Я танковая бригада – поддержка пехоты в болотах и лесах

В начале декабря 1939 года 40‑я легкотанковая бригада поддерживала действия 24‑й (157‑й отдельный танковый батальон) и 43‑й стрелковых дивизий (161‑й отдельный танковый батальон) в центре Карельского перешейка. Здесь действовал также 210‑й отдельный танковый батальон в составе 7 танков Т‑26 и 28 танков ЛXT‑130.

3 танка Т‑26 и 15 ЛХТ‑130 (в их числе и машина командира батальона капитана Мурашова) были приданы 168‑му стрелковому полку 24‑й стрелковой дивизии, а 4 танка Т‑26 и 13 ЛХТ ‑130 – 274‑му стрелковому полку той же дивизии. В их числе была машина Т‑26 начальника химических войск Л ВО полковника Ляшенко и Т‑26 комиссара батальона старшего политрука Шарандина.

24‑я стрелковая дивизия атаковала финские позиции на широком фронте у железной дороги Ленинград – Выборг, а 43‑я стрелковая дивизия – между озерами Муолаанъярви (озеро Глубокое) и Кирккоярви (озеро Правдинское).

Постоянной проблемой было отставание пехоты от танков и отсутствие разведки финской обороны. В результате танки оставались на поле боя одни и несли тяжелые потери от огня замаскированных финских противотанковых пушек или финских охотников за танками.

7 декабря 1939 года в 17.00 1‑я рота 210‑го отдельного танкового батальона получила приказ 7‑го стрелкового полка уничтожить финские пулеметные точки в районе хутора Вяйсянен. Танки вышли в атаку одни, без разведки и артиллерийской подготовки. Около надолбов они подверглись интенсивному и продолжительному артиллерийскому обстрелу со стороны финнов. В результате семь танков было подбито, пять из них остались на поле боя. Погиб один младший командир и ранен политрук.

Ааке Каарнамаа, командир 1‑го взвода 3‑й роты 31‑го пехотного полка:

…Осторожно выглядываю из амбразуры, проделанной в каменной кладбищенской ограде. Вижу длинную колонну танков, приближающихся по дороге. Я их считаю: 15 танков. А в противотанковых надолбах только что их саперы сделали проход для танков. Именно туда, похоже, они и направляются…

…Бой разгорается. Танки стреляют из пушек и пулеметов, все время двигаются перед нашими позициями. Лязгают гусеницы, ревут моторы. Но с нашей стороны – ни единого выстрела. Целей‑mo нет. Русская пехота не пошла за танками.

Мы не видим ни единого солдата противника. По танкам стрелять бесполезно.

Начинает смеркаться. К нам приближается следующая волна танков. В сумерках мы различаем, что на танках сидит пехота противника, винтовки с примкнутыми штыками. Они идут левее, на позиции взвода Лехтонена. Мы видим, что можем обстрелять с фланга танковый десант противника и тем самым помочь Лехтонену. Из‑за темноты результатов стрельбы мы не видим. Но поскольку до них всего несколько десятков метров, наверное, все же попали в кого‑то. В темноте нам кажется, что танки оставляют пехоту на холме и уходят, чтобы привезти ее еще. Часть танков остается, чтобы охранять оставшуюся пехоту.

Вечер сменился ночью. Похоже, атака противника выдохлась. Новых сил противника не появилось, в районе наших позиций только те стрелки, которые прибыли на танках. Бой закончился. О потерях противника в живой силе данных нет, но танков на поле боя он оставил восемь штук. Большинство из них застряли в надолбах и в складках местности, потеряли ход и были оставлены экипажами.

Ночью прибыли саперы и подорвали все танки противника, оставшиеся на поле боя.

В бою 11 декабря 1940 года под Кирка‑Муолаа финнам в плен сдался механик‑водитель 161‑го танкового батальона Сидоров Михаил Андреевич. До войны он был сначала повышен до помкомвзвода, а затем разжалован в красноармейцы за систематическое пьянство. Отношения с военным комиссаром батальона Лумпестовым у Сидорова были, как можно себе представить, натянутыми. С начала Финской войны Сидоров не ходил в бой, а был «безлошадным» танкистом. 11 декабря перед атакой Лумпестов приказал Сидорову занять место механика‑водителя в танке. Сидоров попытался отказаться. Комиссар пригрозил расстрелом, и строптивый танкист был вынужден подчиниться. В бою он специально завел танк в канаву, где его Т‑26 застрял. Тем не менее командир танка и башенный стрелок открыли огонь по финнам из пушки и пулемета. Неподвижный танк почти сразу получил попадание снаряда, и оба танкиста в башне были тяжело ранены. Сидоров же остался невредим. Увидев, что из танка им не выбраться, командир танка и башенный стрелок застрелились.

Танкисты получают подарки от рабочих Ленинграда (АСКМ).

Сидоров решил выбраться из танка и сдаться финнам. Как только он открыл люк и начал выбираться из танка, на него обрушился град пуль финской пехоты. Сидоров был тяжело ранен и в таком состоянии попал в плен.

Всего 11 декабря 1939 года 40‑я легкотанковая бригада потеряла восемь танков, подбитых финскими противотанковыми пушками.

В подбитых танках 40‑й легкотанковой бригады в районе Кирка‑Муолаа 11.12.1939 года финские разведчики обнаружили таблицу позывных всех подразделений 40‑й легкотанковой бригады и карты с обозначением расположения 24‑й стрелковой дивизии, 40‑й легкотанковой бригады и 210‑го отдельного танкового батальона.

11 декабря танки 157‑го батальона и остатки 1‑й роты 210‑го отдельного батальона снова атаковали хутор Вяйсянен.

Экипаж Т‑26 перед боем (АСКМ).

Под сильным огнем финской артиллерии танкисты 157‑го батальона внезапно повернули назад, и шесть танков огнеметчиков остались перед надолбами одни. Своими силами они попытались растащить надолбы и сделать проходы, но после того как финны подбили четыре машины и погибли оба командира взводов, решили все же прекратить атаку. К 12 декабря в 1‑й роте остался только один командир роты, два XT‑130 и три Т‑26. Комбат капитан Мурашов расформировал 1‑ю роту и направил уцелевшие танки во 2‑ю роту.

12 декабря 2‑я танковая рота 157‑го танкового батальона совместно с 7‑м стрелковым полком атаковала линию Маннергейма в районе хутора Вяйсянен, но уже без огнеметчиков. Танки попали под перекрестный огонь финских противотанковых пушек и отошли на исходные позиции. Один танк был подбит и оставлен на поле боя. Погиб один средний и один младший командир.

1‑я и 2‑я танковые роты 161‑го танкового батальона продолжили штурм Кирке‑Муолаа. Танки ходили в атаку пять раз и поднимались на церковный холм, но не были поддержаны пехотой 43‑й стрелковой дивизии и были вынуждены отойти на исходные позиции. Четыре танка были подбиты и остались на поле боя, пять танков получили от пяти до восьми пробоин, но остались в строю. Один танк ушел за церковный холм в тыл финских позиций и пропал без вести.

Финский егерь‑капитан Лааксо (сидит на танке), командир 3‑го батальона 13‑го пехотного полка и его подчиненные позируют на подбитом Т‑26, Меркки. Хорошо видно пробитие брони на подбашенной коробке танка.

13 декабря 1939 года 157‑й танковый батальон бригады продолжил штурм финских позиций у железной дороги совместно с полками 24‑й стрелковой дивизии. В этот день в бою у взорванного железнодорожного моста у реки Косенъоки 3‑я рота батальона потеряла три танка: один танк был подбит финской противотанковой пушкой, второй попытался объехать опасное место, свалился в обрыв реки и тоже был подбит, третий танк попал в волчью яму, наполненную водой, и перевернулся вниз башней. Экипаж не успел покинуть машину и погиб в полном составе.

160‑й батальон бригады атаковал финские позиции в районе Меркки. При подавлении финских пулеметных гнезд по танкам внезапно открыла огонь финская противотанковая пушка и расстреляла 4 танка с дистанции 50–60 метров. Эти танки остались на поле боя. Два танка сумели прорваться за финские траншеи и пропали без вести.

Несмотря на прибытие 90‑й стрелковой дивизии в район железной дороги 15 декабря 1939 года, прорвать финскую оборону советским частям не удавалось. Каждый день повторялась одна и та же картина – пехота залегала под сильным пулеметным и минометным огнем противника, а танки несли потери от невидимых финских противотанковых пушек.

16 декабря 210‑й отдельный танковый батальон был выведен в резерв 50‑го стрелкового корпуса и был переброшен в полосу наступления 138‑й стрелковой дивизии.

17 декабря 1939 года 2‑я рота 157‑го танкового батальона, действуя с 7‑м стрелковым полком, снова атаковала хутор Вяйсянен. Танки не сумели преодолеть надолбы. Один танк был подбит и оставлен на поле боя, один танк получил повреждение пушки и пробоины, но остался на ходу и сумел выйти из боя. Погибло два младших командира – один был убит осколком снаряда, один погиб от пули снайпера. Один младший командир получил ожоги лица и рук при тушении пожара в своем Т‑26.

Танковые роты на Т‑26 из 160‑го танкового батальона бригады совместно с 173‑м и 588‑м стрелковыми полками 90‑й стрелковой дивизии атаковали финскую оборону в Меркки. На участке 173‑го полка танки даже не смогли тронуться с места, так как саперы не сделали проходы в завалах, но один танк был подбит на исходных позициях. 3 танка подорвалось на минах, 2 танка застряли в болоте, 2 танка прошли в тыл к финнам и пропали без вести. Экипажи покинули танки. Погиб политрук Рубцов Петр Харитонович, башенный стрелок Жуков и механик‑водитель пропали без вести.

Действия 588‑го полка поддерживала также рота Т‑26 399‑го отдельного танкового батальона 90‑й стрелковой дивизии. В результате боя 17.12.1939 года три танка было подбито. Тяжелые ранения получили механик‑водитель Калмыков, умер от ран по пути в госпиталь радиотелеграфист Ермак, был тяжело ранен механик‑водитель Богданов и легко ранен механик‑водитель Семин. Командир машины Васильев был контужен. По решению начальника штаба 90‑й стрелковой дивизии остатки роты Т‑26 были отведены в район КП 588‑го полка.

19 декабря 1939 года в бой в районе хутора Вяйсянен силами 1‑й и 3‑й танковых рот пошел 155‑й отдельный танковый батальон. Результатом боя было 6 подбитых танков. Из них 4 осталось на поле боя, один из них сгорел. Потери батальона в личном составе в тот день были 5 убитых и 6 раненых.

22 декабря 1939 года 588‑й стрелковый полк вновь безуспешно атаковал финскую оборону при поддержке роты Т‑26 339‑го отдельного танкового батальона. В роте на тот момент оставалось только 2 пушечных и 4 пулеметных Т‑26. Пехота залегла перед финской обороной и в атаку не шла. Политрук роты Т‑26 и один командир взвода были ранены, когда вышли из танков и попытались поднять пехоту за собой. У двух танков свалились гусеницы. При попытке надеть гусеницы было ранено 2 и контужено 2 танкиста.

23 декабря 1939 года танкисты 40‑й танковой бригады приняли участие в отражении финского наступления и сыграли роль «пожарной команды».

2‑я рота 160‑го танкового батальона совместно с 173‑м стрелковым полком получила задачу окружить и уничтожить финскую боевую группу, прорвавшуюся в тылы полка. В результате перестрелки 8–10 финнов было убито, 3 финна было взято в плен. 157‑й танковый батальон получил задачу уничтожить противника, прорвавшегося в район штаба 24‑й стрелковой дивизии в Ластенкоти. Танк № 408 наскочил на целую роту финнов. Огнем из пушки танк уничтожил несколько пулеметных расчетов противника и рассеял роту по лесу. Финны, не имея с собой тяжелого противотанкового вооружения, были вынуждены отступать при первой же встрече с советскими танками.

28 декабря 1939 года 1‑я рота 160‑го танкового батальона бригады совместно со 2‑м стрелковым батальоном 268‑го стрелкового полка в последний раз пошла в атаку на финские позиции в районе Меркки. В ходе боя по машинам был открыт огонь, шесть танков было подбито, эвакуировать удалось только один из них. Остальные пять танков сгорели.

Танкисты читают свежую прессу на фронте. На заднем плане Т‑26 с грубо нанесенным тактическим номером «13» (АСКМ).

В конце декабря комбриг Вершинин, начальник бронетанковых войск 7‑й Армии, направил в штаб Армии следующий документ:

В дополнение к оперсводкам.

Совершенно секретно.

…Во всех произведенных атаках танки успеха не имели. Это объясняется тем, что во всех случаях танки шли впереди пехоты, имея перед собой неразведанную местность, поэтому танки несли большие потери от огня ПТО и из ДОТ и возвращались на исходное положение.

Подбитые на поле боя танки противник держит под непрерывным пулеметным и артиллерийским огнем, то есть не дает возможности подойти к ним, а со своей стороны оставляет проход, давая тем самым возможность белофиннами подойти к танкам и поджигать их. Из подбитых артогнем танков (или застрявших во время боя) противник не дает экипажам машины выходить из танков, расстреливая экипажи с деревьев метким снайперским огнем.

Расход боеприпасов (снарядов и патрон) танковые батальоны имеют незначительный, то есть за время боевых действий не израсходовали одного боекомплекта. Это объясняется тем, что противник при атаках не обнаруживается и определить, откуда ведется огонь, танкам очень трудно.

Обходы вне дороги танки делать не могут, из‑за лесисто‑болотистой местности, это вынуждает их действовать по узким проселочным дорогам.

ВЫВОД:

1. При наличии неуничтоженных пулеметных ДОТ, каменных надолб и минных полей саперами и пехотой, танки применять нецелесообразно.

2. Применение танков в УР пехоте пользы не приносит, так как танки, двигаясь по лесным дорогам, попадают на мины, надолбы и пушечный огонь из ДОТ, не имеют возможности развернуться, несут большие потери и морально действуют на пехоту отрицательно, пехота впереди танков не идет.

3. Танки возможно применять только по уничтожении надолб и минных полей саперами и подавлении пушечных ДОТ артогнем.

4. Огонь бронебойных снарядов танков по амбразурам ДОТ результатов не дает – снаряды отлетают.

Потери и отсутствие успеха сказывались на боевом духе танкистов.

В письмах родным начали появляться негативные высказывания.

Лейтенант Устинов, 339‑й отдельный танковый батальон:

Дорогие родители. Сейчас у нас в батальоне больше половины людей погибло, в том числе и командиры, боевые машины потонули, половина – кому ноги оторвало, кому что. Танков у нас сейчас мало, а также и людей. Наша артиллерия бьет и днем и ночью и никак не может разбить их укрепления.

После безуспешных попыток прорвать хорошо подготовленную оборону финнов, в последние дни декабря 1939 года советские части перешли к обороне и начали готовиться к новому, решающему штурму линии Маннергейма.