Хотя оно больше подходит к размышлению после Пасхи

Христос. Моление о чаше.

В Гефсимании Христос накануне своего распятия молит Отца: ”Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты” (Мтф., 26, 39).

Христос - Бог и Человек. Кто же молит? Бог или Человек?

Конечно, человек. Только он может “скорбеть и тосковать” (Мтф., 26, 37), “ужасаться и тосковать” (Мрк., 14, 33). И Христос - человек. Он родился. Он имел детство, которое важно только для него, поэтому Евангелия деликатно и мудро ничего и не говорят о нем: в детстве воспитывается человек, а не Бог. Поэтому он страдает, как человек, зная, что его ждет.

Но откуда он знает? Откуда ему ведомо, что его ждет? Потому что Он Бог, ибо только Бог всеведущ. И, как Бог, Он знает, что не минует Его чаша сия. Но тогда, почему Он просит об этом? А просит, потому что человек, и, как человек, не может не молить об этом. Потому Он и апостолов взял с собою - Петра и двух сыновей Зеведеевых Иакова и Иоанна - чтобы они, люди,молились вместе с ним, человеком: “Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение” (Мтф., 26. 41). Но они засыпают, они трижды засыпают, несмотря на просьбу Христа, несмотря на упреки его. Почему? Неужели так трудно было не заснуть, когда просит Учитель? Нет! Они должны были заснуть, а не бодрствовать вместе Учителем и тем поддерживать его в его просьбе. Нельзя простому смертному молить Бога о том, чтобы не свершилось необходимое. Об этом может молить только Сын человеческий, страдающий как человек и умирающий как человек, но знающий о своем Воскресении.

Так в одной фразе выразилась двойственная природа Христа - богочеловека.

Моление о чаше - деяние человека, а не Бога. Потому и нет этого моления в Евангелии от Иоанна, “Евангелия духовного”, в котором Христос прежде всего Слово, Логос, Дух, хотя Иоанн и был непосредственным свидетелем моления о чаше, одним из тех, кто заснул, а не бодрствовал вместе со своим Учителем в Гефсиманском саду.

Моление о чаше - человеческое деяние, и потому это не просто эпизод жизни Христа, а символ человеческой жизни. Это символ парадоксальности нашей жизни: я знаю, что это невозможно, но жажду этого.

Когда я делаю то, что есть, это нормальная жизнь. Но будет ли жизнь по норме жизнью? Конечно, без нормы жизнь человеческая невозможна. Порядок, устроенность, согласованность - все это то, что создает общество, человеческое общежитие. Общее житье, жизнь как у всех, жизнь не мою, а жизнь общественную. Но тогда жизнь моя - это и будет желание невозможного. А последнее - владение Бога, а не человека. “Я знаю, что невозможно, но жажду этого” - без этого не было бы Бога, а без Бога, без Невозможного не было человеческого. Без этого не было бы самого сокровенного в человеке, того, что позволяет человеку переходить границы доступного и творить новое. Без этого не было бы истории. Поэтому история - результат парадокса человеческого борения и преодоления, ибо там, где нет моления о невозможном, нет истории.

Но “Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы мне не пить ее, да будет воля Твоя” (Мтф., 26, 42). “Да будет воля твоя!” - это значит пусть исполнится, что положено? Тогда, где же парадокс, если исполнится все-таки возможное? Он в том, что Я становлюсь человеком, зная, что все равно исполнится не мною положенное, но Мною принятое. Тогда жизнь общая становится личностной. Здесь тайна парадокса Сизифа, о котором пишет А. Камю в своем “Эссе об Абсурде”: “В этом вся тихая радость Сизифа. Ему принадлежит его судьба. Камень - его достояние... Если и есть личная судьба, то это отнюдь не предопределение свыше, либо в крайнем случае, предопределение сводится к тому, как о нем судит сам человек: оно фатально и достойно презрения”*. Для Сизифа “Да будет воля Твоя” оборачивается оболочкой презрения, которой он отделяет себя от внешнего мира, а ироническое мышления становится средством, которое эту оболочку выстраивает и поддерживает, обеспечивая ему свободу и независимость от всего чуждого. А для доктора Живаго “Да Будет воля Твоя” значит совсем иное:

Ты значил все в моей судьбе.

Потом пришла война, разруха,

И долго-долго о тебе

Ни слуху не было, ни духу.

И через много-много лет

Твой голос вновь меня встревожил.

Всю ночь читал я твой завет

И как от обморока ожил...

В воротах вьюга вяжет сеть

Из густо падающих хлопьев,

И чтобы вовремя поспеть,

Все мчатся недаев-недопив.

Я чувствую за них за всех,

Как будто побывал в их шкуре,

Я таю сам, как тает снег,

Я сам, как утро, брови хмурю.

Со мною люди без имен,

Деревья, дети, домоседы,

Я ими всеми побежден,

И только в том моя победа.

От гордой иронии Сизифа, отделяющей от другого, до “чувствую за них за всех”, до принятия любого другого доктора Живаго, от непокорного Я до любящего Я - таким может быть диапазон моления о чаше. И потому люди так различны, и потому они так непохожи друг на друга, хотя ... хотя все они люди.

Если только можно, Авва Отче,

Чашу эту мимо пронеси.

Я люблю твой замысел упрямый

И играть согласен эту роль.

Но сейчас идет другая драма,

И на этот раз меня уволь.

8.01.95.

"Нищие духом"

Мне всегда казались странными начальные слова Нагорной проповеди. Почему Христос говорит: "Блаженны нищие духом; ибо их есть Царство Небесное" (Мтф. 5.3). Почему Он с этого начинает? Ведь в начале всегда говорят о самом важном. Почему же прежде всего именно нищие духом для Духа Святого должны быть блаженны? Не наоборот ли, именно богатые духом должны быть для Духа блаженны и значимы, если Он заботится о душах и духовном здоровье человеков?

А потом я понял. Нищий, ждущий подаяния, с радостью и благодарностью готов принять всякий дар и оценить его. Увидеть его желанность, отнестись к нему как к самоценности, ни с чем его не сравнивая, кроме его собственного небытия. На фоне его небытия - его не было и я был нищ - дар раскрывает и открывает себя целиком. Всю ценность и всю индивидуальность дара, подаяния, обретения, действительно, может понять и прочувствовать только тот, кто был лишен этого. Или тот, кто лишился, стал нищим и понял, что он потерял.

Нищий духом - это не пустой, не невежда, а страждущий, жаждущий, просящий и готовый принять. Это истосковавшаяся по слову, по чувству, по теплу и добру душа человеческая. Это земля ждущая семя и готовая его взрастить. Поэтому и в самой богатой душе, уже наполненной знанием и опытом, если она живет, если она хочет жить, всегда обнажается место "нищеты", место "желания", место моления. И человек готов отдать все, что у него есть, стать нищим, за то, чтобы исполнились его моления.

Действительно, блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное, Царство исполнения свершений.

31.10.95 23.58