Проблема идеального

Важнейшим свойством индивидуального, да и общественного, со­знания является идеальность. Идеальное — характерная черта, главней­ший признак сознания, обусловленный социальной природой человека.

Сложность существа и состава идеального, разнообразие его детер­минирующих факторов, проявлений, функций в жизни и деятельности человека — все это (как и многое другое) обусловило трудности его познания, широкое разнообразие представлений философов о сущно­сти идеального и его предназначении от различных точек зрения внутри той или иной философской школы до глубоко дивергированных на­правлений в рамках всей философии — материализма и идеализма (сам термин "идеализм" в своем генезисе восходит к "идее" и "идеальному"). Иначе говоря, идеальное выступает как одна из вечных и в то же время всегда актуальных проблем философии.

* * *

Несмотря на то что проблема идеального возникла еще в античную эпоху, по крайней мере со времен Платона, в XX столетии после нескольких десятилетий забвения она вновь заявила о своем сущест­вовании, став едва ли не новой. Бесспорная заслуга в ее возрождении принадлежит Э. В. Ильенкову (см.: Ильенков Э. В. "Идеальное" // "Фи­лософская энциклопедия". М., 1962. Т. 2. С. 219—227; его же. "Пробле­ма идеального" // "Вопросы философии." 1979. № 6, 7; его же. "Диалектическая логика. Очерки истории и теории". М., 1984. С. 164— 188).

Идеальное, с его точки зрения, не тождественно субъективной реальности, всему тому, что имеется в индивидуальном сознании. Это не столько часть индивидуального сознания, сколько компонент обще­ственного сознания, к которому приобщился индивид, это такие эле­менты общественной культуры, которые непосредственно связаны с деятельностью индивида. Идеальное — это образы, подлежащие опред-мечиванию или духовной объективации. Идеальное широко представ­лено в трудовой практической деятельности. От практики оно отличается тем, что в нем самом нет ни одного атома вещества того предмета, который подлежит созданию. Когда у инженера появляется идея новой машины, он создает при этом не реальную, а идеальную машину. Идеальная форма — это форма вещи, но существующая вне этой вещи, в сознании человека, в виде его активной жизнедеятельно­сти. Идеальное — это то, чего в самой природе нет, но что конструи-

руется человеком в соответствии с его потребностями, интересами, целями, что подлежит реализации на практике. Идеальное как форма человеческой деятельности существует только в деятельности, а не в результатах, ибо деятельность и есть это постоянное, длящееся "отри­цание" наличных, чувственно воспринимаемых форм вещей, их изме­нение, их "снятие" в новых формах. Когда предмет создан, потребность общества в нем удовлетворена, а деятельность угасла в ее продукте, — умерло и само идеальное. Идеальный образ, например, хлеба, возникает в представлении голодного человека или пекаря, изготовляющего этот хлеб; в голове сытого человека, занятого строительством дома, не возникает идеальный хлеб. Но если взять общество в целом, в нем всегда наличествует и идеальный хлеб, и идеальный дом, и любой идеальный предмет, с которым реально имеет дело реальный человек в процессе производства и воспроизводства своей материальной жизни. Отличие деятельности человека от деятельности животного состоит в том, что ни одна форма этой деятельности, ни одна способность не наследуется вместе с анатомической материальной организацией его тела. Эти формы деятельности (деятельные способности) передаются здесь толь­ко опосредованно — через формы предметов, созданных человеком для человека.

К идеальному, отмечает Э. В. Ильенков, относятся нравственно-моральные нормы, регулирующие бытовую жизнедеятельность людей, правовые установления, формы государственно-политической органи­зации жизни, ритуально-узаконенные схемы деятельности во всех ее сферах, обязательные для всех правила жизни, жесткие цеховые регла­менты и т.п., вплоть до логических нормативов рассуждения. Все эти структурные формы и схемы общественного сознания противостоят индивидуальному сознанию в качестве особой, внутри себя организо­ванной действительности, в качестве внешних форм его детерминации. "Идеальность" предстает как форма сознания и воли, как закон, управ­ляющий сознанием и волей человека, как объективно-принудительная схема сознательно-волевой деятельности.

Общественное сознание выступает как исторически сложившаяся и исторически развивающаяся система независимых от индивидуаль­ного сознания форм и схем "объективного духа", "коллективного духа", "коллективного разума" человечества (непосредственно "народа" с его своеобразной духовной культурой). Человек обретает идеальное ("иде­альный" план жизнедеятельности) только и исключительно в ходе приобщения к исторически развившимся формам общественной жиз­недеятельности, только вместе с социальным планом существования,

только вместе с культурой. "Идеальность" и есть не что иное, как аспект культуры, ее измерение, определенность, свойство.

По отношению к психике, к психической деятельности мозга это такой же объективный компонент, как горы и деревья, как Луна и звездное небо. Вследствие этого объективная реальность "идеальных форм" — это не досужая выдумка злокозненных идеалистов, как это кажется псевдоматериалистам, признающим, с одной стороны, "внеш­ний мир", а с другой — только "сознающий мозг" (или "сознание как свойство и функцию мозга"). Это реальный факт.

В голове, понимаемой натуралистически, т. е. так, как ее рассмат­ривает биохимик, анатом, физиолог высшей нервной деятельности, никакого "идеального" нет, не было и никогда не будет. Что там есть, так это единственно материальные "механизмы", своей сложнейшей динамикой обеспечивающие деятельность человека вообще, и в том числе деятельность в идеальном плане, в соответствии с "идеальным планом".

Вне человека и помимо человека никакого "идеального" нет. Но человек при этом понимается, что подчеркивает Э. В. Ильенков, не как отдельный индивид с его мозгом, а как реальная совокупность реальных людей, совместно осуществляющих свою специфически-человеческую жизнедеятельность, как "совокупность всех общественных отношений", складывающихся между людьми вокруг общего дела, вокруг процесса общественного производства их жизни. Идеальное и существует только "внутри" человека, понимаемого таким образом.

Другой подход к проблеме идеального представлен наиболее полно работами Д. И. Дубровского (см.: Дубровский Д. И. "О природе соци­ального" // "Вопросы философии". 1971. № 4; его же. "Информация, сознание, мозг". М., 1980; его же. "Проблема идеального". М., 1983; его же. "Категория идеального и ее соотношение с понятиями индивиду­ального и общественного сознания" // "Вопросы философии". 1988. № 1). Существо этого направления — в неразрывной связи идеального с индивидным уровнем субъекта, с психикой человека.

Д. И. Дубровский считает неверным положение, будто идеальное есть принципиально внеличностное и надличностное отношение, реа­лизуемое не в человеческой голове, а в самой социальной предметности. Несостоятельно представление, будто идеальное абсолютно независимо от мозга, от его состояний. Необоснованным является, с его точки зрения, и отождествление идеального с мыслительным, с рациональ­ными схемами, нормативами, исключительно с теми духовными явле­ниями, которые обладают достоинством всеобщности и

необходимости; неверно, будто идеальное несовместимо со случайным, единичным (он обращает при этом внимание на внезапные интуитив­ные поэтические или теоретические озарения, являющиеся "случайны­ми", сугубо индивидуальными). С его точки зрения, неувязка получается, когда идеальное связывается главным образом с опредме-ченными результатами деятельности (здесь Д. И. Дубровский прав, имея в виду некоторые примеры, приводимые Э. В. Ильенковым в качестве идеального: форму стоимости, икону, формы государственно-политической организации жизни; но несправедливо считать, что раз у Э. В. Ильенкова идеальное имеет статус объективной реальности, значит, происходит редукция идеального к материальному: оно объек­тивно лишь по отношению к сознанию индивида, оставаясь субъек­тивным в социуме по отношению к природе). У Э.В.Ильенкова идеальность предстает как закон, управляющий сознанием и волей человека, как объективно-принудительная схема сознательно-волевой деятельности. Это положение, считает Д. И. Дубровский, несовместимо с творческой активностью сознания; живая творческая личность тут лишается какой-либо автономии, становится марионеткой, функцио­нальным органом "объективно-принудительной схемы".

По его мнению, из того, что идеальное есть общественный продукт и необходимый компонент социальной самоорганизации, еще не сле­дует, что оно должно быть теоретически "локализовано" в пределах общественной системы в целом, а не в пределах общественного инди­вида, отдельных личностей. Идеальное не существует само по себе, оно необходимо связано с материальными мозговыми процессами. Оно есть не что иное, как субъективное проявление некоторых мозговых нейро-динамических процессов. В этом смысле идеальное непреложно объек­тивировано, ибо иначе оно не существует. Идеальность есть сугубо личностное явление, реализуемое мозговым нейродинамическим про­цессом определенного типа. Этот особого типа процесс актуализирует информацию для личности в форме текущих субъективных пережива­ний. Подобно тому как неактуализированная для личности информа­ция, хранящаяся в нейронных, субнейронных и молекулярных структурах головного мозга, есть лишь возможность идеального, а не идеальное как таковое, точно так же информация, фиксированная в памяти общества (в книгах, чертежах, машинах, произведениях искус­ства, иконах и других материальных системах), не есть идеальное, не будучи актуализируемой в сознании личности.

Идеальное — это психическое явление; оно представлено всегда только в сознательных состояниях отдельных личностей; записанная

на бумаге или на магнитофонной ленте фраза может расцениваться как продукт психической деятельности, однако подобный продукт не со­держит в себе идеального. Идеальное является исключительно субъек­тивной реальностью и существует только в голове общественного индивида, не выходя за ее пределы, хотя это качество и связано с воздействиями внешнего мира, с активной деятельностью человека, обусловлено органической включенностью индивида в функциониро­вание общественной системы. Категория идеального обозначает спе­цифическое для человека отображение и действие в субъективном плане в отличие от объективных действий, непосредственно производящих изменения в материальных объектах. Эта категория обозначает такое свойство деятельности нашего головного мозга, благодаря которому нам непосредственно дано содержание объекта, динамическая модель объ­екта, свободная от всех реальных физических качеств объекта, от его материальной "весомости", а потому допускающая свободное опериро­вание ею во времени. Но субъективный образ отделен не только от субстрата отображаемой вещи, но и от нейродинамического кода, с которым он связан. Он отделен также и от сигналов, сопряженных с информацией. Информация не существует отдельно от сигнала, она необходимо воплощена только в сигнале; однако информация незави­сима от энергетической характеристики сигнала, она независима от конкретных физико-химических свойств своего носителя; одна и та же информация может быть воплощена и передана разными сигналами. Иначе говоря, информация инвариантна по отношению к формам сигналов. Д. И. Дубровский приходит к выводу, что идеальное есть способность личности иметь информацию в "чистом" виде и оперировать ею во времени. Реализация данной способности, отмечает он, и обеспе­чивает самоорганизующейся системе (личности, коллективу, обще­ству), по существу, безграничное расширение диапазона возможностей отображения действительности и управления ею (в том числе — ото­бражения себя и управления собой), так как моделирование в идеаль­ном плане не сковано обычными для всех материальных процессов физическими ограничениями.

Д. И. Дубровский подчеркивает базисный, основополагающий ха­рактер индивидуального сознания по отношению к общественному сознанию. Единственным источником новообразований в обществен­ном сознании, считает он, служит именно индивидуальное сознание. "Содержание" общественного сознания существует лишь в форме субъ­ективной реальности множества людей, составляет ядро "содержания"

множества индивидуальных сознаний. Именно в этом смысле обще­ственное сознание идеально.

Содержание общественного сознания гораздо шире содержания сознания индивидуального. В то же время данное индивидуальное сознание может быть в ряде отношений богаче общественного созна­ния. В содержании индивидуального сознания всегда остается нечто такое, что не объективируется во внеличностных формах культуры, полностью не опредмечивается или вообще не может быть опредмечено на данном этапе исторического развития, т. е. неотчуждаемо от живой личности, существует только в ней исключительно в форме субъектив­ной реальности данной личности. Надличностное нельзя истолковы­вать как абсолютно внеличностное, как совершенно независимое от реальных личностей (ныне существующих или живших прежде). Сло­жившиеся структуры духовной деятельности, нормативы и т. п. высту­пают для меня и моих современников как надличностные образования, формирующие индивидуальное сознание. Но сами эти образования были сформированы, конечно, не сверхличным существом, а живыми людьми, творившими до нас.

Итак, идеальное охватывает весь круг явлений субъективной реаль­ности; это всякое знание, существующее в форме субъективной реаль­ности.

Такова одна из точек зрения на проблему идеального.

* * *

Представление о сущности идеального как субъективной реально­сти, как относящейся ко всем элементам сознания человека является, по-видимому, доминирующим в частных науках — психологии, физи­ологии высшей нервной деятельности, медицине и др. Возможно, оно и пришло в философию из естествознания. В этом, между прочим, нет ничего предосудительного. В то же время имеется и солидная фило­софская традиция такого понимания проблемы идеального. В русле этой традиции, которую можно назвать сенсуалистической, находятся концепции Дж. Локка, Дж. Беркли и др. Д.Юм отмечал, что слово "идея" (т. е. идеальное) обыкновенно понимается и Локком, и другими в широком смысле; оно обозначает все наши перцепции: и ощущения, и аффекты, и мысли (см.: Юм Д. Соч.: В 2 т. М., 1966. Т. 2. С. 25). Но при таком подходе к идеальному в значительной мере упускается из виду основная проблема философии — соотношение "идеи" ("духа") и природы, проблема, кстати, сама родившая понятие идеи. Сведение основного вопроса философии к вопросу о соотношении материаль-

ного объекта и сознания индивида (и в этом смысле "идеального") подменяет собственно философскую проблему физиолого-психологи-ческой проблемой и по сути дела приводит к недооценке или снятию основной проблемы.

По нашему мнению, более глубокие основания имеет другая тра­диция, уходящая своими корнями в античность, в истоки поляризации философии на идеалистическое и материалистическое направления. Родоначальником этой традиции является Платон.

Платон осознал специфический характер всеобщих норм культуры, которые, в соответствии с его учением, существуют в качестве особого объективного мира (по отношению к индивидуальным душам). Он обнаружил и во многом сходные с ними общие структуры, формы, находящиеся в истоке чувственных вещей, т. е. как замыслы, идеи, а с другой — конкретные кровати, столы, создаваемые мастерами в дейст­вительности (см.: Платон. Соч.: В 3 т. Т. 3. 4.1. М., 1971. С. 422-424)). Для него всеобщие формы и все классы, виды неорганической природы и живых существ имели свои идеальные прообразы. Неважно пока, с каким деятельным началом все это связывалось, главное в том, что во всем этом выявлялась некая норма, структура, способная реализовы­ваться и "содержаться" во множестве чувственных вещей. Эта общая для одноименных вещей форма и общие нормы культуры, поведения людей и были названы Платоном "идеями".

Идея выступала как общность, целостность. А, Ф. Лосев отмечал (Лосев А.Ф. "Платоновский объективный идеализм и его трагическая судьба" // "Платон и его эпоха". М., 1979. С. 11-12), что для античного мыслителя было чудом то обстоятельство, что вода может замерзать или кипеть, а идея воды не может ни того, ни другого. Она неизменна, целостна. Идеи, в отличие от чувственных вещей, бестелесны и умо­постигаемы. Если чувственные вещи бренны, преходящи, то идеи постоянны (в этом смысле вечны) и обладают более истинным суще­ствованием: конкретная вещь погибает, но идея (форма, структура, образец) продолжает существовать, будучи воплощенной в других ана­логичных конкретных вещах.

Важным свойством идей (идеального) является совершенство ("иде­альность"); они выступают как образец, как идеал, который существует сам по себе, но во всей полноте не реализуем в одном каком-то чувственно-воспринимаемом явлении. Пример тому — прекрасное как идея и прекрасное в каждом случае, с применением степеней ("более", "менее" и др.). Платон говорит в связи с этим следующее. Прекрасное по природе (т.е. "идея") —это "нечто, во-первых, вечное, то есть не

знающее ни рождения, ни гибели, ни роста, ни оскудения, а во-вторых, не в чем-то прекрасное, а в чем-то безобразное, не когда-то, где-то, для кого-то и сравнительно с чем-то прекрасное, а в другое время, в другом месте, для другого и сравнительно с другим безобразное. Прекрасное это предстанет... не в виде какого-то лица, рук или иной части тела, не в виде какой-то речи или знания, не в чем-то другом, будь то животное, Земля, небо или еще что-нибудь, а само по себе, всегда в самом себе единообразное; все же другие разновидности прекрасного причастны к нему таким образом, что они возникают и гибнут, а его не становится ни больше ни меньше, и никаких воздействий оно не испытывает... Начав с отдельных проявлений прекрасного, надо все время, словно бы по ступенькам, подниматься ради самого прекрасного вверх — от од­ного прекрасного тела к двум, от двух — ко всем, а затем от прекрасных тел к прекрасным нравам, а от прекрасных нравов к прекрасным учениям, пока не поднимешься от этих учений к тому, которое и есть учение о самом прекрасном, и не познаешь наконец, что же это — прекрасное. И в созерцании прекрасного самого по себе... только и может жить человек, его увидевший" (Платон. Соч.: В 3 т. Т. 2. 1970. М., С. 142-143).

Все множество идей представляет единство. Центральной идеей является идея блага, или высшего добра. Она есть идея всех идей, источник красоты, гармонии, соразмерности и истины. Благо — это единство добродетели и счастья, прекрасного и полезного, нравственно доброго и приятного. Идея блага стягивает все множество идей в некоторое единство; это единство цели; все направляется к благой цели. В конкретно-чувственных явлениях заложено стремление к благу, хотя чувственные вещи не способны его достигнуть. Так, для человека верховная цель — счастье; она состоит именно в обладании благом, всякая душа стремится к благу и все делает ради блага. Благо дает вещам "и бытие, и существование, превышая его достоинством и силой" (Платон. Соч.: В 3 т. Т. 3. 4.1. С. 317). Лишь при руководстве идеей блага знание, имущество и все другое, становится пригодным и полез­ным. Без идеи блага все человеческие знания, даже наиболее полные, были бы совершенно бесполезны (см. там же. С. 311).

Такова в самых общих чертах картина идеального (или мира идей) в философии Платона.

Сейчас нет надобности специально анализировать многогранность платоновского учения об идеях; оно даже в своем кратком изложении достаточно прозрачно и весомо. Затронем лишь один момент, связан­ный с оценкой его концепции как идеалистической. Нередко идеализм

Платона прямо и непосредственно выводят из его взгляда на мир идей (т.е. на идеальное) (см., например: "История философии". М., 1941. С. 158). Это, как нам кажется, не совсем верно.

У Платона нет непосредственного порождения миром идей мате­рии, хотя они и неравнодушны к ней. В прочтении Платона А. Н. Чанышевым, "материя вечная и идеями не творится" (Чанышев А. Н. "Курс лекций по древней философии". М., 1981. С. 253). Материя ("хора") — источник множественности, единичности, вещности, из­менчивости, смертности и рождаемости, естественной необходимости, зла и несвободы; она — "мать", "сопричина". По В. Ф. Асмусу, материя Платона — не вещество, а род пространства, причина обособления единичных вещей чувственного мира. Идеи — тоже причины возник­новения чувственных явлений.

Совсем иное дело — отношение мира идей и мира чувственных вещей. У Платона имеется три варианта взаимоотношений этих миров: подражание (стремление вещей к идеям, эрос как любовь к идеально­му), причастность (вещь возникает через ее причастность к особой сущности) и присутствие (вещи становятся сходными со своими иде­ями, когда идеи приходят к ним, начинают в них присутствовать). Все вещи — дети идей и материи. По отношению к чувственно постигае­мым вещам идеи запредельны, постигаемы лишь умом.

У Платона идеи противопоставлены не миру чувственных вещей, а миру материи. Но в этом противопоставлении нет еще идеализма. Лишь решая вопрос о взаимодействии всех трех миров, стремясь объяснить общую причину существования и мира идей, и мира чувст­венных вещей, Платон приходит к духовной первооснове всего суще­ствующего: он обращается к представлению о мировой душе, "душе мира". Душа космоса — динамическая и творческая сила; она объемлет мир идей и мир вещей, связывает их. Именно она заставляет вещи подражать идеям, а идеи — присутствовать в вещах. Она сама причастна истине, гармонии и прекрасному. Душа и есть "первоначало", "Душа первична", "тела вторичны", "душа правит всем, что есть на небе, на земле" (Платон. Соч.: В 3 т. Т. 3. 4.2. М., 1972. С. 384-392). Поскольку мировая душа действует через идеи (и через материю), постольку идеи (идеальное) тоже становятся одним из оснований чувственного мира. В этом отношении мир идей и входит в систему идеализма Платона. Космическая душа окончательно оторвала идеальное Платона от чув­ственно постигаемых материальных явлений, в результате чего идеаль­ное оказалось мистифицированным.

Сам Платон пришел к необходимости подвергнуть критике свое же

понимание взаимосвязи мира идей и мира чувственных вещей. Более основательный критический разбор платоновский мир идей получил у Аристотеля, который указал на, пожалуй, самый слабый пункт плато­новской концепции идеального, подчеркнув, что идеи предшествуют чувственным вещам не по бытию, а только логически, кроме того, они не могут где-либо существовать отдельно (см.: Аристотель. Соч.: В 4 т. Т. 1. М., 1976. С. 320-324).

Из платоновской концепции идеального следовали и задачи фило­софа: истинный философ, по его мнению, не должен иметь дела с реальным чувственным миром, его задача более возвышенная — уйти в самого себя и познать мир идей. От житейской суеты, от конкретных вопросов, например о несправедливости, надо перейти, считал он, "к созерцанию того, что есть справедливость или несправедливость сама по себе и чем они отличаются от всего прочего и друг от друга, а от вопросов о том, счастлив ли царь своим золотом, — к рассмотрению того, каково в целом царское и человеческое счастье или несчастье и каким образом человеческой природе надлежит добиваться одного или избегать другого" (Платон. Соч.: В 3 т. Т. 2. С. 269). Философ доиски­вается, что же такое человек и что подобает творить или испытывать его природе в отличие от других. Философия, согласно платоновской концепции, "есть тяга к мудрости, или отрешению и отвращение от тела души, обратившейся к умопостигаемому и истинно сущему; муд­рость состоит в познании дел божественных и человеческих" (Платон. "Диалоги". М., 1986. С. 437).

Такое понимание задач философии легче всего объявить "уходом от действительности", "схоластикой" (как у нас привыкли говорить о философах) и, быть может, даже "апологетикой" греческого рабовла­дельческого полиса, идеологией аристократического рабовладения. Но вдумаемся в понимание идеального Платоном. Разве это апологетика текущего бытия? Разве не критично по самому своему существу его идеальное по отношению ко всему существующему в мире (кроме самого идеального)? Нет. Все изложенное выше не дает повода для этих упреков. Глубочайший знаток античной философии А. Ф. Лосев отме­чает, что "Платона характеризует 1) вечное и неустанное искание правды, вечная и неугомонная активность в создании социально-исто­рических конструкций и постоянная погруженность в этот водоворот тогдашней общественно-политической жизни... В противоположность чистому умозрению Платон всегда стремился к 2) переделыванию Действительности, а отнюдь не только к ее вялому, пассивному, умо­зрительному созерцанию. Правда, все такого рода абстрактные идеалы,

как платоновские, нельзя считать легко реализуемыми. Но один из основных заветов, оставленных нам Платоном, гласит о том, что хотя умозрению мы и должны предоставлять достойное для него место, но самое главное — это переделывание действительности... Даже и его умозрительность стремилась так или иначе перейти вжизненное дело..." (Лосев А.Ф. "Платоновский объективный идеализм и его трагическая судьба" // "Платон и его эпоха". С. 36 37).

Идеальное по самому своему существу конструктивно. Оно стре­мится преодолеть наличное бытие, и в этом отношении оно критично к существующим его формам. Оно способно проникать в тенденции развития предметов, видеть их способность быть более развитыми, более совершенными. Идеальное толкает к этому, более совершенному, оно заключает в себе импульс такого движения и развития.

Преобразующий характер идеального заложен в самой его сути, и этот характер, к сожалению, затушевывается или теряется при узкоэм-пиристском к нему подходе.

И. Кант, как отмечал Гегель, считал идею чем-то необходимым, целью, которую следует ставить себе как прообраз для некоего макси­мума, стремясь как можно больше приблизить к ней состояние дейст­вительности.

Гегель идет дальше. Он полагает, что идею следует рассматривать не только как цель, а так, что все действительное есть лишь постольку, поскольку оно имеет внутри себя идею и выражает ее. Гегель подчер­кивает, что предмет, объективный и субъективный мир только должны вообще совпадать с идеей, но сами суть совпадение понятия и реаль­ности; реальность, не соответствующая понятию, есть просто явление, нечто субъективное, случайное и произвольное. Такие целостности, как государство, церковь, перестают существовать, когда разрушается един­ство их понятия и их реальности.

В отличие от объективно-идеалистического или материалистиче-ско-гилозоистического подхода современный научный материализм не рассматривает всю предметную действительность как сферу реализации идеального; он ограничивает идеальное только областью человеческой культуры, человеческой деятельности. Неорганическая и органическая природа выводятся за пределы прерогатив идеального. Как отмечал К. Маркс, идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней. Ценно в данном положении прежде всего ограничение идеального человеческой голо­вой (это значит также, что вне пределов этой головы, т. е. в каких-либо товарах, иконах и т.п. идеальное существовать не может).

Каков же характер "преобразования" материального в голове? В приведенном положении нет ответа на данный вопрос, что позволяет трактовать это "преобразование" у Маркса как в психолого-гносеоло­гическом, так и в узкосоциологическом планах. Существо же ответа — в другом положении: "Самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове. В конце процесса труда получается результат, который уже в начале этого процесса имелся в представлении человека, т. е. идеально" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 189). Эта мысль, как и некоторые другие, касающиеся проблемы идеального, не является чем-то новым в философии, но она поясняет точку зрения К. Маркса на характер идеального. Связывая идеальное только с человеком, как существом социальным, обществен­ным, мы должны ассоциировать идеальное не с любым субъективным в нем, не с любым психическим и не со всяким субъективным образом, а только с таким, который оказывается соотнесенным с будущим результатом его деятельности. Из всего многообразного содержания сознания выделяется тот тип чувственных и понятийных образов, в которых закладывается результат, то, что должно быть достигнуто, произведено, осуществленно. Идеальным может быть идеал обществен­ного устройства, общий характер жизненного поведения человека, ориентированный на осуществление добра и справедливости, замысел художественного произведения, та или иная идея решения научной проблемы, замысел решения какой-либо технической задачи (создание определенного прибора, машины и т.п.), план строительства дома и т. п. Диапазон идеального весьма широк — от идеала общества и идеала всей жизни индивида до текущих житейских, "мимолетных" целей и решений. При этом проекты, идеи ближайшего и отдаленного будущего схватываются в представлении и мысли, в основном структурно, в их внутренней форме, в определенном порядке частей, компонентов, элементов. Процесс реализации же идеи (идеального) как раз и будет означать его (идеального) "угасание", "умирание" и становление нового материального (или, если это научная гипотеза, теория, художествен­ный образ — объективирование идеального в духовном), причем ре­зультат осуществления идеального будет, конечно же, отличаться от самого идеального своей конкретностью, уникальностью.

Подчеркивание проективной сущности идеального "снимает" пси­холого-гносеологический подход к решению проблемы идеального, оставляя только то, что относится к целеполаганию, причем такому, которое связано с решением общественно и индивидуально значимых

задач. Одно дело — пассивно отражать в формах психической реально­сти груду кирпичей, стальных балок и т.п., и другое дело создать образ (сформировать замысел, план, т. е. идею) конкретного дома. В первом случае не будет никакого идеального, хотя и при этом складываются психические образы существующего, хотя и будет иметь место "инфор­мация в чистом виде". Во втором же случае тоже появляется "инфор­мация в чистом виде", но она уже оказывается отвлеченной, помимо прочего, от будущего результата деятельности (заметим, между прочим, что эта "пассивность" у человека не абсолютна, а относительна), а посредствующим звеном, предпосылкой выступает творчество челове­ка. Без творчества, пусть едва уловимого, не может быть никакого идеального.

Подход к проблеме идеального должен быть, прежде всего, фило-софско-конструктивистским. Философским он является постольку, поскольку выведен на философский уровень, где главным оказываются отношения человека и мира, рассматриваемые в онтологическом, гно­сеологическом, аксиологическом и праксеологическом аспектах. Вме­сте с тем этот подход выступает как конструктивистский, поскольку неразрывно связан с творчеством человека, с его творческой деятель­ностью.

Проблема творческой деятельности субъекта была ведущей в не­мецкой классической философии (И. Кант, И. Г. Фихте, Ф. В. Шел­линг, Г.В.Ф. Гегель). С творческой деятельностью и связывалось непосредственно представление об идеальном.

"Объективность "идеальной формы",— как отмечает Э.В. Ильен­ков,— это, увы, не горячечный бред Платона и Гегеля, а совершенно бесспорный, очевиднейший и даже каждому обывателю знакомый упрямый факт... "Идеализм" не следствие элементарной ошибки наив­ного школьника, вообразившего грозное приведение там, где на самом деле ничего нет. Идеализм — это совершенно трезвая констатация объективности идеальной формы, т. е. факта ее независимого от воли и сознания индивидов существования в пространстве человеческой культуры, оставленная, однако, без соответствующего трезвого науч­ного объяснения этого факта. Констатация факта без научно-матери­алистического объяснения и есть идеализм" (Ильенков Э. В. "Проблема идеального" // "Вопросы философии". 1979. № 7. С. 150) (здесь примем во внимание особенность позиции Э. В. Ильенкова, его стремление ограничить идеальное лишь сферой общественного сознания; в целом же его утверждение об идеализме верно).

В отличие от социологического подхода к идеальному философский

подход не означает какой-либо недооценки человека в его индивиду­ально-экзистенциальном измерении. Поскольку идеальное связано с творчеством, а творчество немыслимо без субъективности индивида, его эмоционально-чувственной стороны, постольку идеальное не иск­лючает, но предполагает соучастие чувств, эмоций, интуиции, "мимо­летности" и "случайности", т.е. всего богатства и уникальности проявлений живой жизни. Само идеальное, на каком бы уровне оно ни реализовалось, всегда порождается индивидуальным сознанием. С точки зрения этого философско-конструктивистского подхода напрас­ны опасения, что "мои чувственные образы", "гениальные поэтические или теоретические озарения" и т. п. не смогут определяться посредством категории идеального. Но эта позиция по отношению к только что отмеченным двум есть позиция синтетическая. Оба подхода "снимают­ся" в синтетической философско-конструктивистской концепции иде­ального. На этой основе возможно, как мы полагаем, их гармоничное объединение.

Источником недоразумений и расхождений в проблеме идеального является не только вопрос о сущности, содержании и функциях иде­ального, но и вопрос о типах (подтипах) и видах идеального.

Идеальные образования отнюдь не единообразны и не равноценны по своему характеру и назначению.

Идеальные феномены в зависимости от уровня сознания могут быть разделены на два типа: индивидуализированное идеальное и общественное идеальное.

Идеальное может быть когнитивным (или гносеологическим) и аксиологическим. Пример тому — идеалы теории, гипотезы и, с другой стороны, идеалы добра, справедливости, прекрасного.

В историко-философской литературе нередко встречается градация идеальных явлений на теоретические и практические.

В зависимости от того, какие возможности отражены в идеальном — конкретные или абстрактные, реальные или формальные, — сами идеальные образования получают соответствующие определения (с этой точки зрения, по-видимому, можно говорить об идеях-утопиях, абстрактных идеях и т. п.).

Спрашивается, а как квалифицировать фантазии, нереальные меч­ты и т.п.? Являются ли они в полном смысле идеальным или же обладают только формальным с ним сходством? Нам кажется, что в предыдущем изложении имеется основа для формулирования ответа на этот вопрос. Приведем дополнительно одно высказывание Гегеля. Он писал, что следует "отвергнуть ту оценку идеи, согласно которой ее

принимают за нечто лишь недействительное, и об истинных мыслях говорят, что они только идеи. Если мысли суть нечто чисто субъективное и случайное, то они, разумеется, не имеют никакой иной ценности, но в этом отношении они стоят не ниже преходящих и случайных дейст-вительностей (Wirklichkeiten), которые равным образом не имеют ни­какой другой ценности, кроме ценности случайностей и явлений" (Гегель. "Наука логики". Т. 3. М., 1972. С. 210).

Еще один аспект проблемы идеального: соотношение "материаль­ного" и "идеального" в терминах "первичное" и "вторичное". Основной вопрос философии, на что обращаем внимание еще раз, связан с отношением "человек и мир", т.е. с "материальным", поднятым на уровень понятия "природа", и "сознанием", понимаемым не как инди­видуальное сознание, а как "сознание человечества" (дух вообще). Материализм связан с утверждением примата природы над духом. Что касается идеального, то оно двуполюсно: опирается на материальное (в этом отношении оно вторично) и устремлено на новое материальное (в этом плане оно первично). Будучи вторичными, психические образы материальных объектов заключают в себе также возможности для перекомбинаций, для конструирования на базе реальных возможностей новых гносеологических образов, способных осуществляться в деятель­ности субъекта, в том числе в его предметно-практической деятельно­сти. Отношение материального и идеального не сводимо к схеме M -» С (материя -> сознание) или Ml -» ОМ1 (материальный объект -> гно­сеологический образ этого же предмета). Двуполюсность означает неравенство самих полюсов и, помимо того, неравенство двух посред­ствующих звеньев: Ml -> ОМ1 -> ОМ2 -» М2. В этой схеме Ml — ис­ходный материальный объект, или какое-то множество материальных объектов: ОМ1 — гносеологический образ (чувственный или понятий­ный) этого же объекта; ОМ2 — гносеологический образ нового объекта (ситуации, поведения и т.п.), т.е. такого, которого ранее не было, но который может быть создан в предметной деятельности; М2 — матери­альный предмет, создаваемый на основе этого нового образа (образа-конструкции). В схеме наглядно представлена первичность идеального по отношению к материальному (М2). В самих по себе образах уже имеющихся природных объектов нет никакого идеального, как нет и проблемы вторичности идеального, вопрос об этом встает лишь с включением творческого процесса в структуру гносеологических обра­зов, т.е. процесса преобразования ОМ1 в ОМ2. Идеальное лишь в известном отношении вторично по отношению к материальным пред-

метам (как в своей предпосылке), но оно первично в плане своего отношения к опредмеченному (или объективированному духовному) результату.

Необходимо теперь, в качестве общего итога рассмотренной про­блемы, попытаться дать определение понятию "идеальное". Одно из определений, которое можно взять для продумывания, следующее: идеальное — это гносеологические образы (образы будущих предметов или ситуаций, программы, модели) и высшие ценности бытия человека (добро, правда, справедливость, красота и т. п.), которые подлежат реализации в деятельности человека.

§ 4. Понятие"субъект познания"

В западно-европейской философии было введено понятие субъекта познания, которое оказалось удобным для характеристики знания и познания.

Можно утверждать, что понятие "субъект" конкретизирует понятие "сознание", соотнося с ним знание, достигаемое сознанием в самых разных его проекциях. "Субъект" это тоже, что и "сознание", но в то же время это и нечто иное, чем привычное нам "сознание индивида".

В чем же специфика "субъекта познания"? Общее определение понятия "субъект" таково: субъект — это источник целенаправленной активности, носитель предметно-практической деятельности, оценки и познания.

Субъектом является прежде всего индивид. Именно он наделен сознанием, ощущениями, восприятиями, эмоциями, способностью оперировать образами, самыми общими абстракциями; он действует в процессе практики как реальная материальная сила, изменяющая ма­териальные системы. Но субъект — не только индивид; это — и кол­лектив, и социальная группа, класс, общество в целом. В субъект на уровне общества входят различные экспериментальные установки, приборы, компьютеры, и т. п., но они выступают здесь лишь как части, элементы системы "субъект", а не сами по себе. На уровне индивида или сообщества ученых те же самые приборы оказываются лишь средствами, условиями деятельности субъектов. Общество считается универсальным субъектом в том смысле, что в нем объединены субъ­екты всех других уровней, люди всех поколений, что вне общества нет и не может быть никакого познания и практики. В то же время общество как субъект реализует свои познавательные возможности лишь через познавательную деятельность индивидуальных субъектов.

Объект же — это то, что противостоит субъекту, на что направлена предметно-практическая, оценочная и познавательная деятельность субъ­екта. В этом плане кантовская "вещь в себе" не есть объект. Существуют многие материальные системы, не ставшие еще объектами. Иначе говоря, "объект" и "объективная реальность" — не совпадающие поня­тия. Электрон вплоть до конца XIX столетия не был объектом, хотя бесспорно был частью объективной реальности.

В понятиях "субъект" и "объект" имеется момент относительности: если что-то в одном отношении выступает как объект, то в другом отношении может быть субъектом, и наоборот. Компьютер, являясь частью субъекта как общества, оказывается объектом при его изучении индивидом. Студент А есть субъект познания и в то же время для студента В он может быть объектом познания. Л. Фейербах отмечал: для себя "Я" — субъект, а для других — объект; словом, "Я" является и субъектом и объектом.

Объектом могут выступать не только материальные, но и духовные явления. Сознание индивида — объект для психолога.

Каждый человек способен делать объектом познания самого себя: свое поведение, чувства, ощущения, мысли. В этих случаях понятие субъекта как индивидуума сужается до субъекта как актуального мыш­ления, до "чистого "Я" (из него исключается телесность человека, его чувства и т.п.); но и в этих случаях субъект выступает как источник целенаправленной активности.

Таково в основных чертах содержание понятий "субъект" и "объект". Это понятия различные, но в то же время связанные друг с другом в плане "взаимопереходов". Грани между ними не абсолютны.

В современной науке грани между объектом и субъектом порой вообще трудноуловимы; кажется, что субъект и объект сливаются воедино в познании. Пример тому — ситуация в квантовой механике, сложившаяся в связи с особой ролью прибора в познании микрообъ­ектов. В классической физике постулировался абсолютный характер, независимость физических объектов от субъекта и от условий познания, от приборов. Теперь же субъект и условия познания "вторглись" в сам объект. Результаты экспериментирования с явлениями атомного мас­штаба нельзя истолковывать как дающие информацию о свойствах квантовых объектов "самих по себе". О них надо говорить как о таких, которые включают описание и квантовых объектов, и измерительных устройств, взаимодействующих с квантовыми объектами. Несмотря на все это, физика стремится дать описание самих объектов. Отмечая данный момент, специалисты в то же время указывают на возможность

установить на теоретическом уровне знания пределы, когда мы можем представлять свойства самих этих объектов.

Приведенный пример показывает, помимо прочего, важную роль условий познания. Они имеют место как в естественных, так и в общественных и гуманитарных науках. Условия познания опосредуют отношения субъекта и объекта; такое опосредование (в том числе социальными условиями) может ориентировать либо на большую сте­пень адекватности познания, либо, наоборот, на искажение сущности изучаемого объекта.

Изложенная трактовка понятий субъекта и объекта противостоит идеалистической трактовке. Объективный идеализм, допуская сущест­вование мышления вне человека, с необходимостью приходил к выводу и о существовании внечеловеческого субъекта, в качестве которого выступал мировой дух, и все творческое, активное начало приписыва­лось этой сущности. В философии Канта субъект начинает пониматься не как некая материальная или идеальная вещь, а как чистая деятель­ность, самодеятельность. Наиболее полное развитие эта идея получила в философии Фихте. В этой концепции субъект сводится к человече­скому сознанию, которое само является некой исходной субстанцией, творящей и внешний мир, или объект. У Фихте чистое "Я" как всеобщее человеческое сознание в процессе действия полагает и самого себя, и свою противоположность — "не-Я". Естественно, возникает вопрос о природе чистого "Я". В рамках ответа на основной вопрос философии оно оказывается первичным. Аналогичная субъективно-идеалистиче­ская трактовка характерна и для экзистенциализма. Источником мыс­лей и действий человека, а следовательно, и активности субъекта они объявляют экзистенцию как своего рода подлиную исходную реаль­ность, не подлежащую рациональному постижению. От немецкой классической философии современный материализм наследует пони­мание субъекта как активного, деятельностного начала в познаватель­ном процессе. Самой же природе этой активности дается материалистическое обоснование.

Действительно, знание, добытое отдельным индивидом и зафикси­рованное в языке и других формах материальной и духовной деятель­ности, как бы перестает ему принадлежать. Но это не означает, что оно приобретает статус объективного духа и перестает зависеть от субъекта познания вообще. Просто из достояния индивидуального субъекта оно превращается в достояние общественного, гносеологического субъекта. Оно начинает существовать в "общественной голове", в сознании гносеологического субъекта. Отчуждение знания от индивида начина-

ется уже в момент фиксации его в экзосоматических средствах. Отдель­ный индивид может знать язык и уметь пользоваться логическими формами, но ни язык, ни логика не являются его внутренним достоя­нием, не относятся к сфере его внутренней психической жизни. Они принадлежат обществу, гносеологическому субъекту и сами подчиня­ются определенным внутренним закономерностям, которые в конечном счете являются отражением объективных закономерностей бытия и познания. Именно поэтому знание, зафиксированное индивидом в определенных языковых и логических формах, оказывается противо­стоящим его сознанию, как нечто такое, что само по себе может выступать в качестве объекта познавательной деятельности. "Феномен автономии знания" по отношению к сознанию индивида объясняется в научной философии фактом существования гносеологического субъ­екта, несводимого к сумме индивидуальных сознаний. Для К. Поппера, с его игнорированием социальных аспектов познавательной деятель­ности, понятие гносеологического субъекта недоступно, что и приводит к исключению субъекта из теории познания.

С понятием субъекта в гносеологии коррелятивно понятие объекта. Очевидно, если субъект является активной стороной в познавательном процессе, то объект выступает относительно пассивной стороной, тем, на что направлена деятельность субъекта. Деятельностный же подход накладывает печать и на трактовку объекта познания. В созерцательной философии объект познания рассматривался как внешний субъект, никак не включенный в человеческую деятельность. Он выступал как объект пассивного созерцания, а не деятельности. Активная, направ­ленная на освоение внешнего мира деятельность субъекта является необходимым условием и предпосылкой, благодаря которой тот или иной фрагмент объективной реальности выступает объектом познания, данным субъекту в формах его собственной деятельности. Если по конечному результату познание является отображением действитель­ности, то по процессу познание является скорее активным воспроиз­ведением внешнего мира субъектом, воспроизведением, направленным на отражение характерных черт объективной реальности. В этом отно­шении знание человека есть не просто результат воздействия внешнего мира на его сознание, а результат, итог активной познавательной и практически-преобразовательной деятельности самого человека.

Понятие объекта коррелятивно зависимо от понятия субъекта, а не просто противопоставлено ему. Зависимость объекта от субъекта не следует понимать в том смысле, что объект создается или просто полагается субъектом. Предметы внешнего мира становятся объектами,

когда на них направлена деятельность субъекта. В основе познаватель­ной деятельности субъекта лежит практически преобразовательная де­ятельность человека, которая и превратила человека в субъекта деятельности и определила и определяет сферу объектов этой деятель­ности. Человека интересуют предметы внешнего мира не как таковые, а как объекты его деятельности, подлежащие использованию и преоб­разованию субъектом. Это же верно не только для тех предметов, которые сами являются результатом, продуктом деятельности, но и для тех, которые возникли естественным путем, без участия человека. Например, человек воспринимает камень как кусок вещества опреде­ленного цвета. Но если на этот камень смотрит геолог, то для него камень выступает как целый мир с множеством объектов "созерцания". Почему? Да потому что такое видение камня геологом определяется всей прошлой практикой геологической науки, всем прошлым опытом теоретической и практической профессиональной деятельности геоло­га. Хорошо известен также пример с восприятием снега жителем севера и жителем юга или средней полосы. Умение жителем севера выделить большое разнообразие видов снега определяется долгой практикой и опытом предшествующих поколений. Можно утверждать, что как объ­ект созерцания мир первобытного человека был гораздо беднее по своему составу, чем мир современного человека, поскольку способность выделять многообразие объектов формировалась с усложнением прак­тической деятельности человека.

"Субъект" и "объект" — парные категории, подобно причине и следствию, случайности и необходимости и т.д. Если мы выделяем нечто в качестве причины, то мы тем самым предполагаем существо­вание следствия, и наоборот. Аналогичным образом субъект всегда предполагает объект, а объект всегда предполагает субъекта. Тем самым мы с необходимостью приходим к формуле: "Без субъекта нет объекта", которую в свое время провозглашал еще Авенариус, понимая под объектом природу, материю. Однако не надо торопиться с выводом, что коррелятивное использование понятий субъекта и объекта с необ­ходимостью ведет к субъективному идеализму. Дело в том, что для Авенариуса понятие субъекта тождественно понятию сознания, а по­нятие объекта тождественно понятию материи, и отсюда следует, что материя в своем существовании зависит от сознания.

Под объектом в гносеологии следует понимать не просто любой фрагмент объективной (или субъективной) реальности, а только такой фрагмент, на который направляется внимание субъекта, который вов­лекается в деятельность субъекта, и становится предметом теоретиче-

ской или практической деятельности субъекта. Поскольку активной стороной в этой деятельности является субъект, он в каком-то смысле и "порождает объект", или, точнее, превращает предмет в объект своей деятельности. В той мере, в какой в узкогносеологическом смысле без субъекта нет объекта, или, вернее, без субъекта немыслим объект, верно и обратное: без объекта нет субъекта, ибо любая деятельность субъекта всегда предметна. В терминах субъекта и объекта познание выступает как процесс активного освоения субъектом объекта. Само возникающее знание является результатом этого процесса. В ходе практического взаимодействия меняется как объект, так и субъект деятельности; через эволюцию практической деятельности осуществляется прогресс чело­века и общества.

"Субъект" и "объект" как парные категории выражают единство противоположностей. Разрешение постоянно возникающих противо­речий между субъектом и объектом происходит посредством практиче­ского изменения объекта субъектом, посредством подчинения его сознательной воле человека. Но в ходе их взаимодействия меняются цели субъекта, которые определяют его волю, и противоречие воспро­изводится вновь.

В ходе эволюции человеческой деятельности происходит ее диф­ференциация. Познавательная деятельность отделяется от практиче­ской и становится самостоятельным видом духовно-практической деятельности человека. Познавательная деятельность непосредственно направлена на отражение, воспроизведение свойств реальных предме­тов при помощи особой системы искусственно создаваемых субъектом предметов-посредников. Активность субъекта в процессе познания направлена на созидание и оперирование предметами-посредниками. Человек конструирует приборы, инструменты измерения, создает на­учные теории, модели, знаковые системы, символы, идеальные объекты и т.д. Вся эта деятельность направлена непосредственно не на измене­ние познаваемого объекта, а на адекватное воспроизведение его в познании. В познании деятельность субъекта переходит в идеальный план. Специфика научно-теоретического сознания состоит в том, что оно не просто фиксирует формы знания, а делает их объектом своей деятельности. Как замечает В. С. Швырев, "научно-теоретическое со­знание не просто выделяет некоторые общие понятия, абстракции, законы, оно воспроизводит их на своей собственной основе, формирует в соответствии со своими нормами и принципами. Если в донаучном практическом сознании производство абстракций непосредственно вплетено "в ткань реальной жизни", то в науке формирование и

совершенствование абстракций превращается в целенаправленную де­ятельность, регулируемую особыми нормами и правилами" (Швырев B.C. "Научное познание как деятельность". М., 1984. С. 111).

Автономия познавательного процесса является относительной. В конечном счете в той мере, в какой познавательная деятельность субъекта направлена на отражение объекта, на воспроизведение его в сознании, последняя всегда имеет точки соприкосновения с практиче­ской деятельностью, которая и выступает основой и движущей силой познавательного процесса, а также критерием истинности полученного в результате этой деятельности знания.

Взгляд на познавательный процесс сквозь призму категорий субъек­та и объекта позволяет выявить и подчеркнуть ряд важных для гносе­ологии идей. Во-первых, это позволяет совместить принцип отражения с признанием творческого, активного характера познавательного про­цесса. Человек не ждет, когда внешний мир отобразится в его сознании. Он сам, опираясь на законы субъективной диалектики, генерирует познавательные структуры и в ходе практической деятельности прове­ряет меру их соответствия объективной действительности. Генериро­вание познавательных структур предполагает творчество, работу продуктивного воображения и акты свободного выбора, оценку и самовыражение. В акте познания всегда происходит раскрытие сущ-ностных сил человека, реализация познавательных и практических целей субъекта.

Во-вторых, это позволяет понять любой вид знания как субъективный образ объективного мира, раскрыть диалектику субъективного и объек­тивного в процессе познания. Именно тот факт, что знание является продуктом деятельности субъекта, и определяет наличие субъективного момента в знании. Субъективное и есть то, что свойственно субъекту, производно от его деятельности. В этом отношении познавательный образ, будучи продуктом деятельности субъекта, всегда включает в себя элемент субъективности и не только в форме выражения знания, но и в его мыслимом содержании. Однако поскольку деятельность субъекта направлена на объект и преследует своей целью адекватное отображе­ние объекта, содержание знания обязательно включает в себя и объек­тивный момент, который в силу практической обусловленности познавательного процесса является в конечном счете определяющим. "Поскольку познавательный образ представляет собою результат взаи­модействия субъекта с объектом, постольку то и другое накладывает свой отпечаток. С одной стороны, познавательный образ не может быть обособлен от объекта познания, а с другой — от познавательной дея-

тельности субъекта. В итоге противоположность субъективного и объ­ективного проникает в саму структуру образа" (Кузьмин В. Ф. "Объек­тивное и субъективное". М., 1976. С. 31). Именно поэтому на всех уровнях познавательный образ и может быть охарактеризован как субъективный образ объективного мира.

И наконец, именно субъект-объектное отношение позволяет рас­крыть механизм социальной обусловленности познавательного процес­са. Поскольку именно субъект выступает активной стороной познавательного процесса, а сам он имеет социальную природу; созда­ваемые им познавательные структуры несут не только информацию об объекте, но и отражают состояние общественного развития, отражают потребности и цели общества. Отношение субъекта к объекту опосре-дуется межсубъектными отношениями. Именно в рамках этих отноше­ний происходит объективация знания, закрепление его в материальной оболочке, превращение его в общественное достояние. Как отмечает в этой связи В. А. Лекторский, в научной гносеологии "осуществляется радикальная переориентация традиционной теоретико-познавательной проблематики, принципиально изменяется сам способ ее задания и исследования. Исходный пункт анализа знания понимается не как изучение отношения индивидуального субъекта (будет ли это организм или сознание) к противостоящему объекту, а как исследование функ­ционирования и развития систем коллективной, межсубъектной дея­тельности" (Лекторский В.А. "Субъект, объект, познание". М., 1980. С. 180-181). А система коллективной, межсубъектной деятельности и есть социум, в рамках которого субъект и овладевает социальными способами деятельности и выступает в качестве агента этой деятельно­сти.