Мученики, исповедники и подвижники благочестия Нижегородские 2 страница

- Ты такой молодой, такой красивый, что тебе губить себя? Иди к нам, мы тебе любую работу дадим, работай и будешь жить, только положи на стол крест, откажись от монашества и священства.

Игумен Дорофей отвечал:

- Зачем я буду отказываться от Бога? Я один, у меня нет ни жены, ни детей, никто из-за меня не пострадает, я пойду и умру за Христа. От Бога я не откажусь, что хотите со мной делайте. И крест я с себя не сниму.

Льстивые гонители отпустили его. Арестован он был в октябре 1937 года и вскоре, как полагаем, казнен.

Вместе с ним был арестован священник Вячеслав Всеволодович Ильинский. Он родился в 1877 году в селе Колшево Кинешемского уезда Костромской губернии в семье священника. Окончил Костромскую духовную семинарию. Служил в Троицкой церкви в Ветлуге. В 1935 году власти обложили храм таким налогом, что ни священник, ни прихожане не в силах были его уплатить, и храм был закрыт. Отец Вячеслав перешел в Екатерининский храм.

Игумен Антоний. Во время гонений 1929-1931 годов в Ветлугу ссылали духовенство других епархий. Сюда был сослан игумен Антоний. Поначалу его посадили в тюрьму. Выпустив, служить не дали, и он за хлеб пел на клиросе.

Был он простой и смиренный, скончался на Пасху в 1931 году. Отпевание и погребение его, собравшее множество народа, превратилось в видимое торжество веры над безбожием и смертью.

Погребен игумен Антоний рядом с Ветлужскими блаженными на новом кладбище, получившем начало от могил казненных в 1918 году.

Священник Михаил Скомницкий родился в шестидесятых годах XIX столетия в селе Благодатском Сеченовского уезда Нижегородской губернии в семье священника о. Иоанна Скомницкого.

Последние десять лет перед мученической кончиной о. Михаил служил в селе Ратово Сеченовского района. Это был кроткий пастырь и строгий исполнитель устава Православной Церкви. Нестяжательный, он жил в стесненных обстоятельствах, в домишке худшем, чем у последнего бедняка, получая часто от прихожан только хлеб на сегодняшний день. Но иначе выглядели в очах Божиих его кротость, смирение и нищета. Елизавета Козлова видела во время литургии о. Михаила молящимся на воздухе.

- Чем так батюшка угодил Богу? - спросила она матушку о. Михаила.

- Он никогда не начинал служить, не исполнив правила. И от детства ни разу не нарушил среды и пятницы, - отвечала она.

В семи километрах от Ратова в селе Козловка служил иного склада священник - Борис Михайлович Вознесенский.

Во время коллективизации был издан указ, по которому всякий, убивающий свою скотину, мог быть осужден на тюремное заключение. Отец Борис зарезал теленка, и это стало известно властям; он был приговорен к заключению. В 1937 году он освободился и вернулся в Козловку. Но не нравилось ему служить здесь, хотелось в богатое Ратово. Отец Борис был молод, обладал прекрасным голосом, и часть ратовских певчих согласилась просить его к себе.

Прихожане же воспротивились его переходу в Ратово. Но грех сладок, а человек падок. Где грех - закон, там и вера, и совесть - рубашка переменная. И о. Борис, действуя всякими неправдами, захватил храм.

Отец Михаил уступил и перешел служить в Козловку. Но только две или три службы успел здесь отслужить и на Преображение в 1937 году был арестован, а вместе с ним прихожане, защищавшие его.

Отец Борис также вскоре был арестован и приговорен к пятнадцати годам заключения за участие в убийстве и скончался в лагере вероотступником.

Для расправы над верующими из Нижнего прибыл следователь Комаров. Арестованных держали первое время в Сеченове; многих пытали, иных угрозами старались склонить к сотрудничеству с властями. Однажды вызвал к себе Комаров прихожанку о. Михаила и стал ее уговаривать.

- Ну, зачем ты пошла в церковь, ты лучше ходи к Аполлинарии Ивановне (та была членом церковного совета и сотрудничала с чекистами) и все будешь иметь.

Уговоры не помогли, и следователь попробовал льстить.

- Да, ты религиозная...

- Что вы, - та даже руками всплеснула, - да я такая же, как все. А все-то - неверующие, лицемеры, и пошел Комаров за стол писать протокол; пишет, а лицо с каждой минутой чернее, и, наконец, говорит:

- Распишись.

- Я не могу подписать то, что не знаю.

Он прочел, что такая-то обязуется сотрудничать с органами НКВД.

Та не подписывает. Комаров вынул наган и говорит:

- Всех мы вас сотрем с лица земли. Вы нам мешаете. Мы загоним вас туда, куда ворон костей не заносит. Не только тебе, но и всему роду твоему будет тошно. Никуда-то я тебя не отпущу, ты от нас никуда не скроешься - у нас глаза видят далеко, уши далеко слышат.

Долго он говорил и все ходил, угрожая, и, наконец, пригрозил, что застрелит ее сейчас.

- Я в тебя пулейку пущу, - сказал он, наставив наган.

- Давай, пускай, - бесстрашно ответила та.

Комаров снова заходил по кабинету, потом написал другую бумагу, что такая-то обязуется никому не говорить о том, что было между нею и следователем.

В Сеченове о. Михаила подвергли мучениям, а потом отвезли в Нижегородскую тюрьму. Однажды пришел его сын Константин и принес передачу.

- А ты кто ему? - спросили его.

- Сын, - ответил тот.

Он тут же был арестован; скончался в заключении.

В тюрьме о. Михаила долго мучили, после допросов и пыток запирая в узкий каменный ящик; такие ящики назывались столбами. Отец Михаил здесь и скончался.

Вместе с о. Михаилом были арестованы и умерли в заключении: староста храма Косма Боганов, бывший ко времени ареста уже в преклонных годах;

Никифор Илларионович Шишканов - это был глубоко верующий человек; сначала он работал учителем, но когда школа стала распространителем невежественного безбожия, был уволен и работал в колхозе учетчиком, веры своей не скрывал, открыто заступался за церковь и о. Михаила;

регент Порфирий, до Ратова жил в другом месте; во время коллективизации его хозяйство было разграблено сельсоветом, и он покинул родное село и устроился в храме Ратова; обладал большими музыкальными дарованиями как в регентском искусстве, так и в сочинении музыки; с успехом обучал прихожан церковному пению;

Александр Савелин был арестован за то, что ходил в церковь, несмотря на угрозы безбожников;

член церковного совета Петр Делява;

церковный сторож Петр Левадонов; ко времени ареста ему было около семидесяти лет, он был арестован вместе с другими мужиками по делу о. Михаила.

После ареста митрополита Феофана начались массовые аресты духовенства и верующих. Среди других был арестован священник Александр Иванович Крылов. Он родился в 1879 году в селе Варганы Лысковского уезда Нижегородской губернии. Служил священником в селе Ляпуны Лысковского района Нижегородской области. 17 сентября 1937 года он был арестован на основании показаний, вымученных под пыткой у арестованных ранее. Отца Александра обвинили в том, что он будто бы участвовал в сожжении двадцати домов и скирды соломы в селе Островском, колхозного двора в селе Уварово и мельницы в деревне Гугино. Отец Александр отверг все обвинения. 11 ноября 1937 года он был приговорен Тройкой УНКВД к расстрелу и расстрелян.

По тому же делу был арестован священник Павел Васильевич Борисоглебский. Он родился в Васильсурске Нижегородской губернии. Служил в селе Плотинское Лысковского района Нижегородской области. Отец Павел был арестован 24 июля 1937 года и обвинен в том, что, находясь в ссылке в 1930-1931 годах допустил антисоветские высказывания. Виновным себя не признал. 11 ноября 1937 года был приговорен к расстрелу и расстрелян.

Священник Порфирий Михайлович Колосовский родился в 1868 году селе Долгое Поле Нижегородской губернии. Служил в селе Варганы Лысковского района Нижегородской области. Был арестован 17 сентября 1937 года; на основании ложных показаний ранее арестованного священника, который сломленный тюремным содержанием и пытками, подписал все показания, составленные следователем. С предъявленным обвинением о. Порфирий не согласился, и следователи не смогли доказать его виновность. Священник держался мужественно. 11 ноября 1937 года он был приговорен к расстрелу и расстрелян.

Николай Федорович Филиппов родился в 1885 году в селе Макарьево Лысковского уезда Нижегородской губернии. Всю жизнь он прожил в Макарьеве, и когда разгорелось в 1937 году пламя гонений, был в храме родного села старостой. 13 сентября 1937 года он был арестован. Все предъявленные обвинения отверг и был 11 ноября 1937 года приговорен к расстрелу и расстрелян.

Священник Михаил Петрович Адамонтов родился в 1892 году в Нижегородской губернии. Служил в селе Берендеевка Лысковского района Нижегородской области. 15 сентября 1937 года был арестован. Виновным себя не признал, приговорен к расстрелу и расстрелян.

В тот же день арестовали диакона Иоанна Иоанновича Мошкова, служившего в селе Исады Лысковского района Нижегородской области, и диакона Вениамина Ксенофонтовича Владимирского, служившего в селе Просек Лысковского района. 13 сентября в селе Ивановском Лысковского района арестовали верующую женщину Елизавету Ивановну Сидорову. У следователя не было никаких доказательств их вины. Несмотря на пытки, арестованные стойко сопротивлялись оговору. В числе двадцати одного человека они были приговорены к расстрелу и расстреляны. По тому же делу был арестован священник села Валки Лысковского района Алексей Андреевич Молчанов, не подписавший лжесвидетельства.

В июне 1937 года на основании полученных в застенках показаний двух рабочих были арестованы священники Лысковского района. Их обвинили в поджогах домов, принадлежавших колхозникам. Среди других был арестован священник Валентин Иванович Никольский, Он родился в 1885 году в селе Линево Борского уезда Нижегородской губернии. Служил в селе Трофимово Лысковского района. Все обвинения отверг и ложных свидетельств против других обвиняемых не подписал. 21 сентября Тройка НКВД приговорила о. Валентина к расстрелу. 4 октября приговор был приведен в исполнение.

В конце июля - начале августа 1937 года в Автозаводском районе Нижнего Новгорода были произведены аресты среди духовенства и православных мирян. Их обвиняли в участии в церковной контрреволюционной группе. До конца отрицали свою виновность и отказались давать показания против кого бы то ни было православный мирянин Иаков Иванович Гортинский, механик при больнице, живший в поселке Гнилица на окраине Нижнего Новгорода, и жившая в том же поселке монахиня Анна (Ежова). 21 августа они были приговорены к расстрелу и расстреляны.

С 5 по 7 августа 1937 года были арестованы священнослужители и православные миряне Нижнего Новгорода: священник Иоанн Михайлович Лазарев (родился в 1876 году в селе Курмыш Нижегородской губернии); священник Петр Иванович Сахаровский (родился в 1876 году в Нижнем Новгороде, служил в нижегородской Спасской церкви); священник Иоанн Николаевич Никольский (родился в 1868 году в селе Кладбищи Сергачского уезда Нижегородской губернии); священник Андрей Николаевич Бенедиктов (родился в селе Воронине Б.-Мурашкинского уезда Нижегородской губернии); священник Александр Николаевич Беляков (родился в 1890 году в Нижнем Новгороде); диакон Андрей Евгеньевич Батистов (родился в 1871 году); православные миряне А. Д. Овсянников, А. Н. Никольский и В. С. Цветков. Никто из них не согласился ни поставить свою подпись под возводимыми на них следователями наветами, ни оговорить других. Отец Петр Сахаровский даже пытался убедить следователей, что в Нижнем Новгороде нет антисоветских организаций и вряд ли они возможны. Все было напрасно. 21 сентября все были приговорены к расстрелу и расстреляны.

В августе 1937 года были арестованы священнослужители Нижнего Новгорода. Их обвинили в том, что они протестовали против закрытия храма.

Священник Виктор Владимирович Лебедев (родился в 1872 году в селе Белавка Воротынского уезда Нижегородской губернии;

впервые был арестован в 1929 году и приговорен к трем годам ссылки); священник Макарий Васильевич Кряжев (родился в 1884 году в селе Лиски Острогожского уезда Воронежской губернии, в 1927 году был приговорен к трем годам ссылки); священник Николай Иванович Надешов (родился в 1878 году в селе Веденеево Городецкого уезда Нижегородской губернии); священник Иоанн Николаевич Сатирский (родился в 1889 году в селе Вельдеманово Перевозского уезда Нижегородской губернии); диакон Павел Вениаминович Архангельский (родился в 1887 году в селе Акулино Салганского уезда Нижегородской губернии). Все они отрицали возводимые на них обвинения. 8 сентября 1937 года были приговорены к расстрелу и расстреляны.

8 сентября 1937 года были арестованы священнослужители и православные миряне Гагинского района Нижегородской области, всего десять человек. Никто из арестованных не признал себя виновным. Их обвиняли в том, что они 6 июля организовали торжественную службу, в которой участвовало четыре священника и множество верующих. И хотя после службы проповеди на политическую тему произнесено не было, самой церковной службе было придано значение антигосударственного мероприятия, потому что она отрывала крестьян от работы в колхозе. 17 сентября 1937 года восемь человек были приговорены к расстрелу и расстреляны. Их имена сохранились в следственных делах: священник Иоанн Дмитриевич Ромашкин (родился в 1891 году в крестьянской семье, первый раз арестован в 1928 году и приговорен к трем годам ссылки; служил в селе Субботино); священник села Сорочки Петр Иванович Лебединский (родился в 1881 году в семье священника, в 1935 году за проповеди был приговорен к двум годам ссылки); священник села Юсупово Николай Александрович Хвощев (родился в 1883 году в семье священника); священник села Панова-Осанова Александр Семенович Никольский (родился в 1883 году в семье священника); крестьяне села Покров Александр Иванович Блохин, Петр Васильевич Лонсков, Стефан Семенович Митюшин и Василий Киреевич Ежов.

В сентябре-октябре 1937 года были арестованы двенадцать священников Балахнинского района, староста храма села Петрушино и председатель церковного совета. Их обвиняли в том, что они состоят в церковной организации, возглавляемой митрополитом Нижегородским Феофаном. Следствие для некоторых продлилось два месяца, для других десять дней. Многие держались достойно, приводим их имена. Священник Константин Васильевич Покровский (родился в 1896 году в деревне Солониха Спасского уезда Нижегородской губернии); священник Владимир Федорович Барминский (родился в 1889 году в селе Слободское Нижегородской губернии); председатель церковного совета Константин Исакович Соловьев (родился в 1892 году в деревне Сосновской Нижегородской губернии). 29 октября все были приговорены к расстрелу и расстреляны.

В ночь с 20 на 21 октября 1937 года были арестованы священники Перевозского района Нижегородской области. Следствие шло менее месяца, и 11 ноября все были приговорены к расстрелу и расстреляны. Приведем имена тех, кто отверг выдвинутые против них обвинения. Священник Александр Иванович Ильинский родился в 1899 году в селе Пустынь Нижегородской губернии. Служил в селе Большие Кемары. Он обвинялся, как и другие, в том что являлся руководителем антисоветской группы и высказывал недовольство советской властью. Священник Александр Михайлович Курмышский родился в 1879 году в городе Симбирске, окончил духовную семинарию, служил в храме села Танайково. Священник Павлин Иванович Старополев родился в 1865 году в селе Быковы Горы Спасского уезда Нижегородской губернии, окончил духовную семинарию, служил в селе Дубское. Священник Николай Алексеевич Троицкий родился в 1885 году в селе Лобаски Ичалковского уезда в Мордовии, служил в селе Ревезень.

3 ноября 1937 года были арестованы священники, служившие в храмах Борского района Нижегородской области: священник Александр Николаев Лузин (родился в 1882 году в селе Выездная Слобода); священник Владимир Ильич Григорьев (родился в 1884 году); священник Сергей Алексеевич Борисов (родился в 1880 году в селе Заскочиха); священник Иоанн Андреев Милицин (родился в 1898 году в Залесском уезде). Они обвинялись в распространении антисоветских слухов. Отказались подтвердить обвинения и давать показания. Приговорены к расстрелу и расстреляны.

В октябре - ноябре 1937 года массовые аресты выкосили священнослужителей и православных мирян Семеновского района Нижегородской области. По одному из дел было арестовано двадцать шесть человек. Восемь из них были 6 ноября 1937 года приговорены к расстрелу, остальные к разным срокам заключения. Из всех расстрелянных по этому делу только Елизавета Николаевна Самовская не подписала обвинения. Это была глубоко верующая женщина, происходившая из дворянской семьи; в момент ареста ей было семьдесят семь лет. Следователи, Комаров и Дахновский, обвиняли ее в том, что она имеет множество знакомых среди духовенства и прямой нрав, позволяя себе говорить вслух все, что думает.

Осенью 1937 года был арестован архиепископ Александр Богородицкий викарий Нижегородский (в миру Александр Андреевич Похвалинский). По одному делу с ним были арестованы девять священников, три диакона и староста из Нижнего Новгорода. Трое из них отказались подписать протоколы следствия - священник Евгений Никанорович Яковлев (ему был восемьдесят один год); священник Василий Назарович Завгородний, служивший в Новокладбищенской церкви, и староста Предтеченского храма Анисия Ивановна Масланова. 2-3 декабря 1937 года все арестованные решением Особой Тройки УНКВД приговорены к расстрелу и расстреляны. Благочинный храмов города Семенова Нижегородской области священник Александр Петрович Меньшиков родился в 1892 году в селе Мотаки Спасского уезда Казанской губернии. С лета 1936 года служил в храме города Чкаловска. 26 августа 1937 года он был арестован. После ареста следователи обнаружили, что не располагают ни одним свидетельством, обвиняющим о. Александра в антисоветской деятельности. Тогда были найдены два лжесвидетеля, которые показали, что о. Александр допускал антисоветские высказывания. Сам о. Александр все обвинения отверг и виновным себя не признал. 26 сентября он был приговорен к расстрелу.

Были арестованы священник о. Михаил и староста Василий Панков из села Митрополье, диакон из села Красного.

Трое суток их держали стоя, не давая ни присесть, ни к чему-нибудь прислониться, так что кожа на ногах лопалась и сочилась сукровица.

Здесь мучение, а безбожие веселится - гармонь, песни, следователи на стол вкусную еду выставили - ешьте, пейте. Только подпишите бумагу о сотрудничестве.

- Ну, не стыдно тебе тут стоять? - укоряет конвоир девушку, стоящую рядом со священниками. - Некоторые из ваших веселятся, а ты тут стоишь.

- Их ноги пляшут, а мои стоят, я буду молчать, а вы ходить, - отвечала она.

- Давай, говори.

- А чего я буду тебе говорить? Когда следователь придет, когда бумагу принесет, ручку возьмет, тогда я буду говорить, а тебе что я буду говорить?

Вскоре пришел Комаров и начал ее избивать.

- За что ты меня бьешь? - спросила исповедница. Тот не ответил, и она сказала:- Я не буду, как ты, а ты будешь как я.

И действительно, вскоре он был арестован и приговорен к пятнадцати годам заключения. В лагере они встретились, Комаров подошел к ней и сказал:

- Это я, твой "благодетель". - Не знаю.

- Да Комаров. Ноги-то тебе отбивал.

- А, Господь посетил. Раз посетил, хорошо, вот вам паек. Вот и хорошо, что вы сюда попали, значит счастливый.

Он не понял ее.

Отца Михаила из села Митрополье, старосту Василия и диакона из села Красного вскоре перевели в Арзамасскую тюрьму. В те годы там мучители сбрасывали священников вниз головой с крутой лестницы и нещадно избивали, вырывали бороды, так что не только следственные кабинеты, но и лестницы были залиты кровью. Все трое были замучены.

В том же году был арестован священник Михаил Преображенский, служивший в селе Лопатино Сеченовского района, скончался в заключении.

Отец Михаил Скомницкий любил принимать странников. К нему часто приходил иеромонах Иоасаф (в миру Иоанн Додонов). Это был кроткий и смиренный монах. Родился он в пятидесятых годах XIX века в селе Балтинка Сеченовского района. После смерти жены ушел в Алатырский Троицкий монастырь, где подвизался до закрытия. Был священником в селе Новацком, а затем по немощи оставил служение. Его арестовали в селе Майданы на престольный праздник Тихвинской иконы Божией Матери и отвезли в Сеченове; оттуда арестованных повезли в Арзамас, где вскоре о. Иоасаф был замучен.

В тот же год в Арзамасской тюрьме был убит на допросе иеромонах Лев из Саровского монастыря. В этой же тюрьме скончалась странница Евфимия. Родом она была из Чувашии, окончила институт, но ради Христа оставила все и пошла странствовать. Брат ее был в этой тюрьме следователем и с особой ненавистью относился к своей сестре и другим христианам; а ее никакие угрозы и пытки не могли сломить. "Что хотите со мной делайте, я ваших бумаг подписывать не буду", - говорила она.

Не описать сотен мучеников, скончавшихся в Арзамасе. Расскажем об одном.

В начале тридцатых годов, во время гонений на церковь, места в тюрьме не хватало, и власти отвели под тюрьму огромный Арзамасский собор. В 1932 году здесь скончался исповедник иеромонах Серапион (в миру Степан Иванович Оськин). Он родился в благочестивой крестьянской семье в селе Новацком Нижегородской губернии.

Почти каждому православному родителю хочется, чтобы кто-то из семьи взял на себя подвиг сугубого служения Господу и молился не только за себя, но и за близких. Хотелось этого и Ивану Оськину. И вот как-то он собрал всех детей - четырех дочерей и трех сыновей - и спросил:

- Не пойдет ли кто из вас в монастырь?

Все отказались, и только младший, Степан, вышел вперед и тихо сказал:

- Отец, я пойду в монастырь.

Степан окончил Арзамасскую семинарию и подвизался в монастыре. После разорения монастыря служил в храме села Языкова и был вместе с другими исповедниками арестован в 1932 году, украсив одежды иноческие подвигом исповедническим.

Священник Александр Валидов родился в семье священника Нижегородской епархии Алексея Валидова. Дивен и надежен тот мир, где живут святые Божии люди, ради них Господь терпит и мир, ожидая его покаяния. Один из таких Божиих людей жил в Нижнем Новгороде, подвизаясь в подвиге юродства. Однажды священник Алексей приехал с сыном-подростком в город. Идут они по улице, навстречу им - юродивый. Поклонился им до земли и сказал:

- Здравствуйте.

- Здравствуйте, - ответили отец с сыном.

- Ты - Александр, - показал блаженный на мальчика, - ты первый и последний.

- Что? - не поняли те.

- Ты, Александр, первый и последний, слышишь? - настойчиво повторил блаженный.

Переглянулись недоуменно отец с сыном, и Александр спросил:

- А как ты узнал, что меня зовут Александром?

- Я знаю. Ты - Александр, а ты - Алексей. Запомни, Александр, ты первый и последний, - повторил он.

Понял Александр значение этих слов, когда они начали сбываться. В свое время он стал первым священником в новопостроенном храме в селе Лисьи Поляны, прослужив в нем до его закрытия в 1937 году. В 1943 году от удара молнии разоренный храм загорелся. В конце сороковых годов остатки храма были употреблены под клуб.

Окончив семинарию и получив благословение на священство, Александр стал искать невесту. Прослышал он, что неподалеку у Владимира Ивановича Померанцева живут племянни- цы-сестры. Отец их умер, и Владимир Иванович взял их к себе. Отец Алексей с сыном пришли к ним в гости. Сели, поставили самовар. Александру понравилась Александра, и он попросил ее в жены. А ей не хотелось:

- Рано мне еще, - отговаривалась она.

И тогда мать ее, Ольга Ивановна, упала перед ней на колени и стала просить:

- Сашенька, мое благословение тебе идти. Лучшего жениха по твоему сиротству тебе не сыскать. Он будет священником, человек он положительный, какого тебе еще надо? Прошу тебя пойди за него.

Александра послушалась. Жили они хорошо. У них была большая семья, четыре сына и три дочери, последняя родилась в 1913 году.

По рукоположении о. Александр стал служить в селе Лисьи Поляны. С первого дня служения он решил ни с кого никакой определенной платы за требы не брать. Бывало, спросят его:

- Сколько, батюшка, тебе?

- Да сколько дадите.

- Да денег вот нет.

- И не надо ничего; когда выбьешься из нужды, тогда отдашь. А не отдашь - и не надо.

Александра возражала:

- Ты бери хоть сколько-нибудь.

Отец Александр отвечал:

- Ты сыта, обута, одета. А у них нет. Они голодают. А мой закон, моя вера говорят мне, что я должен дать бедному, накормить.

Когда Петровым постом или на Пасху ходили с молебнами по домам, то прихожане гору хлеба наносили в сени. Отец Александр шел с молебнами и самым бедным, вдовам, говорил, чтобы они вечером приходили за хлебом.

Вечером он вместе с матушкой наложит каждой по мешку и только спросит:

- Донесешь? Ну иди.

В своем доме о. Александр дал приют Матроне Горбуновой. Муж у нее умер рано, и она одна воспитывала сына Михаила. Матушка Александра шила по просьбе мужа ему одежду, и чтобы она ничем не отличалась от одежды их детей. Сироты, вдовы, обиженные - все к нему шли за советом и помощью.

Жила в селе Аннушка. Была у нее незаконнорожденная девочка Вера. Крест в то время двойной - крест позора и бедности. Жил в селе богатый мужик Василий. Имел сорок овец, две коровы, молотилку. По тем временам для этих мест он был человек состоятельный. Жена его, Екатерина, все время болела. Аннушка около этого человека кормилась. Зимой за больной женой ухаживала, летом в поле работала. Пришла она однажды, и говорит:

- Василий Федорович, я пришла вам сказать, что нынче я просо полоть не приду.

- Почему?

- Я, Василий Федорович, захворала.

- А чем ты захворала?

- Не знаю. Захворала. Не могу никак.

Жена его была женщиной богобоязненной и говорит:

- Василий Федорович, я ей полкаравая хлеба отрежу.

- Нет, не отрежешь, лодырей кормить я не буду.

- Василий Федорович, я захворала, завтра я приду.

Екатерина говорит:

- Дам я ей полбуханки хлеба, ведь она просит. - Нет, не дашь.

Не дал и жене запретил. Пошла Анна к о. Александру. Матушка стала ее лечить, о. Александр дал ей четыре каравая хлеба и ведро муки и сказал:

- Аннушка, как съешь, так приходи к нам опять.

Она хотела в ноги поклониться, но он не велел:

- Нет-нет, в ноги не кланяйся. Я - христианин и обязан голодного накормить и обиженного утешить.

А о. Александру у Василия Федоровича не раз приходилось самому занимать. Увидя, что Аннушка вышла от священника с хлебом, Василий Федорова с гневом направился к нему:

- Зачем ты ей дал! Она теперь ко мне неделю работать не придет. Отец Александр обнажил голову, поклонился ему и сказал:

- Василий Федорович, прости ты меня Христа ради, если я тебя чем обидел. Я накормил голодного, она пришла ко мне и плачет. Я надеюсь, что и я к тебе приду и попрошу и ты дашь.

- Нет, теперь не дам, потому что ты снабдил ее хлебом и она вообще не придет.

Отец Александр поклонился ему и снова попросил прощения.

Не только милосердным был о. Александр, но и миротворцем, как и заповедал Христос. За сто верст от Лисьих Полян жил богатый мужик Алексей Максимович. И столь он любил беседовать с о. Александром, что и сто верст для него было не помехой. И вот случилось в его семье горе. Дочь его Антонина родила незамужем ребенка. Разгневанный отец выпорол ее и сказал:

- Иди из моего дома, Тонька, и на глаза мои не являйся, пока я тебя вовсе не убил, а ребенка твоего я и без тебя убью.

Вспыхнула она и сказала:

- Ну, тятенька, мамонька, простите меня, Христа ради, больше вы меня не увидите.

Собралась и ушла. Алексей Максимович вскоре после ее ухода стал раздумывать обо всем происшедшем, и все тревожней ему вспоминались слова: "Вы меня больше не увидите". Уж не собирается ли она самоубиться? И тревога двойная, темней и тягучей, чем от позора, сдавила сердце. Он собрался и поспешил к о. Александру и все ему рассказал.

- Иди, Алексей Максимович, и догони ее.

- Батюшка, да где же я ее найду?

- Иди, Алексей Максимович, сегодня же найди ее и скажи: "Тонюшка, прости меня, я разгневался, не удержался, идем домой, ребенок плачет, твое детище плачет по тебе".

- Не пойду, - заупрямился своенравный старик.

- Если ты не пойдешь, то ты не одну, а две души убьешь. Если она утопится, то как?.. Она согрешила, приняла стыд, а ты ее избил. Ты за что ее избил?! Она и так несчастна!

- Она не пойдет. Она меня боится теперь. Я сказал: "Убью, если появишься на глаза".

- А ты пади ей в ноги и скажи: "Прости меня, доченька, Христа ради, прости; я грешник, я тебя избил, несчастную". Иди и приведи ее домой.

Он послушался и привел дочь домой. Наутро они пришли к о. Александру. Антонина в ноги поклонилась священнику и сказала:

- Батюшка, ты спас мне жизнь, я утопиться хотела: дома меня не держат, ребенка отняли... - А я, батюшка, хотел ее убить, да больно красивая доченька-то, ребенок-то - и не убил.

- Тебя Господь отвел от этого греха. Она, Алексей Максимович, совершила грех и приняла за него стыд, а ты ее еще прибил. А ее грех не непрощенный, это грех искупаемый...

Во второй половине двадцатых годов о. Александра стали теснить налогами и поборами. Теснили новые власти церковь хуже татар; те оставляли, чтобы было, что взять в следующий раз - эти разоряли до донышка. Приходят и говорят:

- Батя, наклади ведро меду!