Неизвестный художник. Христофор Колумб. Жизнь его полна легенд, неразрешимых загадок, казалось бы, непре­одолимых преград и

ХРИСТОФОР КОЛУМБ

Христофор Колумб. Жизнь его полна легенд, неразрешимых загадок, казалось бы, непре­одолимых преград и, конечно же, звёздных мгновений. Со страниц многочисленных биографий и научных исследований, написанных в разные века, он предстаёт перед нами то человеком, облас­канным божественным озарением, то масштабно мыслящим учёным, то отчаянным авантюристом, то, наконец, простым смертным, отправившимся с тремя кораблями на поиски фортуны.

Каким же был этот всемирно известный море­плаватель? Мы до сих пор почти ничего не знаем о его реальном облике; завесой тайны окутано детство Колумба. Долгое время биографы спорили о месте и времени его рождения; назывались несколько го­родов Италии и Испании и даты в диапазоне от 1436 до 1455 г. Только XX век, кажется, развеял сом­нения на этот счёт.

Христофор Колумб родился в Генуе в конце ок­тября 1451 г. в семье небогатого шерстобита. Не­ясным остаётся вопрос об его образовании. Одни исследователи полагают, что он обучался в г. Павия, другие — считают его гениальным самоучкой. Утверждения о Колумбе-корсаре, бороздившем Сре­диземное море, лишены документальных свиде­тельств. Зато достоверно известно, что его представ­ления о вероятности западного пути в Индию скла­дывались в 70—80-е гг. XV в., когда он увлечённо занимался географией, изучал навигационные кар­ты и, несмотря на тяжёлое материальное положе­ние, возлагал надежды на осуществление путешест­вия.

Настоящим подарком судьбы для молодого Ко­лумба стала его встреча в Португалии, где он жил в конце 70-х — начале 80-х гг., с Фелипой Монис (встречается и другое написание — Филиппа Мунис), дочерью португальского морского капитана. Они полюбили друг друга и вскоре поженились.

Атмосфера дома избранницы Христофора вполне соответствовала его устремлениям. Дневники, мо­реходные карты и впечатления тестя укрепляли Ко­лумба в желании найти неведомый дотоле путь в Индию. Чего стоили только рассказы друзей тестя

о необычных находках в Атлантике, в районе Азор­ских островов! По свидетельствам этих старых мор­ских волков, было найдено несколько кусков худо­жественно обработанного дерева с рисунком, совер­шенно не похожим на европейские, азиатские и аф­риканские орнаменты. Больше того, на одном из Азорских островов были обнаружены тела двух лю­дей, лица которых разительно отличались от лиц представителей известных европейцам народов.

Большое влияние на Колумба оказали и опубли­кованные в XV в. труды, затрагивавшие вопросы географии и морских путешествий. Среди них — книги итальянского гуманиста и поэта Энеа Сильвио Пикколомини (бывшего с 1458 по 1464 г. рим­ским Папой Пием II), «Образ мира» Пьерра де Айльи и, конечно же, путевые заметки Марко Поло. Множество замечаний на полях книг и сделанных выписок говорит о стремлении Колумба переосмыс­лить устоявшиеся представления, исходя из лич­ных наблюдений и приобретённых знаний.

Идея проложить западный путь в Индию воз­никла ещё у античных мыслителей. Её разделяли Аристотель, Эратосфен, Протагор. В упомянутой книге де Айльи особенно поразили Колумба приве­дённые автором слова Аристотеля: «Протяжён­ность моря между крайней точкой Испании и тер­риторией Индии невелика и может быть преодолена в течение нескольких дней». Ещё более поразитель­ную догадку высказывал древнегреческий географ Эратосфен, автор многотомной «Географии»: если держаться одной и той же широты, то можно с Пи­ренейского полуострова попасть в Индию, и по пути могут встретиться два или более обитаемых матери­ка. Взгляды эти разделял и современник Колумба флорентиец Паоло Тосканелли, врач по профессии, увлекавшийся географией и морскими путешест­виями и на этой ниве снискавший всеобщее приз­нание. Колумб становился рабом своей идеи. К осу­ществлению такого плавания подталкивала и объ­ективная экономическая потребность.

В XV в. традиционные торговые пути в Азию через Средиземное море блокировала могучая Ос­манская империя. Европа оказалась отрезанной от

пряностей, красильных веществ и благовоний Вос­тока. Особенно ощутим был разрыв связей с Инди­ей, откуда поставлялись пользовавшиеся большим спросом перец, имбирь, гвоздика, мускатный орех, корица, кардамон. Перец же тогда являлся едва ли не самым главным товаром . В качестве средства платежа его использовали при покупке земель, при погашении долгов, нередко он фигурировал как приданое и мог служить ценным подарком для са­новных особ самого высокого ранга. Это был своеобразный эквивалент денег, ка­ким, например, долгое время были: в Монголии — чай, в Абиссинии — соль, в Судане — рыба, в Сиаме — раковины, в Мексике — какао. Восток для Европы — это и шёлковые и хлопчатобумажные ткани, и ковры, и предметы роскоши. Одним словом, поиск новых путей в Индию стал необходи­мостью для европейцев.

Вызревавший много лет проект нуждался в средствах для его осуществления. Вряд ли Колумб предполагал в на­чале 80-х гг., что его одиссея по королевским дворам Евро­пы окажется столь продолжи­тельной и малоэффективной. Король Португалии Жуан усомнился в доводах морепла­вателя, просившего корабли для открытия пути к острову Сипанго (Япония) и предпола­гавшего плыть туда по «морю мрака» (Атлантический океан) в западном направлении. Тем не менее Жуан поручил «экс­пертам», епископу и двум космографам, проверить доводы Колумба. Вывод комиссии был удручающим: в основе проекта лежит чистая фантазия... Не увенчалась успехом и поездка брата Колумба, Бартоломе, с той же целью в Англию.

Испания также долгое вре­мя оставалась глуха к предло­жениям Христофора Колумба.

Впрочем, и здесь не обошлось без придирчивого анализа. Вердикт мудрецов соответствовал духу времени. Они отвергли доводы Колумба, ссылаясь на Евангелие, а также на послания и сочинения Святого Августина, Святого Григория, Святого Амбросия и др. Географические доводы, по их мнению, также противоречили разуму: ведь «шарообразная форма Земли образовала бы перед ним (кораблём) как бы громадную гору, через которую он не смог бы переплыть даже при самом попутном ветре».

Легко представить состояние Колумба: под уг­розой оказались не только многолетние надежды,

Христофор Колумб.

Неизвестный художник.

ПЕРВОЕ

ВПЕЧАТЛЕНИЕ

ОТ ВСТРЕЧИ

С АБОРИГЕНАМИ

(Из дневника первого путешествия Колумба)

12 октября 1492 г. после встречи с индейцами острова Гуанахани Колумб записал:

«Поскольку они держали себя дружественно по отношению к нам и поскольку я сознавал, что лучше об­ратить их в нашу святую веру любовью, а не силой, я дал им красные колпаки и стеклянные чётки, что вешают на шею, и много других малоценных предметов, которые доставили им большое удовольствие. И они так хорошо отнеслись к нам, что это казалось чудом. Они вплавь переправлялись к лодкам, где мы находились, и приносили нам попугаев и хлопковую пряжу в мотках, и дротики, и много других вещей, и обм­енивали всё это на другие предметы, которые мы им давали, как, например, на маленькие стеклянные чётки и погремушки. С большой охотой отдавали они всё, чем владели.

Но мне казалось, что эти люди бедны и нуждаются во всём. Все они ходят нагие, в чём мать родила, и женщины тоже, хотя я видел только одну из них, да и та была ещё девочкой. И все люди, которых я видел, были ещё молоды, никому из них не было более 30 лет, и сложены они были хорошо, и тела у них были очень красивые, а волосы грубые, совсем как конские, и короткие... Некоторые разрисовывают себя чёрной краской (а кожа у них та­кого цвета, как у жителей Канарских островов, которые не черны и не белы), другие красной краской; иные тем, что попадётся под руку, и одни из них раз­рисовывают лицо, другие же всё тело, а есть такие, у которых разрисованы только глаза или нос. Они не носят и не знают железного оружия: когда я показывал им шпаги, они хватались за лезвия и по неведенью обрезали себе пальцы. Никакого железа у них нет. Их дротики — это палицы без железа. Некоторые дротики имеют на конце рыбьи зубы, у других же наконечники из иного материала...

Они должны быть хорошими, и толковыми, и сметливыми слугами — я заметил, что они очень быстро научились повторять то, что им говорилось, и я полагаю, что они легко станут христиа­нами, так как мне показалось, что нет у них никаких верований. И, с божьей помощью, я привезу отсюда для ваших высочеств шесть человек, которых возьму при отправлении в обратный путь, чтобы научились они говорить по-испан­ски. Тварей никаких, кроме попугаев, я на острове не видел».

*

ПОЧЕМУ НОВЫЙ

СВЕТ НАЗВАЛИ

АМЕРИКОЙ

Человек, в честь которого ныне назы­вается Америка, — Америго Веспуччи — родился в 1454 г, во Флоренции. Америко, Эмериго — это то же он; такие написания его имени встречаются в архивных материалах.

Он принадлежал к одной из знатных семей города, глава которой был нотариусом. Америго получил хорошее образование. В 1492 г. он поселился в Севилье, став служащим Хуаното Берарди, финансировавшего наряду с другими первые два путешествия Колу­мба. В 1505 г. Веспуччи принял испан­ское подданство.

В атмосфере тех лет всеобщий порыв к путешествиям в Индию не мог не зах­ватить флорентийца, изучавшего в юности астрономию, географию, интересовавшегося мореплаванием. Он посетил Новый Свет.

Славу ему принесли два его письма, написанные в 1503 и 1504 гг. Первое было адресовано Пьеро де Медичи, другое — Пьетро Содерини. Их оригиналы утеряны, но сохранились копии. Первое письмо, о путешествии 1501 г., под названием «Mundus Novus» (Новый Свет) было опубликовано в

1504 г., второе — о всех четырёх экспедициях Колумба — увидело свет в

1505 г. во Флоренции. Так просвещённая Европа впервые узнала о существовании Нового Света и о том, кто является первооткрывателем Южной Америки.

Широкая известность Веспуччи была причиной того, что его имя начало ас­социироваться с Новым Светом, и этот континент стал называться Америкой. Справедливости ради следует сказать, что Веспуччи не принимал участия в увековечивании своего имени и умер, ничего не подозревая.

Некоторые исследователи считают, что упомянутые письма подготовлены противниками Колумба. Однако в любом случае они остаются первыми откликами европейца на неожиданное прозрение: мир увеличился на целое полушарие. Кроме того, эти литературно-историче­ские памятники по изяществу стиля превосходят образцы эпистолярного наследия Колумба.

Веспуччи жаловался в первом письме на непостоянство фортуны: «Как она меняет свои бренные и преходящие милости, как может иногда вознести че­ловека на вершину своего колеса, а в другое время сбросить его». По отношению к нему судьба оказалась весьма благосклонной. Как заметил Виктор Гюго: «Есть несчастные люди: Христофор Колумб не может написать своего имени на своём открытии; Гильотен не может смыть своего имени со своего изобретения».

*

но и жизнь: при недремлющей инквизиции прослыть еретиком со всеми вытекающими отсюда трагическими последствиями... И всё-таки он продолжал верить в свою звезду. Глубокая набожность, видимо, стала причиной того, что однажды он услышал во сне сло­ва: «Бог желает, чтобы имя твоё прославилось на всей Земле, и хочет дать тебе ключи от ворот океана, которые теперь заперты тяжёлыми цепями».

Наступил счастливый для Испании 1492 год: кончилось восьмивековое господство мавров. В начале года Колумб получил ауди­енцию у королевы Изабеллы. Она рассуждала просто: если затея с плаванием окажется безрезультатной, то корона потеряет лишь зат­раченное на экспедицию, но если Колумб окажется прав...

17 апреля 1492 г. одобренный королевой Изабеллой и королём Фердинандом договор был подписан Колумбом и секретарём коро­левского дворца Хуаном де Коломой. Документ гласил, что в случае неудачи мореплаватель не получал никаких вознаграждений, успех же превозносил бы его. Колумб назначался бы вице-королём «всех островов и материков, которые он лично и благодаря своему ис­кусству откроет или приобретёт в этих морях-океанах». Он получал бы звание адмирала и десятую часть со всех товаров, «которые будут куплены, обменены, найдены или приобретены». Принимая на себя восьмую часть расходов по снаряжению кораблей, он обла­дал бы затем восьмой частью вырученной прибыли. В довершение Колумб и его наследники возводились бы в дворянское достоинство.

Одобрение королевской четой проекта Колумба вовсе не убирало все препятствия с его пути к неведомым землям. Когда были уре­гулированы финансовые вопросы, найдены три небольших судна, вдруг оказалось, что простые моряки также не верят Колумбу и считают его человеком не от мира сего. Тогда ему удаётся получить от властей разрешение использовать для комплектования экипа­жей заключённых на оговоренных условиях. Однако такой выход из положения пришёлся не по душе трём братьям Пинсонам, ре­шившим принять участие в плавании Колумба. Старший из них, Мартин Алонсо, считался лучшим морским капитаном Испании. Моряки и корабелы, Пинсоны сумели сколотить экипажи из бы­валых, опытных матросов, и на рассвете 3 августа 1492 г. корабли взяли курс на Канарские острова. По разным оценкам, экспедиция насчитывала от 90 до 120 человек.

Традиционно все три судна первой экспедиции называют ка­равеллами. Однако если придерживаться принципов классифика­ции морских судов того времени, то каравеллами были только «Нинья» и «Пинта», водоизмещение которых не превышало ста тонн. Более крупная «Санта-Мария» именовалась «нао» — и самим мо­реплавателем, и многими хронистами.

Предусмотрительный Колумб, считая, что длительная оторван­ность от родины может надломить людей, вёл в плавании два бор­товых журнала. В выставлявшемся для всеобщего обозрения он записывал несколько «приукрашенные» данные, а в секретный вносил точные сведения. Предчувствие его не обмануло: экспеди­ции пришлось пережить несколько критических моментов. Так, 16 сентября, когда суда находились в Саргассовом море, наступил дли­тельный штиль. Наименее стойкие пали духом, решив, что здесь вообще не дует ветер и теперь им никогда не добраться до Испании. У Колумба хватило выдержки переубедить соотечественников. Он использовал только два аргумента, но зато какие — Божью помощь и будущие несметные богатства. Сам Колумб отнюдь не был бессреб­реником, жажда обогащения переполняла и его. «Золото восхити­тельно, оно создаёт сокровища и распространяет свою власть даже на чистилище, освобождая из него души», — это его слова. Впро­чем, вряд ли стоит упрекать его за них, если вспомнить, что нищета была постоянным спутником мореплавателя, особенно в течение 20 лет, предшествующих экспедиций.

12 октября 1492 г. с каравеллы «Пинта» послы­шался выстрел: матрос Родриго де Триан увидел долгожданную землю. Христофор Колумб вступил на берег небольшого острова, который местные жи­тели называли Гуанахани. Он упал на колени, за­плакал, поцеловал землю, развернул королевский штандарт и, подняв глаза к небу, трижды произнёс имена католических королей Изабеллы и Ферди­нанда. Писарь Родриго де Эскобедо составил акт. Отныне и море с удивительными кораллами, и пе­сок, и скалы, и пальмы, и попугаи, и эти бронзовые люди, ещё не знающие ни одежды, ни денег и с удивлением наблюдающие за ритуалом «открытия» Западного полушария, — отныне всё вокруг будет принадлежать испанской короне. Во время первого путешествия Колумб открыл также Гаити и Кубу. Он был уверен, что эти острова — настоящая Ин­дия, из числа тех легендарных 7777 островов, ко­торые Марко Поло отнёс к восточной части азиат­ского континента. А потому жителей их, вторя Ко­лумбу, с тех пор стали называть индейцами.

Возвращение экспедиции было триумфальным. 15 марта 1493 г. её встречал порт Палос. Затем Ко­лумб направился в Барселону, где в это время на­ходились Изабелла и Фердинанд. Воистину прав

Вольтер: «Мгновения счастья дороже тысячи лет известности». Празднества, посвящённые открытию Нового Света, затмили всё.

В местном соборе монархи велели поставить трон под балдахином из парчи, вытканной золотом. При приближении Колумба Изабелла и Фердинанд вста­ли и не позволили ему опуститься на колени для традиционного целования рук, больше того, поса­дили с собой рядом. Их вопросам не было конца, и стало очевидно, что это путешествие к берегам Но­вого Света было не последним.

Расходы на экспедиции составляли, по оценкам современников, от 1 млн. 140 тыс. до 2 млн. мара-веди. Доходы же превзошли эту сумму примерно в 170 раз. Упоминание о том, что королева будто бы заложила свои драгоценности ради снаряжения ко­раблей, — не более чем красивая легенда...

Состоялись ещё три экспедиции (сентябрь 1493 г. — июнь 1496 г., май 1498 г. — октябрь 1500 г., май 1502 г. — ноябрь 1504 г.). Были от­крыты Центральная Америка и северное побережье Южной Америки. Все эти годы Колумбу пришлось проявить себя в разных ипостасях: он был и учё­ным, и мореплавателем, и завоевателем, а в

Корабль Колумба.

отдельные периоды и правителем Эспаньолы (Гаити).

Самой драматичной для адмирала стала третья экспедиция, из которой он возвратил­ся в Испанию закованным в цепи. У Колумба ока­залось слишком много врагов среди завистливой ис­панской знати, не прощавшей талантливому и упорному вчерашнему бедняку вознесение на Олимп славы. К счастью, королева вновь оказалась выше предрассудков и дворцовых интриг. Она при­казала заменить кандалы дорогими одеждами и на­правила часть своей личной охраны в почётный ка­раул Колумба. Однако боль от нанесённого оскорб­ления не притупилась до последнего вздоха адми­рала. По словам его сына Фердинанда, эти цепи постоянно лежали на письменном столе отца, по­желавшего быть погребённым вместе с ними.

20 мая 1506 г. Колумб произнёс свои последние слова: «В твои руки, Господь, я вручаю мой дух». Беспокойная судьба ожидала и его останки. Похо­ронили Колумба в Севилье, но затем во исполнение его воли останки были перезахоронены на Эспаньоле. В 1795 г. остров стал французской колонией, и прах Колумба оказался на Кубе, а в 1877 г. — опять в Севилье, где и покоится до сих пор.

Он ушёл, а человечество начало бесконечный спор о том, было ли открытие Америки открытием, а если да, то в чём его значение. Не исключено, что другие мореплаватели и до Колумба достигали бе­регов Америки. Одному из них время воздало долж­ное. Благодаря исландским сагам стало известно имя викинга Лейфа Эриксона, который около 1000 г. подплыл к берегам Ньюфаундленда.

Однако ни плавание Эриксона, ни другие высад­ки на берегах Нового Света не были «замечены» историей, ни одно из них не стало событием все­мирного значения, не расширило интеллектуаль­ные горизонты человека, не способствовало актив­ному познанию многочисленных тайн Земли. К ус­тановлению между Восточным и Западным полу­шариями постоянных экономических, политичес­ких и культурных связей привели четыре пу­тешествия Колумба. Это было, можно сказать, вза­имным открытием Европы и Америки.

КОНКИСТАДОРЫ

Открытие Нового Света повлекло за собой кон­кисту (по-испански conquista — завоевание), названную перуанским исследователем Марьятеги «последним крестовым походом». Крест и меч стали символами конкисты, а жестокость, жад­ность, ханжество и лицемерие — неотъемлемыми чертами большинства завоевателей. Конкиста по­ложила начало разрушению уникальных культур американских индейцев, неповторимых цивилиза­ций инков, майя, ацтеков, чибча-муисков. В конце XV в. миражи заокеанских богатств пленили вооб­ражение тысяч испанцев, устремившихся по про­торённой Колумбом дороге. Кто они?

После изгнания мавров с Пиренейского полуост­рова остались не у дел те, для кого военные доспехи служили основным источником существования. Но открылась вдруг сказочная перспектива: за океа­ном оказался «беспризорным» неведомый в Европе мир. И потянулись в Новый Свет вчерашние сол­даты, монахи, разорившиеся идальго. От инквизи­ции бежали за Атлантику те, кто не мог смириться с религиозным гнётом; нищета гнала туда тех, кто только там надеялся на благосклонность фортуны. Надежды и слухи порождали всё новые и новые легенды: и о стране амазонок, и о неповторимых городах, где дома из чистого серебра, и об источнике вечной молодости, и, конечно же, об Эльдорадо — крае несметных сокровищ и «позолоченных» лю­дей.

«Золото» — вот магическое слово, которое зас­тавило испанских королей в сравнительно корот­кий исторический срок покорить отдалённый на тысячи километров огромный континент с населе­нием, значительно превышающим население Испа-