Бронза. 330 г. н. э. Рим.

тую часть, а у Максенция было 170 тыс. пехоты и 18 тыс. конницы. Поход Константина на Рим начи­нался, таким образом, в неблагоприятных для него условиях. Языческим богам были принесены жерт­вы с целью вопрошения о будущем; предсказания были плохими. Осенью 312 г. небольшая армия Константина подошла к Риму. Константин как бы бросал вызов «вечному городу» — всё было против него. Именно в это время религиозному цезарю ста­ли являться видения, укрепившие его дух. Сначала он увидел во сне в восточной части неба огромный огненный крест. А вскоре ему явились ангелы, гово­рящие: «Константин, сим победишь ». Вдохновлён­ный этим, цезарь прика­зал начертать на щитах солдат знак имени Хрис­та. Дальнейшие события подтвердили видения им­ператора.

Повелитель Рима Максенций не покидал горо­да, получив предсказание оракула, что погибнет, ес­ли выйдет за ворота Рима. Войной командовали его полководцы, и она разви­валась успешно, учиты­вая огромный численный перевес. Роковым днём для Максенция стала го­довщина получения им власти — 28 октября. Сра­жение вспыхнуло под сте­нами города, и солдаты Максенция имели явный перевес и лучшую страте­гическую позицию, но со­бытия как бы подтверж­дают пословицу: «Кого Бог хочет наказать, того он лишает разума». Вне­запно Максенций решил обратиться за советом к «Сивиллиным книгам» (сборник изречений и предсказаний, слу­живший для официальных гада­ний в Древнем Риме) и прочёл предсказание, что в этот день погибнет враг римлян. Воодушевлённый этим предсказанием, Максенций покинул город и появился на поле боя. При переходе Мульвинского моста возле Рима мост обрушился за спиной импе­ратора; войска Максенция охватила паника, они бросились бежать. Сдавленный толпой, император упал в Тибр и утонул. Даже язычники видели в неожиданной победе Константина чудо. Сам же он, конечно, не сомневался, что обязан своей победой Христу.

Именно с этого момента Константин стал счи­тать себя христианином, однако крещения пока не принимал. Император понимал, что укрепление его

власти неизбежно будет связано с поступками, про­тиворечащими христианской нравственности, и по­этому не спешил. Быстрое принятие христианской веры могло не понравиться язычникам, которых было особенно много в армии. Таким образом, сло­жилась странная ситуация, когда во главе империи стоял христианин, формально не являющийся чле­ном церкви, потому что пришёл он к вере не через поиски истины, а как император (кесарь), ищущий Бога, защищающего и освящающего его власть. Это двусмысленное положение впоследствии стало ис­точником многих проблем и противоречий, но пока, в начале своего правления, Константин, как и хри­стиане, испытывал воодушевление. Отражением этого является Миланский эдикт о веротерпимости, составленный в 313 г. императором Запада Кон­стантином и императором Востока (преемником Галерия) Лицинием. Этот закон существенно отличал­ся от указа Галерия 311 г., к тому же плохо испол­нявшегося.

Миланский эдикт провозглашал веротерпи­мость: «Свободы в религии стеснять не должно, на­против, нужно предоставить право заботиться о Бо­жественных предметах уму и сердцу каждого, по собственному его произволению». Это был очень смелый шаг, имевший огромное значение. Провоз­глашённая императором Константином религиоз­ная свобода надолго осталась мечтой человечества. Сам же император впоследствии не раз изменял это­му принципу. Эдикт предоставлял христианам пра­во распространять своё учение и обращать новых членов в свою веру. До сих пор это им было запре­щено как «иудейской секте» (обращение в иудаизм по римским законам каралось смертью). Констан­тин приказал вернуть христианам всё имущество, конфискованное во время преследований.

Хотя в период правления Константина провоз­глашённое им равноправие язычества и христиан­ства соблюдалось (император разрешал родовой культ Флавиев и даже строительство храма «своему божеству»), все симпатии власти были, конечно, на стороне новой религии, и Рим украсила статуя Кон­стантина с поднятой для крестного знамения пра­вой рукой.

Император внимательно следил за тем, чтобы христианская церковь обладала всеми привилегия­ми, которыми пользовались языческие жрецы (на­пример, освобождение от казённых повинностей). Более того, вскоре епископам дали право юрисдик­ции (ведения суда, судопроизводства) в граждан­ских делах, право отпускать рабов на свободу; тем самым христиане получили как бы свой собствен­ный суд. Через 10 лет после принятия Миланского эдикта христианам было разрешено не участвовать в языческих празднествах. Таким образом, новое значение церкви в жизни Империи получило юри­дическое закрепление почти во всех областях жиз­ни.

Политическая жизнь Римской империи между тем шла своим чередом. В 313 г. Лициний и Кон­стантин остались единственными властителями Ри­ма. Уже в 314 г. Константин и Лициний вступили

в борьбу между собой; император-хри­стианин победил в двух сражениях и добился присоединения к своим владе­ниям почти всего Балканского полуострова, а ещё через 10 лет между двумя соперничающими влады­ками произошло решающее сражение. У Констан­тина было 120 тыс. пехоты и конницы и 200 не­больших судов, а у Лициния — 150 тыс. пехоты, 15 тыс. конницы и 350 больших трёхвёсельных га­лер. Тем не менее войско Лициния было разбито в сухопутном бою под Адрианополем, а сын Констан­тина Крисп разгромил флот Лициния в Геллеспонте (Дарданеллах). После ещё одного поражения Лициний сдался в плен. Победитель обещал ему жизнь в обмен на отречение от власти. Однако драма на этом не закончилась. Лициний был выслан в Фессалоники и через год казнён. В 326 г. по приказу Константина был убит и его десятилетний сын, Лициний Младший, несмотря на то что его мать, Кон­станция, была сводной сестрой Константина.

Одновременно с этим император повелел убить и своего родного сына Криспа. Причины этого не­известны. Одни современники считали, что сын участвовал в каком-то заговоре против отца, дру­гие — что его оклеветала вторая жена императора, Фауста (Крисп был сыном Константина от первого брака), стремясь расчистить дорогу к власти для своих детей. Через несколько лет погибла и она, заподозренная императором в нарушении супруже­ской верности.

Несмотря на кровавые события во дворце, рим­ляне любили Константина — он был сильным, кра­сивым, вежливым, общительным, любил юмор и отлично владел собой. В детстве Константин не по­лучил хорошего образования, но образованных лю­дей уважал.

Внутренняя политика Константина заключалась в постепенном содействии превращению рабов в за­висимых крестьян — колонов (одновременно с рос­том зависимости и свободных крестьян), укрепле­нии государственного аппарата и увеличении нало­гов, в широком предоставлении сенаторского зва­ния богатым провинциалам — всё это усиливало его власть. Император распустил преторианскую гвар­дию, справедливо считая её источником внутриго­сударственных заговоров. К службе в армии ши­роко привлекались варвары — скифы, германцы. При дворе было очень много франков, и Константин первым стал назначать варваров консулами. Одна­ко в Риме император чувствовал себя неуютно и в 330 г. основал новую столицу государства — «Но­вый Рим» — на месте торгового греческого города Византия, на европейском берегу пролива Босфор. Через некоторое время новая столица стала назы­ваться Константинополем. С годами Константин всё больше и больше тяготел к роскоши, и его двор в новой (восточной) столице был очень похож на двор восточного владыки. Император одевался в пёстрые шёлковые, расшитые золотом одежды, носил на­кладные волосы и ходил в золотых браслетах и оже­рельях.

В целом 25-летнее правление Константина I

проходило мирно, если не считать на­чавшейся именно при нём церковной смуты. Причиной этой смуты кроме ре­лигиозно-богословских споров было то, что взаимо­отношения императорской власти (кесаря) и цер­кви оставались невыясненными. Пока императором был язычник, христиане решительно защищали свою внутреннюю свободу от посягательств, но с по­бедой императора-христианина (пусть пока и не принявшего крещения) ситуация принципиально менялась. По традиции Римской империи именно глава государства был верховным арбитром во всех, в том числе и религиозных, спорах.

Первым событием был раскол в христианской церкви Африки. Часть верующих были недовольны новым епископом, так как считали его связанным с теми, кто отрёкся от веры в период гонений при Диоклетиане. Они выбрали себе другого еписко­па — Доната (их стали называть донатистами), от­казались подчиняться церковным властям и обра­тились к суду кесаря. «Какое безумие требовать су­да от человека, который сам ожидает суда Христо­ва!» — воскликнул Константин. Действительно, ведь он даже не был крещён. Тем не менее, желая мира для церкви, император согласился выступить в роли судьи. Выслушав обе стороны, он решил, что донатисты не правы, и тут же проявил свою власть: их вожди были отправлены в изгнание, а имущест­во церкви донатистов конфисковано. Это вмеша­тельство власти во внутрицерковный спор противо­речило духу Миланского эдикта о веротерпимости, однако было воспринято всеми как совершенно ес­тественное. Ни епископы, ни народ не возражали. Да и сами донатисты, жертвы гонений, не сомнева­лись в праве Константина судить этот спор — они лишь требовали, чтобы гонения обрушились на их противников. Раскол породил взаимное озлобле­ние, а гонения — фанатизм, и по-настоящему мир в африканскую церковь придёт ещё не скоро. Ос­лабленная внутренними смутами, эта провинция через несколько десятилетий стала лёгкой добычей вандалов.

Но самый серьёзный раскол произошёл на вос­токе Империи в связи со спором с арианами. Ещё в 318 г. в Александрии возник спор между епископом Александром и его диаконом Арием о личности Христа. Очень быстро в этот спор оказались втя­нуты все восточные христиане. Когда в 324 г. Кон­стантин присоединил восточную часть Империи, он столкнулся с ситуацией, близкой к расколу, что не могло его не удручать, поскольку и как христиа­нин, и как император он страстно желал церковного единства. «Верните мне мирные дни и спокойные ночи, чтобы я, наконец, нашёл утешение в чистом свете» (т. е. — единой церкви), — писал он. Для решения этого вопроса он созвал собор епископов, который состоялся в Никее в 325 г. (I Вселенский — Никейский собор 325 г.).

Прибывших 318 епископов Константин принял торжественно и с большим почётом в своём дворце. Многие епископы были жертвами гонений Диокле­тиана и Галерия, и Константин со слезами на глазах

смотрел на их увечья и шрамы. Протоколы I Все­ленского собора не сохранились. Известно лишь, что он осудил Ария как еретика и торжественно провозгласил, что Христос единосущен Богу-Отцу. Собор проходил под председательством императора и решил ещё несколько вопросов, связанных с бо­гослужением. В целом для всей империи это было, конечно, торжеством христианства. Гонимые, пре­следуемые, не имевшие другого оружия, кроме мо­литвы, христиане победили в трёхвековой борьбе самую сильную державу мира.

В 326 г. мать Константина Елена совершила па­ломничество в Иерусалим, где был найден крест Иисуса Христа. По её инициативе крест подняли и медленно поворачивали на четыре стороны света, как бы посвящая Христу весь мир. Христианство победило. Но до мира было ещё очень далеко. При­дворные епископы, и прежде всего Евсевий Кесарийский, были друзьями Ария. На соборе в Никее они согласились с его осуждением, видя настроения подавляющего большинства епископов, но потом пытались убедить императора в том, что Арий осуждён ошибочно. Константин (всё ещё не при­нявший крещения!), конечно, прислушивался к их мнению и поэтому вернул Ария из ссылки и пред­писал, вновь применяя свою императорскую власть, принять его обратно в лоно церкви (этого не произошло, т. к. Арий умер по дороге в Египет). Всех непримиримых противников Ария и сторон­ников Никейского собора, и прежде всего нового александрийского епископа Афанасия, он отправил в ссылку. Это происходило в 330—335 гг.

Вмешательство Константина привело к тому, что арианский раскол растянулся почти на весь IV век и изжит был только в 381 г. на II Вселенском соборе (Константинопольский собор 381 г.), но это случи­лось уже после смерти императора. В 337 г. Конс­тантин почувствовал приближение смерти. Всю жизнь он мечтал креститься в водах Иордана, но политические дела мешали этому. Теперь, на смерт­ном одре, больше откладывать было нельзя, и перед смертью его крестил всё тот же Евсевий Кесарийский. 22 мая 337 г. император Константин I скон­чался в Аквирионском дворце, близ Никомедии, ос­тавив трёх наследников. Прах его погребён в Апос­тольской церкви в Константинополе. Церковные историки нарекли Константина Великим и провоз­гласили его образцом христианина.

Значение Константина I Великого огромно. По сути с него началась новая эпоха и в жизни христи­анской церкви, и в истории человечества, получив­шая название «эпоха Константина», — период сложный и противоречивый. Константин первым из кесарей осознал всё величие и всю сложность сочетания христианской веры и политической влас­ти, первым попытался осознать свою власть как христианское служение людям, но при этом неиз­бежно действовал в духе политических традиций и нравов своего времени. Константин дал христиан­ской церкви свободу, выпустив её из подполья, и за это был назван равноапостольным, но при этом он слишком часто считал себя арбитром в церков-

ных спорах, подчиняя тем самым церковь государ­ству. Именно Константин первым провозгласил вы­сокие принципы веротерпимости и гуманизма, но не смог их претворить в жизнь. Начавшаяся дальше

«тысячелетняя» «эпоха Константина» будет нести на себе все эти противоре­чия её основателя.