Криминологическая характеристика нарко-преступности.

Настоящий раздел исследования посвящен кримино-логическим аспектам наркопреступности, располагающимся на стыке различных наук, и изучающим явления, которые профессор Г.М. Миньковский относит к так называемым фоновым^[100]. Современные криминологи согласны с этим и полагают, что криминология, во-первых, рассматривает преступность как специфическое социальное явление, качественно отличное от иных видов негативных социальных отклонений. Во-вторых, признает ее органическую взаимосвязь с другими отрицательными явлениями (пьянством, наркоманией, проституцией, фиктивной экономикой и т. д.)[101]. Они, поясняя этот взгляд, апеллируют к тому, что в реальной жизни трудно провести отчетливую границу между преступностью и иными негативными социальными отклонениями – любое их изолированное рассмотрение бывает относительным, искусственным. И задаваясь вопросом, в какой мере закономерности иных негативных социальных отклонений должны изучаться криминологией, тут же отвечают на него, полагая, что такая постановка вопроса существует в условиях, когда действующий закон четко определяет границы преступного (т.е. закон должен задавать границы криминологического изучения). Они также подчеркивают, что не надо забывать, что представления о преступном и непреступном меняются, как меняются общество и законы[102].

Исходя из этого, необходимо признать, что современная криминология, как наука изучающая преступность, личность преступника, причины и условия преступности, пути и средства ее предупреждения, в определенных сферах находится в зависимости от результатов смежных наук, изучающих явления, формально лежащие за ее пределами, но все же корреспондирующие с нею самым активным образом.

Это хорошо видно на примере новой предлагаемой автором науки наркономии, которая в качестве комплексной специализированной отрасли права, представляет собой внутренне взаимосвязанную систему правовых норм, регулирующих общественные отношения, возникающие в процессе управления психоактивными веществами. Одним из «ключевых» слов в этом определении является «управление». Именно поэтому определение наркономии так хорошо коррелирует с наиболее удачным на наш взгляд, современным определением «борьбы с преступностью», которая представляется в виде сложной, многоаспектной деятельности, самостоятельной сферы социального управления[103]. Понятно, что такой взгляд еще не доминирует в сознании научного сообщества. Он формировался постепенно. В 80-х годах XX века В.Н.Кудрявцев выделял всего два направления борьбы с преступностью: 1) предупреждение преступности; 2) выявление преступлений и применение к виновным в их совершении лицам предусмотренных законом санкций[104]. Через несколько лет Панченко П.Н., стал указывать на то, что в теории уголовной политики выделяются три направления борьбы с преступностью: предупреждение, вытеснение и сдерживание. При этом под вытеснением он понимал такое направление борьбы с преступностью, которое связано с реализацией уголовной ответственности и наказания, а под сдерживанием - контроль за преступностью правоохранительными органами[105].

Естественно, что количество переросло в качество и ряд криминологов сошлись во мнении, что борьба с преступностью является самостоятельной сферой социального управления.

Понятно, что не все ученые сошлись в этом мнении. Так уже в 2004 году профессор А.Ю.Шумилов писал, что борьба с преступностью предполагает следующие подходы к решению проблемы «общество – преступность»: контроль, нейтрализацию, противодействие, защиту и другие элементы[106]. То есть четыре четко обозначенных направления и «другие».

Для того чтобы собрать полностью всю «мозаику» чисто криминологических и окружающих ее «фоновых» явлений в сфере управления психоактивными веществами, необходимо дать криминологическую характеристику преступлений в сфере их незаконного оборота. Это определит круг собственно криминологических, а значит внешнюю «кромку» и соприкасающихся с нею «фоновых» явлений в этой сфере человеческой деятельности.

Преступления, совершаемые в сфере незаконного оборота психоактивных веществ, включают в себя следующие противоправные действия:

- незаконное получение ПАВ;

- незаконное владение ПАВ;

- незаконное перемещение ПАВ;

- создание условий для злоупотребления ПАВ.

Давая криминологическую оценку преступности в Кыргызской Республике в сфере управления психоактивными веществами, необходимо проиллюстрировать ее, прежде всего соотношением общего числа зарегистрированных преступлений с группой преступлений, составляющих предмет нашего изучения.

Из приведенных данных видно, что за период с 2004 по 2010 год количество всех видов зарегистрированных нарко-преступлений снижалось.

Таблица 2. Количество наркопреступлений, зарегистри-рованных в Кыргызской Республике.

Однако в 2011 году произошел рост раскрытых наркопреступлений, но количество изятых тяжелых наркотиков намного ухудшился. Говорит ли это о сокращении опасности ПАВ для общества? Скорее всего, нет. Потому что объем наркотиков афганского происхождения, проходящий через территорию Кыргызской Республики не сокращается, как не сокращается производство и контрабанда других ПАВ.

В.Д.Малков по поводу снижения количественных показателей наркопреступности полагает, что «…некоторое снижение числа регистрируемых преступлений вовсе не отражает позитивные тенденции в развитии этой преступности, а в большой степени связано со сложностями расследования преступлений в связи с введением в действие нового уголовно-процессуального законодательства. Безусловным является и то, что выявленные преступления не в полной мере отражают истинную картину их совершения. Исследования показывают, что рассматриваемая преступность в силу значительной латентности в 8 - 10 раз превышает свою зарегистрированную часть[107]».

Рост количества преступлений, связанных с наркотиками, - по его мнению, - может свидетельствовать не только о расширении масштабов данного негативного явления, но и об активизации противодействия ему службами борьбы с незаконным оборотом наркотиков[108].

Следует отметить, что в большинстве случаев к ответственности привлекаются в основном исполнители низшего звена (перевозчики, мелкие сбытчики и т.п.). Так называемые «наркобизнесмены» еще не доступны правоохранительным органам вследствие развитой наркокоррупции.

Одним из косвенных, но надежных показателей роста напряженности криминогенной ситуации в стране является количество лиц, зависимых от психоактивных веществ. По данным Управления ООН по наркотикам и преступности в Кыргызской Республике 0,8% населения употребляют опиаты[109]. Согласно данным анонимного анкетирования, проведенного кризисным центром, в Кыргызской Республике подростки с 9 по 11 классы все, хотя бы раз, пробовали и табак и алкоголь. 54 процента уже употребляют их периодически. Наркологи наблюдают более чем за 500 детей, у которых может развиться та или иная зависимость. Причем один ребенок одиннадцати лет, потребитель со стажем. Именно дети из провинции вызывают у специалистов особую тревогу[110].

За последние пять лет тенденции в изъятиях из незаконного оборота наркотических средств, психотропных веществ, прекурсоров и сильнодействующих средств претерпевали различные изменения.

Так, до 2009 года количество героина, опия и гашиша, изъятого из незаконного оборота, росло. В 2010 году произошло «обрушение» этих показателей, которое во многом можно связать с ликвидацией в 2009 году Агентства Кыргызской Республики по контролю наркотиков и передачей его функций министерству внутренних дел. Несмотря на то, что после ликвидации АКН, в органы внутренних дел было передано все имущество, техника и финансы, следует особо констатировать тот факт, что в период до сентября 2010 года включительно, борьба с наркотиками в Кыргызской Республике была в значительной степени свернута.

За 12 месяцев 2010 года всеми правоохранительными органами раскрыто 1543 наркопреступления, что на 22,3% меньше, чем в 2009 году. Опия изъято 38 килограмм 765 грамм, что почти в 10 раз меньше, чем в 2009 году. Героина изъято 156 килограмм 780 грамм, что в 2,2 раза меньше, чем в 2009 году. Это в основном произошло вследствие изменения политической ситуации и того, что органы внутренних дел Кыргызской Республики, не смогли боротся с наркопреступностью.

В результате подобного бездействия доступность наркотиков на территории страны увеличилась, количество лиц, зависимых от героина неуклонно возросло. По оперативным данным все большее число крупных партий наркотиков проходило через территорию страны, потенцируя наркокоррупцию, терроризм и экстремизм. При этом МВД Кыргызской Республики, в ведении которых находились подразделения по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, основные свои усилия бросило на поддержание общественного порядка, оголяя этот участок работы. В этой связи уже к середине 2010 года объективно потребовались незамедлительные меры для того, чтобы в самые сжатые сроки восстановить систему антинаркотиковой безопасности Кыргызской Республики, что и было осуществлено Указом Президента Кыргызской Республики №131 от 17 августа 2010 года.

Основная часть наркотиков поступает в Кыргызскую Республику из Афганистана по так называемому «северному маршруту» - через Республику Таджикистан, имеющих с ним общую границу. По всей протяженности государственной границы с Таджикистаном имеются автомобильные дороги, а в горах тропы, по которым пешим или вьючным способом организуется контрабанда наркотиков. Со стороны Горно-Бадахшанской автономной области, Гармской группы районов и районов Согдийской области наркотики поступают в Кыргызскую Республику, где частично «оседают» и переправляются через Казахстан в Россию и страны Европы.

В Кыргызской Республике имеется и собственная сырьевая база наркотизма в виде зарослей дикорастущей конопли (свыше 10 тыс. гектаров) и эфедры (примерно 55 тыс. гектаров).

Среди причин наркопреступности в Кыргызской Республике, как правило, называют:

- ослабление охраны внешних границ СНГ;

- прозрачность национальных границ;

- наркокоррупция;

- относительно «либеральное» уголовное законодательство;

-неготовность пограничных, таможенных и правоохранительных органов к наркоэкспансии.

Что касается глубинных причин, то они современной наукой еще изучены недостаточно для того, чтобы на их основании делать окончательные выводы. Еще в 60-х годах XX столетия профессор М.Д. Шаргородский писал: «Причинами преступности в широком смысле этого слова можно считать все те обстоятельства, без которых она не могла бы возникнуть и не может существовать. Но не все эти обстоятельства играют одинаковую роль. Одни из них создают лишь реальную возможность преступных мотивов, а другие превращают эту возможность в действительность. Поэтому первое следует рассматривать как условия, а второе как причины... Причинами преступности являются, как и вообще причиной, те активные силы, которые своим действием порождают ее существование. Причины конкретного преступления – это, таким образом, те активные силы, которые вызывают у субъектов интересы и мотивы для его совершения[111]».

К большому сожалению, с тех самых пор более точного определения причин преступности на постсоветском пространстве так и не дано. Академик В.Н.Кудрявцев, оценивая западную «теорию факторов», отмечал, что «западные ученые, разрабатывая проблему причин преступности, создали так называемую «теорию факторов» как явлений, порождающих преступность. Начался подсчет этих факторов. Они оказались и несопоставимыми по своей важности, силе влияния, в том числе на преступность, и столь многочисленными, что разные исследователи запутались в их числе и многообразии. Причем каждый считал по-своему. Среди отечественных криминологов тоже нашлись ее сторонники, насчитавшие 200–240 факторов, которыми вызывается преступность.

Говоря об этой разновидности теории о причинах преступности, следует сказать, что она добросовестно перечисляет все то, что, по мнению ее создателей, влияет на преступность, но при этом теряется определение того, на что же следует обратить внимание в первую очередь (и почему?), а на что во вторую (и почему?); какие преступления требуют наличия 240 факторов, а какие – 20? Не случайно подавляющее большинство западных криминологов, едва эта теория появилась, отвергли ее, а знаменитый американский криминолог Э.Сатерленд назвал теорию факторов каталогом несопоставимых ценностей[112]».

Однако, несмотря на некоторое неприятие «теории факторов» уважаемым академиком, на нее все же следует обратить более пристальное внимание, так как в приложении к вопросам злоупотребления психоактивными веществами она может дать определенный позитивный результат. Так, если не рассматривать глубокие, основополагающие причины злоупотребления ПАВ, то следует согласиться с тем, что факторы способствующие злоупотреблению продуктами каннабиса будут различными для Кыргызской Республики и, например, российского Заполярья. Соответственно объясним рекордный для стран СНГ уровень злоупотребления продуктами каннабиса в Кыргызстане и низкий уровень этого явления в указанном регионе России.

И если эти аспекты очевидны, то открывается «простор» для осуществления практических превентивных (профилактических) мер. Важным моментом здесь является теория Дениз Кэндл, согласно которой развитие зависимости от ПАВ зачастую происходит предсказуемо: от легкого алкоголя к табаку, затем к марихуане и далее к более химически активным наркотикам[113].

Наркопревенцию можно и нужно рассматривать как совокупность:

а) общей наркопревенции в виде устранения причин, условий и факторов, отрицательно влияющих на состояние системы управления ПАВ;

б) индивидуальной превенции в отношении:

-лиц злоупотребляющих ПАВ (первичная, вторичная и третичная наркопрофилактика);

-провайдеров[114] ПАВ.

При этом в число провайдеров будут входить не только поставляющие ПАВ незаконно (так называемые наркоторговцы), но и те, кто нарушает порядок торговли легальными ПАВ.

Понимание этого важного момента дает ключ к организации первичной наркопрофилактики, которая немыслима выборочно для одной из категорий ПАВ, какими бы они важными не представлялись на первый взгляд. Зависимость к любому виду ПАВ в среднестатистических условиях приведет его и к другим ПАВ.