рабочие. Сзади подъехали три покрашенные в зеленый цвет бронеавтомобиля с угрожающе торчащими стволами пулеметов. Впереди же толпятся массы. Я подошел туда в то время, как град камней полетел в правительственные окна и побил почти все стекла на первом и втором этажах. Из зарешеченных входных ворот на Ляйпцигер Штрассе полицейский водомет посылает струю.

Непосредственно после этого по Ляйцигер Штрассе прибыло много грузовиков с красноармейцами. Люди кричат: «Иван, давай! Иван, давай!» Но это был только передовой отряд. Из Вильгельмштрассе, с севера, с угрожающим грохотом подошли шесть советских танков и въехали на Ляйпцигер Штрассе по обеим сторонам улицы. Это был сигнал для продвижения вперед многих тысяч полицейских, которые до сих пор были спрятаны во дворах правительственных зданий.

Несколькими цепями народная полиция двигается на восток, по Ляйпцигер Штрассе и на север, по Вильгельмштрассе, за ними торчат стволы орудий советских танков, еще дальше сзади – много грузовиков с сидящими в них советскими солдатами. С возгласами негодования толпа медленно отходит назад... Из громкоговорителей слышится: «Все это бессмысленно, Остробородый должен уйти!» Остробородый – это Ульбрихт, генеральный секретарь СЕПГ.

Дальше советские танки продвигаются уже без защиты народной полиции и пытаются оттеснить толпу к расположенной поблизости границе секторов. Хотя на свободной территории Фридрихштрассе им удается разделить массу, но за ними потоки снова сливаются. Под возгласы негодования сотни кирпичей обрушиваются на танки, так что военные предпочитают закрыть люки. Внезапно раздаются пулеметные очереди, еще и еще. Народ, который как раз собирался вытащить портреты Гротеволя из разбитых окон правительственного здания, начинает разбегаться толпами, но сразу же возвращается назад, как только обстановка становится спокойнее. Раздаются выкрики: «Свиньи стреляют в рабочих! И это называется народным правительством?!» Другие сообщают, что советские танки врезались прямо в середину толпы.

На улице Унтер-ден-Линден царит оживление. Большие группы дискутирующих стоят перед университетом и арсеналом.

С двумя перекрещенными черно-красно-золотыми знаменами, под лозунгом: «Хлеба, дайте нам хлеба, или мы убьем вас!» — их там многие сотни. Однако в большом облаке пыли к этому месту уже мчатся три советских танка и четыре бронеавтомобиля. Красноармейцы на грузовиках – со скатанными шинелями через плечо – едут следом. Везде слышны враждебные выкрики. Озлобление нарастает, когда прибывают транспортные автомобили с вооруженными карабинами молодыми народными полицейскими из находящихся на казарменном положении полицейских частей.

На площади Лустгартен, официальном месте парадов СЕПГ, видны следы танков на развороченной земле и на разбитых тротуарах. Цветочные клумбы раздавлены сотнями ног – и здесь танки вкатывались в толпу, и люди спасались на большой каменной трибуне, где обычно принимали овации Ульбрихт, Пик и Гротеволь. На самом верху трибуны сидят несколько утомленных строительных рабочих с простеньким щитом: «За свободные выборы!»

На улице, ведущей к Александерплац, лежит сгоревший и раздавленный танками легковой автомобиль. На площади волнуются новые массы народа. Я снова наталкиваюсь на плотную заградительную цепь перед президиумом народной полиции.

Я отправляюсь назад пешком – езда невозможна из-за всеобщей забастовки транспорта – навстречу мне потоком идут люди, которые ранее стянулись к правительственному зданию с окраинных предприятий. Положение становится серьезным. На Лустгартен трещат выстрелы. Один советский танк выкатывается с улицы Унтер-ден-Линден мне навстречу и стреляет, передвигаясь зигзагами, в сторону городской электрички. Я обхожу Лустгартен и возвращаюсь через Шпиттельмарк к границе секторов Галльских ворот. По улицам все еще идут группы людей, удивительно спокойных. Но со стороны Лустгартен раздаются пулеметные очереди и выстрелы танков. А когда я пересек одну улицу, то увидел танк, стреляющий в направлении Александерплац. Всплыло призрачное воспоминание о первых майских днях 1945 г., когда, не дожидаясь полного завершения вражды, люди возвращались в свои городские районы, а откуда-то, пролетая по полупустым улицам, свистели пули...

Во время моего путешествия я разговаривал со многими людьми: с жителями многоквартирных домов, расположенных вокруг Александерплац, с рабочими строительных площадок на Сталиналлее, с крупных предприятий в Шеневайде, с городских заводов, с большого сталеплавильного комбината в Хеннигсдорфе, который расположен за пределами города и откуда через французский сектор к центральной части города прошла колонна демонстрантов из 12 000 человек (весь персонал, включая функционеров СЕПГ).

Везде я видел спокойную решимость проводить забастовку до выполнения требований. «Они слишком далеко завели дело и теперь полностью разоблачили себя» – таково было общее мнение....

Кризис в Венгрии (1956 г.)

Венгерское восстание 1956 г. (23 октября – 9 ноября 1956 г.) (в Венгрии известно как Венгерская революция 1956 г., в советских источниках как Венгерский контрреволюционный мятеж 1956 г.) – вооружённое восстание против просоветского режима в Венгрии в октябре – ноябре 1956 года, подавленное советскими войсками.

После 1948 г., когда единственной легальной политической силой в Венгрии стала ВПТ (Венгерская партия трудящихся), лидер ВПТ Матьяш Ракоши, прозванный «лучшим учеником Сталина», установил личную диктатуру, фактически копируя сталинский режим в СССР: проводились насильственные индустриализация и коллективизация, подавлялось любое инакомыслие, шла борьба с католической церковью. Экономическая ситуация в стране осложнялась ещё и тем, что Венгрия, как союзник Германии по Второй мировой войне, была обязана несколько лет выплачивать СССР и др. социалистическим государствам контрибуцию, иногда доходившую до четверти национального продукта.

Между тем, после смерти И.В. Сталина в Москве пришли к мнению, что Матьяш Ракоши излишне фанатичен, что он не способствует популярности новых венгерских властей в народе. В июле 1953 г. Матьяш Ракоши был заменён на посту главы правительства Имре Надем.

На посту главы правительства Имре Надь провёл ряд мер, направленных на улучшение жизни народа, прекратил политические репрессии. Это сделало его популярным среди простых венгров, но вызвало опасения со стороны Москвы, увидевшей в нем излишне самостоятельную политическую фигуру. В итоге, менее чем через два года Имре Надь был смещён с поста премьер-министра.

Новый глава правительства Андраш Хегедюш не имел влияния в партии, вследствие чего партийное руководство продолжило сталинистский курс во всех сферах общественной жизни. Среди широких слоёв венгерского народа это вызывало недовольство. Стихийно зарождались требования возвращения к власти Имре Надя, проведения альтернативных выборов, вывода из Венгрии советских войск. Многие венгры и вовсе считали социалистический курс своей страны ошибочным.

При этом, с самого начала 1956 г. в ВПТ началась внутрипартийная борьба в между сталинистами и реформаторами и к 18 июля 1956 г. она привела к отставке Генерального секретаря Венгерской партии труда Матьяша Ракоши, который был заменён на Эрнё Герё, бывшего министра государственной безопасности Венгрии.

Отстранение Матьяша Ракоши, а также вызвавшее большой резонанс Познанское восстание 1956 г. в Польше, привели к росту критических настроений в среде студенчества и интеллигенции. Свою роль сыграла и подрывная работа западных разведок. Еще с 1954 г. антисоветских диссидентов перевозили из Венгрии через границу в Австрию, в британскую зону оккупации, где обучали военному и подрывному делу. Также и американская разведка с 1955 г. готовила отряды из венгерских эмигрантов для тайных акций в их стране.

16 октября 1956 г. часть студентов университета в Сегеде организованно вышли из прокоммунистического «Демократического союза молодёжи» и возродили «Союз студентов венгерских университетов и академий», существовавший после войны и разогнанный правительством. В течение нескольких дней отделения организации появились в Пече, Мишкольце и других городах страны.

22 октября 1956 г. к этому движению присоединились студенты Будапештского технологического университета (в то время – Будапештского университета строительной промышленности), сформулировавшие перечень из 16 требований к органам власти (немедленный созыв внеочередного партийного съезда, назначение Имре Надя премьер-министром, вывод советских войск из страны, снос памятника И.В. Сталину и др.) и запланировавшим на 23 октября 1956 г. марш протеста от памятника Бему до памятника Петёфи.

23 октября 1956 г. в 15.00 началась демонстрация, в которой приняли участие около тысячи человек – в том числе студенты и интеллигенция. Демонстранты несли красные флаги, транспаранты, на которых были написаны лозунги о советско-венгерской дружбе, о включении Имре Надя в состав правительства и др. На площадях Ясаи Мари, Пятнадцатого марта, на улицах Кошута и Ракоци к демонстрантам присоединились радикально настроенные группы, выкрикивавшие лозунги другого толка. Они требовали восстановления старого венгерского национального герба, старого венгерского национального праздника вместо Дня освобождения от фашизма, отмены военного обучения и уроков русского языка. Кроме этого были выдвинуты требования проведения свободных выборов, создания правительства во главе с Имре Надем и вывода советских войск из Венгрии.

В 20.00 по радио первый секретарь ЦК ВПТ Эрне Гере произнес речь, резко осуждающую демонстрантов. В ответ на это большая группа демонстрантов штурмом попыталась проникнуть в радиовещательную студию Дом радио с требованием передать в эфир программные требования демонстрантов. Эта попытка привела к столкновению с оборонявшими Дом радио подразделениями венгерской госбезопасности AVH, в ходе которого после 21.00 появились первые убитые и раненые. Оружие повстанцы получили или отняли у подкрепления, посланного на помощь охране радио, а также на складах гражданской обороны и в захваченных полицейских участках. Группа повстанцев проникла на территорию казармы Килиана, где располагались три строительных батальона, и захватила их оружие. Многие стройбатовцы присоединились к повстанцам.

В 23.00 на основании решения Президиума ЦК КПСС начальник Генштаба Вооруженных сил СССР маршал В.Д. Соколовский приказал командиру Особого корпуса начать выдвижение в Будапешт для оказания помощи венгерским войскам «в восстановлении порядка и создания условий для мирного созидательного труда». Соединения и части Особого корпуса прибыли в Будапешт к 6 часам утра 24 октября 1956 г. и вступили в бои с повстанцами.

Ночью 23 октября 1956 г. руководством Венгерской коммунистической партии было принято решение назначить премьер-министром Имре Надя, уже занимавшего этот пост в 1953-1955 гг., отличавшегося реформаторскими взглядами, за которые он был репрессирован, но реабилитирован.

Ночью 23 октября 1956 г. первый секретарь ЦК ВКП Эрнё Герё в телефонном разговоре высказал просьбу о введении советских войск в Венгрию. Несколько часов спустя, 24 октября 1956 г. бывший премьер-министр Андраш Хегедюш в письменном виде от имени правительства Венгрии обратился с официальной просьбой к СССР о введении советских войск.

В ночь на 24 октября 1956 г. в Будапешт были введены советские войска. Вечером к ним присоединились части 3-го стрелкового корпуса Венгерской Народной Армии (ВНА).Часть венгерских военнослужащих и полицейских перешли на сторону восставших.

В Будапешт прибыли члены Президиума ЦК КПСС А.И. Микоян и М.А. Суслов, председатель КГБ И.А. Серов, заместитель начальника Генштаба генерал армии М.С. Малинин.

25 октября 1956 г. утром к городу подошла 33-я гвардейская механизированная дивизия, вечером к городу подошла 128-я гвардейская стрелковая дивизия, влившиеся в Особый корпус. Во время митинга у здания парламента произошёл инцидент: с верхних этажей был открыт огонь, в результате чего погиб советский офицер. В ответ на это советские войска открыли огонь по манифестантам, в результате с обеих сторон был убит 61 человек и 284 было ранено.

26 октября 1956 г. правительство Венгрии объявило амнистию всем участникам антиправительственных выступлений, которые сложат оружие до 22.00 часов, однако мятежники отклонили это предложение.

27 октября 1956 г. Эрнё Герё был заменён на посту первого секретаря ЦК ВКП Яношем Кадаром и уехал в ставку советской Южной группы войск в Сольноке. Имре Надь выступил по радио, обращаясь к воюющим сторонам с предложением прекратить огонь.

28 октября 1956 г. Имре Надь вновь выступил по радио, в ходе выступления он назвал события в Венгрии «революцией» и заявил, что «правительство осуждает взгляды, в соответствии с которыми нынешнее антинародное движение рассматривается как контрреволюция». Правительство объявило о прекращении огня, роспуске Венгерской Народной Армии и создании новых вооружённых сил, прекращении деятельности ВПТ[6], а также о начале переговоров с СССР о выводе советских войск из Венгрии.

29 октября 1956 г. бои на улицах Будапешта прекратились. Советские войска начали покидать город.

30 октября 1956 г. все советские войска были уведены в места дислокации. Улицы венгерских городов остались практически без власти. Некоторые тюрьмы, ассоциировавшиеся с репрессивной AVH, были захвачены повстанцами. Охрана сопротивления практически не оказывала и частично разбежалась. Из тюрем были выпущены находившиеся там политзаключённые и уголовники. На местах профсоюзами начали создаваться рабочие и местные советы, не подчиняющиеся властям и не контролируемые коммунистической партией. Восстание, добившись определенных временных успехов, быстро радикализировалось – имели место убийства коммунистов, сотрудников AVH, обстрелы советских военных городков. Тем не менее, советским военнослужащим приказом было запрещено открывать ответный огонь, «поддаваться на провокации» и выходить за расположение части.

Одновремено, повстанцами был захвачен Будапештский городской комитет ВПТ, и свыше 20 коммунистов были повешены толпой. Фотографии повешенных коммунистов со следами пыток, с лицами, обезображенными кислотой, обошли весь мир. Эта расправа была, однако, осуждена представителями политических сил Венгрии.

В этой ситуации Имре Надь уже мало что мог сделать. Восстание перекинулось на другие города. В стране быстро наступил хаос. Прервалось железнодорожное сообщение, закрылись лавки, магазины и банки. Повстанцы рыскали по улицам, отлавливая сотрудников AVH.

30 октября 1956 г. правительство Имре Надя приняло решение о восстановлении в Венгрии многопартийной системы и о создании коалиционного правительства из представителей ВПТ, Независимой партии мелких хозяев, Национальной крестьянской партии и воссозданной Социал-демократической партии. Было объявлено о предстоящем проведении свободных выборов.

С учетом всего вышесказанного, 31 октября – 2 ноября 1956 г. было принято решение о повторном вводе совестких войск. 31 октября 1956 г. Н.С. Хрущёв на заседании Президиума ЦК КПСС заявил: «Если мы уйдём из Венгрии, это подбодрит американцев, англичан и французов империалистов. Они поймут [это] как нашу слабость и будут наступать». Было принято решение создать «революционное рабоче-крестьянское правительство» во главе с Яношем Кадаром и провести военную операцию с целью свержения правительства Имре Надя. План операции, получившей название «Вихрь», был разработан под руководством министра обороны СССР Г. К. Жукова.

Всего в операции «Вихрь» участвовало более 15 танковых, механизированных, стрелковых и авиадивизий, 7-я и 31-я воздушно-десантные дивизии, железнодорожная бригада общей численностью более 60 тыс. человек. На их вооружении имелось свыше 3000 танков, в основном Т-54.

Рано утром 4 ноября 1956 г. начался ввод в Венгрию новых советских воинских частей под общим командованием маршала Г К. Жукова. Началась операция «Вихрь». Официально советские войска вторглись в Венгрию по приглашению правительства, в спешном порядке созданного Яношем Кадаром. Были захвачены основные объекты в Будапеште.

В этот момент Имре Надь выступил по радио: «Говорит Председатель Верховного Совета Венгерской Народной республики Имре Надь. Сегодня рано утром советские войска атаковали нашу страну с целью свергнуть законное демократическое правительство Венгрии. Наша армия ведёт бои. Все члены правительства остаются на своих местах».

Отряды «Венгерской национальной гвардии» и отдельные армейские подразделения безрезультатно попытались оказать сопротивление советским войскам. Советские войска наносили артиллерийские удары по очагам сопротивления и проводили последующие зачистки силами пехоты при поддержке танков. Основными центрами сопротивления стали пригороды Будапешта, где местные советы сумели возглавить более или менее организованное сопротивление. Эти районы города подверглись самым массированным артобстрелам.

К 8 ноября 1956 г., после ожесточённых боёв, были уничтожены последние очаги сопротивления восставших. Члены правительства Имре Надя укрылись в посольстве Югославии. 10 ноября 1956 г. рабочие советы и студенческие группы обратились к советскому командованию с предложением о прекращении огня. Вооруженное сопротивление прекратилось.

Сразу же после подавления восстания начались массовые аресты: всего спецслужбы Венгрии арестовали около 5000 человек. Премьер-министр Имре Надь и члены его правительства 22 ноября 1956 г. были обманным путём выманены из посольства Югославии, где они укрывались, и заключены под стражу на румынской территории. Затем они были возвращены в Венгрию, и над ними состоялся суд. Имре Надь и Пал Малетер, бывший министр обороны, были приговорены к смертной казни по обвинению в государственной измене. Всего было казнено, по отдельным оценкам, около 350 человек. Около 26000 человек подверглось судебному преследованию, из них 13000 было приговорено к различным срокам заключения, однако к 1963 г. все участники восстания были амнистированы и освобождены правительством Яноша Кадара.

12 декабря 1956 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию 1131 (XI), в которой осудила «нарушение Устава правительством Союза Советских Социалистических Республик, лишающим Венгрию её свободы и независимости, а венгерский народ – пользования своими основными правами», и призвала советское правительство «принять незамедлительно меры к выводу из Венгрии, под наблюдением Организации Объединённых Наций, своих вооружённых сил и позволить восстановление политической независимости Венгрии».

После подавления восстания венгры стали в массовом порядке покидать страну – всего эмигрировало почти 200000 человек (2 % от общей численности населения), для которых в Австрии пришлось создать лагеря беженцев в Трайскирхене и Граце.

Телеграмма А.И. Микояна из Будапешта в ЦК КПСС о совещании в Политбюро ЦР ВПТ и плане мероприятий по нормализации обстановки в партии, включая отставку М. Ракоши

(14 июля 1956 г.)

Строго секретно

Вне очереди. Особая

ЦК КПСС

13 июля, в 11 часов дня, сразу после прибытия в Будапешт имел двухчасовую беседу с тт. Хегедюшем, Ракоши, Гере и секретарем ЦК Вегом, который также приехал встречать. Присутствовал т. Андропов. После беседы все вместе обедали, договорились сразу после этого устроить совещание членов Политбюро, кандидатов и секретарей ЦК, которое продолжалось более 4 часов. Высказались все венгерские товарищи с откровенностью, без ограничения времени. Запись выступлений посылаю отдельно. Здесь сообщаю наши впечатления, а также о намеченных решениях.

Я попросил венгерских товарищей информировать, что происходит в стране и в партии, что предпринимается ЦК для выполнения того, что было обсуждено с т. Сусловым1. Подчеркнул, что в нашем ЦК и во всем лагере социализма есть тревога за состояние дел в Венгрии, исходящая из недопустимости, чтобы в Венгрии случилось что-либо неожиданное и неприятное. Заявил, что если нужна какая-либо помощь, — совет или чем-либо другим, — то наш ЦК готов целиком пойти навстречу венгерским товарищам, чтобы выправить положение.

В откровенной беседе все товарищи признали неприглядную картину.

Кроме опубликованного постановления ЦК партии от 30 июня2 против враждебных элементов, ничего на деле не предпринимается, товарищи готовят доклады для пленума ЦК3, а враждебные элементы безнаказанно орудуют в массах и на местах, все больше и больше распространяют свое влияние, вовлекают новые круги вплоть до рабочих в борьбу за смещение руководства партии.

Видно, как день ото дня власть все больше выпадает из рук товарищей. Формируется параллельный центр из враждебных элементов, действующих активно и решительно, самоуверенно.

Печать и радио вышли из-под контроля ЦК.

Хотя решение ЦК от 30 июня было принято единогласно, в ЦК нет единства как по вопросам принципиальным, так и по практическим вопросам руководства партией. Некоторые члены ЦК, голосовавшие за резолюцию, теперь не только не поддерживают эту резолюцию, но и не исполняют указаний ЦК и даже выступают против решения ЦК. Редактор центрального органа партии, самой распространенной газеты, не согласен с линией ЦК и проводит свою линию, а ЦК до сих пор ничего не предпринимает потому, что, видите ли, он член ЦК.

Распалась дисциплина для членов ЦК, а многие коммунисты, особенно интеллигенты, растворились в мелкобуржуазной среде, оппозиционно настроенной к правительству. Дискуссионный клуб имени Петефи стал бурно действующим идеологическим и оппозиционным центром. Создан фактически параллельный ЦК, враждебный Центральному Комитету партии и действующий безнаказанно и беспрепятственно. Руководящие венгерские товарищи никаких мер против этих враждебных элементов не приняли и даже не имеют никакого плана по этой части.

С каждым днем расширяется влияние враждебного, оппозиционного настроения при поддержке западной враждебной пропаганды по радио и агентуры, проживающей в Венгрии, югославского радио, печати и агентуры, поддерживающей и вдохновляющей эти оппозиционные элементы. Правые элементы в составе партии, в особенности ориентирующиеся на Надь Имре, и плюс к этому несколько сотен партийных активистов, ранее репрессированных, а теперь вышедших из тюрем и находящихся большей частью в Будапеште, не могут терпеть у власти Ракоши и его сподвижников, виновных в их несчастной судьбе.

На мой вопрос, почему не предпринимают репрессий и арестов в отношении главарей враждебных элементов, Ракоши сделал замечание, что положение так осложнилось и напряжение настолько усилилось, что аресты не помогут: арестуем одних – появятся другие, арестуем других – появятся третьи, и не будет этому конца.

Я разъяснил венгерским товарищам, что является нетерпимым нарушением внутрипартийной демократии, когда работники аппарата ЦК не исполняют решений выборных органов партии, коллективного руководства, а проводят свою собственную политику, направленную против ЦК. Аппарат ЦК не должен иметь своей политики, он должен быть исполнителем решений ЦК. Поэтому надо немедленно изгнать из аппарата ЦК все подобные элементы. Попранием внутрипартийной демократии является и такое положение, когда газеты и радио перестают быть проводниками линии ЦК. Поэтому немедленно надо устранить всех работников прессы и радио, не желающих проводить линию ЦК.

В такой опасной обстановке руководство партии находится фактически в состоянии прострации.

После обсуждения венгерские товарищи были вынуждены признать, что власть, хотя фактически из рук еще не ускользнула, но ускользает и дело идет к потере власти.

Такие товарищи, как Гере, Хегедюш, Ковач и другие, понимают всю опасность положения, но ничего не предлагали, хотя из их выступлений можно было понять, что все упирается в вопрос о Ракоши. Видно было, что все они ожидают постановки вопроса о Ракоши с нашей стороны, поскольку они считали себя связанными нашей линией по этому вопросу, переданной им от имени нашего ЦК т. Сусловым в виде заявления о том, что снятие тов. Ракоши в данное время было бы подарком для американцев. Об этом прямо заявил т. Ковач в беседе с т. Андроповым.

Когда я поставил этот вопрос, они подчеркивали, что самое главное, что главный камень преткновения – это вопрос об ответственности за нарушения законности, то есть вопрос об ответственности за репрессии против коммунистов, имевшие место до 1953 года. По этому вопросу идет атака на ЦК со всех сторон и ЦК не в силах защитить себя. Все считают виновником не столько Фаркаша, сколько Ракоши.

Когда на предварительном совещании в узком составе я поставил вопрос – не лучше ли тогда в интересах партии в настоящих условиях тов. Ракоши самому подать в отставку, чтобы облегчить партии сохранить свое руководство и разгромить оппозицию и враждебные элементы, – видно было, что товарищи Гере, Хегедюш, Вег обрадованы такой постановкой вопроса, вздохнули свободно. С какой-то радостью воспринял это предложение и т. Ковач, о чем он сказал мне при личной беседе.

В дальнейшем, на заседании Политбюро, все высказались за целесообразность отставки тов. Ракоши. Гере даже сказал: «Мы дотянули решение этого вопроса до последнего часа».

Венгерские товарищи согласились с моим замечанием, что уход тов. Ракоши от руководства поможет созданию действительного единства в составе ЦК и облегчит борьбу с оппозиционными и враждебными элементами. Успех может обеспечить одновременное проведение в жизнь мероприятий следующего порядка: первое – уход Ракоши, на которого направлены все удары оппозиции и которого считают ответственным за нарушения законности больше, чем Фаркаша; второе – включение в состав руководства новой группы работников, особенно венгерской национальности, показавших себя стойко в борьбе за линию партии в период последних осложнений; третье – одновременный удар по главарям враждебных элементов и разгром их центров. Далее, необходимо развернуть наступательную борьбу на идеологическом фронте против антимарксистских, антиленинских взглядов и выступлений среди членов партии. Наконец, восстановить партийную дисциплину среди всех членов партии, невзирая на лица, как это сделал у нас Ленин на X съезде после того, как до съезда имел место фактический раскол в ЦК4.

Когда я спросил, по каким же вопросам есть принципиальные разногласия среди членов ЦК, то один из членов ЦК заметил, что несогласные члены ЦК выступают больше с намеками, не говорят всего, что думают, многие прячут свои взгляды. Потом Гере ответил на этот вопрос следующим образом, с чем, видимо, все были согласны. Члены ЦК, расходящиеся с линией ЦК, не имеют ни оформленной платформы, ни системы взглядов. Можно сказать лишь об отдельных вопросах. Первая группа вопросов связана с кооперированием сельского хозяйства. Откровеннее всех это формулирует член ЦК Ваш Золтан, который заявил, что кооперирование надо отложить лет на десять, а тракторы, скажем, «Универсалы», продавать единоличным крестьянам. Есть и другие заявления, например, дать возможность закону стоимости проявлять себя в экономике без ограничений, допустив конкуренцию; строить управление хозяйством не по советскому образцу, как это имеет место теперь, а по югославскому образцу, как более, по их мнению, демократическому. Наконец, вопрос о демократизации: многие из них скатываются, особенно под влиянием западной пропаганды, на рельсы формальной буржуазной демократии.

Что касается Надя Имре, то я сказал, что наш ЦК не обсуждал вопрос о нем, но я имею свое мнение и знаю мнение некоторых членов нашего ЦК. Мы считали и считаем ошибкой исключение из партии Надь Имре, хотя он своим поведением этого заслужил. Если бы Надь Имре остался бы в рядах партии, он должен был бы подчиняться партийной дисциплине и выполнять волю партии. Исключением его ЦК сам себе затруднил борьбу с ним. Надо со всей откровенностью заявить Надю, что борьбой с партией он не может вернуться в ее ряды. Путь борьбы с партией – это путь, неизбежно ведущий его в тюрьму. Наоборот, если он изменит свое поведение, то он может рассчитывать на восстановление в рядах партии. Ряд выступавших товарищей говорили, что это правильно, но нельзя в нынешней обстановке восстанавливать Надь Имре в партии – это будет расценено как его победа и в партии усилится правый уклон. Через некоторое же время, когда он сделает ряд шагов в пользу партии и в направлении исправления своих ошибок, тогда можно будет вернуть его в партию. При моей беседе с т. Ковач по этому вопросу он сказал мне, что такая беседа с их стороны с Надь Имре не окажет на него влияния. Если бы же Вы, – сказал, обращаясь ко мне, Ковач, – от имени вашего ЦК поговорили бы с Надь Имре, то это было бы другое дело.

Тов. Ракоши как на предварительном совещании, так и на заседании Политбюро вел себя правильно. Он заявил, что уже давно у него назрела мысль об отставке, но он оттягивал постановку этого вопроса, желая собственными силами исправить свои ошибки по руководству партией, а потом уйти. Это ему не удалось, и теперь, исходя из интересов партии, которые для него превыше всего, он считает нужным подать в отставку.

Салаи высказался, по существу, за отстранение Ракоши от руководства в интересах партии, но высказал опасение, что враждебные элементы хотят отстранить от руководства не только Ракоши, но и его сподвижников, как он выразился, «всю его гарнитуру». Он выразил мнение свое и других молодых, выдвинутых Ракоши, членов Политбюро и секретарей ЦК, таких, как Хидаш, Вег, Бата, Эгри, Мекиш, которые также высказали опасения насчет своей судьбы.

Многие товарищи высказывали также мнение, что, возможно, пленум ЦК свергнет все Политбюро.

Салаи в единственном числе внес предложение – ввиду этих опасений и чтобы враг не расценил уход Ракоши как свою победу – освободить Ракоши от обязанностей первого секретаря, установив для него почетную должность председателя партии. Это предложение никто не поддержал, а многие высказались прямо против. Сам Салаи не стал настаивать.

На Политбюро условились провести следующие мероприятия.

1. Политбюро решает удовлетворить просьбу тов. Ракоши об отставке с поста первого секретаря и члена Политбюро ЦК, дав ему согласие выступить с соответствующим заявлением на пленуме ЦК партии. В связи с этим решено, чтобы докладчиком о внутриполитическом положении на пленуме ЦК был не Ракоши, а другой товарищ5.

2. Подготовить предложения о пополнении состава ЦК молодыми кадрами венгерской национальности, которые хорошо показали себя в борьбе с оппозицией и связаны с массами, внести это предложение на пленуме ЦК.

3. Подготовить и в ближайшие дни осуществить практический план нанесения удара антипартийным, враждебным группировкам, разгром образовавшихся центров их деятельности.

4. Не дожидаясь пленума ЦК, немедленно начать атаку на оппозицию, для чего:

а) немедленно приступить к публикации в прессе и по радио резолюций партийных организаций, особенно партийных организаций промышленных предприятий, поддерживающих партию и направленных против оппозиции; до сих пор печать отказывалась и не помещала такие резолюции;

б) опубликовать статьи против неправильных выступлений в партийной прессе;

в) отстранить с постов тех редакторов газет и руководителей радио, которые откажутся проводить линию ЦК, привлечь их к партийной ответственности;

г) провести мероприятия по снятию из аппарата ЦК всех тех работников, которые не согласны с линией ЦК и ведут борьбу с линией ЦК;

д) подготовить обсуждение в Политбюро поведения тех членов ЦК, которые выступают против решения ЦК по борьбе с оппозицией и враждебными элементами, имея в виду этим путем добиться восстановления дисциплины для членов ЦК.

В перерыве между заседаниями я беседовал с т. Ковачем. Он производит хорошее впечатление, партийное, не производит впечатления интригана. Он отражает мнение своей партийной организации г. Будапешта, с полным доверием относится к Советскому Союзу. Все говорят, что его партийный аппарат горкома держится лучше, не сравнимо с аппаратом ЦК.

Вопросы о персональном составе Политбюро, о первом секретаре ЦК, Политбюро решило обдумать завтра и посоветоваться с нами6.

Микоян