Мученики, исповедники и подвижники благочестия Нижегородские 3 страница

- Куда?

- В правление.

Выбрав все, составили обвинение: злостный неплательщик, противник советской власти, мед не дает. Отец Александр, прочитав про мед, сказал:

- Вы идите сами и берите, если найдете хотя бы ложку меда. Если найдете, то забирайте меня как лжеца. Берите и всех пчел.

Идти они не пожелали, а потребовали, чтобы он поставил под обвинением подпись. Подумал: подписывать ли такую бумагу? Но решил, что, если он не подпишет, то они сами его подпись поставят и все равно арестуют. И он подписал.

"Мне отмщение, Аз воздам", - говорит Господь. Вскоре председатель сельсовета Титов застрелил бедняка и сам был арестован; о. Александр остался на воле.

В 1929 году прибыли в село безбожники снимать колокола. Мужики собрались с вилами и кольями и были полны решимости отогнать безбожное воронье, слетевшееся клевать святыню и уничтожать народное достояние. Отец Александр остановил:

- Всякая душа власть предержащим да повинуется. И вас пересажают, и меня в этом обвинят. Как хотите, а это дело Божие, не наше вами.

Колокола сняли, служба продолжалась.

Как произрастает семя добра в душе человека и как - семя зла? Бог видит рост и того, и другого. Михаил Горбунов, нашедший когда-то приют в семье священника, вырос, вступил в коммунистическую партию, стал председателем поселкового совета и теперь разорял и обездоливал. Зная, что о. Александр будет лишен имущества и крова, он пришел в этот день пораньше и сказал:

- А можно ли чаю поставить?

Домашние священника захлопотали, поставили самовар, стали собирать на стол, когда в дом вошли восемь человек. Отец Александр предложил разделить трапезу, но они отказались, сказав:

- Хватит тебе чай пить, ты свое отпил.

С собой они привели ту самую Анну, которой столь много о. Александр благодетельствовал, и намеревались поселить ее в доме священника. Как бы в исполнение некоего обряда Николай Ваньков приказал ей:

- Анна, снимай иконы, руби, да растопляй подтопку.

- Николай Андреевич, я иконы рубить не буду. Александр Алексеевич мой благодетель.

- Какой он благодетель! Он паразит.

- Нет, он мой благодетель. Без него бы мне дочери не воспитать.

Николай Ваньков и Михаил Горбунов с подручными сняли со стен икон картины, книги. Ваньков принес со двора топор и принялся рубить иконы. Отец Александр сказал:

- Николай Андреевич, ну зачем вы хотите топить печь этими вещами! Их можно было бы отдать в музей. Они еще пригодились бы. Есть дрова, ими топите.

- Ты здесь не хозяин, - ответил Ваньков, складывая порубленные иконы в печь.

9 декабря 1937 года о. Александр был арестован. За день до ареста его навестила раба Божия Анастасия, помогавшая семье о. Вячеслава Леонтьева, после ареста которого она ухаживала за его матушкой Зоей. Отец Александр был болен. Анастасия стала жалеть его и говорить, что, может быть, больного его не арестуют.

- Нет, они никого не жалеют и не желают ничего видеть. Завтра меня арестуют.

Наутро милиционер повез его в тюрьму. Дочь собрала и понесла передачу.

- Валидов здесь? - спросила она у окошка.

- Здесь.

- Вот передача ему.

- Никаких передач. Отъел свое.

- Вы мне скажите, его здесь будут держать или отправят?

- Приходите послезавтра.

И надзиратель захлопнул окошко.

Через день она пришла вместе с матушкой о. Василия из села Андосова, который был арестован тогда же. Но власти объявили, что они отправлены накануне.

Родственники после смерти Сталина попытались узнать о судьбе о. Александра, им пришел ответ, что он приговорен к заключению в Дальневосточные лагеря без права переписки (то есть расстрелян).

Священник Василий Воскресенский служил в селе Пильна Нижегородской области в храме Ильи Пророка. В 1921 году храм сгорел, но вместо него был построен новый, который сразу по окончании строительства безбожники отобрали и, разрушив купол, приспособили под школу. Православные перешли в убогую времянку.

Первый раз о. Василий был арестован в двадцатых годах, приговорен к пяти годам, по прошествии которых вернулся в село. Прихожане просили о. Василия служить у них. В 1937 году вместе с диаконом Александром о. Василий был арестован; оба они скончались в заключении.

Протоиерей Никандр и его жена Александра были арестованы в селе Княжиха Пильненского района. По всей вероятности, о. Никандр вскоре в заключении скончался, а матушка Александра пробыла в лагере семь лет и умерла незадолго до освобождения.

Священник Петр Кочетков служил в Никольском храме села Пожарки Сергачского района. Он был арестован в 1935-1936 годах и скончался в заключении.

Священник Петр был арестован в селе Ильина Гора Курмышского района - и безвестно.

Протоиерей Иоанн Масловский родился в Нижегородской губернии. Окончил Духовную академию и более сорока лет прослужил в селе Шохине. Приход был бедный, семья у о. Иоанна была большая, и ему приходилось крестьянствовать.

Однажды зимой он заблудился, не знал, как выйти, и тогда взмолился Николаю чудотворцу: "Не дай мне умереть неготовому, не очистившемуся покаянием". И по молитвам святителя он выехал на село, где служил священником его родной брат.

Во время гонений двадцатых годов его трижды вызывали к себе власти и принуждали отречься от Бога. Он не соглашался. А положение становилось все труднее. Опасаясь гонений, стали принуждать к отречению домашние. Злым разбойником надвигался со всех сторон мир. Отец Иоанн не уступил просьбам и вскоре был арестован, скончался в заключении.

Протоиерей Александр Касаткин окончил Духовную академию и служил в Нижнем Новгороде. По воспоминаниям знавших его, он был тих и кроток. Во время гонений был арестован и сослан. Отбыв ссылку, он вернулся домой. Дом его был занят, жилец донес на него, и о. Александр снова был арестован; скончался в заключении.

Священники Николай Покровский, Димитрий Орловский и Леонид Архангельский были арестованы в тридцатых годах. Леонид Архангельский подписал отречение, рассчитывая получить хорошее место, и был освобожден, но позже его вновь арестовали и отправили в лагерь, где он и скончался. Два других священника скончались в заключении как исповедники.

Священник о. Симеон, по национальности мариец, служил в селе Лежнево Шаранговского района. Арестован в 1930 году.

Вместе с ним был арестован староста храма Иоанн Лежнин. Цель безбожников была закрыть храм. Старосту обвинили в незаконном изготовлении крестов и заключили в Яранскую тюрьму. Мучителям не удалось склонить исповедника к самооговору, и он был приговорен к трем годам заключения; скончался в тюрьме города Вятки.

Священник Симеон был заключен в Архангельские лагеря, куда ездила к нему его многочисленная паства. Из заключения ему удалось бежать, и хотя тюремщики приложили много сил, чтобы найти его, поиски остались безуспешными.

Вместе со священником о. Никифором и несколькими крестьянами о. Симеон ушел глубоко в лес. Здесь они выкопали пещеры и устроили монастырь. Не один год прожили они здесь. Завели кошку. Однажды, это было в начале сороковых годов, за кошкой погналась охотничья собака, а вслед за нею набрели на отшельников охотники. Они донесли о монастыре властям. Все скрывавшиеся были арестованы и расстреляны.

Священника Иоанна Макарова арестовали в тридцатых годах. Родом он из села Балтинка. Служил под городом Ядрином. Скончался в заключении.

После арестов в селе нескольких священников архиерей прислал священника из Сергача, но прихожане попросили поставить своего деревенского - Петра Даниловича Платонова. Архиерей согласился. Отец Петр служил до закрытия храма в 1937 году. Узнав, что его собираются арестовать, он скрылся в лесу, где и прожил до своей кончины. Хоронили его прихожане открыто, народу собралось множество, и власти не решились препятствовать. Иеромонах Савва - родственник о. Петра, был арестован и скончался в заключении.

Священник Михаил Козлов и сын его, регент Владимир. Несчастно село и беден приход, когда они лишены настоящего пастыря. Никакое дело в таком селе не спорится, и жизнь, как прогнившая ткань, расползается в разные стороны. Нет духовных успехов, нет и материального благополучия. Если в такое село попадет ревностный, но молодой и неопытный пастырь то, столкнувшись с трудностями, придавливающей работой, начинает унывать и стремится уйти на приход полегче. И со временем такое село как бы заволакивает серая безлюбовная хмарь.

Праведники и святые - как звезды на небе, хмуро и неприветливо жить там, где над человеком распростерто небо без звезд, - пустота. Таким несчастным и невезучим было село Борятино. Было в нем двести домов, была земля, а достатка не было никогда. И пастыри сюда достойные не приходили, а недостойные быстро его покидали, и оставалась неудачливая паства без духовного окормления. Только и радость была, что во время закулачивания в конце двадцатых годов всего десять дворов записали кулацкими и хозяев их не выслали в Сибирь, а разрешили расселиться по соседним районам.

В 1918 году приходской священник в Борятине отказался от сана и вместе с псаломщиком бежал. Затем священники часто менялись. В трудные для крестьян годы (1928-1932) храм остался совсем без священника и так достоял до середины тридцатых годов, когда в нем стал служить последний в селе священник о. Михаил Козлов. Родом он был из села Порецкого, не в пример Борятину, благочестивого большого села.

Сын о. Михаила Владимир тоже был когда-то священником, имел семью, четверых детей, но овдовев, пленился страстью к молодой девице, певшей на клиросе, у которой от природы был дивной красоты голос. Отец Владимир снял с себя священнический сан и женился. Обретя вожделенное, он не обманывал себя, зная, что выбрал худшее, небесному предпочел земное, свободному - страстное, рабское. Теперь Владимир служил в храме у отца регентом. Регентом он был ревностным и не желал ни при каких обстоятельствах покидать храм. Показывая на гордо расхаживающих по селу новых господ - безбожное колхозное начальство, Владимир говорил: "И я мог бы так же с папкой ходить, но я лучше буду Богу служить. Хоть и грешный, а Божий".

В 1937 году о. Михаил и его сын Владимир были арестованы. В тюрьме безбожники предлагали Владимиру отречься от веры, обещая свободу, но он предпочел более выгодный торг, ценою мученической смерти приобрести душе первые одежды. Вместе с ним в заключении скончался и о. Михаил.

Священник Александр Воскресенский служил в селе Паново Арзамасского уезда. Он был расстрелян вместе с сыном Петром в сентябре 1918 года за религиозную проповедь.

Священника Лебедева села Ездоково Арзамасского района, диакона, звонаря Ивана Ивановича Коновалова и монахинь, живших при храме, арестовали в 1937 году. После заключения в тюрьму о них не было никаких известий.

Священник Иоанн Ходоровский был эмигрантом, но в 1921 году нелегально вернулся в Россию, был арестован и отправлен в ссылку, где тайно принял рукоположение в священнический сан, а затем бежал и долгое время скитался. Прибыв в Арзамас, о. Иоанн нашел приют у монахини Терентьевой. Некоторое время она скрывала его как беглеца, но впоследствии о. Иоанн перестал скрываться и снискал к себе всеобщее уважение. В обхождении с народом был мягок, отзывчив, шел навстречу любой просьбе и без отказа совершал все требы. Жил о. Иоанн в миру по уставу затворников и готовился принять монашескую схиму. Он был обвинен в распространении антисоветских листовок при помощи странствующих религиозных проповедниц и принадлежности к церкви, возглавляемой митрополитом Иосифом (Петровых). Расстрелян в Арзамасе в 1938 году.

Священник Порфирий Устинов родился в восьмидесятых годах XIX столетия, был рукоположен ко храму села Каменки Нижегородской губернии. У о. Порфирия родилось двое детей. Но не к счастью семейной жизни влекло его сердце, а к подвигу. Во время Великого поста он каждый вечер шел в церковь и молился там до двух часов ночи. В течение всего поста он и его жена Александра употребляли в пищу только просфоры и хлеб, а в первую седмицу не ели вовсе.

Время не сохранило подробностей недолгого служения о. Порфирия, но известна одна история из его семейной жизни, которая рисует смиренный облик православного подвижника.

Во время ночных молений в храме о. Порфирий сам читал псалмы, каноны и акафисты. В сердце Александры стало расти раздражение - ей хотелось читать в церкви, а батюшка не предлагал. По молодости и духовной неопытности (ей было тогда двадцать два года) она решила попробовать свои силы на поприще самостоятельного духовного подвига и пришла к мужу:

- Батюшка, я пойду странничать. Благослови.

- Благословляю тебя, иди, - кротко ответил о. Порфирий.

Дети остались с отцом. Александра отправилась странствовать вместе с духовными сестрами, и странствовали они около года.

Однажды отыскали они большого подвижника, жившего в лесу. Монах вышел навстречу странницам, провел к келье, и, обратившись к Александре, сказал:

- У меня мух полно, в келью зайти нельзя... Своего подвижника бросила и ко мне пришла. Не покидайте своего батюшку, - обратился он ко всем, - он настоящий подвижник Христов.

А потом постукал пальцем Александру по голове и сказал:

- Будешь читать Псалтирь и акафисты.

Вышли они из лесу. Александра решила домой возвращаться. И вовремя. Прошло после ее возвращения несколько дней - и она внезапно ослепла. Отец Порфирий не попрекнул ее долгим отсутствием, он вел тот же образ жизни - прилежно молился ночами, постился. Александра стала ходить с ним в храм, слушала чтение, сама уже читать по слепоте не могла. Прошло немного времени, и она выучила на память Псалтирь, семь акафистов, основные каноны и полунощницу с семнадцатой кафизмой, чтение которых стало для нее великим утешением и поддержкой после смерти мужа.

Отец Порфирий недолго прослужил в храме. Во время гонений на Церковь в начале двадцатых годов он был арестован и отвезен в тюрьму села Пильна. Там он заболел и вскоре скончался.

Священник Василий Адаменко родился в 1885 году в станице Попутная, неподалеку от Армавира. С юных лет был очень религиозен, обладал красноречием; часто проповедовал на берегу Кубани, где собиралось много верующих. Заметив его ревность, приходской священник направил его на курсы противосектантских миссионеров. Затем он был рукоположен во священника.

Отец Василий служил в Армавире, в Одессе, Екатеринодаре. В 1919 году он был выслан из Екатеринодара в Нижний Новгород в числе других священников. В Нижнем Новгороде он много и успешно проповедовал. Служил в Ильинском храме. Истовым богослужением, проповедью, внимательной исповедью привлек в храм много молодежи, так что, в конце концов, образовалась религиозная община.

Будучи даровитым миссионером, он много страдал от того, что слово Божие и православное богослужение с трудом понимаются значительной частью народа, что душа участвует в молитве, а ум остается без плода, что сам язык богослужебных книг не вполне понятен для современного человека. Его переживания и размышления находили поддержку в суждениях по этому вопросу некоторых современных ему учителей Церкви, например св. Феофана Затворника, который писал: "Есть вещь крайне нужная. Разумею новый упрощенный и уясненный перевод церковных богослужебных книг. Наши церковные песнопения все назидательны, глубокомысленны и возвышенны. В них вся наука богословская, и все нравоучение христианское, и все утешения, и все устрашения. Внимающий им может обойтись без всяких других учительных книг. И о. Василий взялся за переводы на русский язык богослужебных книг. Он составил и издал на русском языке Служебник, Сборник суточных церковных служб, песнопений главнейших праздников и частных молитвословий Православной Церкви и Требник.

В дореволюционной России трудно было ожидать скорого проведения церковно-богослу- жебных реформ, и когда появилось обновленческое движение о. Василий увидел в нем возможность к осуществлению реформ и примкнул к движению. В храме у о. Василия все было подчинено строгому благочестию, в алтаре были запрещены все разговоры, из алтаря и ризницы убраны все зеркала которых он не только в храме, но и в доме не держал. Он был очень нестяжателен и не брал за требы денег. Его духовные чада строго постились в установленные церковным уставом дни, и часто он благословлял кого-нибудь из молодежи проповедовать в храме. В 1924 году жена о. Василия, не выдержав аскетического уклада его жизни, ушла, и он принял монашество с именем Феофан.

Он видел, что не все обновленческие священники столь же ревностны, что преобладающее большинство обновленческого духовенства ищет иного - мирского, а не духовного, и даже вовсе не религиозного. И о. Василий старался не служить Евхаристии с другими обновленческими священниками, а сослужить лишь на всенощных.

К о. Василию приезжал из Киева известный знаток церковного устава Михаил Николаевич Скабалланович; он был на службе о. Василия и одобрил ее. "Я переводил богослужение на русский язык для знакомства верующего народа, но не думал, что это так скоро осуществится на практике", - сказал он.

Часто о. Василий выступал на диспутах с безбожниками и всегда выходил победителем. На известном диспуте в Москве Луначарского с Введенским выступил также о. Василий, после чего Луначарский подошел к нему, обнял и сказал:

- Ты меня победил.

Своим авторитетом и религиозной ревностью о. Василий многих привлекал в обновленчество, придавал ему значительность. Но ни возглавителей обновленчества, ни советские власти о. Василий не удовлетворял.

Обновленческий митрополит Александр Введенский, приехав в Нижний Новгород, всячески льстил о. Василию, но, вернувшись в Москву, заявил "Хватит нам этой эндэковщины и адамовщины". (Священник Александр Эндэка служил в храме на Лубянской площади и принадлежал к "идейным" обновленцам). Вскоре Введенский послал своего епископа для ревизии и удаления о. Василия из храма. Поначалу приехал епископ Александр (Лавров), но познакомившись с о. Василием и побывав на богослужении, отказался расправляться со священником, за что в наказание был переведен Введенским в Вологду. На смену епископу Александру был прислан митрополит Иерофей Померанцев (постриженник архимандрита Сергия Страгородского), которому также было поручено ликвидировать общину, о чем он при отъезде сказал:

- Мне поручено было вас разогнать, но я не мог этого сделать, так как мне понравилось ваше уставное богослужение на русском языке.

Вскоре приехал митрополит Иоанн (Миртов), который быстро договорился с НКВД об образе действий. Отец Василий стал готовиться к аресту и послал письмо митрополиту Сергию (Страгородскому), в котором приносил покаяние в обновленчестве. Одновременно с этим готовил себе преемника.

Священник Василий Адаменко был арестован 9 декабря 1931 года после всенощной на Знамение Божией Матери и выслан в Красно-Вишерские лагеря.

Его преемник Василий Абоимов был рукоположен во диакона и священника митрополитом Сергием (Страгородским), а служивший здесь ранее диакон Иоанн Фролов был митрополитом Сергием перерукоположен. В своем храме о. Василию Абоимову служить не дали, так как обновленцы забрали ключи от храма. Паства Ильинского храма разошлась по городским приходам. На этом Нижегородское обновленчество прекратило свое существование. Священник Василий Абоимов и диакон Иоанн Фролов были направлены в село Пахотный Усад, где с благословения митрополита Сергия служили на русском языке. Вскоре о. Василий Абоимов был арестован.

По окончании срока о. Василий Адаменко жил во Владимире. В 1937 год он был арестован и отправлен этапом в Караганду в числе девятнадцати человек нижегородского духовенства. Скончался в заключении.

Священник о. Василий служил в Преображенском храме села Воротынец с 1919 года. В 1926 или 1927 году он был переведен в село Катунки; служил усердно и был в нравственном отношении примером для прихожан.

Вместе с ним служил священник о. Владимир, совершенно иного духа. Рано овдовев, он пьянствовал и распутничал, переходя в состояние все горшее, так что не гнушался предавать собратьев. После перевода о. Василия на другой приход власти объявили сбор подписей якобы для того, чтобы сохранить храм. Когда все подписались, дело представили так, будто подписи собрали, чтобы закрыть церковь. В 1928 году храм стали поспешно ломать.

По доносу о. Владимира о. Василий вскоре был арестован и умер в тюрьме.

Священник Александр Цитронов служил в селе Корсакове Пьянперевозского района. Родился он в 1874 году, рано овдовел и сам воспитывал сына, несчастья переносил с кротостью и смирением, полагая в Господе упование и утешение свое. В 1929 (или 1930) году власти изгнали его из дому, он скитался, жил подаянием, но службы в храме не оставлял. Неподалеку от села Корсакова, селе Воротынец служил священник Владимир. Не раз он приступал к о. Александру, соблазняя его.

- Давай откажемся от Бога, нам хорошее место дадут.

Отец Александр отвечал:

- Я Бога менять не буду ни на кого.

В 1937 году он был арестован и расстрелян.

Священник о. Косма служил в Нижегородской епархии; во времена гонений на Церковь был арестован и пробыл несколько лет в заточении; по окончании срока служил в селе Митино, где в этот момент не было священника. В 1937 год он был арестован и расстрелян.

Священник Павел Перуанский и диакон Михаил Лилов. После закрытия Дивеевского монастыря в 1927 году в Дивееве оставалась только Казанская церковь, которая служила до своего закрытия в 1937 году. Настоятелем храма был митрофорный протоиерей Павел Перуанский. Вторым священником был о. Симеон. Он был из мастеровых; в тридцати годах из страха перед преследованиями снял с себя сан. Умер в Вятке во время войны.

Михаил Лилов был последним диаконом в Казанском храме. У него был большая семья, а служить становилось все труднее, и он уже решил снять с себя священный сан; и вот в то время, когда он находился в Казанской церкви, ему явилась первоигумения мать Александра, после чего он изменил свое решение и до самой смерти горько оплакивал свое малодушие. В Великую среду за литургией Преждеосвященных Даров он не мог читать Евангелие о предательстве Иуды, захлебываясь от слез.

При закрытии храма осенью 1937 года диакон Михаил был арестован вместе с настоятелем о. Павлом Перуанским. Незадолго до ареста его вызвали и спросили: "Ты пастырь или наемник?" Он ответил: "Я пастырь".

Оба они скончались в Арзамасской тюрьме на Пасху 1938 года.

Саровский иеромонах Маркеллин много лет стоял гробным у мощей преподобного Серафима. Он никогда не уставал служить молебны и поминать о здравии всех. Он говорил: "Пишите, пишите всех, кого знаете, чтобы всех помянуть у мощей преподобного". Перед закрытием монастыря управляющий Тамбовской епархией архиепископ Зиновий предложил ему взять мощи и скрыться с ними на Кавказе, но тот не послушался. Он говорил: "Стоя столько времени у мощей, я видел так много чудес, что уверен, что преподобный сам не дастся". Когда же мощи были изъяты и увезены из Сарова, он страшно раскаивался в своем самоволии и едва не заболел.

В начале тридцатых годов о. Маркеллин был арестован и в 1932 году находился в Алма-Ате на пересыльном пункте. Последний раз его видели в церкви в Алма-Ате в Великую субботу, а в Пасхальную ночь его вместе с другими заключенными послали этапом дальше; вскоре он скончался.

Игумен Саровской пустыни Руфин скоропостижно скончался в Сарове в 1924 году. После него игуменом был Мефодий. Он был сослан еще до закрытия монастыря и, по-видимому, скончался в ссылке.

Иеромонах Исаакий, подвижник Саровской пустыни, после закрытия Сарова был арестован и скончался в ссылке.

Инок-подвижник Василий, сидевший у Серафимовского источника, был убит в 1927 году при закрытии Саровской пустыни.

Священник Иоанн Пустынский был рукоположен ко храму села Бабино Ташинского уезда Нижегородской губернии, где и прослужил двадцать пять лет.

Когда начались гонения, власти, намереваясь закрыть храм, потребовали уплаты непомерного налога. Священнику нечем было заплатить, но крестьяне сами собрали все нужное. Тогда власти арестовали его, обвинив в том, что он уговаривал крестьян помочь с уплатой налога, и отправили в лагерь.

После освобождения он стал служить в селе Усы, потому что в Бабино на его место поступил служить иеромонах Саровского монастыря Дамаскин.

Вскоре о. Иоанна снова арестовали. В лагере он смертельно заболел, был освобожден и сразу после этого скончался. Заключение и испытания не сломили исповедника, он говорил: "В тюрьме спасение. От востока до запада все там узнаешь".

Иеромонах Дамаскин был ревностным пастырем. Однажды в его приходе без исповеди умер старик-прихожанин. Узнав об этом, он сильно сокрушался: "Теперь я должен всю жизнь о нем молиться, ибо дам за него ответ".

В 1939 году он был вызван в районный центр как бы для уплаты налога, там арестован и скончался в заключении.

Инок Феодор (Малешкин) был послушником Саровского монастыря. Родом из села Гавриловки Ташинского уезда. После закрытия властями в 1927 году Саровского монастыря он вернулся на родину, ходил из села в село, читал Псалтирь. За кротость и незлобие крестьяне любили его и всегда с радостью принимали. Когда власти приказали идти на выборы, проверяя покорность народа новым обрядам, он не пошел. И представители властей пришли к нему в дом.

- "Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых и на пути грешных не ста", - сказал он вошедшим. Его арестовали и заключили в тюрьму, где он и скончался.

Священник Владимир Боголюбов родился в селе Шуварово. Он был женат на дочери священника о. Иоанна из села Лендяй Старшайкова района. Служить о. Владимир начал с 1922 года.

В 1931 году скончался о. Иоанн, и о. Владимир перешел служить на место в село Лендяй в храм святителя Николая. Местные власти настолько навидели Церковь, что на похоронах о. Иоанна запретили колокольный звон.

Первое время о. Владимир жил в церковном доме, но его отобрали. Он купил свой дом, но и его отобрали, и семью священника приютила одна старушка. Однако и здесь о. Владимиру не пришлось долго жить.

В феврале 1932 года в сельсовете собрался комсомольский актив во главе с Михаилом Перфильевым и постановил поехать за священником, отвезти на кладбище и каждому пустить в него пулю.

На собрании присутствовал учитель Иван Степанович Демин. План убийства священника его ужаснул, он пришел домой и рассказал обо всем матери. Она сказала своей снохе Марии:

- Беги, предупреди, батюшку убить собираются.

Та вмиг побежала. Убийцы заблудились, хотя ночь была лунная, и Мария успела предупредить священника, который тут же ушел. Отца Владимира убийцы не застали, но увидев Марию, схватили ее и отвели в сельсовет. А сами пошли к ней домой.

Пришли и спрашивают мать:

- Где твоя дочь?

- Не знаю, задержалась где-то.

- Мы твою дочь убили, - говорят.

- Что же, видно, так Богу угодно, - спокойно ответила она. (Через некоторое время Марию отпустили).

Отец Владимир перебрался в небольшую деревню Обувка. Но и туда пришли его искать убийцы. Тогда он ушел в соседнюю Нижегородскую область, в село Мудаюв, где служил до 1937 года.

В 1937 году о. Владимир был арестован и скончался в заключении.

Священник Алексей Салганский служил в храме Казанской Божией Матери в селе Григорово Большемурашкинского района. Отца Алексея арестовали в середине тридцатых годов, и он умер в заключении. После его ареста безбожники начали разорять храм. Разрушили колокольню и разбили колокол; батогом срывали с иконостаса иконы и бросали в реку. Наконец объявили, что будут снимать с храма кресты. Вызвался Иван Ананьев:

- Если хорошо заплатите, я найду напарника и обещаю вам кресты снять.

Власти согласились и дали денег, но когда он поехал на базар, лошадь понесла, разбила телегу; он сломал ногу, руку, поломал несколько ребер, так что мероприятие это рассыпалось, и других желающих испытывать на себе гнев Божий не нашлось.

Священник Николай Сатирский служил в селе Воронине, в пяти километрах от Григорьева, был арестован в 1936 (или 1937) году и скончался в заключении. Священник Николай Васильевич Никольский служил в селе Курлаково Большемурашкинского района. Прихожане с благодарностью вспоминали о нем как о ревностном священнике; он много и интересно рассказывал о Церкви и ее истории.

Когда его арестовали в 1941 году, ему было около сорока лет. Он был казнен, по-видимому, сразу же после ареста.

Игумения Елизавета - вторая игумения от основания монастыря в селе Медяны Нижегородской епархии. Монастырь был трудовой, инокини и послушницы занимались в основном сельскими работами. Как и многие монастыри, Мединский благотворил нуждающимся.

В 1918 году в монастырь прибыли представители советской власти и стали грабить его. Игумения благословила звонить в колокол. Крестьяне, услыхав колокол, поспешили к монастырю с вилами, топорами, кольями. Безбожники продолжали грабеж, и в завязавшейся схватке трое из них были убиты.

Через несколько часов в село вошел карательный отряд. Всех монахинь собрали в одну комнату, престарелую игумению - ей было в то время около восьмидесяти лет - в другую.

Обнажив тело старицы, палачи стали нещадно сечь ее. Били так, что мясо отделялось от костей. Но Господь укрепил ее, и ни одного стона палачи не услышали.

Избив, едва живой бросили они игумению в подвал и держали там долгое время без пищи. Господь не оставил рабу Свою: когда каратели открыли двери, они нашли ее живой, исцелившейся от ран.