ГЛАВА 3 ВРЕМЯ ТРАДИЦИИ

Движение традиции не идет по принципам детерминизма. Более близок для описания динамики традиции концепт «судьба». Движение традиции – это «судьба», которая была отражена в мифологии греческими богинями – мойрами, одна из которых Лахесис - дающая жребий для выбора между множеством решений в точке бифуркации, Клото -прядущая нить судьбы из множества корней традиций, Антропос - неот­вратимо обрезающая эту нить судьбы.

Судьба – это «Дао» («Путь»), в соответствии паттернами которого происходят все со­бытия в мире. Интересно, что Мэн - цзы понимал судьбу как то, что ничем не детерминируется, но происходит само собой.

Основные философы древ­него Средиземно­морья и идеологи античной интеллиген­ции - стоики прекрасно понимали различие между жестким детерминиз­мом и судь­бой. Не­избежность для них – это то, что изменить невозможно, а судьба – это «упорядочен­ное сплетение причин», в котором допускаются разнообразные вариации, параллель­ные движения разнообразных факторов и многое зависит от чело­века.

Также интересна точка зрения на «судьбу» Боэция, который в своем знаменитом трак­тате «Утешение философией»

Ж. Де­лёз, уделивший много внимания философии Древней Стои и много взявший у древних стоиков, писал: «Судьба никогда не состоит в отношениях детерминизма, в последова­тельности между настоящими, ко­торые следуют друг за дру­гом согласно по­рядку пред­ставленного вре­мени. Судьба включает в промежутки между следующими друг за дру­гом настоящими нелокализуе­мые связи действия на расстоянии, системы реприз, резо­нансов и откликов, объектив­ные случайности, сигналаы и знаки, роли, ко­торые трансцендируют пространственные положения и вре­менные последовательно­сти» (Де­лёз Ж. Различие и повторение. Спб., 1998. С.111).

И еще более проясняет нам суть концепта «судьба», её отличие от необходимости и его роль в культуре В.А. Конев, который пишет следующее: «Судьба – это мир человека, который он носит в себе. Это его свобода прожить жизнь, как он её прожил. Культура заключает в себе возможность судьбы. Она дом человеческой судьбы» (Конев В.А. Че­ловек в мире куль­туры. Самара. 1996. С.98). Это верно, концепт – «судьба» как нельзя адекватно описывает реальную динамику человеческой культуры, - в человече­ской культуре судьба «у себя дома».

Пути традиций крайне извилисты и сложны. Бы­вает, традиция прошлого (и очень да­лекого) существует на­ряду с традицией на­стоя­щего, её поддерживает и вплетена в на­стоящее, представляет крайне важный эле­мент. Таким же образом и традиция настоящего задает конфигура­цию тра­диции буду­щего. Бывает, что давно утерянная конфигурация традиции возникает в конфигурациях тра­диции будущего, т.е. прошлое инициирует будущее, минуя настоящее. Продолжительность последовательностей традиций имеет своеобразную логику: то она проявляется на­глядно, то уходит в об­ласть неявной традиции, то исчезает совсем, - затем вдруг не­ожиданно выходит на по­верхность, становится актуальной. Выход традиций – этих «тотемов» культуры бывает часто совершенно непредсказуемым. Отложения прежних традиций часто неожиданно обнажаются на поверхности, создавая при этом совер­шенно неожиданные комбинации в ландшафте культуры, - этому способствуют часто мыслители и ученые – эти «геологи» культуры, находящие иногда обильные «нефтеносные» пласты, которые дают новый энергетический импульс истории.

Более того, одновре­менно в разных слоях культуры существуют совершенно разные по ди­намике движения традиции. Что самое удивительное, разные «скорости» традиций абсолютно необходимы для обеспечения прочности и устойчиво­сти всей культуры. Ибо разные скорости традиций создают устойчивые, способные к трансля­ции по «потоку» истории, «вихри», «древесные» структуры, «закрученные» нити. На­ли­чие же «односкоростной» динамики в этих слоях культуры приводит к «ламинариза­ции» потока истории, к дестабили­зации и по­тере устойчивости, к разрыву прочной сети Традиции, ибо ламинарные потоки – это характеристика устойчивости физических, но не социальных процессов. Ламинарно устойчивый социальный процесс – это процесс существования человека как физического тела, но не процесс существования его как культурного человека.. Именно блуждающие вихревые «турбулентности» в потоке ис­тории – это и есть центры традиций, которые кристаллизуют и формообразуют хаотичный поток культуры. В данном случае методы нелинейной физики нестационар­ных процессов как нельзя адекватно опи­сывают ре­альную динамику традиций в куль­туре

В «сети» традиций происходит процесс постоянного изменения, некоторые её части рвутся, возникают напряжения, идет постоянно деятельность по «ремонту» и «модернизации» состояния этой «сети». И этот процесс будет идти до тех пор, пока су­ществует человеческая культура. Сеть постоянно находится в состоянии «напряжения», обладает стоическим «тонусом». Узлы сети, как стоические «сперматические Логосы», то стягивают сеть к себе, создавая новые изгибы сети традиций, то ослабляют напряжение, формируя барочные складки. Сеть традиций – это «Пневма», которая ды­шит и фор­мообразует «Микрокосмос». Именно изучение этого процесса движения сети традиций есть дело будущей философии, как традициологии, которая продолжает тра­дицию антропологизма прежней филосо­фии, занимавшейся изучением человека и его культуры, которая возрождает во всем объеме незаслуженно забытое, основное фи­лософское направление античности – философию Древней Стои.

Наиболее выдающийся представитель французского по­стмодернизма Ж.Делез делал попытку обосновать новую теорию «Идеи». Делёз вво­дит понятие «Симулякр». Оно исходно имеет корнем учение эпикурейцев, - известно, что эпикурейцы считали, что мы познаем вещи благодаря тому, что они испускают тончайшие ве­щественные образы – «эйдолы». Есть одна их разновидность, которая вы­зывает смутные об­разы вещей - «simulacra». Вот что пишет о «симу­лякрах» Лукреций:

«Тонкие; так же легко они в воздухе, встретясь друг с другом,

Сходятся вместе, как нить паутины иль золота блестки.

Дело ведь в том, что их ткань по строение тоньше

Образов, бьющих в глаза и у нас вызывающих зренье,

Ибо, нам в тело они, проникая чрез поры, тревожат

Тонкую сущность души и приводят в движение чувство.

Так появляются нам и Кентавры и всякие Скиллы,

С Кербером схожие псы, и воочию призраки видны

Тех, кого смерть унесла, и чьи кости землею объяты..»

(Лукреций. О природе вещей. М., 1958. с.146)

«Идея» как «симулякр» – это уже не организующий центр, «паттерн», вокруг которого организуются смыслы и значения, а наоборот, она разрывает целостность смысла, пре­вращает здание «Идеи» и культуры, которую она символизирует, в развалины, внутри которых бродит человек, подбирая более-менее ценный мусор, оставшийся от прежних обитателей этого зда­ния. Но он подбирает не «Идею», а обрывки «идеек», «симуля­кры», ценность которых крайне проблематична. Этот «бродяга» с треснутым «Я», ши­зофреник, роется в хламе культуры, под­бирая отбросы. Картина крайне безотрадная, хотя во многом адекватна реальному положению дел в современной культуре.

Ис­ходная ошибка (а может и преднамеренный прием) Делеза состоит в том, что, ста­ра­ясь придать динамизм «Идее», он окоча­тельно её разрушает, он не видит иного пути для придания динамике «Идее», хотя, как известно из моей позиции, этот выход есть – это создание новой теории «Идеи» на базе концепта «Традиция», в котором «Идея», со­храняя свою целостность и идентичность смыслов и значений, тем не менее существует как динамичное, полифункциональ­ное и полиморфное образование.

Симулякр же, по Делёзу, - это дым или туман, который расстилается над бытием, ту­ман «наркотический», который плодит разные образы, лишенные истинности и ложности. Симулякр создает иллюзии, доставляет чувство удовольствия или неудовольствия, ему чужды критерии истинности. Истина не важна в данном случае, важен эстетический процесс «витания в облаках» тумана, в наслаждении «поверхност­ными эффектами» со­бытий. В таком понимании «симулякра» Делез доходит лишь до частичного понимания динамизма эйдетических образований и их движений во времени культуры. Его симулякр похож на частную форму традиции – моду.

Потому для описания «идеи-традиции» в её динамике более подходит исходное по­ни­мание симулякра у Эпикура: «эйдолы - тра­диции» движутся в потоке культуры «как нить паутинки иль золота блестки»; пере­нося человеческие опыт и смыслы, они проникают в те или иные области культурного ландшафта, создавая подобия себя в причудливых формах и очертаниях, который часто отличны от образца. При этом идут абберации подражания, повторения, которые уже не представляют собой тождествен­ные исходному образцу формы, при этом происхо­дят сбои и ошибки в процессе трансляции. «Традиция – Идея» плодит «Эйдолы» или «Симулякры».

СУДЬБА ТРАДИЦИЙ

Хронотоп традиции – это сеть отношений в культуре. Если вспомнить Г. Спенсера, то отношения бывают «…двух родов: отношения последовательности и отношения сосу­ществования; один из этих разрядов есть первоначальный, а другой производный» (Спенсер Г. Основные начала. СПб., 1899. С.93). Это наиболее конкретные и первоначальные «роды отношений», на базе которых вырабатываются понятия времени и пространства.

«Абстракт всех последовательностей – время; абстракт всех сосуществований – пространство» (Спенсер Г. Основные начала. СПб., 1899. С.93).

1. ХРОНОТОПЫ ТРАДИЦИЙ

0 Сети традиций, которая формирует культурный Ландшафт обра­зует последова­тель­ности, имеющие продолжительность. Их надо отличать от временных характе­ри­стик истории культуры. Эти последовательности «раскиданы» по времени истории, часто хаотично закручены в вихри и изгибы, имеют во временных координатах истории пе­рерывы постепенности. Они выявляются в истории культуры как прерыви­стая, раскиданная по пространству-времени культуры последовательность событий-интенсивностей, которые надо отличать от фактов исторического времени.

Сеть традиций «наброшена» на время культуры, и один эле­мент - узел этой сети со­прягается с другим элементом - узлом не только в историческом времени куль­туры, но и в культурном пространстве. Для традиции не важно различение простран­ства и вре­мени, для традиции время не отделено от пространства. Традиция живет в многомер­ном пространстве-времени, которое было выработано в самый длительный и плодотворный период человеческой культуры – в мифологический период. Общеиз­вес­тен факт лингвистических исследований, что в этот период время не отделялось от пространства, - например, латинское слово tempus (время) однокорневое со словом tem­plus (храм), обозначающим узловые (сакральные) места в пространстве ойкумены, - та­кая же однокорневость этих слов прослеживается почти во всех древних языках.

К этой идее единства пространства и времени мучительно подходит современная не­классическая физика - это еще подметил В.Г. Богораз-Тан в своей работе «Эйн­штейн и религия» (1923). Более подходящей характеристикой расположенности и ди­намики дейст­вия традиции в куль­туре является концепт - «хронотоп». Хронотоп – термин, введенный в литерату­ро­ведение М. М. Бахтиным, который потом стал применяться в других областях куль­турологических исследований. Под хронотопом здесь подразуме­ва­ется концепт, который характеризует ка­кое-то первоначальное основание для пространст­венно-вре­менной развертки культуры и, в частности, для развертки по­ни­ма­ния явлений окружающего мира, но ведущее значение здесь имеет временная ко­ор­ди­ната. Свойства этого концепта «хронотоп» наиболее присущи традиции, которая дви­жется в хронотопных координатах.

Последовательности традиций раскиданы по времени-пространству ландшафта культуры как сеть «тотемных» центров. В слову сказать, именно сложная хронотопия «путешествий» тотемных «героев», которая известна нам из первобытных мифов, есть первая попытка осмыслить сложную хронотопию традиций культуры (к примеру, взять, хотя бы, время «Оно» – это время рождения традиций, в которую мы перено­симся во время «сновидений»). И именно эта сложная хронотопия, следует заметить, служит основой для формирования сюжета и композиции романа, который, как известно, имеет истоком именно миф. Это было, в частности, убеди­тельно показано выдающимся представителем исторической поэтики Е.М. Ме­летин­ским.

Движение традиции не идет по принципам детерминизма. Более близок для описания динамики традиции концепт «судьба». Движение традиции – это «судьба», которая была отражена в мифологии греческими богинями – мойрами, одна из которых Лахесис - дающая жребий для выбора между множеством решений в точке бифуркации, Клото -прядущая нить судьбы из множества корней традиций, Антропос - неот­вратимо обрезающая эту нить судьбы. Судьба – это «Дао» («Путь»), в соответствии паттернами которого происходят все события в мире. Основные философы древ­него Средиземно­морья и идеологи античной интеллигенции - стоики прекрасно понимали различие между жестким детерминиз­мом и судь­бой. Не­избежность для них – это то, что изменить невозможно, а судьба – это «упорядоченное сплетение причин», в котором допускаются разнообразные вариации, параллельные движения разнообразных факторов и многое зависит от чело­века. Ж. Де­лёз, уделивший много внимания философии Древней Стои и много взявший у древних стоиков, писал: «Судьба никогда не состоит в отношениях детерминизма, в последова­тельности между настоящими, ко­торые следуют друг за дру­гом согласно по­рядку пред­ставленного вре­мени. Судьба включает в промежутки между следующими друг за дру­гом настоящими нелокализуе­мые связи действия на расстоянии, системы реприз, резо­нансов и откликов, объектив­ные случайности, сигналы и знаки, роли, ко­торые трансцендируют пространственные положения и вре­менные последовательно­сти» (10. с.111).

Пути традиций крайне извилисты и сложны. Продолжительность последовательно­стей традиций имеет своеобразную логику: то она проявляется на­глядно, то уходит в об­ласть неявной традиции, то исчезает совсем, - затем вдруг не­ожиданно выходит на по­верхность, становится актуальной. Традиция, в отличие от человека, может войти в одну и ту же реку дважды. Выход традиций – этих «тотемов» культуры бы­вает часто совершенно непредсказуемым. Отложения прежних традиций в культурном Ландшафте часто неожиданно обнажаются на поверхности, создавая при этом совер­шенно неожиданные комбинации в Ландшафте культуры, - этому способствуют часто мыслители и ученые – эти «геологи» культуры, находящие иногда обильные «нефтеносные» пласты, которые дают новый энергетический импульс истории.

Более того, одновре­менно в разных слоях культуры существуют совершенно разные по ди­намике движения традиции. Что самое удивительное, разные «скорости» традиций абсолютно необходимы для обеспечения прочности и устойчиво­сти всей культуры. Ибо разные скорости традиций создают устойчивые, способные к трансля­ции по «потоку» истории, «вихри», «древесные» структуры, «закрученные» нити. На­ли­чие же «односкоростной» динамики в этих слоях культуры приводит к «ламинариза­ции» потока истории, к дестабили­зации и по­тере устойчивости, к разрыву прочной сети Традиции, ибо ламинарные потоки – это характеристика устойчивости физических, но не социальных процессов. Ламинарно устойчивый социальный процесс – это процесс существования человека как физического тела, но не процесс существования его как культурного человека.. Именно блуждающие вихревые «турбулентности» в потоке ис­тории – это и есть центры традиций, которые кристаллизуют и формообразуют хаотичный поток культуры. В данном случае методы нелинейной физики нестационар­ных процессов как нельзя адекватно опи­сывают ре­альную динамику традиций в куль­туре.

2. ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ТРАДИЦИЙ

Разные традиции взаимодействуют друг с другом, в этом взаимодействии и состоит суть культурной жизни. В каждой культурной форме существует множество различных традиций, которые противоречат друг другу. Но, с другой стороны, именно в этом про­тиворечии и заключается суть жизни. Ибо жизнь – это динамика, динамику же задает противоречие.

3. ПЕРЕПЛЕТЕННОСТЬ ТРАДИЦИЙ

Поле человеческой культуры – это поле «шахматной доски», на которой действуют «шахматные фигуры» с заданным диапазоном «ходов» - кодов определенных традиций, и на основе этих «ходов» – кодов традиций разворачивается игровая драма человече­ской культуры. Не зря шахматная игра так популярна на протяжении истории, – она яв­ляется наиболее совершенной «калькой» с человеческой культуры.

Переплетение различных традиций, борьба между ними, взаимосвязь и взаимная под­держка создает тело культуры. Вообще, какая-либо культурная форма или какой-либо тип социального дей­ствия никогда не существует на основе одной традиции. Та или иная культурная форма, тот или иной тип социального действия опре­деляется двумя, тремя и большим количеством традиций, которые задают конфигура­цию этой формы или типа социального действия.

Вообще драматургия истории человеческой культуры построена на полифонии раз­личных сю­жетных линий. В этом отношении был прав Б. Кроче, который в своей ра­боте «Теория и история историографии» (1917) утверждал, что не существует общей истории, а су­ществует множество историй - история философии, литературы, социальная и экономическая история. Именно это множество историй в своей переплетенности друг с другом могут создать цельный образ истории человеческой культуры, которая является переплетением традиций различных культурных форм и их историй. Но, с другой стороны, эти традиции до такой степени переплетены, что не­возможно выстроить историю ка­кой-либо культурной формы, не рассматривая остальные культурные формы и их тра­диции. Если мы рассматриваем, к примеру, тра­дицию какой-то философии, то мы не можем понять её без рассмотрения условий её возникновения, на каком общекультурном фоне она родилась, благодаря каким традициям ментальных, социальных и хозяйственных форм он получила устойчивое существование.

Переплетаются они довольно странно. Если традиция одной сферы действует независимым образом, то далее она начинает влиять на традицию в другой сфере на довольно большом промежутке времени.

Увлечение

В этом от­ношении интересна концепция Дж. Стюарда о многолиней­ной эво­люции, ко­торую он изложил в работе «Теория культурных изменений. Методология многолиней­ной эво­люции» (1955)