Взаимодействие философии и науки

Отправная точка философии — миф, его осмысление, рассуждения на его тему. Мифология отвечает на вопрос о начале и происхождении мира, философия — о его смысле, целостном функционировании и о смысле жизни человека. Преемственность мысли сближает философию с наукой, и недаром основы науки заложены тоже в Древней Греции. Наука идет от видимых вещей, и ее выводы проверяются ими. Скажем, в физике гипотеза кварков — частиц, из которых состоят все тела, после их обнаружения стала теорией. Но философские, так сказать, «кварки» никогда не будут открыты, поскольку главные философские утверждения не проверяемы опытом. Они находятся как бы за природой, почему Ари-

Ясперс К. Смысл и назначение истории. — М., 1994.

стотель и назвал их метафизикой («мета» — предлог «за», «фю-зис» — природа). Именно отсутствием окончательных ответов на вечные вопросы о смысле жизни и человеческого существования отличается философия от науки, с одной стороны, и от религии — с другой.

Философские системы нельзя полностью подтвердить или опровергнуть: они говорят о мире в целом, претендуя на вселенский масштаб. Критерий истинности — практика — к ним не применим. Когда выступают с нападками на какое-либо направление, его представители могут попросить: «Опровергните нас!» Если это удастся, значит, данные взгляды вообще не философские. Научные положения имеют конкретные следствия, которые могут быть проверены непосредственно или с помощью соответствующей аппаратуры. Философские положения не имеют проверяемых следствий.

Но в отличие от религии философские построения основываются на научных данных, тогда как для религии основным является Откровение, а его нелегко модифицировать под влиянием новых научных открытий. Наука занимается трансцендентальным (посюсторонним), религия — трансцендентным (потусторонним). Для философии характерно рассмотрение обеих областей в единстве. Все связано со всем в мире и духе. Философия, которой присущи неудовлетворенность хождением по равнине опытной науки и постоянное стремление вверх с опасностью упасть в пропасть, является связующим звеном между наукой и религией. В качестве платы за стремление все объять выступает невозможность для философов опереться на факт, как на каменную стену, подобно ученым, и неспособность силой веры привести в восторг толпу, подобно религиозным деятелям. Философы сомневаются и поэтому рискуют в глазах обывателей показаться смешными и наивными.

Философия — торжество духа, не отягощенного материей. Ценность ее определяется не тем, насколько она ближе к данным органов чувств, а тем, насколько силен дух сам по себе. «Задача философии состоит вообще в том, чтобы свести вещи к мыслям, и именно к определенным мыслям»¹. Философия, таким образом, понимается как относительно замкнутое царство духа, построенное на эмпирическом базисе, который сам в него не входит (в отличие от науки, которая состоит из двух частей — эмпирической и теоретической).

Философия основывается на духе, который не может измениться в своих чертах, пока существует человечество как вид. Наука же в качестве высшего критерия имеет опыт, и сочетание опыта и рационального мышления может увести ее от реальности человеческого духа. Ученый объективирует себя в науке, а пыта-

Гегель Г. Энциклопедия философских наук: В 3 т. — Т. 1, с. 253.

ясь снова обрести себя как целостную неповторимую личность, обращается к философии.

В отличие от ученого, которого можно уподобить стрелку, стреляющему при ясной погоде и могущему проверить, попал он в мишень или нет, философа можно уподобить стрелку, стреляющему в кромешной мгле. Он не может никогда узнать, попал он или нет, а может только поверить в свою удачливость и убедить себя.

Гипотетичность философских положений не может привести к отказу от философии. Воздержание от суждений, провозглашенное скептиками, заклеймено Гегелем как «скудость мысли». Философия не может быть научно безупречна, но отсюда не следует, что она имеет дело только с мнением. Философия является инструментом обсуждения сокровенных человеческих желаний. Цель философской «стрельбы» — блаженство, а побуждают «стрелять» психологическая потребность в вере в вечное существование и задача создания внутреннего, духовного мира.

Философские положения недоказуемы, как научные доказуемы обращением к опыту или как логические теоремы — обращением к разуму, но в этом нет необходимости. Философская система, чтобы проникнуть в души людей, должна прежде всего удовлетворять их основным потребностям и идеалам. Значит ли, что в этом случае нет места истине? Отнюдь. Мышление имеет здесь дело с особым родом истины — истиной философской.

В отличие от науки с приматом чувственного опыта и религии с культом авторитета в философии большое значение приобретает интуиция. Философское знание — знание об Универсуме, и оно может считаться полноценным в том случае, если имеется метод постижения целого. Формальная логика тут не подходит, так как слабое и отрывочное знание реальности не дает возможности построить бесконечно длинную цепь логических умозаключений (да это и в принципе невозможно). Провалы преодолеваются с помощью озарения, которое дополняет недостающие звенья. Нельзя доказать истинность определенного воззрения об Универсуме (на это не способен ни один гений), можно лишь интуитивно ощущать свою правоту. Логичность мышления и большое количество знаний соединяются в философской системе со способностью к целостному восприятию, которая, возможно, не инструмент разума, а свойство души. Посредством него определяют красивое, справедливое и т.д.

Индивидуальный характер философских систем и оснований для них сообщает то отличие философии от науки (сближая ее с искусством), что философией может заниматься каждый при достаточной глубине его мышления, даже не овладев категориальным аппаратом и содержанием дисциплины. Философствовать можно с нуля, с создания собственного категориального базиса. В этом случае вряд ли изобретешь велосипед, но лучше все же знать о

существовании велосипеда и владеть им, чтобы быстрее достичь цели.

Ученые находят готовыми основания своей деятельности, в том числе теоретический фундамент. Наука основывается на эмпирически подтвержденном авторитете. Ученые порой используют достижения наук для философии. Если ученый переходит, например, от вывода о бесконечно малых величинах в математике к представлению о монадах как основных единицах мира, как Лейбниц, то его несомненно можно назвать философом в той же мере, как и создателем дифференциального и интегрального исчисления.

Отмечалось, что философия имеет дело с ценностями во всем их многообразии. «Как у Сократа, так и в первых диалогах Платона философское сознание простирается на знание во всем его объеме, причем оно сознательно противополагается знанию, ограниченному познанием действительности. Оно охватывает также и определение ценностей, правил и целей»¹. Философское миропонимание строится на основе охвата всех данных о реальности и представлений о цели и смысле человеческого существования.

Последнее особенно важно. Философия науки интересна только ученым. Она определяет родовые свойства человека — пределы и возможности познания им себя и мира. Если изменится взгляд на какой-нибудь гносеологический вопрос, то иной станет точка отсчета, а структура социальных взаимоотношений останется прежней. Решение гносеологического вопроса затрагивает всех и никого в особенности. Так же точно людей в большинстве своем привлекает и наука, выявляющая общее в природе. Ученый работает на общее в человеке, и все его выводы относятся к родовым свойствам. Считают ли, что Солнце вращается вокруг Земли, или узнали, что Земля вращается вокруг Солнца — для индивидуальных свойств человека и структуры взаимоотношений людей это не имеет значения.

Этическая философия, обращенная к индивидуальным свойствам человека, привлекает внимание человека как индивида. Это же относится к большинству разделов философии. То, что в философии ценностный аспект имеет гораздо большее значение, чем в науке, ведет к тому, что так называемые всеобщие ее законы (отражающие стремление представить философию как науку, использовавшиеся идеологами для придания веса и видимости объективности своим взглядам) заслуживают, скорее, названия принципов. Философские взгляды нельзя рассматривать в виде теории, подобно научной. Это учения, объединяющиеся вокруг общей идеи.

Конечно, это не противоречит тому факту, что в философии вызревают новые научные направления, для которых она являет-

Дилыпей В. Сущность философии. — СПб., 1909, с. 9.

ся питательной средой. Так было с наукой вообще, которая зародилась в античное время, так происходит и сейчас с различными качественно новыми областями исследований. В свою очередь, как только в науке возникает серьезная ситуация, ставящая под вопрос ее основания, она обращается к философии. Теоретический разброд в физике элементарных частиц привел к углубленному интересу к философии. Казавшаяся само собой разумеющейся парадигма Демокрита сменилась интересом к Платону (у Гейзен-берга, например). И так в любой кризисный момент в науке.

Наука представляет аргументы в пользу какой-либо философской системы, дает эмпирический материал, на основе которого выдвигаются философские гипотезы. В этом ее философское значение, и отсюда понятна борьба за философские выводы из научных открытий. Наука предоставляет информацию для философии, оставляя широкое поле для философских размышлений по поводу ее развития. Различные затруднения науки и теории познания на руку философии.

Философский анализ научных понятий формирует категории, из которых строится здание философской системы. Правда, для того чтобы войти в ткань философии, научные понятия должны быть модифицированы с целью их согласования в единой системе. Так, впрочем, поступает и наука. Философский анализ научных понятий полезен и тем, что связанная с ним унификация понятий способствует синтезу различных областей знания.

В последнее время много спорили о том, какие общенаучные понятия можно считать философскими категориями, а какие нельзя. Данный спор в известной мере бесплоден. Если научное понятие вошло в живую ткань философской системы (такое понятие необязательно должно быть общенаучным, но последнее скорее выполнит эту роль в связи с универсальностью философии), оно — философская категория. Сам по себе факт общенаучности способствует, но не является здесь гарантом.

Конечно, философам следует очень осмотрительно привлекать научные понятия и данные для подтверждения своих гипотез. Наука быстро прогрессирует, в то время как философские труды, посвященные вечным проблемам, рассчитаны на века. Проходит время, и на смену прежним научным результатам приходят новые, а если философ основывался на прежних, его концепция теряет доверие. Философской системе нежелательно спорить с современной ей наукой, но относительно поддержки все обстоит сложнее: иногда подтверждение сегодня может повредить в будущем.

Истинный философ с известной долей скептицизма относится ко всему. Принятие в полном объеме достижений науки в философскую систему не что иное, как перекрашивание фасада. Философ же хочет построить новое здание и поэтому вынужден

переосмыслить современную ему науку. Критическая функция философии по отношению к науке остается одной из ее традиционных задач. Тем не менее наука способна быть фундаментом философского познания и составить с ним плодотворный синтез.

Контрольные вопросы

1. Каковы характерные черты науки?

2. В чем сходство и различия между философией и наукой?

3. Какие понятия называются общенаучными?

4. В чем их отличие от философских категорий?

5. Чем занимается философия науки?

6. Что можно назвать научной философией?

7. В чем ее отличие от религиозной философии?

8. Каких вы знаете ученых, которые были одновременно философами?

Рекомендуемая литература

Айер А. Философия и наука // Вопросы философии. — 1962. — № 1. Кун Т. Структура научных революций. — М., 1975. Поппер К. Логика и рост научного знания. — М., 1983. Рассел Б. Человеческое познание. Его сфера и границы. — М., 1957. Структура и развитие науки / Сост. B.C. Грязнов, В.Н. Садовский. — М., 1978.

Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. — М., 1986.

Глава16